ПРЕДИСЛОВИЕ

Известный русский критик В. Белинский писал Гоголю после того, как тот выпустил книжку «Переписка с друзьями»:

«Неужели же в самом деле вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попову работницу. Не есть ли поп на Руси для всех русских — представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего вы этого не знаете?..

Приглядитесь попристальней и вы увидите, что это по натуре глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности».

В самом деле в русских сказках поп играет всегда роль отрицательную, над ним смеются.

Но это не только в русских сказках. С Запада к нам шли рассказы про священников и монахов, тоже очень жизненные и очень невосторженные.

Несмотря на строгость духовной цензуры, распространены были сборники новелл, и рядом с высокохудожественным «Декамероном» Боккаччио, вместе со странствующими монахами, странствовал по Европе антипоповский анекдот.

Эти анекдоты известны были и в Испании — стране как будто очень религиозной. К нам они пришли через Польшу.

Очень много таких анекдотов собрано в «Уленшпигель», книге, пришедшей к нам под названием «Совест Драла».

Анекдоты эти не столько антирелигиозны, сколько антиклерикальны, антипоповски, но все же они характеризуют то самое отношение к духовенству, про которое говорил Белинский.

Книжка М. Левшина сводит несколько сборников антирелигиозных рассказов. Здесь есть куски из старого испанского романа «Лазарильо из Тормес», есть куски из книги «Увеселительные похождения шута Совест Драла Большого Носа» и есть куски из русского лубка. Действуют здесь священники католические, — по тогдашнему времени в России это было гораздо безопаснее.

Русские же священники оставались в устном пересказе, и сказки о них тоже можно было бы собрать, чтоб и они не жаловались, что их все время хвалили.

В. Шкловский.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Кто такой Ян, с кем он встретился и что из этого вышло

Надо сказать, что Ян не был человеком мастеровым, да и намерения и охоты к учению также не имел. Правда, в детстве пробовали его обучать сапожному ремеслу, но он сбежал от хозяина. После этого он бродил по белому свету, жил в монастыре, но сбежал и оттуда.

Даже сорока лет еще крепкий и здоровый, он благодаря своим шуткам и выдумкам находил везде для себя хорошее место. При том природа наделила этого человека не то чтоб красивой наружностью: носом он обладал необыкновенной величины; ростом же был не более полутора метров.

Итак, Ян искал себе новой службы и, когда ему навстречу попался сельский священник, тучный и упитанный, Ян подошел к нему будто просить милостыню. Приходский священник осмотрел его и спросил:

— Умеёшь-ли ты служить во время литургии?

Ян ответил:

— Умею, ваше преподобие.

И это была сущая правда, так как ему за последнее время пришлось жить в монастыре. Там он научился исправлять должность дьякона и псаломщика.

— А коли так, — сказал поп, — пойдем ко мне в услужение. У меня в приходе недавно умер псаломщик, а ты выглядишь человеком подходящим.

Ян был рад, что так быстро устроился, но он, как говорится, не знал, что из лихорадки попал в горячку. Поп был такой сутяга и такой скупой, каких мало сыщется на белом свете.

И до сих пор неизвестно, при рождении ли своем он наследовал эту скупость или приобрел ее вместе с рясой.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Каково жилось Яну в новой его должности

Проживши у попа несколько дней, Ян приметил большой старинный сундук с хорошим замком, ключ от которого поп привязывал к своей душегрейке.

Как только поп возвращался из церкви с просвирами, он погребал их тотчас же в том сундуке.

Ян на своем веку видал много худого и хорошего. Во всех домах, где он был в услужении, всегда что-либо он находил для желудка. Например, несколько кусков сала, повешенного в трубе, сыр, которым пахнет из поставца, или, по крайней мере, корки или сметки крошек после обеда. Но у попа в доме не было ничего похожего, далее хлебной крошки.

Вместо этого на чердаке была связка луку, и Яну выдавали по одной луковице на два дня. Когда же он спрашивал ключ, чтобы сходить и взять себе определенную порцию (как это было раньше в других домах), то ему говорили:

— Пойди, возьми и верни сейчас же ключи обратно.

Иногда поп прибавлял:

— Проклятый грешник, ты только целый день и думаешь о том, как бы нажраться!

Ян начал догадываться, что в сундуке есть чем полакомиться, если поп не доверяет ему ключи.

Он несколько раз клялся перед богом, что ничего не возьмет себе оттуда, кроме куска хлеба и порции мяса. Он так отощал на одном луке, что перестал походить на прежнего Яна — румяного и здорового.

Только по праздникам и воскресеньям поп покупал мяса не более как на пять копеек на всю семью, при чем этого мяса хватало и на обед и па ужин. А Яну доставался кусок хлеба и немного навара, так что он наедался только в-четверть-сыта.

В той местности, где жил Ян в услужении у попа, разрешалось по субботам есть бараньи головы. В одну из суббот (а их прошло уже несколько, и Ян заждался субботы с бараньей головой) поп послал Яна купить голову, которая стоила три копейки. Как только она сварилась, поп съел глаза, язык, мозг и мясо вокруг щек. Он обобрал ее таким образом начисто и, оставя одни голые кости, отдал это блюдо Яну:

— Возьми, ешь, тут еще хватит тебе. Хоть один раз в жизни, — добавил поп, — попируй и скажи, что ты ел лучше, нежели сам папа римский.

— Дай бог тебе такое кушанье на всю будущую жизнь, — проворчал сквозь зубы Ян и выбросил кости на улицу собакам, которые были, конечно, более приспособлены к подобного рода кушанью, чем Ян и даже папа римский.

Прошло еще три недели, и Ян так ослаб и похудел, что ежели бы его встретила родная мать, то вряд ли бы узнала.

Он ходил покачиваясь и еле держался на ногах. Бедняга наверняка шел столбовою дорогою к гробу, если бы его собственные догадки не подали ему исцеления.

Ян стал пристально наблюдать за попом. Он заметил, что во время жертвоприношения пи одна копейка не могла упасть на блюдо, чтобы поп не поставил ее в реестр. Всегда поп смотрел одним глазом на прихожан, а другим в руки Яну. Взоры эти были подобны вечному движению, так что он умел счесть все, что ему подавали.

