Анализ Маркса пострадал между прочим оттого, что он пытался разрешить проблему, неправильно поставив ее в форме вопроса о «денежных источниках». На самом деле речь идет о фактическом спросе, о сбыте товаров, а не об источниках денег для их оплаты. Относительно денег как посредника обращения мы должны здесь при рассмотрении процесса воспроизводства, взятого в целом, принять, что капиталистическое общество всегда имеет в своем распоряжении такое количество денег, которое необходимо для его процесса обращения, или что оно умеет создавать для этой цели суррогаты. Что подлежит объяснению, так это те крупные общественные акты обмена, которые вызываются реальными экономическими потребностями. То обстоятельство, что капиталистическая прибавочная стоимость, прежде чем подвергнуться накоплению, должна безусловно пройти через денежную форму, не может быть оставлено без внимания. Однако мы отыскиваем экономический спрос на прибавочный продукт, не интересуясь при этом вопросом о происхождении денег. Ибо, как говорит в другом месте сам Маркс, «деньги на одной стороне вызывают при этом расширенное воспроизводство на другой стороне, потому что возможность его имеется уже без денег, которые сами по себе не составляют элементов действительного воспроизводства»[127].
Что вопрос о «денежных источниках» для накопления является совершенно бесплодной формулировкой проблемы воспроизводства, обнаруживается у самого Маркса в другой связи.
То же самое затруднение уже раз занимало его во II томе «Капитала», а именно при исследовании процесса обращения. Уже при рассмотрении простого воспроизводства он при обращении прибавочной стоимости ставит вопрос:
«Но товарный капитал, прежде чем он превратился в производительный капитал и прежде чем будет израсходована заключавшаяся в нем прибавочная стоимость, должен быть превращен в деньги. Откуда берутся деньги для этого? На первый взгляд этот вопрос кажется затруднительным, и ни Тук, ни кто-либо другой до сих пор не дали на него ответа»[128].
И Маркс решительно подходит к корню вопроса.
«Положим, что оборотный капитал в 500 фунтов стерлингов, авансированный в форме денежного капитала, каков бы ни был период его оборота, представляет весь оборотный капитал общества, т. е. класса капиталистов. Прибавочная стоимость пусть будет 100 фунтов стерлингов. Каким же образом весь класс капиталистов может постоянно извлекать из обращения 600 фунтов стерлингов, если он постоянно бросает в него только 500 фунтов стерлингов?»
Надо заметить, что мы имеем здесь дело с простым воспроизводством, где весь прибавочный продукт затрачивается классом капиталистов на личное потребление. Следовательно, вопрос заранее должен быть поставлен точнее: как капиталисты, пустившие в обращение 500 фунтов стерлингов деньгами на постоянный и переменный' капитал, могут получить свои средства потребления на сумму прибавочной стоимости, равной 100 фунтам стерлингов. Тут сразу выясняется, что те 500 фунтов стерлингов, которые постоянно служат для покупки средств производства и уплаты рабочим, не могут служить одновременно для покрытия личного потребления капиталистов. Откуда, стало быть, берутся те дополнительные деньги в 100 фунтов стерлингов, которые капиталисты употребляют для реализации их собственной прибавочной стоимости? Маркс сразу же отвергает все теоретические увертки, к которым можно было бы прибегнуть для ответа на поставленный вопрос.
«Не следует обходить это затруднение какими бы то ни было благовидными увертками.
Например, в таком роде: что касается постоянного оборотного капитала, то ясно, что не все расходуют его одновременно. В то время, когда капиталист А продает свой товар, следовательно, авансированный им капитал принимает денежную форму, у покупателя В его капитал, находящийся в денежной форме, принимает, напротив, форму средств его производства, как раз тех, которые производит А. Тем же самым актом, посредством которого А снова придает денежную форму произведенному им товарному капиталу, В снова придает производительную форму своему капиталу, превращает его из денежной формы в средства производства и в рабочую силу; одна и та же сумма денег функционирует в двустороннем процессе, как при всякой простой купле Т-Д (товар — деньги). С другой стороны, если А снова превращает деньги в средства производства, он покупает последние у С, а последний платит теми же деньгами В и т. д. Дело было бы объяснено таким способом. Но:
Все законы, установленные нами (книга I, гл. 3) относительно количества денег, обращающихся при товарном обращении, нисколько не изменяются вследствие капиталистического характера процесса производства.
