В эпоху монополистического капитализма политика крупных империалистических держав служит целям борьбы за мировое преобладание и господство. Когда весь мир поделён на сферы влияния великих держав, в порядок дня ставится вопрос о его переделе. А борьба за передел мира в конечном счёте приводит к борьбе за мировое владычество.
В подготовительных работах по исследованию империализма Ленин выписывает следующее любопытное признание одного буржуазного писателя, некоего Стеффена, насчёт раздела мира и связанных с ним перспектив.
«…«Теперь мир почти «поделен», — писал этот автор в 1915 г. — Но всемирная история учит нас, что империи имеют тенденцию поделить друг друга после того, как они более или менее распределили между собой земли, «не имеющие хозяина», во всех частях света»»[24].
Ленин, приводя эту цитату в своей записи, подчёркивает слова «друг друга» и на полях делает красноречивое замечание: «хорошо сказано!»
Стремление к преобладанию во всём мире окрашивает всю внешнюю политику США, особенно после первой мировой войны. Разговоры о том, что Америка завоёвывает Европу, Британскую империю и весь мир в целом, тогда не сходили со столбцов мировой печати. И действительно, в этот период значительно усилилась экономическая и политическая экспансия Соединённых Штатов.
Сразу же после первой мировой войны развернулось широкое наступление американского капитала в Европе. Под прикрытием благочестивых фраз американские дельцы приступили к организации крупного бизнеса из дела «помощи» разорённой Европе; европейские народы на горьком опыте познали тогда действительную цену этой «помощи».
Ленин, ссылаясь на свидетельства американских журналистов, ещё осенью 1919 г. отмечал невиданную вспышку ненависти к американским империалистам в европейских странах.
«Англия и Франция победили, — говорил он, — но они в долгу, как в шелку, у Америки, которая решила, что, сколько бы французы и англичане ни считали себя победителями, она будет снимать сливки и получать проценты с лихвой за свою помощь во время войны, а в обеспечение этого должен служить американский флот, который сейчас строится и обгоняет своими размерами английский»[25]
Американские дельцы устремились в европейские страны, скупая за бесценок фабрики и заводы, дома и земельные участки. Разбогатевшие бизнесмены клали в свой бездонный карман не только достояние малых стран, но и завладевали важными экономическими позициями в крупнейших государствах Западной Европы. Ленин говорил:
«Америка обнаглела так, что начинает порабощать «великую свободную победительницу» Францию, которая являлась прежде страной ростовщиков, а теперь стала сплошь задолженной Америке, так как у нее не стало экономических сил и она не может обойтись ни своим хлебом, ни своим углем, не может в широких размерах развивать свои материальные силы, а Америка требует, чтобы вся дань была неукоснительно уплачена»[26].
В Германии американские агенты и спекулянты также весьма интенсивно использовали обстановку инфляции для скупки за бесценок предприятий, домов, электростанций и т. д. Но то были лишь разрозненные действия. Затем наступило время для широко задуманной операции по внедрению американского капитала. Благоприятную обстановку для этого создала зашедшая в тупик репарационная проблема.
Соединённые Штаты, как известно, не являлись получателями германских репараций, и это давало американской дипломатии удобную возможность разыгрывать фарс «беспристрастности», незаинтересованности в европейской драке. В то же время в руках американского капитала имелось такое выгодное орудие нажима, как военные кредиты европейским странам, одни лишь проценты по которым достигали миллиона долларов в день. Свою поддержку французских и английских репарационных притязаний к Германии Соединённые Штаты постоянно обусловливали требованием вернуть им военные долги.
Но помимо этих непосредственно финансовых интересов вмешательство США в вопрос о германских репарациях было обусловлено несравненно более широкими задачами. Оно было продиктовано интересами американского монополистического капитала, вышедшего из первой мировой войны с богатой наживой и добивавшегося завоевания прочных экономических позиций на европейском континенте.
«Избыточный» капитал настойчиво искал выгодных рынков для своего применения. Послевоенный делёж мира, значительно расширивший колониальную сферу влияния Великобритании, особенно разжигал аппетиты Уолл-стрита. Использовать Германию в качестве плацдарма для наступления в Европе, укрепить и приспособить её хозяйство для крупных капитальных инвестиций — таков был стратегический замысел, прикрытый фразами о стремлении внести «мир» и «успокоение».
Крупные вложения капитала в Германии сулили не только большие барыши. Американские монополисты видели в магнатах германской металлургии, угольной промышленности, химии, электротехники, судостроения удобных партнёров для предстоящей борьбы с Англией за господство на мировых рынках.
Эти расчёты и легли в основу акции, предпринятой американской дипломатией под предлогом «урегулирования репарационного вопроса» и известной под названием плана Дауэса.
