Теперь перейдём к тому, какая доля имущества всей промышленности, как цензовой, так и нецензовой, взятых вместе, принадлежит капиталистам, т. е. буржуазному производству с наёмными рабочими и в форме капиталистически организованной домашней промышленности.
По вопросу об имуществе промышленности произведено обследование Центральным статистическим управлением по материалам на 1 октября 1925 г. Более свежих материалов, представляющих собою учёт всей цензовой и нецензовой промышленности, настолько подробных, насколько это надо для наших целей, не имеется. За последующие годы, т. е. за 1925/26 г. и за 1926/27 г. есть, с одной стороны, сведения о том, какую сумму составляет капитал, вложенный дополнительно в государственную и кооперативную промышленность, а с другой стороны — сведения о том, на сколько процентов возросла продукция частой промышленности, так что есть возможность сделать ориентировочную прикидку и для 1927 г.
Весь основной капитал цензовой промышленности и всё имущество нецензовой промышленности, взятые вместе, в червонных рублях, с учётом износа (т. е. исключена из цены та часть, которая износилась и которая фактически не существует, хотя по книгам и числится), без цены строений в мелкой городской промышленности и с неполным учётом концессионного капитала (потому что о концессионном капитале у ЦСУ не было полных сведений), — вся эта сумма на 1 октября 1925 г. составляла 6 830 млн. червонных рублей («Статистическое обозрение» № 2 за 1927 г., стр. 72).
Эта сумма делится на две части. Первая часть — это имущество промышленности, производящей средства потребления. Вторая — это имущество промышленности, производящей средства производства. Частная промышленность сосредоточена главным образом в промышленности, производящей средства потребления. К имуществу промышленности, изготовляющей средства потребления, т. е. работающей для широкого рынка, из всей промышленности СССР (кооперативной, государственной и частной вместе, цензовой и нецензовой) относится около 55% всего имущества промышленности (стр. 72).
Из валовой продукции всей промышленности СССР на промышленность, производящую средства потребления, приходится 47% («Плановое хозяйство» № 3 за 1927 г., стр. 106, подсчёт Госплана). Из всех занятых лиц на продукцию средств потребления приходится до 60%. Наконец, что касается городского и сельского населения, то для него промышленный рынок на все 100% сводится к предметам потребления (одежда, посуда, мебель, всякая домохозяйственная утварь и т. д). Остальная промышленность на широкий рынок не работает, и с ней население как покупатель непосредственно не сталкивается.
На имущество промышленности, изготовляющей средства потребления, по данным ЦСУ, приходится около 3 800 млн. руб. В этой промышленности средств потребления и сосредоточен главным образом промышленный капитал, принадлежащий частным лицам. Если мы внесём в обследование ЦСУ ту же небольшую поправку на лжекооперативы, какую вносили везде, то на долю всей частной промышленности (не только капиталистической) приходится почти 20% из всего имущества промышленности, производящей средства потребления. В некоторых отраслях ещё больше. Так, например, в швейной промышленности частным лицам принадлежит 70% всего капитала, в обувной промышленности частным лицам принадлежит также 70% всего капитала, в пищевой промышленности частным лицам принадлежит 34% капитала, в кожевенной — 27%, в деревообделочной — 26%, в других — меньше (всюду имеется в виду цензовая и нецензовая промышленность вместе).
В целом ряде отраслей промышленности роль частной промышленности по принадлежащему ей капиталу, таким образом, весьма значительна. Этому соответствует и число занятых лиц. Например в той части металлической промышленности, которая работает на широкий рынок, по тем же данным ЦСУ, занято было в частных предприятиях 235 тыс. чел., в мукомольно-крупяной промышленности в частных предприятиях — 230 тыс. чел., в производстве одежды и предметов туалета — 585 тыс. чел.‚ в производстве кожаной обуви — 335 тыс. чел. Это главные, основные отрасли.
В итоге получается такой результат. Если взять имущество всей промышленности, цензовой и нецензовой вместе, то из него на долю всех частных лиц, по обследованию ЦСУ[14], придётся около 11%. Если взять в том числе отдельно промышленность, производящую средства потребления, то там имущество всех частных лиц составит почти 20%. Отсюда надо выделить ту часть этого имущества, которая принадлежит капиталистам. По данным ЦСУ мы можем выделить:
— капитал концессионный;
— капитал частных предпринимателей с наёмными рабочими, имеющих собственные предприятия;
— капитал частных предпринимателей с наёмными рабочими, имеющих арендованные предприятия.