Следовательно, если говорят, что оборотный капитал общества, авансируемый в денежной форме, составляет 500 фунтов стерлингов, то при этом уже принято в расчет, с одной стороны, эта сумма была авансирована одновременно, но что, с другой стороны, она приводит в движение более производительного капитала, чем 500 фунтов стерлингов, потому что она попеременно служит денежным фондом различных производительных капиталов. Следовательно, этот способ объяснения предполагает уже существующими те самые деньги, существование которых он должен объяснить.
Далее можно было бы сказать так: капиталист А производит такие предметы, которые капиталист В потребляет индивидуально, непроизводительно. Следовательно, деньги В превращают в деньги товарный капитал А, и таким образом одна и та же денежная сумма служит для превращения в деньги прибавочной стоимости В и оборотного постоянного капитала А. Но здесь еще прямее предполагается решенным тот самый вопрос, на который следует дать ответ. Именно, откуда же В берет эти деньги на покрытие своего дохода? Каким образом он сам превратил в деньги эту часть своего продукта — эту прибавочную стоимость? Затем можно было бы сказать, что часть оборотного переменного капитала, которую А постоянно авансирует на своих рабочих, постоянно же возвращается к нему из обращения, и только некоторая изменяющаяся доля ее постоянно остается у него самого для выдачи заработной платы. Однако между моментом расходования и моментом возвращения денег, израсходованных на заработную плату, проходит некоторое время, в течение которого эти деньги могут между прочим служить и для превращения в золото прибавочной стоимости. Но, во-первых, мы знаем, что чем продолжительнее это время, тем более должна быть масса денежного запаса, который капиталисту А приходится сохранять in petto. Во-вторых, рабочий расходует деньги, покупает на них товары и тем самым pro tanto превращает в деньги заключающуюся в этих товарах прибавочную стоимость. Следовательно, те же самые деньги, которые авансируются в форме переменного капитала, pro tanto служат также для превращения в деньги прибавочной стоимости. Не углубляясь в этот вопрос еще более, мы заметим здесь лишь следующее: потребление всего класса капиталистов и зависимых от них непроизводительных лиц идет параллельно и одновременно с потреблением рабочего класса; следовательно, одновременно с тем, как пускают в обращение свои деньги рабочие, должны пускать в обращение деньги и капиталисты, чтобы расходовать свою прибавочную стоимость как доход, следовательно, деньги для этого должны извлекаться из обращения. Таким образом только что приведенное объяснение лишь уменьшило бы количество необходимых денег, но не устранило бы необходимости в них.
Наконец, можно было бы сказать: однако в обращение всегда вносится большое количество денег при первом оборудовании основным капиталом, который тем, кто его бросил в обращение, снова извлекается из обращения лишь постепенно, частями, в течение ряда лет. Разве этой суммы недостаточно для того, чтобы превратить в деньги прибавочную стоимость? На это придется ответить, что сумма 500 фунтов стерлингов (которая заключает в себе и сокровище для необходимого резервного фонда), быть может, уже предполагает, что она употребляется как основной капитал, если не тем, кто бросил ее в обращение, то кем-либо другим. Кроме того, уже предполагается, что в сумме, расходуемой на приобретение продуктов, служащих основным капиталом, оплачена и заключающаяся в этих товарах прибавочная стоимость, и вопрос заключается лишь в том, откуда берутся эти деньги».
На этот последний пункт мы должны, между прочим, обратить особое внимание, ибо здесь Маркс отказывается привлечь образование сокровища для периодического обновления основного капитала в целях объяснения реализации прибавочной стоимости и даже при простом воспроизводстве. Дальше, где речь идет о гораздо более затруднительной реализации прибавочной стоимости при накоплении, он, как мы видели, в виде опыта многократно возвращается к тому самому объяснению, которое он отбросил как «благовидную отговорку».
