Мой друг, смотри, — неправый мир,
Весь в суете преступных извращений,
Он нами жив, его кумир
Возрос на темном всепрощеньи.
Мы дни считаем: есть предел
Его разбойничьей повадке,
Всегда он злобою хотел
Всех побеждать в смертельной схватке.
Будь светом, друг, он — только грязь, —
Два мира, разных без предела;
Вчера ты видел, как кренясь,
Земля над гибелью летела —
Перегруженная тоской
И подвигом, и преступленьем…
Не уступи ее позору и такой —
Сожженной болью и томленьем.