Этот план, разработанный по прямым указаниям группы Моргана её агентами, получил поддержку Великобритании, которая, проводя традиционную политику «равновесия сил», рассчитывала создать противовес французским притязаниям на гегемонию в Европе. Дипломатический нажим на Францию был подкреплён ещё более действенным финансовым нажимом. Французскому правительству, которое в поисках выхода из острого финансового кризиса добивалось получения займа в США, было дано понять, что заём будет предоставлен только в том случае, если Франция проявит большую уступчивость в репарационном вопросе и пойдёт на условия, предлагаемые планом Дауэса.
Главной предпосылкой плана Дауэса явился тот факт, что, разделённые столкновением империалистических интересов, капиталистические государства сходились в стремлении направить остриё этого плана против Советского Союза.
«План Дауэса, составленный в Америке, — говорил товарищ Сталин в докладе на XIV съезде ВКП(б), — таков: Европа выплачивает долги Америке за счёт Германии, которая обязана Европе выплатить репарации, но так как всю эту сумму Германия не может выкачать из пустого места, то Германия должна получить ряд свободных рынков, не занятых еще другими капиталистическими странами, откуда она могла бы черпать новые силы и новую кровь для выплачивания репарационных платежей. Кроме ряда незначительных рынков, тут Америка имеет в виду наши российские рынки. Они должны быть, по плану Дауэса, предоставлены Германии для того, чтобы она могла кое-что выжать и иметь из чего платить репарационные платежи Европе, которая, в свою очередь, должна выплачивать Америке по линии государственной задолженности»[27].
Как известно, близорукий и самонадеянный расчёт творцов плана Дауэса полностью провалился. Советский народ развеял в прах все попытки превратить нашу страну в аграрно-сырьевой придаток мировой капиталистической системы.
Усилиями англо-американских монополий сложная процедура взимания репарационных платежей с Германии была превращена в комедию. Американские капиталы широким потоком хлынули в Германию. До 1924 г. лишь отдельные фирмы (Синдикат сахарной промышленности, Рейнско-Вестфальский угольный синдикат, Северогерманский Ллойд, Германская нефтяная компания) получили значительные займы из Соединённых Штатов. В октябре 1924 г. половина всей суммы займа, предоставленного Германии союзниками в порядке реализации плана Дауэса, была размещена в Соединённых Штатах (110 млн. долл.). Но то была лишь первая ласточка.
Бизнес в широком масштабе начался с предоставления займов крупным промышленным корпорациям, составлявшим становой хребет германской военной промышленности, основу её военно-хозяйственного потенциала. Из первой же серии займов 30 млн. долл. получил германский стальной трест, 25 млн. — горно-металлургическая компания Тиссена, 10 млн. — Всеобщая компания электричества, 34 млн. — электраконцерн «Сименс — Шуккерт», 25 млн. долл. — компания «Рейн-Эльба унион» и т. д. Фирма Крупна была спасена от краха в 1924 г. благодаря получению займа в 10 млн. долл. от нью-йоркских фирм «Халльгартен и К°» и «Гольдман, Сакс и К°».
0 стальном тресте, за короткий срок получившем долгосрочных займов на сумму более 100 млн. долл., официальные американские органы указывали: «Сомнительно, был ли этот трест в состоянии осуществить свою программу модернизации и расширения без поддержки американского капитала».
«Все в Германии начали получать займы — местные государственные власти, города, церковные и общественные организации и больше всего, разумеется, частные предприятия», — писал известный немецкий статистик Роберт Кучинский в специальном исследовании, посвященном иностранному капиталу в Германии.
По официальным сведениям министерства торговли США, с октября 1924 г. до конца 1929 г. германская промышленность получила через американские банки 1158,5 млн, долл. Экономический бюллетень одного из крупнейших американских банков, «Чейз нейшнл банк», в 1931 г, называл более высокие цифры американских кредитов Германии — от 4,1 млрд. марок в 1926 г. до 11,7 млрд. в 1929 г. долгосрочных займов и от 4 млрд. до 7 млрд. марок краткосрочных займов за то же время.
Но и та и другая оценки касаются лишь официальных сделок по займам; вне поля учёта остались покупка акций и облигаций, патентные соглашения, картельные сговоры и тому подобные многочисленные формы переплетения, связавшие тесными узами американский капитал с германским.
Германский империализм смог восстановить свой военно-промышленный потенциал лишь за счёт притока огромных кредитов извне и прежде всего из Соединённых Штатов Америки. За 6 лет, с 1924 по 1929 г., приток иностранного капитала в Германию составил свыше 10–15 млрд. марок долгосрочных вложений и свыше 6 млрд. марок краткосрочных вложений. По другим данным, эти вложения доходили до 25 млрд. марок. Это был подлинно золотой дождь американских долларов, который влил новые силы в организм поверженного германского империализма.