По окончании службы поп тотчас отнимал у Яна «блюдо» с деньгами и ставил его на престол.

Все время покуда жил или, лучше сказать, умирал Ян у попа, он не мог спроворить ни одной копейки.

После того, как весь доход запирался в сундук, поп говорил Яну:

— Смотри, дитя, как духовные люди живут в великой трезвости.

Между тем Яну удалось заметить, что поп часто ходит к умершим или к родственникам, или к своей собратии и там он ест, как волк, и пьет, как пьяница.

Никогда Ян так не просил бога о смерти ближнего, как во время жизни у попа. Это был единственный способ наесться досыта. И надо правду сказать, что не будь этих мертвецов, Яна давно не было бы в живых.

Когда же звали к какому-либо больному, попу не было надобности приглашать своего псаломщика. Ян сам охотно шел к больному и всегда молил бога о том, чтобы больному не удалось выздороветь.

За все время пребывания Яна у приходского попа умерло около тридцати человек.

Все же смерть ближних приносила мало облегчения. Во время погребения Ян наедался вволю и остальные дни ему стоило большого труда воздержаться от хорошей пищи. Голод стал, наконец, несносен. Ян уже охотно желал сам себе смерти.

Много раз ему приходила в голову мысль о том, чтобы уйти от священной особы, но две причины удерживали его от такого поступка.

Первая — это то, что он не надеялся на свои ноги, так как они ослабли от чрезвычайного голода и не могли унести его далеко, как раньше.

Вторая причина — что поп обвинит его в краже или в чем-либо и его обязательно отдадут под суд и посадят в тюрьму.

Но неожиданное приключение избавило его от смерти.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

О приходе в село медника и о других событиях, происшедших в тот же день

В один день в село пришел медник (если только это был не сам ангел, посланный богом).

Медник зашел на двор к попу и, увидав Яна, спросил:

— Нет ли чего починить у вас в доме?

Поп находился в соседней деревне. Ян пригласил медника в дом.

«Ладно, проклятый жадина, если ты умел сделать так, что я едва волочу ноги, то вот я тебе воздам за, труды», подумал Ян. Он подвел медника к большому поповскому сундуку и сказал:

— Я потерял от этого большого сундука ключ и теперь боюсь, чтобы поп меня не побил. Посмотри, пожалуй, не сыщется ли такого ключа в этой, большой связке, которую ты носишь с собой, — я бы заплатил тебе хорошо, и ты бы мне оказал большую услугу.

Ангельский медник, не заставляя более себя просить, начал примеривать ключи. Ян помчал ему своими слабыми молитвами и лишь в ту минуту, когда он почти лишился надежды, — он увидел сундук отпертым.

Яну показалось, что и небеса ужаснулись, увидя в нем запертые просвиры.

Подойдя к меднику, обрадованный Ян проговорил:

— Нет у меня денег заплатить тебе, но вот возьми хлебом, выбирай себе любой.

Медник выбрал несколько лучших просвирок, отдал ключ Яну и пошел весьма довольный, однако же меньше, чем Ян.

Ян сообразил между тем, что не надо сразу трогать все добро, дабы не заметили этого.

В тот же день вернулся поп, но он не приметил, что в его сундуке не хватает нескольких хлебов.

На следующий день, как только поп сошел со двора, Ян сразу же отпер «священный» сундук и вынул оттуда один благословенный хлеб и так скоро, как можно прочесть два раза «Отче наш», сделал его невидимым. Затем он запер сундук и через несколько времени повторил тот же опыт, но с большею радостью и с меньшим страхом.

Таким образом, он решил подкормить себя и потом уже бежать от попа на более твердых ногах.

Весь этот и другой день Ян препроводил в несказанной радости. Однако но несчастью Ян не мог так долго, как хотел бы наслаждаться счастьем.

Однажды поп явился неожиданно и едва не застал Яна за пиршеством. Он по какому-то дьявольскому чутью полез в сундук и начал пересчитывать хлебцы. Ян старался и не показать виду во время этого досадного обыска. Он творил молитвы и просил святого Луку ослепить своего хозяина.

После того, как поп долгое время выкладывал и считал по пальцам дни и просвиры, он проговорил:

— Право, если бы этот сундук не в надежном стоял месте, то сказал бы я, что из него покрадены мои хлебы.

— Ну, довольно, — промолвил поп, — я впредь так хорошо буду держать счет, что уж больше меня не обманут. Вот девять хлебов и один кусок.

Ян, слушая поповские речи, еще раз удивился скаредности и жадности этого человека. Кроме того, он понял, что кончилось его счастье. И Ян тут же почувствовал голод.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ян превратился в мышь

И как только поп ушел, Ян открыл сундук, хотя бы для того, чтоб повеселить свое зрение. Он стал перед хлебами на колени, смотрел на них, не смея к ним прикоснуться, а только перечел их по пальцам, чтоб видеть, не ошибся ли в счете святой отец.

К сожалению, счет оказался верным. Все, что возможно было сделать, это поцеловать тысячу раз хлебы, что и сделал Ян.

После этого он все их перенюхал, один после другого, и отрезал от початого самый тоненький ломтик в том же месте, где он резал раньше, — так что ничего не видно было.

В этот день Ян довольствовался очень малым, сравнительно с прежними днями, и так как свой желудок он приучил к гораздо большей пище, то и голод его тревожил сильнее, чем он ожидал. К вечеру Ян почувствовал, что он умирает. Тогда-то он еще раз посмотрел на священные хлебы, но не посмел до них дотронуться.

После долгих размышлений и рассматривания хлебов в сундуке Ян пришел к остроумному решению.

Сундук был старый, ветхий и проломанный в некоторых местах. Хотя дыры и скважины были не очень велики, однако достаточны для уверения, что мыши в них могут проходить, портить и есть хлеб.

И Ян решил уподобиться мыши.

Он остался весьма доволен своей выдумкой и начал крошить хлебы на плохую скатерть, которая лежала в сундуке.