Затем следует решение, которое кажется несколько неожиданным: «Общий ответ уже дан: если должна обращаться масса товаров на 1000 фунтов стерлингов х Х, то количество денег, необходимых для этого обращения, нисколько не изменяется от того, содержится ли в стоимости этой массы товаров прибавочная стоимость или нет, произведена ли эта масса товаров капиталистически или нет. Следовательно, самой проблемы не существует. При прочих данных условиях, скорости обращения денег и пр., для обращения товарной стоимости на 1000 фунтов стерлингов х Х требуется определенная сумма денег, которая совершенно не зависит от того обстоятельства, много или мало этой стоимости достается непосредственным производителям этих товаров. Поскольку здесь и существует проблема, она совпадает с общей проблемой: откуда берется сумма денег, необходимая для обращения товаров в известной стране»[129]. Ответ совершенно правилен. Ответом на вопрос, откуда берутся деньги для обращения прибавочной стоимости, служит ответ на общий вопрос: откуда берутся деньги для того, чтобы пустить в обращение известную массу товаров в стране? Деления массы стоимости этих товаров на постоянный капитал, переменный капитал и прибавочную стоимость даже и не существует с точки зрения денежного обращения как такового; с этой точки зрения оно не имеет никакого смысла. Следовательно, «проблемы не существует» только под углом зрения денежного обращения или простого товарного обращения. Но проблема все-таки существует с точки зрения общественного воспроизводства, взятого в целом, только ее не следует формулировать так неправильно, чтобы ответ вернул нас к простому товарному обращению, где проблемы этой не существует. Следовательно, вопрос не гласит так: откуда берутся деньги для реализации прибавочной стоимости? Он должен гласить: где потребители прибавочной стоимости? Что деньги должны находиться в руках этих потребителей и что они ими должны быть брошены в обращение, понятно само собой. Сам Маркс снова возвращается к проблеме, несмотря на то, что он только что объявил ее несуществующей.
«Но существуют вообще только два исходных пункта: капиталист или рабочий. Третьи лица всех разрядов или должны получать деньги от этих двух классов за какие-нибудь услуги, или, поскольку они получают деньги без всяких услуг со своей стороны, они являются совладельцами прибавочной стоимости в форме ренты, процента и т. д. То обстоятельство, что прибавочная стоимость не остается целиком в кармане промышленного капиталиста и что он должен поделиться ею с другими лицами, не имеет никакого отношения к рассматриваемому вопросу. Вопрос заключается в том, каким образом он превращает в деньги свою прибавочную стоимость, а не в том, как распределяются впоследствии вырученные за нее деньги. Следовательно, в нашем случае мы все еще должны видеть в капиталисте единственного владельца прибавочной стоимости. Что касается рабочего, то уже сказано, что он представляет только вторичный исходный пункт, тогда как капиталист — первоначальный исходный пункт тех денег, которые бросаются в обращение рабочим. Деньги, сначала авансированные как переменный капитал, совершают уже свое второе обращение, когда рабочий затрачивает их на оплату средств существования.
Итак, класс капиталистов остается единственным исходным пунктом денежного обращения. Если ему требуется для оплаты средств производства 400 фунтов стерлингов и для оплаты рабочей силы 100 фунтов стерлингов, то он бросает в обращение 500 фунтов стерлингов, но заключающаяся в продукте прибавочная стоимость при норме прибавочной стоимости 100% равна стоимости 100 фунтов стерлингов. Каким образом класс капиталистов может постоянно извлекать из обращения 600 фунтов стерлингов, если он постоянно бросает в него только 500 фунтов стерлингов? Из ничего ничего не будет. Весь класс капиталистов не может извлекать из обращения ничего такого, что не было бы раньше брошено в него».
Дальше Маркс отвергает еще одну уловку, которую можно было бы использовать для объяснения проблемы, именно привлечение скорости обращения денег, позволяющей меньшим количеством денег привести в обращение большую массу товаров. Эта уловка, естественно, ни к чему не ведет, так как скорость обращения денег уже была принята в расчет, когда мы предположили, что обращение товарной массы требует такого-то и такого-то количества фунтов стерлингов.
За этим следует, наконец, решение проблемы:
«Действительно, как бы это ни казалось парадоксальным на первый взгляд, класс капиталистов сам пускает в обращение те деньги, которые служат для реализации заключающейся в товарах прибавочной стоимости. Однако, nota bene, он бросает их в обращение не как авансированные деньги, следовательно, не как капитал. Он расходует их как покупательное средство для своего личного потребления. Следовательно, эти деньги не авансируются классом капиталистов, хотя он является исходным пунктом их обращения»[130].