Помощь американских монополий сыграла решающую роль в воссоздании военно-экономического потенциала германского империализма. Об этом свидетельствует главный финансовый агент Гитлера Яльмар Шахт, выполнявший роль основного посредника между Германией и американскими банкирами. В своей изданной уже после войны книге «Расчёт с Гитлером» Шахт пишет:
«За шесть лет, с 1924 по 1930 г., Германия получила столько же иностранных займов, сколько Соединённые Штаты в течение сорока лет перед первой мировой войной».
Особенно зловещую роль в возрождении германского империалистического хищника сыграла группа дельцов, связанных с англо-американо-германским банком Шредера. За этим банком в Америке стояла финансовая группа Рокфеллера, входящие в её состав нефтяной концерн «Стандард ойл» и «Чейз нейшнл бэнк», американская разведка, в Германии — воротилы рейнско-рурской тяжёлой индустрии, в Англии — короли металлургии и химии. Банк Шредера имел теснейшие связи с адвокатской конторой Саливэн и Кромвель, принадлежащей Джону Фостеру Даллесу и его брату Аллену. Эта фирма после первой мировой войны заняла прочную позицию на Уолл-стрите в качестве юрисконсульта американских монополий и их агентуры для внешних сношений. Братья Даллес тесно связаны с бывшим президентом США Гербертом Гувером.
Банк Шредера, созданный 130 лет назад в Гамбурге, впоследствии обосновался в лондонском Сити, а в 1923 г. и в Нью-Йорке, где он создал свой филиал, быстро занявший видное место в финансовом мире. В 1923 г. банк Шредера, перебравшийся в Кёльн, снабжал английскими кредитами промышленность Рура, находившуюся на краю банкротства. Затем банк Шредера стал играть выдающуюся роль в качестве закулисного посредника между германскими и американскими монополиями. Наряду с американским банком «Диллон, Рид и К°» он выступил организатором притока американских миллиардов в Германию.
Банк «Диллон, Рид и К°» в 1926 г. помог стать на ноги германскому стальному тресту, предоставив ему заём в сумме 126 млн. долл. Одним из директоров этого банка является генерал Дрейпер, который до 1948 г. руководил экономическим управлением американской военной администрации в Германии. Дрейпер одновременно занимает директорские посты в «Нейшнл сити бэнк» и «Бэнкерс траст компани». Другим директором фирмы «Диллон, Рид и К°» в течение долгого времени был Джеймс Форрестол, который лишь в марте 1949 г. сменил кабинет министра обороны Соединённых Штатов на палату в психиатрической лечебнице, а в мае покончил самоубийством, выбросившись из окна 16-го этажа.
Связанные с банком Шредера братья Даллес входили в состав американской делегации на Версальской конференции. Затем Джон Фостер Даллес входил в качестве американского представителя в состав Межсоюзной комиссии по репарациям. Впоследствии он был одним из авторов плана Дауэса. Спустя почти четверть века он явился одним из главных авторов «плана Маршалла». Его брат Аллен много лет работал в государственном департаменте и американской разведке. В годы войны он возглавлял европейский центр американской разведки в Швейцарии. Впоследствии он открыто хвастал, что в течение всего периода войны имел тесный контакт с германским гестапо и использовал этот контакт для закулисных интриг в пользу сепаратного мира с Германией. Тот же Аллен Даллес ещё во время войны установил тесное сотрудничество с бандой Тито — Ранковича в Югославии.
В 1931 г. Германия перестала платить долги. В начале 1933 г. Джон Фостер Даллес посетил Германию с целью урегулирования её внешней задолженности. Поездка Даллеса была предпринята от имени банка «Браун бразерс энд Гарриман», одним из руководителей которого является Аверелл Гарриман, впоследствии американский посол в Москве, затем — министр торговли в правительстве Трумэна, а сейчас — представитель американского правительства в так называемой «организации европейского экономического сотрудничества». Как раз в то время, когда Даллес находился в Германии, в кёльнском особняке барона Курта фон Шредера, главы банка Шредера, состоялась тайная встреча Гитлера, Гугенберга, фон Папена и Шредера, на которой был разработан план передачи власти в руки фашистской разбойничьей банды.
