Где-то, где-то на бугре песчаном
обреченной, вымершей земли
стелется покоище: бурьяном
сплошь могилы заросли.
Ни венка, ни урны и в помине,
все сломали заступы веков.
Преданные пыльной паутине —
только плиты без крестов.
Надписей иных не разбираю:
буквы стерлись, имена — не те.
Призрачное что-то вспоминаю,
от плиты брожу к плите.
Боже, как давно-давно под ними
затаилось мертвое жилье!
На одной с трудом прочел я имя
полустертое — мое.