Таким образом накрошил он от трех или четырех хлебов и, положа крошки на ладонь, глотал их, как будто обсахаренный анис.

Когда пришел обеденный час, священник, по обыкновению, открыл сундук и увидел разрушение своих драгоценных запасов. Между прочим, он ни мало не сомневался, что это дело мышей. В своей работе Ян весьма изрядно подражал этим зверям.

Осмотрев сундук со всех сторон и увидев щели, в которые, думал он, лазили мыши, поп крикнул Яна и сказал ему:

— Посмотри-ка, Ян, какое в эту ночь восстало на наш хлеб гонение.

Ян притворился удивленным и спросил священника, это могло случиться.

— Это, может быть, — ответил поп, — были взбесившиеся мыши, которые загрызли бы и самого чорта.

Когда сели обедать, Ян получил хлеба гораздо больше обыкновенного, а сверх нормы поп дал ему все оглодки и обрезанные им куски, думая, что их грызли мыши.

— Ешь, ешь, Ян, — говорил поп, подавая ему срезки, — все это хорошо, мышь ведь чистое животное.

В этот день определенная порция хлеба была умножена Яном собственным делом рук и ногтей своих.

Только лишь окончили обед (если можно сказать, окончили, так как порядком, по словам самого Яна, они никогда не начинали), поп стал озираться по сторонам. И тут сердце Яна сразу почувствовало боль и что-то недоброе.

Поп начал выдергивать из стен старые гвозди. Потом, набрав несколько больших щепок, начал заколачивать не только все дыры, но и самые маленькие щелки одну за другой.

Предчувствие Яна было настолько справедливо, что он не мог смотреть на то, с каким усердием поп заколачивал сундук, и пошел скитаться по улицам.

Окончив свою работу, поп был злей обыкновенного.

— Теперь-то я вас жду, бездельницы-мыши. Идите досаждать в другое место, а здесь худая вам будет удача.

Как только поп ушел со двора, Ян прибежал к ветхому сундуку и нашел, что не осталось в нем даже маленькой щелки, которая бы не была заколочена и сквозь которую мог бы пролезть разве только один муравей.

Ян открыл сундук и увидел три хлеба только что початые, о которых поп думал, что их ели мыши.

Поэтому Ян отрезал у этих хлебов по маленькому и тоненькому кусочку. Но это не могло утолить одолевавший его голод.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Чем кончилось приключение с сундуком

И вот в одну ночь, когда мысли о хлебе не давали Яну уснуть и он особенно долго думал о способах достать себе хлеба, послышался сильный храп. Ян прислушался. Это храпел поп. Он приметил, что поп храпит только в тех случаях, когда он особенно крепко спит.

Тогда Ян тихонько встал и подошел к горестному сундуку. Он начал приступ с той стороны, которая была слабее. Стенки левой стороны оказались действительно слабыми, точнее гнилыми, поэтому и не могли долго противиться храброму нападению Яна.

Он работал при помощи старого ножа, взятого в чулане, куда он также нашел ход.

Ян сделал в сундуке несколько проломов. Потом открыл его и начал так усиленно царапать и крошить хлеб, что скоро все превратилось в мелкие крошки. Часть этих крошек он съел, потом осторожно закрыл сундук, возвратился на постель и так крепко уснул, как, пожалуй, ни разу не спал за все время пребывания в поповском доме.

Когда прошла ночь, проснувшийся поп первым делом бросился к сундуку и, увидев множество дыр в сундуке и хлеб, весь изгрызенный, святой отец закричал в страхе:

— Что это такое?! Конечно, мыши с некоторого времени ни о чем больше не думают, как только о моем доме и причиняют мне беспокойство. Но чтобы тысяча дьяволов взяла этих проклятых разбойников и разорвала бы их на части.

Святой отец был совершенно прав. Действительно, в целом государстве не было другого дома, который мог бы по справедливости превозноситься изобилием мышей. Мыши обыкновенно не любят жить там, где есть нечего.

С огорчением начал поп опять искать гвоздей и дощечек и заколачивать дыры, а Ян, со своей стороны, ночью разрушал то, что поп днем сооружал.

Каждый из них работал так хорошо, что через несколько дней и ночей бедный сундук стал более обременен гвоздями и щепками, чем какой-либо ветхий баркас.

Скоро поп убедился, что работа его совершенно бесполезна. Он сказал:

- Этот сундук теперь в таком плохом состоянии, и доски так стары и ветхи, что маленький мышёнок их всегда прогрызет. И если я стану забавляться и класть на него заплатки и мыши будут делать дыры, то сундук совсем пропадет. Не могу ли я купить новый, он-то будет надежнее. Но лучше всего, — продолжал поп, — достать мышеловку и переловить эту неотвязную скотину.

Тотчас же он побежал к соседям и выпросил на время одну мышеловку. На приманку поп повесил корочку сыру, которую дали ему соседи, и держал мышеловку в сундуке.

Для голодного Яна это было лишь новым кушаньем, так как в доме у попа не было не только сыру, но даже сырного запаха. Поэтому Ян скушал в мышеловке сыр и хлеб, предназначенный для мышей.

Бедный поп, возвратясь домой и не найдя в мышеловке ни хлеба, ни сыра, пришел в отчаяние. Но потом им овладела такая ярость, что он сам себя предал чорту, но понимая, как одновременно могло случиться, что мышь из западни унесла сыр, дверцы мышеловки были опущены, а мыши нет.

Поп побежал к соседям, спрашивая их о случившемся. Те уверяли его, что этого быть не может. Но бедный поп клялся всеми святыми и плакал о съеденных хлебах и дырявом сундуке.

Тогда соседи сказали ему, что тут замешана какая-нибудь нечистая сила. Поп был очень поражен этим открытием и, придя домой, заболел.

Ночью он начал бредить и звал к себе Яна на помощь. Ему казалось, что весь дом наполнен мышами, которые лезут в постель и под одеяло.

Что же касается Яна, то он в это время обрабатывал другой сундук, в котором оказались небольшие поповские сбережения, накопленные им в течение его долгой скаредной жизни.