Это ясное исчерпывающее решение лучше всего доказывает, что проблема не мнимая. Оно покоится не на том, что мы открыли «новый источник денег» для реализации прибавочной стоимости, а на том, что мы нашли потребителей этой прибавочной стоимости. Соответственно допущению Маркса мы здесь все еще находимся на почве простого воспроизводства. Это значит, что класс капиталистов затрачивает всю свою прибавочную стоимость на личное потребление. Так как капиталисты являются потребителями прибавочной стоимости, то тот факт, что они должны иметь в кармане деньги, чтобы присвоить себе натуральную форму прибавочной стоимости — предметы потребления, не только не парадоксален, но сам собою понятен. Обмен как акт обращения вытекает как нечто необходимое из того факта, что отдельные капиталисты не могут прямо потребить свою индивидуальную прибавочную стоимость или индивидуальный прибавочный продукт, как это делает рабовладелец. Напротив того, ее вещественная натуральная форма, как правило, исключает это потребление. Но совокупная прибавочная стоимость всех капиталистов, предполагая простое воспроизводство, заключена во всем общественном продукте и выражена в соответствующей массе средств потребления для класса капиталистов точно так же, как сумме всех переменных капиталов соответствует равная по стоимости масса средств существования для рабочего класса и как постоянному капиталу всех отдельных капиталистов соответствует равная ему по стоимости масса вещественных средств производства. Чтобы обменять индивидуальную, не годную для потребления прибавочную стоимость на соответствующее количество средств существования, необходим двусторонний акт товарного обращения: продажа собственного прибавочного продукта и покупка средств существования из общественного прибавочного продукта. Так как оба эти акта происходят исключительно только в пределах класса капиталистов между отдельными капиталистами, и деньги, играющие при этом роль посредника, переходят здесь из рук одного капиталиста в руки другого и остаются всегда в кармане класса капиталистов. Так как при простом воспроизводстве обмениваются всегда одни и те же массы стоимости, то для обращения прибавочной стоимости каждый год служит одна и та же масса денег, и лишь в крайнем случае при исключительной основательности можно было бы поставить вопрос: как эта денежная сумма, служащая посредником при осуществлении потребления самих капиталистов, появилась некогда у них в кармане? Но этот вопрос переходит в другой более общий вопрос: откуда вообще появился некогда в руках капиталистов денежный капитал — тот самый денежный капитал, от которого капиталисты, наряду с производительным расходованием, должны сохранять часть для целей личного потребления? Но поставленный так вопрос относится к главе о так называемом «первоначальном накоплении», т. е. об историческом генезисе капитала, и выходит за пределы анализа как процесса обращения, так и процесса воспроизводства.
Таким образом, вопрос ясен и недвусмысленен, поскольку мы находимся на почве простого воспроизводства. Здесь проблема реализации прибавочной стоимости разрешается самым предположением простого воспроизводства: она, собственно, уже антиципирована самым понятием последнего. Простое воспроизводство на том и покоится, что вся прибавочная стоимость потребляется классом капиталистов, а это значит, что она должна быть им куплена, т. е. что отдельные капиталисты должны покупать ее друг у друга.
«В этом случае мы предполагали, — говорит сам Маркс, — что денежная сумма, которую капиталист бросает в обращение на покрытие своего личного потребления впредь до первого возвращения, своего капитала, как раз равна произведенной им и превращаемой в деньги прибавочной стоимости. Очевидно, что по отношению к отдельному капиталисту такое предположение произвольно. Но оно должно быть правильным для всего класса капиталистов, раз мы предполагаем простое воспроизводство. Оно выражает только то, что уже заключается в этом последнем предположении: именно, что вся прибавочная стоимость потребляется непроизводительно, — но только она одна; следовательно, не потребляется ни малейшей доли первоначального капитала»[131].
Но простое воспроизводство на капиталистическом базисе является в теоретической экономике мнимой величиной, такой же полноправной и необходимой в научном отношении мнимой величиной, как квадратный корень из -1 в математике. Однако проблема реализации прибавочной стоимости этим самым отнюдь не разрешается для фактического положения вещей, т. е. для расширенного воспроизводства или накопления. И это Маркс сам вторично подтверждает, лишь только он приступает к продолжению своего анализа.
