«Растлeнное всeх партiй и оттeнков естественно стекается и бродит в тюльерiйском дворцe». Герцен. 1850 г.
«Чрезвычайная Комиссiя краса и гордость коммунистической партiи» — сказал однажды Зиновьев. Всякiя оцeнки субъективны, и нам кажется, что болeе прав Лацис, констатировавшiй, что «чрезвычайка это лучшее, что наши совeтскiе органы могут дать». С нашей точки зрeнiя это приговор всему большевицкому режиму.
Безспорно, тe циническiя формы самаго безудержнаго произвола и насилiя, в который вылилась повсемeстно на практикe дeятельность Чрезвычайных Комиссiй, в значительной степени объясняется личным составом работающаго в них персонала. Никаким политическим фанатизмом нельзя объяснить то, что мы могли прочитать на предшествующих страницах. Только маньяки и садисты по природe, только отверженные жизнью общественные элементы, привлеченные алчностью и возможностью властвованiя, могли итти и творить свое кровавое дeло в таких размeрах. Я думаю, что и здоровая психика должна была надорваться в удручающей атмосферe кровавых оргiй, ареной которых была Россiя за истекшiя пять лeт.
Для психолога, да и для историка, представляет, конечно, исключительный интерес изученiе тeх типов чекистов и чекисток, которые дала нам жизнь. Всe эти Яковлевы, Стасовы, Самойловы, Островскiя и др. — идейные коммунисты и коммунистки, облекшiеся в чекистскiя тоги,[359] пожалуй, представляют собой еще недостаточно изученную страницу общественной психологiи и общественной паталогiи. Но эти вопросы не входят пока в сферу нашего, скорeе статистическаго изложенiя. Только садист, творя свое кровавое дeло, может услаждаться еще этой кровью и воспeвать ее в стихах, как сдeлал это автор тифлисскаго прославленнаго нынe навeки сборника «Улыбка Чека». Для него
Нeт больше радости, нeт лучших музык,
Как хруст ломаемых жизней и костей.
Вот отчего, когда томятся наши взоры,
И начинает буйно страсть в груди вскипать,
Черкнуть мнe хочется на вашем приговорe
Одно безтрепетное: «К стeнкe! Разстрeлять!»
Чувствительность и жестокость так часто сопряжены друг с другом. И Эйдук — поэт, склонный к лирической сантиментальности, может во имя «революцiоннаго дeла» собственноручно убивать людей…
Особую главу из исторiи общественной паталогiи могли бы составить характеристики другого типа чекистов, вышедших из кругов аристократiи и буржуазiи. И такiе есть. Но, может быть, о них еще преждевременно говорить, так как ошибки здeсь могут быть роковыми.
Несомнeнно только то, что Чрезвычайныя Комиссiи неизбeжно должны были пропитаться с первых дней своего существованiя преступными, просто-напросто уголовными элементами.
Карательный аппарат «революцiонной власти» — говорил Дзержинскiй в своей запискe от 17-го февраля 1922 г. — «должен был представлять кристально-чистый институт народно-революцiонных судей и слeдователей, снабженных чрезвычайной властью». Слишком поздно было уже в 1922 г. говорить о том, что должно было быть, слeдовало уже говорить о том, что вышло. «Сотрудники Ч. К.» — утверждал дальше шеф этого института — «выбирались заботливо из состава партiи и состояли из идейно чистых и в своем прошлом безукоризненных лиц, ибо только при таком качественно-преобладающем элементe своих служащих Ч. К. была в состоянiи выполнить порученный ей революцiонным пролетарiатом (?!) обязанности». Даже, если бы это было так в дeйствительности, то атмосфера произвола, установленная самими творцами новой политической полицiи в Россiи, неизбeжно развратила бы лучшiе даже элементы. Исторiограф Ч. К. Лацис сам должен был признать, что необходима постоянная смeна работающих: «как бы честен не был человeк, каким хрустальным сердцем он не обладал, работа Ч. К., протекающая в условiях, исключительно дeйствующих на нервную систему и притупляющих чувства этическiя, дает себя знать. Только рeдкiе сотрудники внe влiянiя этих условiй работы». Дeятельность Ч. К., по свидeтельству Лациса, повлiяла разлагающим образом «на многих, не окрeпших характером молодые коммунистов».