В ту же ночь Ян, забравши поповское добро, скрылся неизвестно куда.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Куда Ян пошел с поповскими деньгами и что с ним случилось

Ян с деньгами жил довольно весело. Ему надоело скитаться по деревням, и он прибыл в один приморский город. Поживши там некоторое время, он познакомился с двумя бывшими монахами, с которыми и завел дружбу. Один из них был монах-проповедник, продававший святые проповеди и отпускавший грехи за денежное вознаграждение, второй назывался паном Шалявалявским, но иногда тоже бывал в монашеской рясе.

Когда у Яна кончился запас поповских денег, он начал участвовать в проделках своих новых товарищей и жил на их счет довольно долгое время.

Однажды пан сказал Яну:

— Ну, Ян, теперь ты должен вступить в главную роль. До сих пор ты только учился нашему искусству, а теперь можешь сам показать себя, так как ты человек, я вижу, смышленый. На первый случай мы придумали для тебя одно маленькое дело.

Как уже автор упомянул выше, они были возле одного приморского города.

Ян должен был изображать морское чудовище, выловленное из моря. Его обернули травой и мхом, потом спеленали веревкой, так что одна голова оставалась на свободе. И он, действительно, был похож на тех божков в садах, которых он видывал, когда был в услужении у богатых людей.

Монах-проповедник привязал Яну длинную бороду из цветов и, наконец, надел на голову шляпу из мха. В этом наряде положили Яна вниз брюхом в плоскую овальную кадку. Яну прикрепили хвост также из трав. Голова же Яна торчала поверх воды, так как под грудь была поставлена подпорка.

Кроме всего этого, монах-проповедник, по явному наущению пана Шалявалявского, к накладной бороде привязал веревку, которая была пропущена сквозь блок, укрепленный на дне кадки. Конец ее вышел в щель, провернутую вровень с водою, так что всякий раз, когда захотят потянуть за эту веревку, голова Яна погружалась в воду.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

в которой сообщается о превращения Яна в морское чудовище

Когда Ян и монах-проповедник совсем изготовили свою машину, они объявили всему народу о том, что поймали морское чудовище. В тот же день изо всей окрестности прибыло много народу смотреть на Яна. Он чувствовал себя не в очень удобном положении и постоянно захлебывался, когда его дергали за веревку. Несмотря на это, он начал замечать, а потом и гордиться тем, что он собрал больше народу, чем святой отец-проповедник. Он слабым голосом обратился к монаху с просьбой, чтобы тот пользовался таким удобным случаем для распродажи своих проповедей.

Вместо этого пан Шалявалявский и монах приказали Яну молчать. Всем, кто хотел смотреть на чудовище, назначили цену не более трех копеек с человека. Однако, как заметил Ян, они собрали порядочную сумму.

Монах-проповедник рассказывал вымышленную историю о том, как они ловили в море это чудовище.

Выдумка имела такой успех, что они путешествовали не только по мелким городам и селам, по решили далее ехать в столицу, где доход должен был быть гораздо больше.

Однако бедному Яну в этом городе досталось более, чем он предполагал. Он получил такой урок, какого, признаться, никогда не ожидал.

Между зрителями, пришедшими смотреть на чудо морское, было несколько веселых и остроумных студентов, которые немного попристальнее рассмотрели Яна. Одни из них стал довольно громко говорить другим:

— Это такое же морское чудо, как и я. Поверьте, что тут явный обман. Здесь кроется мошенничество, и, если бы я был офицером юстиции, то я бы этих людей вместе с морским чудовищем сослал в лагери, обведя их сначала вокруг города, чего они и заслужили.

— Вот те на, — подумал Ян, слышавший разговор студентов, — заработал я себе удары кнутом и десять лет каторги. Пресвятый боже, — прошептал Ян, — если ты всемогущ и раньше помогал нам, то спаси и на этот раз.

И только он разинул рот, как пан Шалявалявский, следивший за ним и тоже слышавший разговор, окунул его в воду.

Когда Ян вынырнул из воды, то все так громко захохотали и подняли такой крик, что помешали студентам вести разговор.

Однако эта забава уже давно надоела Яну, и он несколько раз жаловался святому монаху-проповеднику, чтоб он избавил его от подобной муки. Но тот говорил ему о больших сборах, которые получают они от этой затеи, и о том, что все это скоро должно кончиться.

Злосчастный Ян просил бога, чтобы он сотворил чудо, подобно совершенному однажды в Кане Галилейской.

От такой жизни Ян скоро заскучал и наконец заболел. Однажды он упал в обморок и чуть не захлебнулся. Наскоро вывели всех зрителей из той комнаты, где происходило зрелище, и вытащили Яна из воды.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

О том, как выздоровел Ян и что произошло на корабле

В ту же ночь монах-проповедник и пан Шалявалявский собрались бежать из города, так как их мошенничество могло открыться.

Ян находился все еще в обмороке. Сначала она хотели оставить его в том доме, где остановились, но потом решили, что когда он опомнится, то все расскажет. Поэтому они засунули его в мешок и с прочей кладью нагрузили на лошадь. Глубокой ночью они прибыли на пристань и сели на корабль, который на рассвете поднял паруса.

Они поплыли в Италию.

Монах и пан первое время совершенно забыли о Яне, находившемся в мешке, но, когда вспомнили, монах сказал:

— Это чудо надо выбросить за борт, оно может попортиться на корабле.

— Ты прав, как бог, — сказал пан. — Сейчас самое удобное время столкнуть его за борт. Там, в море, ему вольготнее будет.

На море было небольшое волнение. Яна от качки несколько раз вырвало, и он освободился от той воды, которой нахлебался в кадке. Ему удалось с помощью зубов и ногтей проделать отверстие, и в эту щель он обозревал окружающий мир.

Он очень удивился, когда увидел кругом бурлящее море, и начал постепенно догадываться о своем местопребывании. С большими усилиями ему удалось просунуть руку из мешка и он нащупал что-то железное. Ухватившись свободной рукой за железный крюк, он таким образом сделал шаг к своему спасенью.