Даллес был неизменным другом и покровителем гитлеризма, итальянского фашизма и японского милитаризма. Накануне второй мировой войны, в марте 1939 г., в выступлении на собрании экономического клуба в Нью-Йорке он следующим образом отозвался о трёх агрессивных странах: «Эти динамические народы исполнены решимости придать своим государствам такие формы, которые дали бы им возможность взять свою судьбу в собственные руки и добиться расширения своих прав, что при либеральной и мирной форме правления было неосуществимо». Далее он заявил: «Нет никаких оснований полагать, что какое-либо из тоталитарных государств, одно или совместно с другими, совершит попытку нападения на Соединённые Штаты… Лишь истерические люди могут поверить, что Германия, Италия или Япония думают о войне с нами…»
Таков человек, который в период после второй мировой войны стал одним из фактических руководителей внешней политики Соединённых Штатов.
Зловещая фигура Джона Фостера Даллеса, особоуполномоченного американских монополий, неизменно маячит за кулисами государственного департамента. Время от времени Даллес выступает на авансцену в качестве американского делегата на международных конференциях и совещаниях.
Американские доллары поставили на ноги германский стальной трест «Ферейнигте штальверке» и химический трест «И. Г. Фарбениндустри» — этих двух китов гитлеровской агрессии. Основные финансовые группы Соединённых Штатов, заправилы Уолл-стрита — Дюпон, Морган, Рокфеллер, Ламонт, Диллон, Рид и их доверенные лица вроде Джона Фостера Даллеса, Форрестола и др. — вот кто сделал возможным послеверсальское возрождение военной мощи германского империализма.
«Англия и Соединённые Штаты, — с полным основанием пишет американец Роберт Сесюли в книге «И. Г. Фарбениндустри», — сражались во второй мировой войне против врага, которому они же помогли вновь вооружиться».
Поставив на ноги своими миллиардными займами германские тресты, американские монополии затем заключили ряд картельных соглашений со своими германскими контрагентами.
В 1926 г. американский химический трест «Дюпон де Немур» заключил с германским химическим трестом «И. Г. Фарбениндустри» картельное соглашение о разделе мирового рынка сбыта пороха, что явилось прямым нарушением Версальского договора. Американская нефтяная компания «Стандард ойл оф Нью-Джерси» поделила с «И. Г. Фарбениндустри» рынки сбыта синтетического бензина и синтетического каучука. В этом соглашении было установлено, что трест «Стандард ойл» должен строго ограничить производство синтетического каучука в Соединённых Штатах. Фирма «Стандард ойл» тормозила также производство одного из взрывчатых веществ — толуола.
Соглашение между теми же двумя трестами по синтетическому бензину предусматривало раздел прибылей между ними. Американский трест получал отчисления с каждой тонны синтетического бензина, производимого в Германии, а германский — 20 % всех доходов «Стандард ойл» от производства и сбыта натурального авиационного бензина. Таким образом, военные действия американских вооружённых сил против гитлеровской Германии обогащали германский химический трест! Отсюда ясно, что оба треста были заинтересованы в продлении войны.
Во время войны те же два треста заключили новое соглашение. «Стандард ойл» обязался снабжать Германию технической информацией, авиационным бензином, смазочными маслами и др. через посредство «И. Г. Фарбениндустри». По другим соглашениям «Стандард ойл» обязался поставлять Германии высококачественный авиационный бензин. Компетентные исследователи считают, что германский химический трест имел более 160 картельных соглашений с ведущими американскими фирмами.
Уже после окончания войны германская демократическая печать разоблачила сговор германских и американских монополистов, заключённый в самом начале войны в Европе. Ещё в сентябре 1939 г. один из виднейших руководителей немецкого химического треста «И. Г. Фарбениндустри», д-р фон Книрим, вёл в Гааге переговоры со своими американскими коллегами из «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и заключил тайное соглашение о совместной работе обоих концернов на будущее время. В соглашении имелась специальная оговорка, что война не может прекратить силы заключённой сделки. Основная цель сделки заключалась в том, чтобы по мере возможности затянуть вступление США в войну и тем самым создать благоприятные перспективы для длительной войны и для роста доходов обоих концернов.
Руководители американского нефтяного треста открыто говорили о своих тесных связях с «И. Г. Фарбениндустри». Один из них, Франк Говард, в письме на имя Клейтона, который в то время был руководителем Реконструктивной финансовой корпорации, писал: «После того как разразилась война, мы совместно с немцами пересмотрели наше соглашение и следующим образом поделили мир: мы взяли себе право собственности на производство изделий из синтетической резины в Британской империи, во Франции и Соединённых Штатах, а немцы получили остальную часть мира». Даже после разгрома гитлеровской Германии американский концерн «Стандард ойл оф Нью-Джерси» продолжал получать огромные прибыли на основе Гаагского соглашения.
