В кусты шлепнулся какой-то сверток…
По ту сторону высокого забора, ограждавшего казармы от внешнего мира, еще с минуту постоял коренастый паренек. Он оглянулся по сторонам — не заметил ли кто-нибудь, как он перебросил сверток через забор. Кругом никого не было. И только вдали слышны были шаги французского патруля.
Паренек удовлетворенно улыбнулся и, зябко поеживаясь от ночного холода, быстро зашагал по направлению к городу.
За сверток он был спокоен.
* * *
Эль Керим — араб, крестьянин. В последний раз он пахал два года тому назад. После того как Марокко поразил недород, семья Эль Керима с плачем и причитаниями проводила его до околицы. Он пошел в ближайший портовый город на заработки. Здесь он впервые увидел чужих людей, одевавшихся не так, как в их деревне, и разговаривавших на чужом языке.
Керим оказался способным парнем, и год работы грузчиком в порту научил его кое-чему, помимо французского языка, языка гяуров[2], покоривших его страну. Глядя на большие пароходы, уходящие из порта в далекие страны, он частенько подумывал, что не дурно было бы как-нибудь забраться тайком на один из этих пароходов, посмотреть на чужие, незнакомые края и заработать малость деньжат.
Осенью Эль Керим, без всяких затрат и ни от кого не скрываясь, получил возможность посетить Францию. Правда, ни о каких заработках не могло быть и речи, так как он являлся солдатом французской армии и целыми днями был занят подготовкой к нехитрой профессии организованного убийства тех, кого прикажет убить его начальник.
Когда он и его сородичи были признаны достаточно обученными, их отправили в Рурскую область в составе оккупационной армии, и вот сегодня мы видим Керима в роли денщика лейтенанта Кано.
Лейтенант Кано только что вернулся с пирушки и денщик с трудом раздевает своего пьяного и беспокойного хозяина. Лейтенант в пьяном виде всегда страшно болтлив и, так как других собеседников налицо не имеется, он собирается поговорить со своим денщиком. Но тот под каким-то предлогом уклоняется от этой «высокой чести» и, небрежно насвистывая, вразвальцу идет через большой казарменный двор к высокому забору. Темно. Кроме часового у ворот и патрулей по ту сторону забора никого из солдат в этот поздний час вне казармы не должно быть.
Эль Керим подходит к кустам, подбирает сверток и прячет его под накинутую на плечи шинель.
Через пять минут прокламации спрятаны до завтра в надежнейшем месте.
Кто догадается искать их в квартире заядлого монархиста — лейтенанта Кано?
* * *
На другой день многие солдаты снова нашли у себя под тюфяками, под подушками и в уборной воззвания, призывавшие солдат брататься с немецкими рабочими и требовать от своего начальства возвращения на родину и отказа от оккупации Рура.
Только один из всех, получивших этим неожиданным и необычным путем прокламацию, не прочел ее. Это был солдат, мечтавший о чине капрала не меньше, чем об отпуске на месяц. Все эти блага были обещаны тому, кто представит начальству сведения о коммунистической агитации в полку.
Предатель сообщил о своей находке ад'ютанту полка, и через несколько дней тщательно подготовленная ад'ютантом засада передала в руки командования полка трех французских солдат, арестованных в тот момент, когда они в опустевшей на время обеда казарме рассовывали по постелям солдат комсомольские прокламации.
Ад'ютант в награду за усердие был представлен к производству в следующий чин. Предатель, получивший обещанный отпуск, за день до отъезда был избит до полусмерти в темном коридоре. Арестованные комсомольцы сели за решотку{4}.
Через неделю в полку снова появились прокламации за общими подписями коммунистических союзов молодежи Франции и Германии.
* * *
Штаб генерала Дегута работал, как в военное время. Беспрестанно приезжали вестовые, приходили штатские в кепках и котелках. В коридорах стоял беспрерывный гул. Звенели шпоры щеголеватых штабных офицеров. Шпики приходили, докладывали, получали инструкции и уходили.
По сути дела штаб генерала Дегута превратился в охранку. Сюда приводили и здесь допрашивали арестованных, здесь им устраивался «массаж», отсюда исходили приказы об аресте.
* * *
Затрещал телефон. Холеная рука генерала лениво взяла трубку:
— Алло! Кто у телефона? Вы, господин бургомистр? Что? Рабочая демонстрация обезоружила полицию?!. Безобразие!.. Что? Нет, солдат мы не пошлем! А за оружием людей пришлите! Я распоряжусь выдать.
Генерал сердито бросил трубку на рычаг.
В кабинет вошел ад'ютант генерала. Он о чем-то тихо доложил. Очевидно, это было очень важно, потому что генерал оживился и громко переспросил:
— Где? В камышах? Это определенно? Позовите ко мне капитана Сезана. Необходимо немедленно принять меры.