1.
Обошли
Со всех сторон
Тропкою окружной, —
И попал,
Как волк в загон,
Атаман — хорунжий.
Не пришлось
Кольцо прорвать
Атаману с сотней,
И осталось
Двадцать пять
От казачьей сотни.
След в цветах
Примятых свеж.
Ельничек убогий.
Ни патронов,
Ни надежд,
Ни пути-дороги.
Справа — сосны,
Слева — дол.
Покрик осторожный.
Враг вплотную
Подошел,
Выйти — невозможно.
Кто-то крякнул.
Видно трус —
Потихоньку всхлипнул.
Усмехнувшись
В бурый ус,
Атаман окликнул:
— Кто там хнычет?
У кого
Стонет ретивое?
Аль расстаться
Тяжело
С буйной головою?
Эй, казак!
Ты — Дона сын.
Не грусти, детина.
Всё равно
Конец один —
Пуля аль осина…
Выше голову,
Казак!
Брызни звонким смехом!
Лучше с песней
На устах
На тот свет поехать…
И не выжмут
Слез у нас
Петлей аль патроном…
Угощу
В последний раз
Крепким самогоном!
Заливайся,
Пей, казак!
Пейте, пойте, черти!
И смелей
Смотри в глаза
Дуре в юбке — смерти…
«По-оследний
нонешний
дене-е-ечек…»
— Нам у них
Не занимать
Крови перед дракой…
«… Гу-у-ляю
с вами
я дру-у-зья…»
Подхватили
Двадцать пять,
Двадцать пять казаков.
«… А за-а-автра
рано,
чуть свето-о-очек…»
След в цветах
Примятых свеж.
Ельничек убогий.
Ни патронов,
Ни надежд,
Ни пути-дороги.
Горечь вспыхнула
На миг
С чашей круговою,
И на грудь
Казак поник
Пьяной головою.
«Ой, вы, крылья,
Крылья птицы!
Стёжка вам недалека.
Донесите
До станицы
Вздох последний казака
Расскажите ей,
Любимой,
Там, на Тихом на Дону,
Что я с ней,
Всегда, незримый,
И люблю ее одну…
Ни обнять тепло,
Ни встретить
Не придется ей меня,
Не придется
На рассвете
Моего поить коня…»
. . . . . . . . . . Пили сосны
Неба высь,
Догорала зорька.
Колыхался
Круглый лист
На осине горькой
Зашептались
В темном рву
Ивы с камышами.
Повалился
Конь в траву,
Звякнув стременами.
Вечер тихо
Опадал
Молодым туманом.
Легкий ветер
Растрепал
Кудри атамана.
Приутих,
Примолкнул стан.
На краю опушки
Думу думал
Атаман
Над порожней кружкой.
Осмотрел
Спокойно он
Черный ствол нагана, —
Там блестел
Один патрон
В лунке барабана.
«Ой, ты, Дон,
Мой Донушка,
Родная сторонушка,
Увидаться ль
Нам с тобой,
Да с родимой стороной?…
2.
Кто-то тихо
Подошел…
Выстрел раскатился…
С головой пробитой
В дол
Кто-то повалился.
И еще —
Один, и два!…
На зеленом склоне,
Обрывая
Повода,
Заметались кони…
Шашки посвист.
Взмах руки.
— Эх, кабы патронов!
Умирали
Казаки
Без слезы и стона…
— Раз!
— За мертвых!
— Эх!
— За Дон!
— К чорту, волчья стая!
Безголовый
Бьет поклон,
Кровью обливаясь…
Удержав
На всем скаку
Дончака гнедого,
Крикнул
Парню-казаку
Атаман сурово:
— Молодец!
Про смерть забудь!
И — скачи до наших.
Бог — с тобой,
Счастливый путь!
Удаль — твоя стража.
И взметнулся
Резвый конь,
Прянул головою,
Через трупы,
Сквозь огонь
Полетел стрелою.
Но гремела
Вражья рать
Сотнями винтовок,
И за взводом
Взвод опять
Появлялся новый.
Таял мирно
Свет зари.
Звезды замерцали.
Пали на земь
Двадцать три —
Кровь с росой смешали.
Встал на круче
Атаман.
Сердце — шумный улей.
— Ну, кого же
Угостить
Мне последней пулей?
Брызги света.
Пули свист.
Грудью нараспашку,
Охнув, ткнулся
Коммунист
В белую ромашку.
Окружали…
Лес теней.
Воздух синий, синий
Прижимался
Всё плотней
Атаман к осине.
Налетели.
Сбили с ног.
Стукнули прикладом.
Кто-то быстро
Взвел курок:
— Добивайте гада!
. . . . . . . . . . След в цветах
Примятых ал.
Ельничек убогий.
Атаман
В крови лежал
На краю дороги.
3.
Плыли, плыли
Облака
Над землею русской.
Нес устало
Казака
Конь тропинкой узкой
«Ой, ты, Дон,
Мой Донушка,
Родная сторонушка,
Увидаться ль
Нам с тобой
Да с родимой стороной?»
Плачет чибис.
Зноя — дрожь.
Иван-чай пахучий.
Расплескалась
В солнце рожь
Золотом кипучим.
Жилы струнами
Звенят,
Вторя сердца стуку.
Осадил
Казак коня,
Встал и поднял руку.
— Слушай, помни,
Коммунист!
Час придет победный.
Мы вернемся!
Будет чист
Край от вас бесследно.
Отомстим
За всё: за дом,
За отца, за брата…
Мы — вернемся!
Мы — придем!
И тогда — расплата!
1940 г… р. Печора, сов. концлагерь.