После того как германские магнаты угля, стали, химии, при поддержке своих американских собратьев, привели к власти Гитлера и его разбойничью банду, начался новый этап подготовки войны германским империализмом. На этом этапе решающим обстоятельством, содействовавшим развязыванию гитлеровской агрессии, явилась предательская политика правящих кругов Англии, Франции и США. Эта политика выражалась в отказе от коллективной безопасности, в преступном попустительстве германским захватам, а в последние предвоенные годы — в прямом подстрекательстве Гитлера к скорейшему развязыванию войны на Востоке.
«Реакционные империалистические элементы во всём мире, особенно в Англии, в США и Франции, возлагали особые надежды на Германию и Японию и в первую очередь на гитлеровскую Германию, во-первых, как на силу, наиболее способную нанести удар Советскому Союзу с тем, чтобы если не уничтожить, то во всяком случае ослабить его и подорвать его влияние, и, во-вторых, как на силу, способную разгромить революционное рабочее и демократическое движение в самой Германии и во всех странах, являвшихся объектом гитлеровской агрессии, и укрепить тем самым общее положение капитализма. В этом состояла одна из главных причин довоенной, так называемой мюнхенской, политики «умиротворения» и поощрения фашистской агрессии, политики, которая последовательно проводилась правящими империалистическими кругами Англии, Франции и США»[28].
Ещё за год до начала второй мировой войны в сталинском «Кратком курсе истории ВКП(б)» указывалось, что правящие круги западных держав, опасаясь усиления фашистских государств, в то же время «…еще больше боятся рабочего движения в Европе и национально-освободительного движения в Азии, считая, что фашизм является «хорошим противоядием» против всех этих «опасных» движений»[29].
Фашизм, победивший в период между двумя мировыми войнами в Германии, Италии, Японии, в силу особенностей исторического развития этих стран, был вместе с тем продуктом и порождением всего лагеря международной реакции, в котором американские монополии занимали ведущее место. Именно этот лагерь породил, вскормил и вспоил фашизм. Именно мировой империализм привёл к власти оголтелых авантюристов вроде Гитлера, Муссолини и их приспешников. Реакционеры всех стран ценили фашизм прежде всего за то, что он представлялся им надёжной гарантией против прогрессивных устремлений народных масс. Они ценили фашизм как узду, надетую на рабочий класс, и как наиболее подходящее средство подавить освободительное движение колониальных народов.
Политика империалистов Соединённых Штатов и Англии по отношению к фашистским странам диктовалась в первую очередь стремлением укрепить эти страны в качестве аванпостов мирового империализма в его борьбе против сил социализма и демократии. Поэтому фашистским режимам была оказана такая значительная и всесторонняя помощь реакционными кругами других империалистических стран и прежде всего американскими монополиями. Без этой помощи фашизм не мог бы вырасти в чудовищную опасность для человеческой цивилизации, для свободы и жизни народов. Реакционные правящие круги западных держав накануне второй мировой войны отказались от политики коллективной безопасности и перешли на позицию пресловутого «невмешательства», которая фактически была позицией поощрения агрессоров.
В марте 1939 г., выступая с отчётным» докладом о работе ЦК ВКП(б) на XVIII съезде партии, товарищ Сталин вскрыл коварные расчёты, лежавшие в основе мюнхенской политики:
«В политике невмешательства сквозит стремление, желание — не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, — выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира», и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия»[30].
В январе 1948 г. правительства Соединённых Штатов Америки, Англии и Франции предприняли неприглядный маневр, имевший целью фальсифицировать предисторию и историю второй мировой войны. В целях искажения исторической истины правительства этих стран пошли на сепаратное опубликование сборника тенденциозно подобранных донесений и различных записей гитлеровских дипломатических чиновников под называнием «Нацистско-советские отношения 1939–1941 гг.» Публикация эта, осуществлённая в США, представляла собой неприкрытую попытку путём фальсификации исторических фактов оклеветать Советский Союз и его последовательную политику борьбы за мир и безопасность народов.
Этот манёвр был полностью разоблачён в исторической справке «Фальсификаторы истории», выпущенной Советским информационным бюро. Здесь сжато и выразительно, на строго документальной основе обрисован действительный ход подготовки германской агрессии.
В период между двумя мировыми войнами развернулась борьба между двумя в корне различными линиями международной политики. С одной стороны, политика Советского Союза, направленная на поддержание мира ц обуздание агрессора; это была политика защиты коллективной безопасности на протяжении всего предвоенного периода. С другой стороны, политика правящих кругов западных держав была направлена на сговор с германским и итальянским фашизмом; эта политика шаг за шагом пробивала всё новые серьёзные бреши в здании коллективной безопасности и в конце концов неминуемо привела к войне.