Ян зацепил крюком дыру в мешке и с силой потянул в противоположную сторону. Мешок затрещал. Как только Ян увидел, что вот-вот он скоро совсем освободится из него, он так сильно подпрыгнул, что вылетел из разодранного мешка и покатился по палубе.

Он попал под ноги какому-то человеку и опрокинул его навзничь.

Между ними завязалась потасовка.

Старший штурман, заметивший драку, крикнул матросам, чтобы разогнали драчунов. Ян, испугавшись наказания и, главное, еще не зная, где он находится, быстро скрылся на нижней палубе. Там он столкнулся с монахом-проповедником.

— А вот и я, — сказал весело Ян. — Как здоровье вашего преподобия?

Появился и пан Шалявалявский, но в монашеской рясе. Он ничего не сказал Яну, но пригласил его к себе в каюту. Там они выпили мировую, дали третью часть заработка Яну и составили новый план действий, о котором можно узнать, только прочитавши следующую главу.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,

в которой рассказывается о происхождении мощей святого Луки

Ян всегда говорил, что перемена места веселит человека. Они не без удовольствия прожили некоторое время в Италии, и монах-проповедник решил произвести одно чудо, после которого они могли представиться самому папе римскому.

Они все переоделись в новые одежды. Ян ходил в новых башмаках и новом подряснике и на всех людей производил вполне благочестивое впечатление. Вначале они ходили по деревням и раздавали свои грамоты, возвещавшие о чуде. Они условились, что в одно из воскресений будет показано чудо.

Перед этим Ян разыскал довольно хорошо сохранившуюся руку одного покойника и представил ее монаху-проповеднику.

На следующее утро они пошли в церковь. Там собралось небывалое множество народу. Монах-проповедник, взойдя на кафедру, начал свою проповедь.

В то время как он рассказывал о добродетелях святого Луки, который ему покровительствовал во всех делах, из угла церкви с трудом протискивался через толпу какой-то человек.

Этот человек, обращаясь к монаху, начал осыпать его такими выражениями:

— Низкий негодяй, тунеядец и лжец перед богом и людьми, не стыдно ли тебе произносить такую ужасную ложь, что эта рука, которую ты только что показывал народу, рука святого Луки. Я достоверно знаю, что ты взял эту гнилую кость из какой-нибудь гробницы для надувательства людей, и очень удивляюсь, что его преосвященство и другие почтенные отцы церкви не велят тебя побить каменьями, как ты этого заслуживаешь.

Ян, слышавший также эту речь, подумал, что этот человек, видимо, не пробовал силы его руки, и пытался было уже приступить к делу, но монах задержал его различными знаками.

Епископ же и народ были крайне удивлены таким открытием; они начали увещевать этого человека, чтоб он замолчал. Но человек, несмотря на все это, не переставал кричать и с еще большей горячностью, чем прежде, убеждал народ не верить проповеднику.

Тогда Ян сказал монаху:

— Ваша святость, позвольте, я его успокою так, что он больше не пикнет за всю свою жизнь.

Но монах жестом остановил его и, чувствуя, что пришел момент совершить чудо, прикинулся смущенным. Мановением руки он попросил уже громко роптавшую толпу успокоиться.

После этого он обратился в сторону главного алтаря, преклонил колено перед распятием, находившимся тут же, и со слезами в голосе стал говорить:

— Иисус Христос, господь наш, искупитель всего человечества, ты создал меня по образу твоему, заслугами твоими привел меня сюда. Своей безгрешной плотью человека и страшнейшими страданиями ты искупил меня. И вот я умоляю тебя во имя того святого, который покровительствует мне, во имя святого Луки, яви мне несомненное чудо пред глазами этого благочестивого народа, в лице этого честного священнослужителя, который в качестве врага и соперника нашего ордена явился для того, чтобы отрицать истинность моих слов.

Монах на минуту остановился. Его все слушали с необыкновенным вниманием и напряжением. Он продолжал таким образом:

— И пусть это чудо появится так: если я лгу, то порази меня сейчас же смертью, но если же, напротив, я говорю правду, утверждая, что это рука святого Луки, твоего достойного служителя, то тогда, о господи, не ради мщения, но для блага истины, сделай, чтоб твой приговор постиг моего врага так, чтобы он не мог ни языком, ни руками сознаться в своей ошибке.

И вот человек, только что кричавший на всю церковь, стал быстро двигать руками и ногами, хрипеть, вращать языком, не произнося им слова; наконец упал на спину.

Когда таким образом чудо стало явным для всех присутствующих, все принялись кричать и молить о милосердии и вопили так громко, что если бы в то время грянул гром, то никто не заметил бы этого.

Монах-проповедник, видя, что народ крайне возбужден, — а этого-то он только и хотел, — стал кричать:

— Хвала богу, молчите, братья! — и когда все замолчали, он велел взять бесновавшегося человека, который прикинулся мертвым. Они перенесли его к престолу и затем монах сказал:

— Прихожане и все жители этого города и окрестностей, я прошу вас, во имя страданий Христа, преклонить колена и прочесть «Верую». Во имя святого Луки, пусть господь бог, ради его заслуг, возвратит жизнь этому несчастному. О господи, верни ему движение и слово, чтобы душа его не подверглась вечной погибели.

Все начали молиться.

Сам монах-проповедник сошел с кафедры и ножом поскоблил ноготь чудесной руки, которую он выдавал за руку святого Луки.

Потом он взял сосуд со святой водой, куда опустил соскобленные частицы, открыл рот грешнику-клеветнику и влил ему чудную жидкость со словами:

— Во имя отца и сына и святого духа, я приказываю тебе встать и снова быть здоровым.

Человек, который до сих пор еле удерживался от смеха, выпил жидкость, выслушал заклятие, встал на ноги и в исступлении закричал:

— Иисус, Иисус!

Толпа, увидя это новое чудо, удивленная и пораженная, в свою очередь повторяла:

— Иисус, Иисус.

Все наперерыв бежали звонить в колокола, целовали и трогали одежду проповедника; все были так потрясены, как будто бы наступил последний судный день.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Посвящается папе римскому

— Все дороги ведут в Рим, — сказал Ян, — и мы в этом Риме, но папы-то мы и не видели.

