Снова наступает весна. Деревня стоит в чаще голых палок и прутьев, только ели остаются свежими, темно-зелеными. Старая трава лежит выцветшим половиком. Каждая ямка до краев налита водой. Паровозные гудки долго катятся в голых весенних лесах и глохнут в отдалений. Целый день за окнами щебечут птицы. Изредка с тихим хрустом и чавканьем проезжает телега.
Клавдия останавливается на крыльце, снимает с коромысла ведра. Вода звучно плещется на доски — словно шлепают по голому телу.
Отдыхая, Клавдия оглядывается.
Весь день над деревней и лесами шел мелкий унылый дождь; теперь плотная грязная туча стала сдвигаться, как занавеска, а из-под нее в упор бьет солнце. Оно стоит уже низко, почти касаясь деревьев. Под тучей еще летят пронизанные светом клочья тумана и пара, как будто в лесу прошел паровоз. На миг они затмевают свет.
Клавдия смотрит на солнце, на разорванные клочья тумана и горько вздыхает.
— И отчего все так вышло… — негромко говорит она себе, вытирая глаза, — нескладно?