Вместе это даёт около 220 млн. руб. Сюда надо прибавить около 60 млн. руб. капитала лжекооперативов, т. е. 25% промышленного кооперативного имущества (соответствует доле лжекооперативов в продукции кооперации), и несколько десятков миллионов, вложенных в раздаточные конторы в их различных формах (вероятно, до 70 млн. руб., имея в виду систему авансирования и объём продукции — всё имущество кустарной промышленности, по ЦСУ, составляло 474 млн. руб.). Таким образом получаем величину до 350 млн. руб. на 1 октября 1925 г., имея в виду и основной и оборотный капитал вместе.
Из всего промышленного капитала СССР на долю частных капиталистов на 1 октября 1925 г. приходилось‚ таким образом, до 5%, а на долю частного трудового производства — около 6%. Мы имеем возможность сопоставить с этим расчётом две оценки: комиссии ВСНХ СССР по частному капиталу (статья т. Гинзбурга, стр. 4 сборника ВСНХ «Частный капитал», М.‚ 1927 г.) и работника НКФ СССР т. Кутлера («Финансы и народное хозяйство» от 5 декабря 1926 г., стр. 8). Обе они относятся к тому же времени.
Тов. Кутлер разработал анкету НКФ о состоянии активов и пассивов на 1 октября 1925 г. нескольких сот предприятий. Выборку сведений производили фининспектора по предприятиям, считавшимся ими типичными. Сведения относятся только к оборотному капиталу. В конечном итоге величину собственного оборотного капитала частных промышленных предприятий (без заёмных средств) анкета НКФ получает в 205 млн. руб. Принимая во внимание значительность основного капитала (оборудование, здания и т. д.), можно считать‚что разработанная т. Кутлером анкета НКФ даёт указание, пожалуй, на более значительный размер частного (основного и оборотного вместе ) промышленного капитала, чем подсчитано мною для того же периода, исходя из материалов ЦСУ.
Вторая оценка — комиссии ВСНХ СССР — основана на экспертных оценках и отдельных материалах по 23 важнейшим в этом отношении отраслям промышленности. Данные эти относятся к 1924/25 хозяйственному году, и итоговая оценка (в вводной статье т. Гинзбурга) не охватывает частного капитала в лжекооперативах и раздаточных предприятиях. Она гласит:
«Вряд ли можно принимать сумму капитала этих предприятий, считая основной и оборотный , меньше чем в 200–300 млн. руб.» (стр. 4).
Если взять даже величину более близкую к 200 млн. руб. и прибавить средства капиталистов, вложенные в лжекооперативы и в раздаточную систему, то всё же получится величина до 350 млн. руб. на 1 октября 1925 г., как определено мною. Если же взять оценку более близкую к 300 млн. руб. и присоединить капитал, вложенный в домашнюю систему капиталистической промышленности и в лжекооперативы, то получится значительно более принятых нами 350 млн. руб.
Таким образом наш подсчёт частного промышленного капитала по данным ЦСУ на 1 октября 1925 г. косвенно подтверждается обоими другими имеющимися определениями: материалами НКФ по анкетному обследованию балансов и экспертными оценками органов ВСНХ, проработавших доклады по всем важнейшим отраслям промышленности, по каждой в отдельности. (Так, комиссия ВСНХ указывает, что в 1924/25 г. частный капитал в кожевенной промышленности составлял до 35 млн. руб., в рыбной промышленности также до 35 млн. руб.‚ в лесной — около 28 млн. руб., по химической — 7 млн руб. и т. д. Стр. 2 сборника «Частный капитал»).
Впрочем, предпочтение надо отдать данным ЦСУ, как единственному массовому сплошному обследованию, а не только анкетному или экспертному. Но всё это относится к 1 октября 1925 г.
По «Контрольным цифрам» Госплана, с 1924/25 г. по нынешний 1926/27 г. происходит рост частного производства на 31%, считая в червонных ценах (стр. 331 «Контрольных цифр»). Эти предположения Госплана оказываются, повидимому, отстающими от действительности. Так рост, например, продукции частной цензовой промышленности в червонных ценах за один только 1925/26 г. составил на деле уже 52% (стр. 22 сборник ВСНХ «Частный капитал»), т. е. больше, чем Госплан ожидал за два года. Кстати сказать, в предположительных построениях Госплана относительно частного капитала за минувшие годы всё время наблюдалась готовность «закидать» частный капитал если не «шапками», то «контрольными цифрами». И неизменно действительность оказывалась хуже (это относится и к доле частника в товарообороте, как увидим). Сюда же относятся такие приёмы «учёта», как забвение о лжекооперативах или о домашней системе капиталистической промышленности. Со всеми такими страусовскими традициями, хотя и свидетельствующими о ненависти к капитализму (даже видеть его не хотят), пора распрощаться.