После того как фашистские государства объединились в 1936 г. в военно-политический блок, известный под названием «ось Берлин — Рим», правящие круги Франции и Англии своей пресловутой политикой «невмешательства» неизменно подбадривали гитлеровскую Германию и толкали её на путь захватов. В докладе на XVIII съезда ВКП(б) товарищ Сталин показал, что на деле «…политика невмешательства означает попустительство агрессии, развязывание войны, — следовательно, превращение ее в мировую войну»[31]. При этом он предупреждал, что «…большая и опасная политическая игра, начатая сторонниками политики невмешательства, может окончиться для них серьезным провалом»[32].
До недавнего времени принято было возлагать всю ответственность за мюнхенскую политику на правящие круги Англии и Франции. Однако тот факт, указывается в исторической справке Совинформбюро «Фальсификаторы истории», что американское правительство взяло на себя опубликование германских архивных материалов, исключив при этом материалы, относящиеся к мюнхенскому периоду, свидетельствует о заинтересованности правительства США в том, чтобы обелить виновников мюнхенского предательства.
Заинтересованность эта вполне понятна, если учесть, какой широкой поддержкой самых влиятельных кругов американской реакции пользовался Гитлер в течение всей своей деятельности по подготовке и развязыванию разбойничьей войны.
Ещё в конце 1937 г. Гитлер поручил своим дипломатическим агентам, действовавшим в Соединённых Штатах, установить более тесный контакт с главарями американской реакции. Выполняя поручение Гитлера, фашистские дипломаты-разведчики Типпельскирх и Киллингер в конце ноября 1937 г. встретились на секретном совещании с сенатором Артуром Ванденбергом, представителем финансовой династии Дюпонов Ламмотом Дюпоном и главой моргановско-дюпоновского концерна «Дженерал моторе» Альфредом Слоуном. Гитлеровские эмиссары быстро нашли общий язык с американскими монополистами и договорились с ними о согласованном плане действий.
Чем ближе подходили сроки запланированной Гитлером войны, тем активнее действовали его влиятельные союзники за океаном. К их числу принадлежали такие зубры американской реакции, как бывший президент Герберт Гувер, сенаторы Ванденберг, Уилер, Холт, члены палаты представителей Гамильтон Фиш и Дэй, магнаты капитала Уинтроп Олдрич из финансовой группы Рокфеллера, Альфред Слоун и Вильям Нудсен из концерна «Дженерал моторс», дипломаты Вильям Буллит и Дж. Кеннеди, занимавшие в предвоенный период посты послов в Париже и Лондоне, газетный король Рандольф Херст, авантюрист-лётчик Чарльз Линдберг и др. Эти американские покровители, пособники и поборники фашизма оказали неоценимые услуги гитлеровской Германии в годы, непосредственно предшествовавшие второй мировой войне.
Американские друзья Гитлера развернули большую активность в пользу фашистской Германии. Они оказывали решающее влияние на курс американской внешней политики в роковые месяцы 1938–1939 гг. Когда накануне мюнхенского предательства, 25 сентября 1938 г., чехословацкое правительство обратилось к президенту Рузвельту с просьбой заявить, что Соединённые Штаты не допустят гибели Чехословакии, оно не только не получило никакой поддержки из-за океана: более того, Рузвельт обратился к Чемберлену, Даладье и Гитлеру с призывом «продолжать переговоры». Это был прямой призыв к капитуляции перед фашистским агрессором. Затем, уже после предательской мюнхенской сделки Чемберлена и Даладье с Гитлером, руководитель «Дженерал моторс» Нудсен послал Гитлеру поздравительную телеграмму. А заместитель государственного секретаря США Сэмнер Уэллес в речи по радио 3 октября одобрил мюнхенскую сделку, заявив, что она даёт возможность создать «новый международный порядок».
Таким образом, не только реакционные клики Англии и Франции, но и правящие монополистические круги Соединённых Штатов расчищали путь гитлеровской агрессии.
«Из всего этого видно, — говорится в «Справке», — что историческая правда заключается в том, что гитлеровская агрессия стала возможной, во-первых, в силу того, что Соединённые Штаты Америки помогли немцам создать в короткий срок военно-экономическую базу германской агрессии и вооружили таким образом эту агрессию, и, во-вторых, в силу того, что отказ англо-французских правящих кругов от коллективной безопасности расстроил ряды миролюбивых стран, разложил единый фронт этих стран против агрессии, очистил дорогу для немецкой агрессии и помог Гитлеру развязать вторую мировую войну»[33].