В Ярославской губ. Ч. К. был слeдователь, бывшiй водопроводчик. В началe он «работал хорошо, а потом начал пить». «Был у него друг-гармоньщик, с которым они вмeстe пьянствовали. Вот он напьется и идет допрашивать арестованных. А чтобы ему не скучно было, он с собой и друга своего брал. Этот допрашивает, а тот на гармошкe наигрывает… Был он малограмотный. Писать настоящаго заключенiя не мог и только выводил каракулями: „белай расхот“». Эта эпическая картина из быта Ч. К. нарисована одним из бывших слeдователей той же Ярославской губернской Ч. К., сидeвшим в подвалe губчеки с автором статьи «Штрихи тюремнаго быта» в сборникe «Че-ка»…
Чекисты — это привиллегированные во всeх отношенiях элементы новаго «коммунистическая» общества — и не только по полнотe власти, но и по внeшним матерiальным условiям быта.
В. Ч. К. в Москвe это своего рода государство в государствe. У нея цeлые кварталы реквизированных домов — нeсколько десятков. Есть своя портняжная, прачечная, столовая, парикмахерская, сапожная, слесарная и пр. и пр. В подвалах и складах огромные запасы съeстных продуктов, вин и других реквизированных вещей, идущих на потребу служащих и часто не подвергающихся даже простому учету… В голодные дни каждый чекист имeл привиллегированный паек — сахар, масло, бeлая мука и пр. Каждый театр обязан присылать в В. Ч. К. даровые билеты и т. д.
И в других городах мы можем, конечно, наблюдать аналогичное. Ч. К. повсюду занимает лучшiе дома. Если Ч. К. появляется в Севастополe, то, конечно, в гостиницe Киста. В Одессe также образовался «чекистскiй городок», гдe находятся всe нужныя для его обитателей учрежденiя, не исключая парикмахерской, кинематографа и пр. В Житомiрe Ч. К. имeет даже свою театральную труппу.
«Типы пьянаго матроса-чекиста и юнца с огромным револьвером за поясом — писали как-то „Общему Дeлу“ — скоро станут достоянiем исторiи. Их замeняют изысканно вeжливые слeдователи из юристов и недоучившихся студентов». Это соотвeтствует, пожалуй, дeйствительности — постепенно измeняется состав чекистов, особенно в провинцiи. Но тeм отвратительнeе теперь эти «холеные, лощеные, с иголочки одeтые», столь выдeляющiеся на общем фонe обнищанiя, люди, «свободно располагающiе жизнью и смертью своих плeнников».
«Имя Ч. К. должно быть не только громко, но и чисто»… Могло ли это быть тогда, когда в одной Москвe числилось по разным учрежденiям в общем чуть ли не 20.000 (?!) этих агентов с привиллегированным пайком? Только в одной В. Ч. К. непосредственных служащих в 1919 г. было болeе 2000, из них три четверти латышей. Латыши вообще занимают особое положенiе в учрежденiях Ч. К. Они служат здeсь цeлыми семьями и являются самыми вeрными адептами новаго «коммунистическаго строя». Это своего рода «чужеземная опричнина» — в Москвe Ч. К. называли «вотчиной латышей». Бюллетень лeвых с.-р. так характеризует эту тягу к Ч. К. со стороны латышских элементов: «В Москву из Латвiи в В. Ч. К. eдут, как в Америку, на разживу». Латыши и латышки, зачастую почти не владeя русским языком, ведут иногда допросы, производят обыски, пишут протоколы и т. д. Разсказывают «забавныя» исторiи, но далеко не забавныя для тeх, кто является объектом их.