Таким образом предположенный Госпланом к настоящему времени рост частной промышленности против 1924/25 г. примерно на треть надо считать превзойдённым. Во всяком случае — для капиталистической части этой частной промышленности, как о том свидетельствуют приведённые данные о цензовой её части, а также о концессионной промышленности. Продукция концессионных предприятий, согласно данным ВСНХ, в 1924/25 г. составляла лишь до 20 млн. руб., а в текущем 1926/27 г. — уже до 70 млн. руб.; увеличение более чем втрое (Сборник ВСНХ «Частный капитал», стр. 281). Если взять частную цензовую и концессионную промышленность вместе, то, по данным сборника, получается рост их продукции около 65% за один только 1925/26 г.
Возможно, конечно, и даже вероятно, что зато гораздо более медленным темпом идёт рост самостоятельного мелкого трудового промышленного производства (кустарь, не организованный капиталистом в систему домашней промышленности, не превращённый в фактического наёмного рабочего у себя на дому, с которым только по форме — для обхода налогов и т. п. — капиталист расплачивается как с имеющим патент «самостоятельным производителем»).
Но нас интересует сейчас рост продукции именно капиталистической части частной промышленности как придержка для суждения о росте частного промышленного капитала за последние два года, а не рост имущества всей частной промышленности вообще (трудовой и капиталистической вместе).
Основной капитал государственной и кооперативной промышленности (сверх износа) за те же два года, 1925/26 и 1926/27, по «Контрольным цифрам» Госплана (стр. 315), увеличился на один миллиард червонных рублей. Сопоставляя этот рост с ростом продукции и предполагая для частной капиталистической промышленности соответственный рост капитала сравнительно с ростом продукции (для концессионной части имеются прямые данные), получаем, что теперь (июнь 1927 г.) весь собственный промышленный капитал частных капиталистов (основной и оборотный вместе) должен составлять величину, близкую к 450 млн. руб. (червонных). Увеличение за два года — на четверть.
Если взять по этим подсчётам распределение всего промышленного имущества страны между четырьмя группами владельцев, то процентные изменения по отношению к общему итогу оказываются незначительными.
[— … — на 1 октября 1925 г. — на июнь 1927 г.]
— Капиталисты — 5,1% — 5,6%.
— Частное трудовое производство — 5,9% — 5,8%.
— Кооперация — 2,7% — 3,0%.
— Государство — 86,3% — 85,6%.
Доля капиталистов в промышленном имуществе страны сама по себе поднялась за два года на одну десятую часть, но она вообще так невелика, что от этого прироста общие соотношения почти не изменились. Небольшие изменения в этом направлении за период нэпа совершенно неизбежны, поскольку для нас желательно появление некоторых концессионных предприятий и т. п.‚ но вообще-то приведённые цифры говорят ясно: разлетелись впрах буржуазные надежды на торжество частного капитала в промышленности СССР. Эта песня пелась всего громче нашими врагами в 1921 г. при начале новой экономической политики:
«Большевики допустили частное хозяйство — частное хозяйство их съест. Промышленное производство быстро перейдёт в руки капиталистов — куда ж большевикам с ними конкурировать, раз вообще допущена конкуренция? И большевизм выдохнется естественным путём в несколько лет».
Разговоры и толки о будто бы происходящем быстром и широком переходе советской индустрии в частные руки были распространены тогда в Европе, как о чём-то несомненном, обеспеченном. Они заронили сомнение даже в коммунистические головы. Когда я в 1922 г. приехал в Берлин, некоторые руководители германской компартии, испытующе глядя в глаза, просили доверительно сообщить им, как велик процент фабрик и заводов, оставшихся и предназначенных остаться в руках государства.
