Состав общества и общественная жизнь.
Оренбург есть место резиденции главного начальника края, его штаба по званию «Командующего войсками», квартира начальника губернии и военного губернатора Тургайской области; здесь помещаются губернские и уездные присутственные места, отделение государственного банка, общественный банк, 9 контор страховых от огня обществ, почти все конторы транспортные; здесь есть банк тортовый московский и общество взаимного кредита, разные внутренние учреждения артиллерийские, инженерные и интендантские; кроме того, войсковое правление и войсковый штаб Оренбургского казачьего войска. Как и везде, общество делится на кружки: часть его, во что бы то ни стало, силится стать на аристократическую ногу; к сожалению, иногда выдача не во время квартирных денег или другого рода казенного содержания ставит некоторые аристократические замашки в очень щекотливое положение; хозяева, например, предлагают съехать за неплатеж денег с квартиры; неотвязчивые магазины требуют немедленно уплаты по счету денег; прислуга требует денег; сапожник просить тоже денег, и этот презренный металл почти всегда разочаровывает аристократические стремления, повергая в немалое горе любителей высшего тона. В буквальном-же смысле, аристократии, ни родовой, ни финансовой, за очень немногими исключениями, здесь нет; даже большинство высокопоставленных лиц принадлежит к обыкновенному всероссийскому и других национальностей дворянству и живет почти одним содержанием, — значит, попытки и стремления лезть в знать совершенно напрасны.
Служащее общество меняется здесь беспрестанно, так что Оренбург прозван весьма верно почтовою станциею; дворянства местного почти нет, или, по крайней мере, оно здесь не играет никакой роли; купечество держится особняком, и в общество, в собрание является из них лишь несколько дам, замечу мимоходом, очень состоятельных и очень хорошеньких; для остальных, кроме театра и катанья, все общественное закрыто: ни они никуда более, ни к ним никто. Неразвитость и наследствие раскола и староверчества — вот главные тому причины, хотя это общественное зло ослабевает, но все-же яд силен и организм не совсем излечен от него. Это разъединение общества и отсутствие постоянного ядра его ведет к тому, что здесь ничего не может быть прочного, основательного и хорошего; устав общественного собрания полон греха; выбор старшин в собрание никогда еще не состоялся с полным числом членов: из 200 человек, только 35—55 явится на выбор или скандал какой-нибудь выйдет при баллотировке; каждый член мало заинтересован делом, ему все равно: сегодня здесь, завтра перевели в другое место, и прощай и клуб, и его члены, и все, что там делается; отвратительная музыка, неудовлетворительная труппа и проч. не составляют предмета забот публики или общества; каждый смотрит на все это как на явления, встреченные им на почтовой станции во время проезда; следовательно, горю пособит здесь земство; да, земство и одно земство, мировые учреждения и железная дорога в состоянии вызвать реакцию края и города, разбудить его от этого долгого, крепкого сна, прогнать апатию его и просветить, цивилизацией, для введения в общий строй государственной жизни России, которой Оренбургский край, сам, по себе, даст очень много.
Общественная жизнь в Оренбурге сосредоточивается зимою на Николаевской улице; целые вереницы различных экипажей, особенно в праздничные дни, после обеда, тянутся в два ряда вдоль этой улицы, а массы фланеров снуют частию по тротуару, а частию, стоят стеной вдоль улицы; азиатцы особенно любят сидеть во время гулянья на крыльце дома канцелярии генерал-губернатора и оживленная беседа их выражает полнейшее участие к гулянью; в другое время дня, улица эта не представляет особенно оживленного характера: внимание приезжего человека разве остановят частые встречи на ней с сынами Азии, — то бухарец, то киргиз, то хивинец, то бухарский еврей или татарин попадается, а не то, среди улицы, тянется длинная команда верблюдов, навьюченных разными тяжестями, или просто всадник киргиз, величаво качающийся между двух горбов огромного верблюда, а зачастую можно встретить и женщину, едущую верхом на лошади; то может занять любопытство проезжего европейца покрытая халатом, с головы до ног, женщина-татарка, но если заглянуть в лицо этой гурии востока, то вы, наверно, увидите урода; женщины-татарки и особенно киргизки не отличаются красотой; очень редко можно встретить хорошенькую татарку, но все они набелены, нарумянены, с вычерненными ресницами и, по большей части, со следами оспы. Здесь очень большое количество татарок в списках наших кокоток. По привилегированному запаху розового масла, которым мажутся почти все азиатцы, далеко слышно их. Зимой здесь существует еще общественое собрание, коммерческий клуб; первое и второй назначают в неделю раз семейные вечера или маскарады; посещаются эти вечера далеко не всем обществом, а маскарады имеют свой, какой-то оригинальный, характер; являются 35 дам и из них только 8—10 в домино и масках, а остальные в бальных платьях; мужчин замаскированных совсем не бывает; маски не подходят к мужчинам сами и не интригуют, а, большею частью, сидят и пыхтят от духоты и скуки; кавалеры-же, преимущественно, состоят из офицеров квартирующих здесь войск и нескольких статских; многие отличаются оригинальностью в танцах и особенной манерой в танцах дергать и изо всей силы вертеть дам; театр усердно посещается всеми слоями общества; но выносят ли эти посетители из театра приятное впечатление, может ли для них театр наш служит помощью к развитию