Откуда берутся деньги для реализации прибавочной стоимости, если предположить наличность накопления, т. е. не потребления, а капитализации части прибавочной стоимости? Первый ответ, который Маркс дает на этот вопрос, гласит:
«Прежде всего, что касается добавочного денежного капитала, который требуется для функционирования возрастающего производительного капитала, то он доставляется той частью реализованной прибавочной стоимости, которая бросается в обращение капиталистом как денежный капитал, а не как денежная форма дохода. Деньги уже находятся в руках капиталистов. Только их употребление иное».
Это объяснение, равно как и его недостаточность, уже известно нам из исследования процесса воспроизводства. Ответ опирается исключительно только на момент перехода от простого воспроизводства к накоплению: еще вчера капиталисты потребляли всю свою прибавочную стоимость и, следовательно, имели в кармане соответствующую сумму денег для ее обращения; сегодня они решают сберечь часть прибавочной стоимости и затратить ее продуктивно вместо того, чтобы прокутить. Им только нужно для этого, — предполагая, что производятся вещественные средства производства вместо предметов роскоши, — дать иное применение части своего личного денежного фонда. Но переход от простого производства к расширенному является такой же теоретической фикцией, как само простое воспроизводство капитала. И сам Маркс тотчас же продолжает:
«Но вследствие затраты добавочного производительного капитала бросается в обращение как продукт этого капитала добавочная масса товаров. Вместе с этой добавочной массой товаров выбрасывается в обращение часть добавочных денег, необходимых для ее реализации, именно выбрасывается постольку, поскольку стоимость этой массы товаров равна стоимости производительного капитала, потребленного при ее производстве. Эта добавочная масса денег прямо авансируется как добавочный денежный капитал, и потому она возвращается к капиталисту вследствие оборота его капитала. Здесь перед нами тот же самый вопрос, как и выше. Откуда берутся добавочные деньги для реализации дополнительной прибавочной стоимости, находящейся теперь в товарной форме?»
Но тут, где проблема опять ставится во всей своей остроте, мы получаем вместо решения следующий неожиданный ответ:
«Общий ответ опять тот же самый. Сумма цен обращающейся массы товаров увеличилась не потому, что цена прежней массы товаров повысилась, а потому, что масса обращающихся теперь товаров больше, чем масса товаров, обращавшихся ранее, причем эта разница не уравновешивается понижением цен. Добавочные деньги, необходимые для обращения этого большого количества товаров большей стоимости, должны быть добыты или усиленной экономией на обращающемся количестве денег, — достигается ли она посредством взаимного погашения платежей и т. п., или при помощи средств, ускоряющих обращение одного и того же денежного знака, или же они должны быть получены путем превращения денег из формы сокровища в форму обращающихся денег»[132].
Это решение сводится к следующему объяснению. Капиталистическое воспроизводство при условиях непрерывного и возрастающего накопления выбрасывает на рынок все увеличивающуюся массу товарных стоимостей. Чтобы привести в обращение эту товарную массу, — возрастающую в своей стоимости, необходима все увеличивающаяся масса денег. Эта возрастающая масса денег должна быть создана. Все это несомненно верно и очевидно, но проблема, о которой шла речь, этим самым не разрешена, она просто исчезла.
Если мы рассматриваем весь общественный продукт (капиталистического хозяйства) просто как товарную массу определенной стоимости, как Warenbrei («товарную кашу») и при условиях накопления видим только прирост этой недифференцированной «товарной каши» и массы ее стоимости, тогда нам придется констатировать, что для обращения этой массы стоимостей требуется соответствующее количество денег, что это количество денег должно расти, когда растет масса стоимости и если при этом ускорение обращения и его экономизирование не уравновешивают приращения стоимости. И на последний вопрос: откуда же в конце концов берутся все деньги? можно вместе с Марксом ответить: из золотых рудников. Это та же точка зрения, именно точка зрения простого товарного обращения. Но в таком случае не нужно вводить таких понятий, как постоянный и переменный капитал и прибавочная стоимость, которые относятся не к простому товарному обращению, а к обращению капитала и общественному воспроизводству; в таком случае не нужно ставить вопрос: откуда берутся деньги для реализации общественной прибавочной стоимости, и притом 1) при простом и 2) при расширенном воспроизводстве? Такие вопросы с точки зрения простого товарного и денежного обращения не имеют никакого смысла и никакого содержания. Но раз эти вопросы поставлены, раз исследование поставлено с точки зрения обращения капитала и общественного воспроизводства, то нечего искать ответа в пределах простого товарного обращения, чтобы, — так как проблемы здесь не существует и на нее нельзя дать ответа, — потом заявить: на проблему уже давно дан ответ — ее вообще не существует.