Отчасти эти опасения питались публикацией разных неумеренных проектов отдельных товарищей, неправильно понявших нэп. За границей одни не умели отделить, а другие нарочно смешивали личные предложения отдельных подобных товарищей (перегибавших палку в сторону частного капитала) с линией партии, резко от этих предложений отличавшейся. Таково, например, известное интервью т. Сокольникова в первой половине 1922 г. о желательности преобразовать государственные тресты в смешанные акционерные общества частнокапиталистического типа с участием иностранного капитала, появившееся как раз в тот день, когда передовая статья органа Центрального комитета партии с особенной настойчивостью подчёркивала задачу развития советской промышленности именно как государственной.
Прошло шесть лет — рассеялась тревога друзей, исчезли надежды врагов. Всего лишь около 5% промышленного капитала, менее 12% валовой промышленной продукции, до 17% занятых в промышленности годовых работников — приходится в 1927 г. на долю частного капитала. Притом значительная часть этой величины образуется из подчинения себе частным капиталом трудовых кустарей (через раздаточные конторы и домашнюю систему капиталистической промышленности). Увеличение государственных средств благодаря общему подъёму хозяйства начинает достигать уже размеров, позволяющих нам отныне поставить задачей постепенное высвобождение этой части кустарей из-под власти капиталистов и собирание их в русло государственного хозяйства. Потому увеличение роста частного капитала в промышленности по этой, наиболее лёгкой для него линии, можно думать, отныне несколько затормозится.
Остаётся сказать ещё о величине годового чистого накопления в настоящее время в частнокапиталистической промышленности. Единственный сплошной материал — это упомянутое уже общее обследование ЦСУ всей промышленности в 1925 г. Приэтом, что касается нецензовой промышленности, то само ЦСУ сомневается в полученных результатах подсчёта прибыли, как полученных путём спорных вычислений. Я считаю эти результаты преувеличенными (равно и т. Струмилин) и потому в дальнейшем привожу данные ЦСУ о проценте прибыли только по цензовой промышленности. Данные эти относятся к проценту прибыли только на основной капитал (без оборотного). Для расчёта о сумме чистой прибыли всей частнокапиталистической промышленности предполагаю, что прибыль капиталистов в нецензовых её отраслях составляет примерно такой же процент на капитал, как и в цензовых. Затем беру сумму основного капитала всей промышленности СССР (советской, кооперативной и частной вместе) без трудового частного производства и сравниваю с этим всю сумму чистой промышленной прибыли (также с исключением части, приходящейся на частное трудовое производство).
Исключение части прибыли, какую, следуя исчислениям ЦСУ, надо было бы отнести на долю частного трудового производства, производится мною по двум причинам. Вопервых, в силу недостоверности этой части данных, признаваемой самим ЦСУ, и их явной преувеличенности. Вовторых, для мелкого частного трудового производителя (одиночка без наёмных рабочих) речь должна итти о заработке, а не о прибыли. Он занимается не эксплоатацией чужой рабочей силы при помощи своего капитала («прибыль»), а продажей заказчикам и потребителям изделий своих рук («заработок»). Приэтом сплошь и рядом вся сумма заработка такого самостоятельного трудового частного промышленного одиночки оказывается ниже, чем заработная плата наёмного рабочего в соответственных отраслях мелкой же (нецензовой) частнокапиталистической промышленности.
По тому же обследованию ЦСУ 1925 г., вся «оплата труда в простом товарном производстве сельской мелкой нецензовой промышленности» по отношению к оплате наёмного труда там же, в тех же отраслях нецензовой капиталистической промышленности составляла:
— Добыча и обработка камней, земель и глин (силикатная промышленность) — 84,4%.
— Обработка дерева — 80,0%.
— Пищевое производство (с напитками и табаком) — 57,5%.
— Шерстяная промышленность — 54,3%.
— Обработка хлопка — 46,8%.
В среднем по всем производствам эта величина составляла 83% (стр. 46 № 4«Статистического обозрения» за 1927 г., статья т. М. Смит). При таких условиях мы считаем сугубо нецелесообразным делить эту оплату труда на две части: собственно «заработок» (в соответствии с каким-либо более или менее теоретически исчисленным «нормальным прожиточным минимумом») и затем ещё «прибыль». Таким образом, мелкое трудовое частное производство не включено в приводимые ниже подсчёты ни по «основному капиталу», ни по «прибыли». Следовало бы и ЦСУ в будущем при обследованиях и при группировках данных иметь в виду, что у частных трудовых производителей есть не «капитал», а «имущество», вопервых, и «заработок», а не «прибыль», вовторых. Это имеет значение не только в отношении точности терминологии (наименования), но и для ясности понимания — чтобы не путать читателя в действительной картине и не путаться самим.
