1. Последний снег
Петухи в сараях кричали на всю деревню, когда Ваня Рябинин вышел из дома. Прищурив глаза, он оглянулся. Всё было покрыто толстым слоем ослепительно белого снега. Снежинки еще продолжали падать, но облака уже побелели и поднялись высоко. Вчера вечером тучи надвигались тёмным валом и так низко, что казалось, — зацепятся за крыши домов.
На дороге снег еще не был тронут колёсами машин, но кто-то из школьников успел отпечатать следы калош вдоль палисадника. „Нюша Семёнова“, — решил Ваня, заметив, что следы сворачивают к соседнему дому. В конце деревни он увидел фигуру мальчика. Это был его друг и одноклассник — Саша Пыжов.
Ваня помахал товарищу рукой и направился в его сторону неторопливой, переваливающейся походкой.
Ваня — невысокого роста, широкоплечий, скуластый, со слегка вздёрнутым носом, с пухлыми, еще совсем детскими губами и доверчивыми голубыми глазами.
Саша Пыжов — на голову выше Вани, сухощавый, стройный, с тёмными живыми глазами, прямым носом и вьющимися волосами. Он значительно уступал Ване в физической силе, но зато был ловок и непоседлив. Вот и сейчас, поджидая Ваню, он не мог оставаться без движения и скатал из мокрого снега большой ком.
— Это ты зачем? — подойдя к нему, спросил Ваня и, не дожидаясь ответа, предложил: — Давай слепим бабу! А? Успеем! Прямо тут, на дороге!
Уговаривать Сашу не пришлось: смастерить посреди улицы снежную бабу, чтобы она пугала лошадей, — вот ловко будет!
Работа закипела. Через минуту Саша подкатит новый ком, и Ваня сделал голову. Мальчики торопливо подняли и поставили второй ком на первый, приделали голову, — и баба готова. Пускай она не очень красива, зато никто не видел их за работой.
— Пошли!
Подхватив свои сумки, как ни в чём не бывало, друзья отправились в школу.
— Во́ какая! Далеко видно! — оглядываясь, с восторгом сказал Саша и засмеялся. — Если поедут на лошади, придётся сворачивать.
— Саша, а ты вредный! — заметил Ваня.
— А чего я вредный? Ты же сам велел на дороге делать! — возмутился Саша.
— Я про лошадей и не думал.
— А про что ты думал?
— Про наших ребят.
— Так я тоже думал про ребят, — оправдывался Саша. — Руки-то не приделали! — пожалел он и снова оглянулся. — Завернём за сарай и устроим засаду, — вдруг торопливо проговорил он. — Сзади девчонки! Не смотри, будто не видим!
Они продолжали спокойно шагать, размахивая сумками.
Поровнявшись с сараем, который стоял метрах в двадцати от дороги, мальчики свернули на тропинку, а когда сарай скрыл их от глаз девочек, бросились к строению и торопливо начали заготовлять снежки. Сырой снег с двух-трёх хлопков превращался в крепкий круглый „снаряд“.
Девочки приближались. Впереди группы шла Тося. Ростом она была меньше всех, но её звонкий высокий голос раздавался беспрерывно, выделяясь среди остальных. Тихо говорить она не умела. Дойдя до поворота и видя, что на тропинке никого нет, Тося замедлила шаги.
— Девочки, а где же мальчишки? — с недоумением спросила она. Все остановились.
— Я знаю! Они спрятались за сараем! — догадалась Зина Нестерова. — Девочки, мы им сейчас покажем… Тося, Катя, Надя, идите вперёд, будто ничего не знаете, а вы за мной… кругом!
Быстрым движением она перекинула сумку за спину и, увлекая за собой подруг, побежала к сараю, прихватывая на ходу снег. Тося, Катя и Надя медленно тронулись вперёд, с опаской поглядывая на сарай.
— Придел пять! Огонь! Батарея, пли! — громко скомандовал Саша, и снежки полетели так часто, словно кидали их, по меньшей мере, человек десять.
Тося завизжала и бросилась назад.
— Ура-а! Огонь! Враг в панике! — кричал Саша, посылая ей вдогонку „снаряд“ за „снарядом“.
Катя и Надя не испугались. Они наделали крепких снежков и открыли ответный „огонь“. Завязался бой на короткой дистанции.
Расстреляв запасы, Саша нагнулся за новой порцией, но в этот момент крепкий снежок шлёпнул его по затылку и сбил шапку. Второй „снаряд“ попал в бок, затем в ногу, в спину… Саша оглянулся.
— Ваня! Окружение! Не сдавайся!
Тося отбежала на расстояние „выстрела“ и тоже принялась делать снежки.
Бой разгорелся. Саша с Ваней сразу почувствовали превосходство сил противника. Девочек было много, били они с двух сторон и били метко. В воздухе летали снежки, стоял визг, восклицания, крики.
— Батарея, частый огонь! Пли!
— Ой, девочки! Мне прямо в голову! Я больше не играю! — крикнула Тося, моргая глазами, но, хотя и было больно, плакать раздумала. Всё равно никто бы не обратил внимания.