Звали идейных людей, а в огромном большинствe шло отребье. В Ч. К. проникают «преступные элементы» — констатировал Крыленко. И слишком много и повсемeстно. Так должно было быть неизбeжно.[360] Туркестанскiй цирковый клоун или содержатель публичнаго дома не являются исключенiем на общем фонe, характеризующем состав дeятелей Чрезвычайных Комиссiй. Но вeдь они могли быть и не преступниками, как им не был, может быть, бывшiй кучер в. кн. Владимiра Александровича Пузырев, сдeлавшiйся в Одессe слeдователем Ч. К. Зато сплошь и рядом среди видных слeдователей оказывались разоблаченные потом бандиты, убiйцы, воры и мошенники. Фактов слишком много. Мы их могли бы привести десятками. Их не мало и в сборникe «Че-Ка». Напримeр, притоном оперировавшей в Екатеринодарe шайки грабителей оказалась квартира слeдователя Чеки Климова; агент секретно-оперативнаго отдeла той же Чеки Альберт, делегированный Союзом Молодежи в число студентов Кубанскаго Университета, оказывается также главарем шайки грабителей. О том же можно найти массу данных в опубликованных уже матерiалах «Особой Комиссiи»: перед нами пройдет цeлая галлерея и бывших и настоящих грабителей. И в Москвe дeятели Ч. К. оказались прикосновенными к «бандитизму». В Одессe — свидeтельствует один из служащих Ч. К. в 1919 г., - среди сотрудников оперативнаго Отдeла было «много уголовных преступников», которые «сами писали ордера для обысков, вымогали и похищали». Мы этих бандитов найдем и среди отвeтственнаго персонала совeтской администрацiи. Одесса, очевидно, по своей южной экспансивности дала особо яркiе примeры. Один из допрашивавшихся Деникинской Комиссiей юристов разсказывает: «Преступные элементы быстро освоились с совeтской властью и очень тeсно сошлись… В городe пошли слухи, что секретарь Чека, т. Михаил, является никeм иным, как извeстным налетчиком Мишкой Япончиком, но 25-го мая (1919 г.) в № 47 „Извeстiй С. Р. Д.“ появилось оффицiальное опроверженiе этого слуха, причем в этом опроверженiи Мишка Япончик именовался „небезызвeстным грабителем“. Прошло нeсколько дней и в газетах, кажется в „Коммунистe“, было напечатано письмо Михаила Винницкаго, он же Мишка-Япончик, что он всю жизнь боролся за идеалы коммунизма, что он грабил только буржуев, а еще через короткое время т. Михаил Винницкiй начал дeлать большую карьеру; свою шайку воров и грабителей обратил в спецiальный полк, 54 Совeтскiй, и был назначен командиром этого полка… Когда же началась мобилизацiя коммунистов, то политкомом в полк Япончика был назначен сам т. Фельдман, душа и главная творческая сила Исполкома».[361]
Одесскiй же разбойник Котовскiй является перед нами в видe начальника красной дивизiи. Этот Котовскiй выдeляется среди других своей терпимостью.[362] Но другiе люди-звeри звeрями и остаются. Таков бывшiй глава царицынской совeтской администрацiи нeкiй Осип Лeтнiй, ставшiй впослeдствiи начальником банды, совершившей безчисленные убiйства и грабежи. Таков предсeдатель революцiоннаго Трибунала в Баку Хаджи-Ильяс и его товарищи, члены мeстной Ч. К., разстрeленные в январe 1921 года по обвиненiю в участiи в организацiи, которая под видом борьбы с контр-революцiей занималась грабежами и вымогательствами. Хаджи-Ильяс, конечно, судил по революцiонной своей совeсти, единолично выносил смертные приговоры и сам эти приговоры приводил в исполненiе. Называют совершенно чудовищную цифру этих убiйств.[363]
«Взятки и подлог, два непремeнных спутника прежняго буржуазнаго „строя“» — писали как-то в 1918 г. в «Еженедeльникe» Ч. К. Едва ли стоит повторять это теперь, когда совeтской власти приходилось не так давно объявлять спецiальныя «недeли» борьбы со взятками!
Достаточно, пожалуй, указать на процесс в Верховном Революцiонном Трибуналe нeкоего Косарева, занимавшаго отвeтственную должность члена контрольно-ревизiонной комиссiи, которая имeла цeлью провeрку закономeрности дeйствiй всeх остальных органов Ч. К. Оказалось, что раньше он был приговорен к 10 годам каторги за убiйство старухи с цeлью грабежа. В 1920 г. Косарев судился за доставку вагона дров вмeсто вагона замороженной дичи. В 1922 г. в Московском Революцiонном Трибуналe разсматривалось дeло коменданта одного из провинцiальных трибуналов, Тарабукина, оказавшагося в своем прошлом бандитом. Его судили за вымогательство. Тарабукин со своим помощником убил ювелира и присвоил себe цeнностей на 20 миллiонов.