Следовательно, сама постановка вопроса у Маркса была все время неправильна. Нет никакой сколько-нибудь осязательной цели ставить вопрос, откуда берутся деньги для реализации прибавочной стоимости. Вопрос должен гласить: откуда берется спрос на прибавочную стоимость, где платежеспособная потребность в ней? Если бы вопрос с самого начала был поставлен так, то не нужно было бы столь длительного обходного пути, чтобы ясно показать, разрешим ли он или нет. Если предположить простое воспроизводство, то дело достаточно просто: вся прибавочная стоимость потребляется капиталистами, которые таким образом сами являются здесь покупателями и предъявляют спрос на общественную прибавочную стоимость во всем ее объеме; следовательно также они должны иметь в кармане мелочь, необходимую для обращения прибавочной стоимости. Но как раз из этого самого факта вытекает с очевидностью, что сам класс капиталистов при условии накопления, т. е. капитализации части прибавочной стоимости, никоим образом не может реализовать, т. е. купить всю свою прибавочную стоимость. Несомненно, что должно быть создано достаточное количество денег для реализации капиталистической прибавочной стоимости, — если она вообще должна быть реализована, — но эти деньги никак не могут происходить из кармана капиталистов. Если мы допускаем наличность накопления, то они, напротив того, вследствие этого перестают быть покупателями своей прибавочной стоимости, если бы даже, — говоря абстрактно, — они и имели для этого достаточное количество денег в кармане. Но кто же помимо них может предъявлять спрос на товары, в которых заключена капитализированная прибавочная стоимость?
«По нашему предположению — при всеобщем и исключительном господстве капиталистического производства, — кроме этого класса (класса капиталистов), вообще не существует никаких других классов, кроме рабочих. Все, что покупает рабочий класс, равно сумме его заработной платы, равной сумме переменного капитала, авансированного всем классом капиталистов».
Следовательно, рабочие еще меньше, чем класс капиталистов, в состоянии реализовать капитализированную прибавочную стоимость. Но кто-нибудь ведь должен ее купить, раз капиталисты опять должны иметь на руках авансированный накопленный капитал. И все-таки, кроме капиталистов и рабочих, других покупателей нельзя себе представить. «Каким же образом должен накоплять деньги класс капиталистов?»[133] Реализация прибавочной стоимости вне этих двух единственно существующих классов общества кажется столь же необходимой, как и невозможной. Накопление капитала очутилось в порочном кругу. Во II томе «Капитала» мы во всяком случае не находим решения проблемы.
Если спросить, почему в «Капитале» Маркса нельзя найти решения этой важной проблемы капиталистического накопления, то прежде всего придется принять во внимание, что II том «Капитала» представляет собою не законченное произведение, а оборванную на полуслове рукопись.
Уже внешняя форма последней главы этого тома показывает, что мы имеем дело скорее с набросками для работы самого мыслителя, чем с готовыми выводами, предназначенными для просвещения читателя. Это обстоятельство вполне подтверждает столь компетентный свидетель, как редактор II тома, Фридрих Энгельс. В своем предисловии ко второму тому он приводит следующие подробные сведения о состоянии оставленных Марксом предварительных работ и рукописей, которые должны были служить основой для этого тома:
«Простое перечисление оставленного Марксом рукописного материала для II книги показывает, с какой несравненной добросовестностью, с какой строгой самокритикой он старался разработать до полного совершенства свои великие экономические открытия, прежде чем опубликовать их; эта самокритика лишь редко оставляла возможность приспособлять изложение по содержанию и по форме к его кругозору, постоянно расширявшемуся вследствие нового изучения. Этот материал состоит из следующего:
Прежде всего имеется рукопись „Zur Kritik der Politischen Oekonomie“ в 23 тетрадях, составляющих 1472 страницы в четвертую долю листа, написанных с августа 1861 г. по июнь 1863 г. Она представляет продолжение первой тетради под таким же названием, появившейся в печати в Берлине 1859 г. Как ни драгоценна эта рукопись, пришлось мало воспользоваться ею для настоящего издания II книги.