— Перекрёстный огонь! Бей по флангу!
Саше приходилось особенно туго. Снежки летели с обеих сторон, а спрятаться было некуда.
В это время на дороге показалось трое мальчиков. Заметив неожиданное подкрепление, Саша закричал:
— Ребята, на помощь!
Мальчики бросились на выручку. Нагибаясь и хватая на бегу сырой снег, они торопливо обжимали его и, подпрыгивая, бросали снежки. „Снаряды“ их еще не долетали, но противник увидел несущуюся со всех ног подмогу и „дрогнул“. Пришлось бы девочкам в панике удирать, если бы в этот момент неожиданно не раздался мужской голос:
— Стоп! Довольно! Отбой воздушной тревоги!
На дороге возле тропинки остановилась лошадь. В санях сидели: председатель колхоза, колхозница Валя Тигунова и какая-то незнакомая женщина.
— Идите-ка сюда! — крикнул Николай Тимофеевич, когда снежки перестали мелькать в воздухе. — Идите, идите!
Через минуту ребята обступили сани со всех сторон. Они знали, что председатель был в Ленинграде на совещании, что сегодня к поезду выехала его встречать Валя Тигунова. Странным было то, что они возвращались не со стороны станции и почему-то оказались на школьной дороге.
— Вот они! Все в сборе! — сказал Николай Тимофеевич, обращаясь к женщине. — Носов не расквасили? — спросил он, с улыбкой оглядывая раскрасневшиеся лица и посиневшие руки ребят.
— Ой, Николай Тимофеевич, они такие крепкие снежки лепят! Как камень! — пожаловалась Тося.
— Раненых много, а носы целые! — похвастал Саша. — С приездом, Николай Тимофеевич!
— Спасибо! Кто у вас победил?
— Конечно, мы! — сказал Саша.
— Не ври, не ври! Тебе больше всех попало!
— Мы победили! — упрямо повторил Саша.
Девочки дружно закричали, перебивая друг друга:
— Нет, мы… мы, мы, мы!
— Тихо! Будет вам галдеть! — перекрывая шум, сердито крикнула Валя Тигунова, поднимаясь в санях.
Ребята замолчали.
— Вот что, ребята, — начал не спеша председатель, — баловство баловством, а надо будет подумать и о деле. Вы уж не маленькие: вон какие жерди вытянулись! Нынче вам будет дано поручение от школы и колхоза… На каникулах придётся в Ленинград съездить.
Ребята переглянулись.
— А все поедем в Ленинград? — спросила Тося.
— Нет, двоечникам там делать нечего. Двоечников в Ленинград не пускают, — шутливо ответил председатель.
— А у нас и нет двоечников, — возразила девочка, сильно покраснев.
— Врёт, но зато краснеет, — сказал со смехом председатель.
— Нет, верно, Николай Тимофеевич, — горячо начала Тося, но её перебил Саша Пыжов:
— Ладно уж… Вчера сама двойку схватила.
— Так я же про четверть говорю. В четверти ни у кого нет…
— Я знаю, — остановил её председатель. — Сейчас мне ваш директор школы, Павел Петрович, всё рассказал. Поедут двое. Ваня, вечерком зайдёшь ко мне домой. А сейчас… шагайте в школу. Ну что, Зина, дома всё в порядке? — обратился он к одной из девочек.
— Да.
— Это моя дочка, — пояснил он приехавшей.
Девушка пристально посмотрела на Зину и встретила такой же внимательный взгляд. Лицом Зина походила на отца. За последний год она сильно выросла. Пальто было маловато, и поэтому девочка казалась нескладной: длинноногой, длиннорукой, с тонкой шеей.
— А этот вон — Рябинин Ванюшка, — кивнув головой в сторону мальчика, сказал Николай Тимофеевич. — Парень вполне надёжный. Из отметок только пятёрки признаёт.
Ваню смутил внимательный взгляд незнакомой девушки. Отвернувшись, он сделал вид, что рассматривает на горизонте что-то очень интересное.
— Ну, ладно! Шагайте, ребятки! — сказал Николай Тимофеевич и чмокнул губами.
Лошадь замотала головой, дёрнула и сразу пошла крупной рысью.
— Какие у меня могут быть возражения по существу? — продолжал председатель прерванный разговор. — Да никаких! Ребята — они что? Зимой вот в школе заняты, а летом так балуются…
— Дело им надо, — сказала девушка. — Настоящее, серьёзное дело…
— Я не против. Ежели не мы, так они сами себе дело найдут по вкусу…
Лошадь вдруг остановилась и, фыркнув, стала пятиться в сторону.
— Но, но… не бойся, глупая! — прикрикнул председатель, натягивая вожжи. — Вот посмотрите, Мария Ивановна! Что делают безобразники! Нашли место!
Посреди дороги стояла снежная баба. Кто-то не поленился раздобыть и надеть ей на голову старую, дырявую миску. Вместо глаз были вставлены осколки тёмного бутылочного стекла, приделаны руки и подмышкой торчал голик.