эстетических чувств, вкуса и т. д.? Это вопрос, требующий анализа более серьезного, но во всяком случае, так как по выражению Великой Монархини России, Екатерины II, «театр есть школа народная», то нужно желать, чтобы главное начальство края, в видах просвещения массы публики и для цивилизации постоянных посетителей театра, средне-азиатцев, поддерживало и покровительствовало оренбургскому театру. Самое здание театра очень изрядно и удобно. Возникновение же театра в Оренбурге относится к шестидесятым годам, и хотя театральные представления были и ранее, но они давались в манеже, в котором были устроены деревянные ложи, очень напоминающие лошадиные стойла; вообще, вид этого театра был очень своеобразен; кажется и первый антрепренер организованной здесь труппы был ветеринарный лекарь — г. Невский. Состав труппы, впрочем, был весьма хорош; в то время были здесь г. Берх, ныне подвизающийся на московской Императорской сцене, и известная провинциальная актриса г-жа Линовская, затем, в шестидесятых годах) главный начальник края, А. П. Безак, сознавая необходимость для города театры, поручил начальнику инженеров округа переделать манеж в театр. Сказано — сделано. Составили, как водится, смету и «течении одного лета из манежа сделали театр, по виду и довольно хороший и удобный, но и до сего времени, на каждом шагу доказывающий, что строить казармы и другие казенные здания совсем не одно и то же, что устроить театр. Само собою, не упущено из виду и то, что строить и делать следует так, чтобы ежегодно требовалось ремонтировать, и вот это заветное правило практикуется на деле до сего времени; а за все то, что стоют эти ремонты, можно было бы устроить театр по всем правилам искусства. После труппы г. Иванова, который держал наш театр несколько лет, началась промышленная спекуляция разных антрепренеров, которые, в конце концов, потерпев полное раззорение убегали из Оренбурга, оставляя труппу в безвыходном положении. В виду этого, в 1872 году здесь была образована дирекция, и год этот можно назвать единственным годом, когда оренбургский театр был истинным удовольствием, прелестная труппа, во главе которой была талантливая и обворожительная А. А. Немирова-Ральф, прекрасный оркестр, порядок и благоустройство театра — все не оставляло желать ничего лучшего. К сожалению весьма дорого стоющая труппа и обстановка, при неполучении от города никакой субсидии, разрушили дела, с долгом в несколько сотен рублей. Последующие антрепренеры вновь кончали банкротством, и только последние два года г. Расскатов выдержал сезоны. Затем, балы у главного начальника края довершают весь перечень наших зимних удовольствий. Зато лето здесь невыразимо однообразно и скучно: есть два гулянья, первое — на бульваре, вдоль берега р. Урала, и в роще, за рекой, где устроен вокзал; роща освещается фонарями, но что это за освещение!!!... Дрянная музыка услаждает слух, и мотанье ног по аллеям бульвара продолжается до часу. Окрестности Оренбурга тоже не представляют ничего привлекательного, только в 5-ти верстах от города, на, так называемой, маячной горе, позади лагеря казачьей артиллерии, на склоне горы, построены дачи, занимаемые главным начальником края и его свитой; поодаль — много и частных дач; самое место очень живописно и воздух гораздо лучше городского. На этом самом месте Пугачев стоял со своим войском, желая взять Оренбург. Вообще-же однообразие общественной жизни Оренбурга ни с чем несравнимо: на гуляньях, в театре, на балах, везде и всегда встретите одни и те-же лица, слышите одни и те-же дурно исполняемые пьесы оркестра; тот-же преобладающий военный элемет, везде и всюду; даже одни и те-же блюда в буфетах собрания и у Антона Каретникова. Поживите два-три года, узнаете все замечательные биографии, страстишки и наклонности всех членов общества обоего пола; узнаете, кто около кого должен сидеть, с кем танцовать, кому составить пульку в собрании и т. д.; всякое появление новой особы сейчас заметно, точно постороннее тело, попавшее в известную массу; говору, судам и пересудам нет конца; одним словом, — это город с своими особенностями, с своими нравами и обычаями, водоворот, попадая в который, новый житель города, будет долго предметом общего внимания затем, мало-помалу, и он смешивается с общим течением и... и... делается оренбуржцем. Состав общества в Оренбурге очень не велик; оно, преимущественно, состоит из служащих и военных; часть этих последних, не состоящих в войсках, равно и некоторые из гражданских чиновников, попадают на службу в Оренбург двояким манером: одни бегут от шумной петербургской жизни, где, занимая места с содержанием, неудовлетворяющим потребностям этой жизни, вошли в долги, перспективою которых в Петербурге мировой судья, а затем — «долговое»; другие-же попадают сюда административным порядком, в виде исправления, или взамен «долгового»; одним словом, что называется, в «ссылку в места не столь отдаленные»; впрочем в последнее время, с приобретением нами Ташкента, Самарканда и других мест на границе средней Азии, пункт, заменяющий «долговое», остался за этими местами, и спокойно-же, хорошо живется там этим господам. В былые, времена Оренбург был и совершенно местом ссылки, так сюда были сосланы Плещеев, Шевченко, Станкевич и многие другие; в последнее-же время, назначение сюда на службу представляло искупление за более или менее предосудительные делишки в Петербурге: то за мотовство, то за мелкое плутовство, то за скандал, требующий удаления с глаз того общества, где он совершился, а то и просто для удаления от соблазна и греха.