Следующей по времени рукописью является рукопись книги III:
Из периода, следовавшего за появлением книги I, имеется для II тома собрание четырех рукописей in folio, перенумерованных самим Марксом с I по V. Из них рукопись I (150 страниц), относящаяся, как можно предполагать, к 1865 или 1867 г., представляет первую самостоятельную, но более или менее отрывочную обработку II книги в ее настоящем порядке изложения. Из этой рукописи также ничем не пришлось воспользоваться. Рукопись III отчасти состоит из собрания цитат и ссылок на записные тетради Маркса — все это относится по большей части к первому отделу II книги — отчасти она представляет обработку отдельных пунктов, именно критику положений А. Смита о постоянном и оборотном капитале и об источнике прибыли; далее изложение отношения нормы прибавочной стоимости к норме прибыли, относящееся к III книге. Ссылки дали мало нового, позднейшие редакции сделали излишним пользование ими как для II, так и для III книги; следовательно, их в большинстве случаев также пришлось отложить в сторону. Рукопись IV представляет вполне готовую для печати обработку первого отдела и первой главы второго отдела книги II, и там, где это требовалось, она была использована. Хотя оказалось, что она написана ранее, чем рукопись II, однако вследствие того, что она более законченна по форме, ею с успехом можно было воспользоваться для соответствующей части книги; оказалось достаточным сделать несколько добавлений из рукописи II. Эта последняя рукопись представляет собою единственную до некоторой степени законченную обработку книги II; она помечена 1870 г. В заметках для окончательной редакции, о которых сейчас будет упомянуто, прямо сказано: „В основу должна быть положена вторая переработка“.
После 1870 г. снова наступила пауза, обусловленная главным образом болезненным состоянием автора. По обыкновению Маркс заполнял это время изучением. Агрономия, американские и русские земельные отношения, денежный рынок и банки, наконец, естественные науки: геология и физиология, а в особенности самостоятельные математические работы составляют содержание многочисленных записных тетрадей Маркса, относящихся к этому времени. В начале 1877 г. он чувствовал себя настолько оправившимся, что снова мог приступить к своей специальной работе. Концом марта 1877 г. помечены ссылки и заметки из вышеупомянутых четырех рукописей, послужившие основой для той новой переработки второй книги, начало которой находится в рукописи V (56 страниц in folio). Она заключает первые четыре главы и еще мало обработана; существенные пункты обсуждаются в примечаниях под текстом; материал скорее собран, чем избран, но эта рукопись — последнее полное изложение этой важнейшей части первого отдела. Первую попытку сделать из нее рукопись, готовую к печати, представляет рукопись VI (относится ко времени после октября 1877 г. и до июля 1878 г.); в ней только 17 страниц в четвертую долю листа, содержащих большую часть первой главы; вторую и последнюю попытку представляет рукопись VII, составляющая только 7 страниц in folio и помеченная „2 июля 1878 г.“
В это время для Маркса, невидимому, стало ясно, что если в состоянии его здоровья не произойдет полной перемены, ему никогда не удастся окончить обработку II и III книги до такой степени, чтобы она удовлетворяла его самого. Действительно, рукописи V–VIII слишком часто носят след напряженной борьбы с угнетающей болезненностью. Труднейшая часть первого отдела была заново переработана в рукописи V; остальная часть первого и весь второй отдел (за исключением главы семнадцатой) не представляли сколько-нибудь значительных теоретических затруднений; напротив, третий отдел — воспроизводство и обращение общественного капитала, — как ему казалось, особенно требовал переработки. Именно, в рукописи II воспроизводство рассматривалось сначала безотносительно к денежному обращению, при посредстве которого оно совершается, а затем еще раз по отношению к денежному обращению. Это следовало устранить и вообще весь отдел переработать таким образом, чтобы он соответствовал расширившемуся кругозору автора. Так возникла рукопись VIII — тетрадь всего в 70 страниц in quarto; но сколько сумел Маркс поместить на этих страницах, показывает сравнение с отделом III в печатном виде по исключении из него мест, взятых из рукописи II.