И Ян решил попытать счастья. Он объявил монаху-проповеднику, что если ему прибавят сверх положенной суммы еще особое вознаграждение, он поговорит с папой.

Монах-проповедник сначала задумался. Но так как пустой кошелек толкал его на всякие греховные мысли, то он скоро согласился.

И вот Ян, одевшись в иезуитское платье (он уже проведал, что этот орден в большом почете у тамошнего дворянства), пошел к одной вдове-дворянке, дочь которой имела склонность к экспериментальной физике.

Вдова спросила, для чего он пришел в Рим.

Ян ответил смиренным голосом:

— Милостивая государыня, это путешествие предпринято мною единственно для того, чтобы удостоиться увидеть папу и поговорить с ним о некотором важном доле.

На эти слова дворянка сказала:

— Отец мой, папу ты видеть не можешь, а чтоб тебе еще с ним разговаривать, то это дело я полагаю невозможным. Я здесь рождена и воспитана, да притом еще дворянка не последняя, однако, не имела еще счастья удостоиться хотя бы келейно поговорить со столь священною особою. Это дело требует особливого счастья, а тебя, такого беспомощного, хотя и ученого человека, вряд ли к нему допустят. Разве только поможет счастливый случай — ему понравится облик твоего лица и твой рост.

Вдова еще долго перечисляла всякие особенности в мужчине и человеке вообще, которые могут понравиться папе. Наконец она заключила свою речь следующими словами:

— Однако же я не думаю, чтобы незнакомый человек мог говорить с папой с глазу на глаз.

Ян, еще раз поклонившись дворянке, напомнил ей о том, что он занимается экспериментальной физикой и уже проник во многие тайны. По неусыпному своему старанию он сумеет так сделать, что она будет говорить с папой наедине.

Дворянка, поверив словам Яна, побежала к дочери и, захлопав в ладоши, она вскричала:

— Ах любезная дочь, почтенный отец физики и философ пришел, попроси его, чтобы он изъяснил тебе экспериментальную физику.

— Ах! — продолжала дворянка, возвратившись к Яну, — я бы дала тебе сто червонцев, если бы ты только устроил мне разговор с папой; он очистит меня и просветит, так как я великая грешница.

В это время показалась дочь дворянки и спросила, не может ли он ответить ей на вопросы, на которые она пе могла найти ответа у местных ученых и философов.

Ян, сразу же догадавшись, что хотят испытать его ученость, приготовился к экзамену, но предупредил, что за каждый правильный ответ ему платят по червонцу.

Заинтересованные мать и дочь согласились на предложение Яна.

Автор считает нужным привести здесь некоторые вопросы и ответы, свидетельствующие о познаниях Яна в области натуральной философии и экспериментальной физики.

I вопрос: Кто, не родясь, умер?

Ответ Яна: Адам и Ева.

II вопрос: Кто кричал, не имея языка?

Ответ Яна: Кровь Авеля, убиенного братом своим Каином.

III вопрос: Кто богат на бумаге, а убог на деле?

Ответ Яна: Арифметик.

IV вопрос: В котором часу должно кушать?

Ответ Яна: Богатые, когда хотят, а нищие, когда случится.

V вопрос: Кто слуга слугам?

Ответ Яна: Тот, кто угодить всем желает.

VI вопрос: Когда малые рыбы в почтении?

Ответ Яна: Тогда, когда больших нет.

VII вопрос: Когда вымыслы разные начались?

Ответ Яна: Когда умные дураками сделались.

VIII вопрос: Сколько степеней серебролюбия?

Ответ Яна: Три:

I. Желать от другого.

II. Свое подалее прятать.

III. Отдавши, сожалеть.

IX вопрос: Кто в Риме более всех похвалы достоин?

Ответ Яна: Ян, потому что он один ответил на все ученые вопросы.

Дочь и мать пришли в совершенный восторг от учености и находчивости Яна.

Вдова-дворянка одарила его несколькими червонцами.

Дочь спросила, у кого он получил такие знания.

Ян отвечал, что он у многих учителей разным наукам обучался, а экспериментальную физику он сам изучал и потому он в ней более других искусен.

Уходя, он просил дворянку-вдову запастись червонцами и притти на следующий день в церковь, где он может представить ее папе.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Каким образом Ян, будучи в гостях у папы римского, немного разбогател

На другой день Ян, переодевшись в светское платье, встретился в церкви с вдовой, а также и с монахом-проповедником и паном Шалявалявским. Оставя их молиться, он протиснулся вперед, чтобы стоять поближе к папе. Как только папа изволил выйти к народу, Ян, обернувшись к нему спиною, поклонился до земли.

Кардиналы, смотря на Яна, думали, что это сумасшедший, и по окончании церемонии доложили папе о его поступке.

Папа, сам видевший этот поклон, приказал немедленно взять Яна под караул и привести к нему.

Вдова, монах-проповедник и пан Шалявалявский, когда увидели, что Яна взяли караульные, сердечно о нем сожалели, — все по разным причинам.

Папа прежде всего спросил Яна, что он за человек и какого исповедания.

Ян ответил подобострастным голосом:

— Я такой человек, который потребен нашему святейшеству. Я составляю добрую половину светского человека, однако же и духовным быть не откажуся. Да…^[1] А исповедания я такого же, как и моя хозяйка.

Папа сейчас же велел привести хозяйку Яна, которая, трепеща от страха, предстала перед его святейшеством.

Папа тотчас же спросил о ее вероисповедании.

Объятая страхом женщина, поклонясь, положила к его ногам червонцы, которые тут же удостоверили папу, что она самая ревностная блюстительница католического закона. Папа доверчиво посмотрел на червонцы, потом на женщину и улыбнулся.

За этого похвалою последовали разговоры самого откровенного характера, и они бы продолжались еще дольше, если бы не пришли несколько кардиналов и не нарушили бы их беседы.

Папа снова обратился к Яну и спросил:

— С каким ты умыслом, оборачиваясь ко мне спиною, кланялся и как ты посмел это сделать на глазах у всего народа?