Иногда и в порядкe административном большевицкая власть свирeпо расправлялась со своими агентами, попавшимися в слишком вопiющих взятках, циничных грабежах и т. д. И все-таки все это было лишь исключенiем из общаго правила полной безнаказанности. Можно было призывать к безпощадному истребленiю этих «гадин», портящих весь совeтскiй аппарат, как это дeлал Закс в перiод своего замeстительства Дзержинскаго[364] и в то же время прекрасно сознавать, что без этих «гадин» аппарат существовать не может. И сколько случаев можно зарегистрировать, когда присуждаемые за уголовныя дeянiя к разстрeлу выпускались из тюрьмы и получали немедленно крупное назначенiе.
___
«Старые способы охранки — провокацiя, осуждены членами комиссiи» — гордо говорил еще в октябрe 1918 г. в Петроградe на собранiи конференцiи чрезвычайных комиссiй Сeверной области руководитель петроградской Ч. К. В дeйствительности, начиная с дeла англiйскаго консула в Москвe Локкарта, который был приглашен по иницiативe Петерса на засeданiе фиктивнаго «комитета бeло-гвардейцев», (как то впослeдствiи признала сама «Правда»), вся дeятельность чекистскаго «аппарата» строилась на самой грубой провокацiи, которой давалась санкцiя свыше. 5-го декабря 1920 г. за подписью Дзержинскаго «Особым Отдeлом» был разослан спецiальный секретный приказ, в пунктe пятом котораго рекомендовалось «устройство фиктивных бeлогвардейских организацiй в цeлях быстрeйшаго выясненiя иностранной агентуры на нашей территорiи».
Очевидно в силу этого циркуляра сам Лацис был творцом гнусной политической провокацiи в Кiевe с фальшивыми чилiйскими и бразильскими консулами, набранными из чекистов, устраивавшими яко-бы побeг за границу и затeм предававшими спровоцированных лиц «революцiонному правосудiю», как контр-революцiонеров. В № 1 «Краснаго меча»,[365] органа Политотдeла Особаго Корпуса войск В. У. Ч. К. (т. е. всеукраинской Ч. К.) было опубликовано даже оффицiальное сообщенiе о «грандiозном», обнаруженном в Кiевe, заговорe, во главe котораго стоял граф Альберт Петрович Пирро, представитель Бразильской республики при Совeтском Правительствe Украины. Разстрeленными по оффицiальным свeдeнiям оказался сам Пирро и еще четверо: «об остальных лицах, связанных с этой организацiей слeдствiе продолжает вестись» — заканчивало оффицiальное сообщенiе. Среди разстрeленных оказалась нeкая Р. Л. Поплавская, виновная в том, что «собиралась eхать во Францiю для предупрежденiя Клемансо о том, что выeзжает инкогнито группа коммунистов с агитацiонной цeлью». Гр. Пирро, конечно, не был разстрeлен, ибо, как теперь это извeстно, он был лишь провокатором. Но кто из чекистов принял облик не существовавшаго гр. Пирро — так и остается еще невыясненным.[366] Зарубежныя газеты[367] сообщали свeдeнiя о нeкой «баронессe Штерн», подвизавшейся в 1920 г. в Одессe. Это также небезинтересная и характерная страничка для большевицких провокаторских прiемов. Баронесса Штерн прибыла из Константинополя в качествe убeжденной коммунистки по словам корреспондентов цитируемых газет, о ней писали мeстныя «Извeстiя», ее чествовали большевицкiе главари… Германскому консульскому агенту она вскрыла свое «настоящее» лицо: она де представительница Международнаго Краснаго Креста, прибывшая из Германiи, чтобы вывезти всeх нeмецких подданных. Заодно вывозились под фальшивыми паспортами и русскiе. В виду возможности «изъятiя» цeнностей их предлагалось передать на храненiе баронессe Штерн. В назначенный день уeзжающiе были арестованы Ч. К. по указанно «баронессы Штерн». «В Одессe вообще часто прибeгали к провокацiи» — говорят нам показанiя в Деникинской Комиссiи. О, конечно, все это выдумки! — скажет скептик. Не выдумкой однако оказался бразильскiй «консул Пирро»? В Москвe был свой «представитель» датскаго или шведскаго Краснаго Креста — нeкiй датчанин, который крайне интересовался «бeлогвардейцами». Я знаю лиц, с которыми он пытался войти в сношенiя, и были такiе, которые по своей, быть может, наивности попадались на удочку.