И эта рукопись содержит только предварительное обсуждение предмета, причем прежде всего имелось в виду установить и развить приобретенные — новые по сравнению с рукописью II точки зрения, между тем как пункты, о которых нельзя было сказать ничего нового, были оставлены в стороне. Значительная часть главы XVII второго отдела, которая и вообще до некоторой степени относится к третьему отделу, была снова подвергнута переработке и расширена. Нередко прерывается логическая последовательность, в изложении — местами пробелы, оно, в особенности в конце, совершенно отрывочно. Но то, что хотел сказать Маркс, так или иначе здесь сказано.
Таков материал для II книги, из которого я, как сказал Маркс своей дочери Элеоноре незадолго перед своей смертью, должен был „кое-что“ сделать».
Надо удивляться тому «кое-что», которое Энгельс сумел сделать из оставшегося ему в таком виде материала. Но из приведенных им подробных данных для интересующего нас вопроса совершенно ясно вытекает, что из трех отделов, которые образуют второй том, для первых двух, посвященных кругообороту денежного и товарного капитала, а также издержкам обращения и обороту капитала, оставленная Марксом рукопись была лучше всего обработана для печати. Напротив того, третий отдел, рассматривающий воспроизводство всего капитала, представляет собою собрание отрывков, обработка которых казалась самому Марксу «крайне необходимой». Но из этого отдела последняя, двадцать первая глава, которая нас здесь больше всего интересует — глава о накоплении и расширенном воспроизводстве, — осталась в менее обработанном виде, чем вся книга. Она охватывает всего-на-всего 35 печатных страниц и обрывается на середине анализа.
Кроме этого внешнего обстоятельства, был между прочим и другой момент, имевший большое влияние. Исследование общественного процесса воспроизводства, как мы видели, начинается у Маркса со смитовского анализа, который между прочим потерпел крушение на неправильном положении, согласно которому цены всех товаров составляются из v + m. Полемика с этим догматом господствует над всем анализом процесса воспроизводства у Маркса. Доказательству того обстоятельства, что весь общественный продукт должен служить не только для потребления, равного сумме различных источников дохода; но и для обновления постоянного капитала, Маркс посвящает все свое внимание. Но так как самая чистая в теоретическом отношении форма дана для этого хода доказательства не при расширенном, а при простом воспроизводстве, то Маркс рассматривает воспроизводство по преимуществу с точки зрения, как раз исключающей накопление; он рассматривает его в предположении, что вся прибавочная стоимость потребляется классом капиталистов. Насколько сильно полемика против Смита овладела всем анализом Маркса, видно из того, что он на продолжении всей своей работы бесчисленное множество раз и с различных сторон возвращается к этой полемике. Так, ей посвящены уже в первом томе, в отделе седьмом, глава XXII, стр. 551–553; во втором томе — стр. 332–336, стр. 379, стр. 405–409, стр. 447–449. Во второй части третьего тома Маркс опять берется за проблему воспроизводства, взятого в целом, но он тотчас же опять переходит к заданной Смитом загадке и посвящает ей всю XLIX главу (стр. 361–381) и, собственно говоря, еще всю XL главу (стр. 381–406).
Наконец, в «Теориях прибавочной стоимости» мы опять находим подробную полемику против смитовского догмата в томе I, стр. 164–253[134] и во второй части II тома, стр. 92, 95, 126, 233–262. Сам Маркс многократно отмечает и подчеркивает, что он в проблеме восстановления постоянного капитала за счет всего общественного продукта видит самый трудный и самый важный вопрос воспроизводства[135]. Таким образом вторая проблема — проблема накопления, реализации прибавочной стоимости для капитализации — была оттеснена на задний план, и в конце концов Маркс едва начал ее исследование.
При огромном значении этой проблемы для капиталистического хозяйства неудивительно, что она все снова и снова занимает буржуазную экономию. Попытки разрешить жизненный вопрос капиталистического хозяйства, вопрос о практической возможности накопления капитала, то и дело выплывают на поверхности на всем протяжении истории политической экономии. К этим историческим попыткам разрешения вопроса как до, так и после Маркса мы сейчас и переходим.