Ян поклонился папе и ответил так:

— Ваше святейшество! Будучи превеликим грешником, я почитал себя недостойным смотреть на ваше окруженное небесным сиянием лицо.

Удивленный папа спросил своих кардиналов, видели ли они эти огненные лучи.

Кардиналы, в угоду папе, подтвердили слова Яна.

Тогда папа подошел или, лучше сказать, подбежал к Яну и обнял его. Но вспомнив, что он прикасался к великому грешнику, быстро от него отпрянул и наградил сотнею червонцев из принесенных вдовой-дворянкой. После этого Ян рассказал папе о, том, как он и его товарищи стараются замаливать грехи своих ближних перед всевышним владыкой.

Но папа, казалось, был больше доволен червонцами вдовы-дворянки, нежели рассказами Яна. Все же он выдал ему грамоту, в которой разрешалось ему, монаху-проповеднику и пану делать все, что прилично их званию, во всех подвластных папе владениях. Удаляясь от папы, Ян прихватил несколько золотых вещиц, по его мнению, очень плохо лежащих.

Монах-проповедник и пан встретили Яна с большой радостью и, когда он показал им папскую грамоту, заключили его в свои объятия.

Но грамоты им Ян не отдал и просил, чтобы они сперва выдали ему обещанную сумму. Однако золотой запас, который принес им святой Лука, кончился, и у них не было ни гроша.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Об ответе Яна монаху-проповеднику и о неудачах с папскими грамотами

На следующее утро монах-проповедник вскочил со своей постели легко, как человек, у которого желудок был не очень обременен. С такою же легкостью последовал за ним и пан Шалявалявский. И только один Ян спал сном праведника.

Монах чувствовал, что натощак он должен проделать порядочную дорогу, прежде чем он заморит утреннего червячка.

— Буди этого детину, — сказал пан монаху, — а то он к завтрашнему дню не проснется.

И они оба принялись толкать и тормошить Яна, который, проснувшись, спросил, почему его будят в такую рань, когда все добрые и благочестивые люди еще спят.

Монах-проповедник начал упрекать его в том, что он бродит по ночам, а утром его нельзя добудиться. Поэтому они одни намерены итти в путь.

Голос его звучал глухо и злобно, и он не был похож на того святого мужа, который стоял перед алтарем и творил чудеса с мощами святого Луки.

— А деньги у тебя есть? — внезапно спросил он у Яна.

Пан проглотил голодную слюну и выругался.

Ян, приметив их недовольство и поняв причину, пришел в совершенно бодрое настроение и сказал монаху-проповеднику:

— Ваша святость, я живу по старой пословице, которая говорит, что где кошки нет, там мыши благоденствуют. Позвольте расскажу вам один подходящий случай.

Однажды монах францисканского ордена и пастор кальвинист пришли на берег реки, через которую нужно было переходить в брод. Они уговорились кинуть жребий. И монах францисканского ордена, проиграв, вынужден был взять пастора на плечи и нести. Остановившись на середине реки, он спросил его:

— Не имеешь ли ты денег в кармане?

Пастор сказал, что имеет.

Едва только он успел выговорить эти слова, францисканский монах тотчас же бросил его в воду, говоря:

— Не прогневайся, господин пастор, правила нашего ордена св. Франциска запрещают нам носить деньги.

Видя, что им не перехитрить Яна, монах-проповедник и пан оставили его в покое.

Грустные, они побрели по селам, не знай, что предпринять, чтобы жители начали раскупать папские грамоты.

Грамот пока никто не покупал.

ГЛАВA ТРИНАДЦАТАЯ,

где речь идет о приключения с пригожей поварихой и о многих других курьезных событиях

Пан Шалявалявский, переодевшись в монашескую рясу, около двух недель бродил по окрестным селам, рассматривая положение места, крестьянские селения и прочие любопытные и достойные внимания вещи.

Он со многими часто и подолгу вступал в разговоры и всегда клонил их к душеспасительным материям.

Крестьяне, наслушавшись его рассказов, приглашали его к себе в дом. От них он узнал, что сравнительно недалеко находится приход, в котором живет один богатый помещик.

На следующий день пан был уже в том приходе и проведал, что помещик, будучи трусливым человеком, держит свою казну в особом склепе, около церкви.

Кроме самого помещика, эту тайну знала только его повариха и еще сельский священник. Но пан разными весьма ласковыми речами и особыми молитвами сумел разузнать все ему нужное. И заодно украл у попа лошадь.

Обо всем этом он поведал Яну и монаху-проповеднику.

Они решили, что надо действовать весьма осторожно. А главное — скрыться куда-либо на время, так как слава об их проделках шла по всем близлежащим окрестностям.

По приходе в село им сообщили, что у попа украли лошадь. Поп был весьма опечален случившимся происшествием, так как пропавшую серую кобылу любил больше всего на свете.

Ян первый явился к попу и принялся утешать его разными способами.

Немного спустя пришел и монах-проповедник.

Пан Шалявалявский же, приискав подходящее место для поповской лошади, на время скрылся.

После весьма продолжительных поповских рассказов о достоинствах его пропавшей серой кобылы монах-проповедник начал рассказывать ему разные случаи об их благочестивой жизни.

Ян присутствовал при этом и заметил, что поп с недоверием относился к рассказам монаха. Тогда он развернул папскую грамоту и заговорил с ним о разных подробностях церковного обихода, свидетельствующих о его высокой духовной образованности…

Он начал расписывать попу такие истории, что тот принял его чуть ли не за святого подвижника.

После этого Ян оставил наедине попа и монаха-проповедника, а сам отправился к пригожей поварихе, с которой уже успел познакомиться.

Своими шутками и разными выдумками Ян весьма развеселил пригожую повариху. Он также пропел ей одну песенку или лучше сказать небылицу, которой окончательно склонил ее в свою пользу.

Автор считает, что необходимо полностью, для удовольствия читателя, привести эту пьесу.

НЕБЫЛИЦА

Небылицу я скажу, иль прямые враки.

Молотками на печи сено косят раки.

Деревенским мужикам кочет носит яйцы,

помогают молотить им косые зайцы.