Исключительно провокацiей было создано то Анапское дeло, о котором нам уже приходилось говорить[368] — здeсь было разстрeлено, по постановленiю Терской Областной Ч. К., 62 человeка, пытавшихся при содeйствiи агентов Владикавказской Ч. К. бeжать из Анапы в Батум. Дeло весьма характерно по своей обстановкe. Первая партiя в 12 бeглецов во главe с полковником бар. Зюссерманом была гостепрiимно принята во Владикавказe, через который они eхали в Батум: им отвели помeщенiе, кормили, поили и даже водили в театры и кинематографы. Сам Зюссерман с семьей будто бы даже жил, не подозрeвая того, на квартирe предсeдателя Ч. К.! Тeм временем была сорганизована уже большая партiя в 100 человeк… «Комедiя» кончилась… кончилась всегда неизбeжными разстрeлами… Корреспондент «Послeдних Новостей»[369] передает, что на пограничной полосe с Бессарабiей в 1921 г. «очень распространен был такой способ уловленiя бeгущих „буржуев“ и „бeлогвардейцев“: сидящiе в Бессарабiи родственники посылают за кeм-либо „вeрнаго человeка“. Случайно или нeт, но „вeрный человeк“ вмeстe с рекомендательным письмом попадает в Румчека. Агент послeдней является с письмом, организует путешествiе и, когда всe доказательства на лицо, арестовывает „преступника“».
Утверждают,[370] что провокатором оказался и комиссар той медицинской, прiемной комиссiи, по дeлу которой лeтом 1920 г. в Москвe происходили столь вопiющiе разстрeлы; орагнизатором так называемаго «Евстафьевскаго заговора» в Одессe в август 1921 г. был комендант зданiй одесской Ч. К.;[371] не обошлось без провокацiи и петербургское Таганцевское дeло — чекистским агентом был матрос Паньков.[372] Опредeленная провокацiя была в дeлe петербургских кооператоров. Спровоцирован был огромный «заговор» в пользу Польши в 1921 г. в Смоленскe, по которому, как говорили, арестовано было свыше 1500 человeк. Во время крестьянскаго возстанiя в Ишимском уeздe в 1921 г. очевидцы разсказывают о появленiи агентов-провокаторов из Омской Ч. К., одeтых в офицерскую форму. Такая же провокацiя была в «эс-эро-меньшевистском возстанiи» в мартe 1921 г. в Саратовe.[373]
Характерно дeло анархистов Льва Чернаго, Фани Барон и др., разстрeленных в 1921-г. за уголовныя преступленiя — печатанiе фальшивых совeтских денег. По этому поводу берлинскiе анархисты в своей брошюрe[374] пишут: «Установлено не только то, что казненные товарищи не имeли никакого отношенiя к уголовным дeлам, за которыя их казнили, но также и то, что идея печатанiя фальшивых совeтских денег исходила из Московской Чека. Два ея агента — Штейнер (Каменный) и шоффер-чекист — связались с нeкоторыми уголовными элементами, вошли в знакомство с цeлью предательства с нeкоторыми анархистами и начали затeвать дeло печатанiя фальшивых денег и экспропрiацiи. Дeлалось это с вeдома и под руководством М. Ч. К.».
Припомните вышеприведенныя телеграммы Ленина об анархистах — и дeло станет болeе, чeм правдоподобным.
«Че-Ка» — это старая охранка со всeми ея прiемами, со всeми ея методами психологическаго воздeйствiя, как отмeтил в своих исключительно правдивых очерках о Россiи нeмецкiй коммунист Фридрих Минк.[375]
«В Одессe образовалось новое филiальное отдeленiе В. Ч. К. - сообщают „Общему Дeлу“.[376] — На Фонтанной дорогe, на дачe-особнякe Конельскаго, открылся оффицiально: Статистическiй Отдeл Наркомздрава Р. С. Ф. С. Р. (Народнаго Комиссарiата Здравоохраненiя), прямое назначенiе котораго — заграничный шпiонаж и внутренняя борьба с военной контр-революцiей. Во главe этого учрежденiя стоит Член Коллегiи Одесской Губчека и Член Особаго Отдeла Вечека „знаменитый“ Заковскiй (латыш). Громкiй и весьма отвeтственный пост „Резидента Бессарабiи, Польши и Галицiи“ занимает московскiй „чекист“, спецiально командированный в Одессу, как „спец“, Михайловскiй. Его сожительница Ксенiя Владимiровна Михайловская (урожденная фон-Гернгросс), дочь полковника, носящая кличку „Лялька“ и „Адочка“, занимает также не менeе отвeтственный пост; она помощник Резидента и член Всероссiйскаго „Региступа“ (Регистрацiонное Управленiе — военный шпiонаж).