Советская внешняя политика расстроила расчёты мюн-хенцев и Гитлера, которые совместно ковали планы «крестового похода» всего капиталистического мира против страны социализма. Как ни старались Гитлер и его партнёры по мюнхенской сделке приглушить империалистические противоречия, раздиравшие капиталистические державы, и создать единый фронт против Советского Союза, их попытки потерпели крах. Эти противоречия обострялись с каждым месяцем и, наконец, привели к военному взрыву.
«Мудрая сталинская внешняя политика Советского государства как перед войной, так и в ходе войны позволила нам правильно использовать противоречия внутри лагеря империализма, и это было одним из важных условий нашей победы в войне»[34]
США пришлось участвовать во второй мировой войне, поскольку главные агрессивные страны — Германия и Япония — угрожали не только позициям Америки как мировой державы, но и её существованию как независимой нации. Однако и после начала войны в Европе мюнхенцы отнюдь не отказались от своих прежних планов. Наоборот, они лихорадочно пытались приспособить эти планы к новым условиям.
В период между сентябрём 1939 г. и нападением Гитлера на Советский Союз мюнхенцы из правящего лагеря США, Англии и Франции осуществляли свой план, который заключался в том, чтобы, фактически воздерживаясь от каких-либо военных действий против гитлеровской Германии, попрежнему толкать её на Восток. Именно этим планом определялась капитулянтская, предательская стратегия правящих групп этих стран.
Способ ведения войны, который применяли руководители французской буржуазии, уже тогда получил в прессе характерное название «странной войны». Как известно, эта «странная война» заключалась в том, что Даладье и Рейно были всецело заняты борьбой против французского рабочего класса и его коммунистической партии и ничего не делали для борьбы с гитлеровцами. На западном фронте фактически не было военных действий в течение зимы 1939/40 г. вплоть до того момента, как гитлеровские войска начали наступление и нанесли молниеносный удар в Бельгии, Голландии и Франции, успех которого был предопределён деятельностью фашистских пятых колонн в западноевропейских странах.
В то же время англо-французские правящие круги из кожи лезли вон, чтобы доказать Гитлеру свою ненависть к Советскому Союзу. Достаточно вспомнить хотя бы такие факты, как организация специальной армии Вейгана в Сирии, имевшей целью нападение на основную нефтяную базу Советского Союза — на Баку и Батуми; зимой 1939/40 г. военные руководители Англии и Франции главные свои усилия направляли на то, чтобы сколотить стотысячный англо-французский экспедиционный корпус для отправки на помощь Финляндии, фашистские правители которой были прямыми прислужниками Гитлера и по его наущению спровоцировали войну с СССР. Только победа советских войск над белофиннами предотвратила посылку англо-французского экспедиционного корпуса на Карельский фронт, под Ленинград.
«Подготовка англо-французских правителей к нападению на СССР шла полным ходом. В генеральных штабах Англии и Франции усердно разрабатывались планы такого нападения. Эти господа хотели вместо войны с гитлеровской Германией начать войну против Советского Союза »[35].
Вопреки этой предательской и близорукой политике правящего лагеря западных держав Советский Союз последовательно и целеустремлённо завершил формирование огромного фронта, от Балтийского моря до Чёрного моря, против гитлеровской агрессии. Именно появление этого «восточного» фронта означало коренной перелом в развитии войны в пользу победы над фашизмом.
После нападения Гитлера на Советский Союз мюн-хенцы приступили к реализации своего нового плана. Этот план с циничной откровенностью раскрыл нынешний президент США Трумэн, бывший тогда сенатором, в своём известном заявлении, опубликованном в «Нью-Йорк Таймс» 24 июня 1941 г., где он писал, что, по его мнению, в советско-германской войне американцы должны помогать той стороне, которая окажется в более неблагоприятном положении, для того чтобы война затянулась и обе стороны понесли возможно большие жертвы. Такие американские политики, как Даллес, Тафт, Ванденберг, Гувер, получившие в послевоенный период решающее влияние на определение внешнеполитического курса Вашингтона, всеми силами противились участию Соединённых Штатов в войне против гитлеризма. В Англии подлинные замыслы Черчилля летом 1941 г. выболтал его ближайший сотрудник, министр авиационной промышленности Мур-Брабазон, который выразил надежду, что советские и германские армии нанесут друг другу большой урон, после чего Англия получит возможность продиктовать свои условия мира.
План, раскрытый Трумэном и Мур-Брабазоном, несомненно, лежал в основе военной политики Черчилля, которая привела к затяжке открытия второго фронта до того момента, когда для правящих кругов западных держав стала очевидной способность Советской Армии и без посторонней помощи завершить разгром гитлеровской Германии и дойти до Ламанша. Политика Черчилля строилась на вполне определённом политическом расчёте. Этот коварный и бесчестный расчёт заключался в том, чтобы дать возможность Гитлеру нанести глубокий ущерб Советскому Союзу и подорвать его силы.