Подберезные грибы пустили такие толки:

что стерегут в полях стада не собаки — волки;

а медведи в смурые убрались кафтаны,

пожирают пастуха хохлачи-бараны;

доморощенные ж псы трусят черной кошки,

подогнув хвосты бегут, лишь мелькают ножки.

Вот я что хотел, сказать: всем вам небылица.

Я вы, чай, ждали журавля, — ах! прыг-прыг, синица!

Тут Ян ударил себя пальцем по большому носу и ласково спросил у пригожей поварихи:

— Скоро ли приедет барин?

Повариха, забывшая все на свете, сказала, что хозяин вернется не раньше, как дня через четыре, а может быть и позже.

После этого Ян стал быстро собираться домой. Несмотря на просьбы пригожей поварихи, он все же с нею простился и, придя на квартиру попа, сказал монаху-проповеднику, что он заболел и просит достать лекаря.

Поп, узнавши о болезни Яна, которого он считал благочестивым человеком, сам побежал за лекарем.

Лекарь признал у Яна жар и сильное волнение в крови.

После того как Ян сунул ему еще один лишний червонец, он посоветовал ему успокоиться и лежать в постели.

Поп и монах-проповедник узнали от лекаря, что Ян заболел весьма опасной болезнью.

И, действительно, ночью жар усилился, и Ян начал бредить.

Утром к нему пришел пан Шалявалявский и сказал, что имущество помещика, а также и попа хранится в алтаре, под девятой чугунной плитой.

Когда поп ушел в церковь служить обедню вместе с монахом-проповедником, пан привел пропавшую лошадь и незаметно поставил ее в стойло.

Как только священник вернулся из церкви, он первым делом пошел к Яну справиться о его здоровье.

Ян тихим и благочестивым голосом сказал, что он чувствует приближение скорой смерти и хочет покаяться в своих грехах.

Священник вначале усомнился, глядя на Яна, как может этот, в сущности, здоровый детина так быстро умереть.

Но, посмотревши на заплаканные глаза Яна и его необыкновенный цвет кожи на лице, на его почерневшие ногти на пальцах, он решил, что этому человеку действительно недолго остается жить на этом свете.

Ян заговорил тихим голосом:

— Сегодня ночью я видел сон, будто ко мне спустились два ангела и один из них сказал: «Покайся в своих грехах, Ян, тогда ты будешь летать вместе с нами». И они хотели было уже скрыться, но я спросил одного из них:

— Сколько времени мне осталось мучиться на земле?

И они ответили мне хором:

«Как только вернется лошадь твоего благочестивого хозяина, на другой день утром мы унесем тебя на небо. Но проси только, чтобы тебя непременно хоронили отдельно от других, например, в каком-либо склепе, иначе тебе придется долго мучиться перед смертью».

Поп, чрезвычайно желавший видеть у себя в стойле свою серую кобылу, необыкновенно обрадовался такому сну Яна и побежал спрашивать у домашних, действительно ли вернулась его серая лошадь.

Но никто не видел, как пан привёл лошадь на двор.

Тогда поп побежал к яслям и воочию увидел свою серую кобылу. Он начал ее гладить, ласкать, потом заглянул ей в зубы, под хвост и, убедившись, что лошадь вернулась целою после такого чудесного приключения, остался всем очень доволен.

Он ласкал себя надеждою, что о нем заботятся святые ангелы и тот благочестивый человек, который умирает в его доме и желает у него исповедать свои грехи.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ

О похоронах Яна, о том, что приключилось с отпевавшим его попом, и прочих событиях, раскрывающих истинный смысл этой забавной, но правдивой истории

Согласно предсказанию ангелов, на следующий день утром Ян умер.

Его торжественно похоронили в склепе, согласно последней просьбе покойного.

Но как только Ян оказался в могиле и похоронная процессия удалилась к священнику в дом, где был учинен по этому случаю богатый стол, он тут же и воскрес — в первый день своей смерти.

В тот же вечер пан Шалявалявский передал ему через оконную решетку лом и веревку.

Теперь у Яна были все приборы для того, чтобы завладеть скрытым богатством.

Он сказал пану, что пробудет в склепе два дня, после чего просил приготовить хороших лошадей, чтобы ускакать с похищенными червонцами.

Ян также просил принести на следующую ночь немного пищи, но так, чтобы никто не заметил.

Как только пан удалился от места заключения Яна, покойник сразу же принялся за работу. Он старался целых три часа, наконец пробил стенку склепа и таким путем пробрался в церковь.

Но в церкви червонцев не оказалось.

Ян пришел в совершенное смущение. Оставалось снова лечь в гроб, заделать стенку и ждать, пока не спасут товарищи. Да они без червонцев наверняка не выпустят его отсюда.

В отчаянии Ян начал бегать по церкви, обшарил весь алтарь и вдруг наступил на чугунную плиту, которая сама немного приподнялась.

Под плитой оказался кожаный мешок с червонцами.

Ян еще раз обошел алтарь и в углу обнаружил подобную же плиту, под которой оказался второй кожаный мешок, хотя и меньших размеров.

Очевидно, первый мешок принадлежал помещику, а второй — попу.

Ян был одинаково рад и тому и другому.

Затем он спустился по веревке вниз и оставил после себя записку следующего содержания:

«Ваши преподобия и вы, господа дворяне, не прогневайтесь на Яна, которого вы рядом с золотом положили. Что делать, если иногда учении и учителя превосходит. Но я, как честный человек, от искреннего сердца благодарю вас за ваше обо мне старание и наичувствительнейшим образом желаю вам всякого добра . Ваш покойный слуга Ян».

Как только Ян выбрался из церкви, он взвалил на плечи кожаные мешки с червонцами и побежал так проворно, как никогда раньше.

На следующий день священник пришел служить обедню и, увидев веревку, привязанную у окна, так оробел, что едва мог отпереть церковные двери.

На сломанной чугунной плите лежало послание Яна.

Поп привязал оставленную веревку к кольцу, висевшему под самым потолком, и окончил на ней свою жизнь весьма честно, тихо и добропорядочно, чего и другим, ему подобным, Ян весьма усердно желает.