В руках руководителей этого учрежденiя вся сeть шпiонажа в Бессарабiи и пограничной Польшe.
Отдeл наркомздрава, живет широко, ни в чем себe не отказывая. Время от времени создают, чтобы отличиться пред центром, — искусственные заговоры против совeтской власти.
Так, недавно ими была раскрыта бeлогвардейская шпiонская организацiя, ими же инсценированная. „Адочка“, благодаря своему миловидному личику, знакомится с офицером, наивно разсказывает ему о существованiи офицерской организацiи, для вящаго доказательства предлагает читать подпольную прокламацiю, призывающую к сплоченiю всeх противобольшевицких сил для сверженiя ненавистной совeтской власти, час паденiя которой близок (наступленiе Врангеля из Румынiи?), услужливо заготовленную на пишущей машинкe в „Стат Отдeлe Наркомздрава“, и если наивный офицер относится еще с недовeрiем, то предлагаемыя „Адочкою“ денежныя суммы, яко-бы от имени организацiи на поддержку бeдствующих офицеров, плeняют наивнаго окончательно и тот, с своей стороны, посвящает нeкоторых прiятелей в существованiе „организацiи“. Таким образом, составляется группа желающих вступить в члены „организацiи“ или хотя бы одобряющих идею существованiя таковой. Цeль достигнута, на сцену появляется Михайловскiй, Заковскiй и отряд „чекистов“. Группа арестовывается. Слeдствiя для военной контр-революцiи не существует и невинныя жертвы гнуснeйшей провокацiи разстрeливаются».
«Ч. К. на стражe революцiи»… И когда в большевицких кругах идут разговоры о ея сокращенiи, о введенiи в норму — тогда на сцену появляется старый прiем устрашенiя, выработанный долгой практикой Департамента Полицiи. Раскрывают существующее и несуществующiе контр-революцiонные заговоры: «Ч. К. на стражe революцiи»! Может быть, появится и свой «коммунистическiй» Азеф!
В Москвe при В. Ч. К. существует особый штаб «проституток». Спецiально использоваются дeти 12–14 лeт, которыя за свою работу получают деньги, подарки, сладости. Сотням предлагают купить свою жизнь, приняв на себя функцiи тайных агентов Ч. К. Сколько трагедiй на этой почвe! Вот нeкая В. под угрозой разстрeла отца соглашается на предложенiе Ч. К. Укоры совeсти ведут к самосожженiю….[377] Аналогичную исторiю самоубiйства одной женщины, повeсившейся послe оговора невинных людей, разсказывает корреспондент «Times» в своих извeстных очерках «Russia to-day». «Надо прослeдовать в дебри средневeковья, — добавляет он — чтобы найти что либо подобное Г. П. У.»[378]
Провокацiя процвeтает в низах. Недаром, как свидeтельствует сама «рабочая оппозицiя» коммунистической партiи, в рабочих кругах комячейки называются «комищейками». Тюрьмы полны так называемыми «насeдками».[379] Безконечное количество крупных дeл о взятках, подлогах, хищенiях и пр., оканчивавшихся смертным приговором, сфабрикованы были самими агентами Ч. К., заинтересованными лично в процентном отчисленiи с каждаго дeла (за раскрытiе дeл о спекуляцiи слeдователь получал 5 % суммы). Я знаю, напр., одно дeло, начатое в Москвe мeстной Ч. К. при характерных бытовых обстоятельствах. У нeкоего Р. кутили два слeдователя, арестовавших разоткровенничавшихся хозяина и гостей. Жена Р. обратилась к прис. пов. П. Тот написал в президiум Ч. К. бумагу с изложенiем дeла. Финал был неожиданный. П. был арестован, так как у него не было «права» обращаться в Ч. К. В результатe он попал в Новоспасскiй концентрацiонный лагерь.
