№ 6. Донесение начальника Туркестанского районного охранного отделения Военному губернатору Сыр-Дарьинской области
« Секретно
10 июля 1916 г. г. Ташкент
№ 2810
Имею честь доложить Вашему превосходительству, что по полученным в Отделении сведениям, среди туземного населения замечается сильное возбуждение вследствие распространившегося слуха, что состоятельным и интеллигентным туземцам будет предоставлена возможность сделать денежный взнос взамен личной явки по набору в команды для окопных работ.
В чайхане и т. п. заведениях туземцы говорят, что если не будут взяты на работы богачи, то менее состоятельный класс населения склонен к учинению крупных беспорядков и расправе самосудом с богачами.
П. п. и верно: Начальник отделения полковник (подпись неразборчива).
Копия из дела ЦАУ Узб. ССР, фонд КТГГ за 1916 г., архив № 42 секретный отдел.
По фонду ЦАУ Кирг. АССР. Дело А-87/138 стр. 76.
№ 7. Из судебного дела по Пржевальскому району
(По реестр. B. О. С. № 848)
12 или 13 июля Пржевальский уездный начальник Иванов объявил ближайшим к гор. Пржевальску волостям о призыве коренного населения для работ в тылу действующей армии.
Представители этих волостей попросили Иванова обождать с ответом до приезда в город представителей всех волостей, после переговоров с ними обещали дать ответ.
13 июля письменный переводчик Пржевальского уездного правления Тюлембай Дюсебаев доложил уездному начальнику Иванову о том, что из Мариинской, Кенсуйской, Тюпской, Тургенской и Бирнарарской волостей начались побеги в китайские пределы лиц, подлежащих по возрасту призыву на работы.
14 июля Дюсебаев доложил Иванову, что дунгане[13] Мариинский волости забирают свой скот, находящийся на выпасе у сарт-калмыков, и спешно продают на Пржевальском городском базаре. Уездн. Начальник Иванов вызвал к себе во двор управителей волостей и предложил им не допускать бегства рабочих в Китай.
Числа 14 или 15 июля Дюсебаев еще раз докладывает о бегстве в Китай, в этом случае о бегстве из «Малого Хозрета» Мариинской волости, более 50 человек. Иванов вызвал волостного управителя и у себя во дворе приступил к составлению списков рабочих.
17 июля Дюсебаев был командирован на Каркару для ареста Садрукова, который вел там агитацию против реквизиции рабочих. Нарынкольско-чарынский участковый начальник— Подварков не дал Дюсебаеву арестовать Садрукова.
Съехавшиеся представители волостей, (после общего переговора между собой, 23 июля заявили уездному начальнику Иванову, что население их волостей может их не послушаться, так как киргизы призывного возраста открыта говорят, что, прежде чем итти на фронт на работы, они убьют своих представителей, если те дадут согласие на отправку рабочих на тыловые работы в армию. Представители просили уездного начальника арестовать их и посадить в тюрьму. Начальник ответил им, что сделать этого без основания не может. Тогда представители волостей заявили, что если он их арестует, то народ, жалея их, явится сам в город и составит приговоры о даче рабочих в армию. Если же они сами дадут согласие на (отправление рабочих в армию, то мобилизованные и их родственники перережут своих представителей{4}.
Иванов ответил: что он 18 лет служит по администрации и хорошо знает нравы и обычаи киргиз и заявление уполномоченных о непослушании им считать «глупостью». И затем потребовал, чтобы они изъявили свою готовность повлиять на население и составить списки рабочих. Представители волостей дали свое согласие.
Числа 25 июля Дюсебаев доложил Иванову, что дунгане сел. Мариинского дали свое согласие на посылку рабочих на работы в армию, между тем как (сами до уборки опия намерены свои семьи отправить id Китай, а после уборки предполагают бежать и сами.
Иванов потребовал от волостей дать списки рабочих по аулам; так как представленные списки содержали общее перечисление рабочих всей волости, волостные представители стали от исполнения этого требования отказываться, боясь, что этим они вызовут резню среди киргиз.