Возвращаясь к размеру прибыли в цензовой промышленности на 1 октября 1925 г. по отношению к основному капиталу, получаем такой результат. В государственных предприятиях прибыль, по данным ЦСУ (по таблице № 17 доклада, представленного ЦСУ комиссии РКИ), составляет 3,53%, в кооперативных предприятиях — 15,8%, в частных предприятиях, находившихся в собственности капиталистических предпринимателей, — 27,8%, в концессионных предприятиях — 45,8% и в арендованных капиталистами предприятиях — 64%. Самыми выгодными оказывались в 1924/25 г. как будто бы арендованные предприятия, что понятно в виду тех особых условий сдачи в аренду государственных предприятий, о которых я говорил в главе о хищнической аренде. Конечно, сведения об уровне прибыли в арендованных, частных и концессионных предприятиях не могут претендовать на такую же точность, как сведения о прибыли в государственных предприятиях, но всё-таки дают некоторое представление о соотношении. Если взять всю капиталистическую цензовую промышленность в целом, т. е. если взять концессионную, арендную, частнособственническую и лжекооперативную, то получится, что в среднем на весь основной капитал капиталисты имеют 32%. Это примерно тот же самый уровень накопления, какой Наркомторг, как увидим, определил как всю сумму накопления для частного торгового капитала (Наркомторг определяет там эту величину около 30%).
Предполагая тот же процент прибыльности и для нецензовой промышленности, можно, исходя из данных ЦСУ об основном капитале (имуществе) и о проценте прибыльности, дать приводимую ниже сводную таблицу. Она показывает распределение на 1 октября 1925 г. всего основного имущества промышленности (без оборотных средств) и всей промышленной прибыли между тремя основными владельцами: государством, кооперацией и частными капиталистами. Исключены из этого сопоставления, как оговорено выше, мелкие трудовые частные производители (о доле их в продукции и в промышленном имуществе вообще выше уже были приведены сведения). Результат получается следующий:
[— … — из основного имущества — из всего имущества (с оборотным) — из всей прибыли.]
— Капиталисты — 3,6% — 5,4% — 20%.
— Кооперация — 3,4% — 2,9% — 10%.
— Государство — 93,0% — 91,7% — 70%.
— Итого — 100% — 100% — 100%.
Процент основного капитала частных капиталистов в основном имуществе всей промышленности СССР ниже, чем процент всего их капитала (с оборотным) во всём имуществе промышленности (с оборотными средствами), ибо часть капиталистов действует при получении значительной части основного капитала в аренду или в концессию, и цену арендованных ими зданий, машин и т. п., разумеется, нельзя засчитывать в их собственный капитал. Надо заметить ещё, что распределение всей массы промышленной прибыли между отельными владельцами (государство, кооперация, капиталисты), имевшее место в 1925 г., не может считаться характерным для текущего 1927 г. без значительных оговорок. В 1924/25 г. заметная часть государственной промышленности была ещё убыточной, и это сильно влияло на всю картину. По нашему предварительному ориентировочному расчёту, в текущем 1926/27 хозяйственном году положение представляется примерно таким.
[— … — всё имущество (с оборотными средствами) — сумма прибыли.]
— Капиталисты — 6,0% — 13,0%.
— Кооперация — 3,2% — 6,5%.
— Государство — 90,8% — 80,5%.
— Итого — 100% — 100%
Здесь также не принято во внимание частное трудовое производство, как и в приведённом выше расчёте для 1924/25 г. Если считать и частное трудовое производство, то, как указывалось уже выше, доля капиталистов во всём промышленном имуществе СССР (основные и оборотные средства вместе) теперь, в 1927 г., составляет около 5,6%.
Подходя наконец к вопросу об абсолютном размере чистой прибыли капиталистов в промышленности, можно для нынешнего, 1927 г. остановиться — как на наиболее правдоподобной — на величине около 75 млн. руб. в год. Всего капиталисты вложили в промышленность к настоящему времени, как мы видели, около 450 млн. руб., из которых около 250 млн. руб. приходятся на основной капитал. Принимая, согласно подсчётам ЦСУ о капиталистической промышленности в 1925 г. (и подсчётам Наркомторга о частной торговле), чистую прибыль около 30%, будем иметь за год до 75 млн. руб. По отношению ко всему промышленному капиталу частных капиталистов (с оборотными средствами) это составляет около 17% в год.