Система массовых обысков, арестов, облав и засад — это особый способ «самоснабженiя чекистов», по словам одного из составителей сборника «Че-Ка». Что же это неправда? Отвeтом может служить характерное объявленiе самого Московскаго Совeта, помeщенное в газетах 9-го декабря 1919 г.: здeсь признавалось, что всe квартиры, гдe были засады, подверглись «полнeйшему разгрому» — «обворовывались до основанiя».
Да, многiя чекистскiя организацiи дeйствительно были «бандитскими и мародерскими», как их назвал первый большевицкiй комиссар юстицiи лeвый с.-р. Штейнберг. И когда начинали обличать эти «бандитскiя и мародерскiя организацiи», онe находили авторитетных защитников в лицe истинных вдохновителей и руководителей Чрезвычайных Комиссiй. Так выступил на их защиту еще 22-го сентября 1918 г. сам Петерс: «За послeднее время — писал он в № 2 „Еженедeльника В. Ч. К.“ — враги совeтской власти снова начинают распространять гнусную клевету о взятках, подкупах, ложных доносах»… «Нечего падать в обморок — продолжал он — если было нeсколько случаев злоупотребленiй: новые люди не привыкли к юридической мудрости». Всe обвиненiя объявлялись «безсовeстной ложью буржуазiи».
А другой чекист в № 5 «Еженедeльника» в отвeт на обличенiя выступает с такого рода успокоительным заявленiем: «А значит мы сильны, ибо жулики народ практическiй и к слабым не примазываются». Стоит ли удивляться послe этого, что в одном из донесенiй Эльстона Керзону[380] говорится об общеупотребительном прiемe в Перми: мeстные купцы арестовываются, выпускаются за деньги, опять арестовываются и, наконец, разстрeливаются.
Кубанская Ч. К. создала цeлый промысел из системы заключенiя в тюрьму в цeлях полученiя соотвeтствующих денежных сумм.
За крупныя суммы освобождали в Одессe — говорят показанiя многих в Деникинской Комиссiи. А в Москвe? И она не представляла исключенiя.
Тираспольская Ч. К., да и другiя, пограничныя с Бессарабiей, создала в 1920-21 гг. цeлый промысел по переправкe бeглевцов за границу. Нeкто С. М. С. довольно образно описывает эту дeятельность мeстной чрезвычайной комиссiи.[381] Во главe стоит комендант Особаго Отдeла Румчека.
«Всe приднeпровскiе городки и мeстечки кишат поэтому маклерами, предлагающими перевезти в Бессарабiю, „как на дредноутe“. Счастье тому, кто попадает на обыкновеннаго маклера, работающаго „честно“, т. е. передающаго взятку какому нибудь влiятельному чекисту. Сплошь и рядом, однако, под видом посредников работают очень удачно сами чекисты. В послeднiй момент, когда жертва уже идет к берегу, „неожиданно“ появляется засада и хватает бeглеца и его имущество. Так как послeднее — обычно иностранная валюта или золото — является главным вещественным доказательством неудавшагося государственнаго преступленiя, то обычно начинается торг, и бeглец отпускается»…
«Особенно грязную роль во всeх этих исторiях играют наравнe с чекистами так называемые „подпольники“». Оффицiально это агитаторы и пропагандисты, отправляемые совeтской властью в Бессарабiю для подпольной работы. Фактически это контрабандисты.
Они же являются и главными «переправщиками». Один из них в минуту откровенности разсказывал, как он сам переправляется: «являешься в Румчека, показываешь мандат, там тебя регистрируют, дают матерiалы, румынскiй паспорт и валюту и указывают точно час и мeсто, гдe надо переходить. Румынскому патрулю надо лишь предъявить членскiй билет коммунистической партiи».
«Каждый из больших городов Украины имeет свой пограничный городок, свое собственное „окно в Европу“».
«Окно» на время затворяется.
В началe 1921 года и в Одессe, и в Кiевe пользовались большой популярностью приграничныя мeстечки Подольской губернiи. Весной все Приднeпровье облетeла вeсть о найденных вблизи одного из этих мeстечек (Каменки) в пещерe восьмидесяти разложившихся трупов. Оказалось, что это бeженцы, относительно которых думали, что они давно в Бессарабiи.
