Солдат из Баранщикова вышел никуда не годный, и штиверы и бананный хлеб отслуживал он плохо. Он "был непонятен в учении ружьём и не мог приобыкнуть к немецкому языку". Датчане, много с ним побившись, нашли более выгодным исключить его из строя и променять на двух негров. Так и сделали. По промену, Баранщиков достался испанскому генералу с острова Порторико, куда его и отправили. В Порторико Баранщикова привели в присутственное место и "заклеймили на левой руке". Клейм на нём выставили несколько и все очень характерные. На левой руке Баранщикова были воспроизведены нижеследующие изображения: "1) Святая дева Мария, держащая в правой руке розу, а в левой тюльпан; 2) корабль с опущенным якорем на канате в воду; 3) сияющее солнце; 4) северная звезда; 5) полумесяц; 6) четыре маленькие озёрные звезды; 7) на кисти той же левой руки был изображён осьмиугольник, а ещё ниже 8) "1783 год", и ещё ниже 9) буквы "М. Н.", т. е. Мишель Николаев (стр. 16 и 17).
Испанский генерал, выменявший себе Баранщикова за двух негров, определил его к себе на кухню и поручил ему: рубить дрова, чистить кастрюли и котлы, носить воду и исправлять всякие другие кухонные работы.
Обязанности кухонного мужика показались Баранщикову гораздо больше по душе, чем беспокойная солдатская служба, и притом Баранщиков был у генерала "доволен пищею" и обхождением, и он начал стараться, чтобы не попасть куда-нибудь хуже, и скоро выучился "понимать по-испански", и мог уже говорить с генеральшею, которая била очень добра и жалостлива, и вот ей стало жалко Баранщикова, что он оторван от семейства и живёт в неволе, и она через полтора года упросила мужа отпустить Баранщикова на свободу.
Испанский генерал выдал ему печатный испанский паспорт с наименованием его: "Московитин Мишель Николаев", наградил его десятью песодорами (около 13 рублей) и отпустил на волю.
Баранщиков сейчас же стал заботиться, как ему возвратиться на родину, и для этого нанялся матросом на итальянский корабль, который должен был вскоре отойти в Генуа; но в море судно подверглось роковой случайности, которая ещё более отягчила участь Баранщикова.