Причины этого уклонения от составления аульных именных приговоров некоторые лица усматривают в том, что волостные списки были составлены киргизской «знатью» с таким расчетом, чтобы самим не итти. При составлении же списков по аулам скрыться этой «знати» и ее родственникам не удалось бы, так как это вызвало бы волнение среди бедноты, итти же на работы в армию «знать» не хотела.
Составление аульных списков, несмотря на категорическое требование уездного начальника, оттягивалось.
В первых числах августа крестьянин селения Шамироеки киргиз У сень Шамиров пригласил почетных киргиз: Джетыогузовской волости — Кулберика Матаева: Джалгибаевской волости — Орозона Худоярбекова; Торгожеской волости— Болтебая Курбаева; Барскаунской волости — Дюрбеша
Катаева, Кандырбая Солтонаева и др., которые зарезали кабылу и совершили «бату» (клятву) не давать рабочих в армию.
По словам (Пржевальского мещанина Иванова, ему было сказано знакомым дунганином накануне мятежа, что и дунгане и китайцы китайские подданные настаивают устроить бунт — желая воспользоваться этим чтобы увезти опий.
Условия жизни в Пржевальеке задолго до мятежа были крайне необычными: цены на лошадей на Пржевальском базаре поднялись в 3–5 раз, кузнецы были загружены ковкой лошадей, за ковку лошади кузнецы повысили плату с 50 копеек до 4 рублей и т. д. Как произвол со стороны администрации приходится указать на такое явление: перед мятежом киргизы, работавшие по найму, все ушли; стражник вызвал волостных и аульных управителей и строго приказал им выгнать на уборку крестьянских и монастырских хлебов киргиз-рабочих.
Копия из дел ЦАУ Кирг. АССР.
Фонд жандармского Управления г. Верного, дело № 6 за 1916 г. стр. 49–61.
№ 8. Из судебного дела Джаркентского уезда
(По постановлению мир. судьи 4 участка Джаркентского уезда от 26 июля 1916 г. по р. пр. В. О. С. № 82)
Начальник Нарынкольско-Чарынского участка Джаркентского уезда — Подварков, получив 7 июля 1916 г. от уездн. начальника предписание составить списки рабочих согласно высочайшего повеления от 25 июня 1916 г. о призыве туземцев на тыловые работы в армии от 19 до 31 года, отдал распоряжение волостным управителям Айтовской, Баянкольской, Курмайовской, Альджановской, Ивановской, Кеченской и Адильбековской волостей составить списки рабочих призывного возраста и проверить их с аульными старшинами и пятидесятниками. Не отказываясь от составления Списков, волостные управители все же заявили участковому начальнику, что призыв киргиз настолько для них нов, что они своим управителям не поверят, и потому они просят у начальника созвать «почетных лиц»[14] и объявить им лично «высочайшее повеление». Участковый начальник согласился с их доводами и на И июля назначил совещание «почетных лиц» на местности Каркара, вблизи своей канцелярии.
Весть о мобилизации киргиз на работы быстро разнеслась среди киргиз, и их почетные лица стали совещаться как быть: дать рабочих, или не давать.
Накануне дня, назначенного участковым начальником для собеседования волостей на местности «Кабан-Карагай», в 15 верстах от Каркаринской ярмарки, в ауле почетного киргиза Курманской волости Узака Саурукова, собрались киргизы Меркинской, Чиликской, Турайгырской, Сарытогойской, Конкобурговской, Кожмамбетовской и Буденгинской волостей — Кольджатского участка. Здесь на совещании собравшихся представителей вышеперечисленных волостей, а также и от киргиз Пржевальского, Верненского и Копальского уездов и таранчей Китменской и Аксу-Чарынской волостей Кольджатского участка первым не дать людей на работы в армию подал мысль влиятельный киргиз Ивановской вол. Джаманке Мамбетов. К его мнению присоединились киргизы Курмановской вол. Узак Сауруков, Байкулак Ультарбеков; Ивановской — Турмухожда Джансеркин; Айтовской — Бекдаир Султанкулов, Дикамбай Джапенсов; Альджановской — Кызыбек Чорманов и др. Все эти лица убеждали своих людей не давать рабочих.