Вероломная политика англо-американских правящих кругов, направленная к затягиванию войны, диктовалась слепой ненавистью к Советской державе, как к стране социализма, близоруким расчётом на ослабление Советского Союза в единоборстве с гитлеровской Германией и на низведение его до ранга второстепенной державы.
Факты, приведённые в исторической справке Совинформбюро «Фальсификаторы истории», показывают, что в разгар военных действий на советско-германском фронте войны велись форменные переговоры между представителями Англии и Германии по вопросу о заключении сепаратного мира. Эти переговоры, которые велись англичанами и американцами без ведома и согласия Советского Союза, представляли собой нарушение элементарных требований союзнического долга и союзнических обязательств.
Много подобных же шагов предпринималось и в последний период войны.
После германского контрнаступления в Арденнах зимой 1944/45 г. немцы фактически оказывали англо-американским войскам лишь крайне слабое сопротивление, которое и вовсе прекратилось с момента форсирования союзными войсками Рейна. Гитлер и не делал секрета из того, что он фактически открыл фронт на западе, призывая фашистские войска продолжать бешеное сопротивление на востоке.
Характерно, что даже Бирнс в своей книге «Откровенно говоря», представляющей собой злобный клеветнический выпад против Советской державы, нечаянно приоткрывает краешек завесы над событиями последнего периода войны. Даже из его слов ясно, что ещё в марте 1945 г., т. е. тогда, когда Советская Армия вела тяжёлые бои на укреплённой немцами линии Одера, гитлеровский фельдмаршал Кессельринг обратился к англо-американскому командованию с предложением о капитуляции Германии. Это было, конечно, предложение сепаратного мира, адресованное западным державам. Кессельринг предложил организовать встречу в Берне. Достаточно сопоставить этот факт с той вознёй вокруг сепаратного соглашения между Германией и англо-саксонскими державами, которую вёл в этот же период отпрыск шведской королевской фамилии граф Фальке Бернадотт, чтобы стало ясно, что речь шла о вероломных планах сговора за спиной Советского Союза.
Таким образом, Советский Союз, с одной стороны, и западные державы, с другой стороны, весьма по-разному участвовали во второй мировой войне. Советский Союз и его армия под руководством товарища Сталина в титаническом единоборстве разгромил основные очаги мирового фашизма и освободил народы Европы и Дальнего Востока от германских и японских захватчиков. Правящие круги Соединённых Штатов и Англии вели во время войны вероломную политику по отношению к Советскому Союзу, нарушая свои союзнические обязательства, осуществляя за спиной Советского Союза сепаратные переговоры с гитлеровцами.
Во время войны государства, участвовавшие в антигитлеровской коалиции, составляли один лагерь. Но уже тогда между союзниками существовало коренное различие как в определении целей войны, так и в понимании задач послевоенного устройства.
«Советский Союз и демократические страны основными целями войны считали восстановление и укрепление демократических порядков в Европе, ликвидацию фашизма и предотвращение возможности новой агрессии со стороны Германии, создание всестороннего длительного сотрудничества народов Европы. США и в согласии с ними Англия ставили себе в войне другую цель — избавление от конкурентов на рынках (Германия, Япония) и утверждение своего господствующего положения»[36].
Таковы обстоятельства, учёт которых необходим для понимания характера и направления американской внешней политики в послевоенный период.
Результатом второй мировой войны явилась новая расстановка сил, действующих на международной арене. Образовались два лагеря. С одной стороны, лагерь империалистический и антидемократический ставит своей основной целью установление американского мирового господства и разгром демократии. С другой стороны, лагерь антиимпериалистический и демократический ставит своей основной целью подрыв империализма, укрепление демократии и ликвидацию остатков фашизма. Основной, ведущей силой империалистического лагеря являются Соединённые Штаты Америки, поддерживаемые правящими кругами Англии, Франции и других капиталистических государств. Основой антиимпериалистического лагеря являются Советский Союз и страны народной демократии. Борьба этих двух лагерей происходит в обстановке дальнейшего обострения общего кризиса капитализма, ослабления сил капитализма и укрепления сил социализма.
«Советский Союз вместе с демократическими странами неуклонно разоблачает всех врагов мира, врагов дружбы народов, врагов международного сотрудничества на демократических основах, борется против попыток враждебных империалистических кругов применить к СССР и к странам новой демократии политику дискриминации, умалить их значение или обойти при решении важнейших вопросов международной политики, плести интриги против СССР и стран новой демократии, создавать враждебные блоки и группировки»[37].