Серикпай Канаев на это совещание прислал письмо, в котором убеждал не давать рабочих.
На этом совещании было вынесено решение людей на работы не давать и оказывать в случае взятия кого-либо силой сопротивление с оружием в руках; о решении не давать людей сообщить участковому начальнику на предстоящем совещании с ним. Причем решено было, в случае ареста при переговорах кого-либо участк. начальником, оказать вооруженное сопротивление, не останавливаясь перед убийством самого начальника. Байкулаком Ултарбековым, Сыдыком Джаманаковым и Оспаком Чойбековым были для этой цели взяты револьверы.
11 июля на площади, перед канцелярией участкового начальника, собралась толпа киргиз человек в 1 000, предварительно посоветовавшись, двинулась к канцелярии. Впереди шли почетные киргизы, за ними остальные как пешие, так и конные.
На совещании были: 1)Чиликской волости — Серекпай Канаев, 2) Айтовской — Дженгараш Манабаев (2 аул), Турмуходжа Джангеркин (7 аул), 3) Турайгырской — Ураза Кожакельдинов, 4) Меркенской — Аубакир Султанбеков, 5) Аульбековской — Касымбек Тлеоов, 6) Кегенской — Джайшибек Бектенев, 7) Курмановской — Узак Сауруков и др., 8) Альджановской — Диуамбай Джанпеисов, 9) Ивановской— Джаманаке Мамбетов и 10) Баянкольской[15] — быв. вол. управитель. Навстречу им вышел уч. начальник и стал им объяснять, что их берут не в солдаты, а на работы в тылу армии. Толпа ответила «правильно, но людей не дадим».
Сидевшие впереди почетные лица стали по одному говорить о том, что при переходе их в русское подданство им государь обещал, что их в солдаты брать не будут. Свое слово государь не сдержал, и они поэтому людей на работу не дадут, что к работе вообще ее привыкли и не привыкли далеко отлучаться от (родных.
Уч. нач. пытался их уговаривать, но напрасно. Толпа киргиз закричала, что все-таки они людей не дадут. После возгласа из толпы: «разговоры коротки, людей не дадим» толпа стала расходиться и, разбившись на несколько партий, направилась к канцеляриям волостных управлений, которые находились на «Кочкорке»: Ивановской, Курмановской, Боянкольской, Айльджиновсхой и Кегенской, где под угрозой потребовали черновики списков людей волости и, получив их, уничтожили.
Вот как передает эту картину писарь Курмановского волостного управления: через полчаса после беседы с уч. начальником толпа киргиз подъехала к Канцелярии Курмановского волостного управления и, показывая в окно палки, потребовала выдать ей черновики списков. Я испугался и вынес списки. Убедившись, что их не обманывают — киргизы эти списки уничтожили. В Ивановском, Кегенском и Баянкольском управлениях также были отобраны списки и тут же уничтожены.
Киргизы всех этих волостей первоначально решили бежать в Китай, но затем приняли новое решение — остаться на месте и оказать вооруженное сопротивление.
Джаманке Мамбетов умер в Пржевальской тюрьме 7 августа 1916 г.
Другие арестованные — Аубакир Сулембеков, Турмуходжа Дженсеркин, Узак Сауруков и др. были убиты при попытке бежать от конвоя.
Копия из дел ЦАУ Кирг. АССР по фонду Жандармского управления в г. Верном.
По описи № б за 1916 г., стр. 78–80.
№ 9. Из газеты «Семиреченская жизнь» от 28 июля 1916 г.
[16]
От Военного губернатора
«…Воспрещаются:
1. Всякие сборища и сходки как под открытым небом, так и в закрытых помещениях, не предусмотренные законом и на которые заблаговременно не испрошено разрешение надлежащих властей.
2. Распространение оповещений о предстоящих сборищах или сходках.
3. Все участвующие на сходке лица обязываются, по требованию полиции, указывать главных руководителей и организаторов сходки или сборища.
4. Хождение по улицам и площадям толпой… Всякие сходки или сборища толпы будут разгоняться военной силой.
Мемориалы за февраль с № 1-186, стр. 2.