Но там, гдe чрезвычайка еще не подкормилась и нуждалась в богатой клiентурe, поeздка совершалась очень гладко. Уже с утра весь городок знал, что «будет переправка». К 3 часам дня на улицах появлялись цeлыя семьи с вещами, мeшками и т. д., направлявшiяся к извeстному всему городу сборному пункту. Являлся оффицiальный представитель чрезвычайки и пересчитывал число голов (2 дeтей за 1 взрослаго). Затeм нагружалась большая подвода, усаживались женщины и дeти и eхали через весь город к мeсту переправы.
Так продолжалось 2–3 мeсяца, пока в один прекрасный день начальство не рeшало, что довольно поработали.
В цeлях контроля в Тирасполe по ночам производилась форменная охота на несчастных, пытавшихся перебeжать по льду в Бессарабiю, не заплатив предварительно Ч. К. по установленной таксe (4–5 тысяч Романовскими с человeка).
Пойманных «закаляют», чтобы «другой раз не замерзли на морозe»; выводят голыми на мороз и бьют по спинe палками и нагайками. Здeсь махровым цвeтом распускается и провокацiя……
16-го февраля 1923 г. в Москвe на Никитском бульварe, по сообщенiю корреспондента «Послeдних Новостей», покончил с собой выстрeлом в висок один из ревизоров правительственной комиссiи по обслeдованiю Госполитуправленiя, Скворцов (бывшiй рабочiй). При нем найден незапечатанный пакет с запиской на имя президiума Центральнаго Комитета Р. К. П. слeдующаго содержанiя:
«Товарищи! Поверхностное знакомство с дeлопроизводством нашего главнаго учрежденiя по охранe завоеванiй трудоваго народа, обслeдованiе слeдственнаго матерiала и тeх прiемов, которые сознательно допускаются нами по укрeпленiю нашего положенiя, как крайне необходимые в интересах партiи, по объясненiю товарища Уншлихта, вынудили меня уйти навсегда от тeх ужасов и гадостей, которые примeняются нами во имя высоких принципов коммунизма и в которых я безсознательно принимал участiе, числясь отвeтственным работником компартiи. Искупая смертью свою вину, я шлю вам послeднюю просьбу: опомнитесь, пока не поздно, и не позорьте своими прiемами нашего великаго учителя Маркса и не отталкивайте массы от соцiализма».
Слeдует ли что-нибудь добавлять к этой «исповeди»?…
___
Были совeстливые большевики и раньше, особенно на первых порах, когда еще слишком непривычны были прежней интеллигентской психикe, нeкоторых по крайней мeрe, тe циничныя формы, в которыя вылилась дeятельность Чрезвычайных Комиссiи. На первых порах люди со слабыми нервами, «мягкотeлые», по характеристикe Петерса, не выдержали как бы моральной отвeтственности за кровавую бойню, организованную не только от имени коммунистической партiи, но и от имени всего пролетарiата. Были выступленiя и в печати в первые мeсяцы 1919 г., когда сам творец историческаго циркуляра о заложниках Петровскiй должен был признать, что Чрезвычайныя Комиссiи внe организацiонной зависимости в дeло строительства совeтской власти вносят «только разврат».
Чрезвычайныя Комиссiи в своих дeйствiях руководятся своим революцiонным опытом и совeстью, а не статьей закона, как мы знаем, заявлял Петерс в декабрe 1918 г. Что это значит? — Об этом ранeе сказал сам Ленин: «Во имя достиженiя своих революцiонных цeлей, своих желанiй все дозволено ».[382] «Нам все разрeшено — повторял самодовольно эти слова в № 1 „Краснаго Меча“ Лев Крайнiй, редактор этого органа — ибо мы первые в мiрe подняли меч не во имя закрeпощенiя и угнетенiя кого-либо, а во имя раскрeпощенiя и освобожденiя от рабства всeх». Повернулось колесо историческое, измeнилась правда и мораль. «Наша мораль новая»… И мы видим то небывалое в мiрe рабство, которое появлялось в Россiи в результатe поворота этого историческаго колеса.
«Пора прекратить болтовню о том, что правовыя гарантiи — буржуазные предразсудки»… «Развe вы не слышите — писал в февралe 1919 г. Дьяконов, с именем котораго мы встрeчались уже при протестe против тюремных „кладбищ живых“ — раздающихся из мeст заключенiя, с фабрик и заводов голосов не каких-либо контр-революцiонеров, а самых настоящих рабочих и крестьян и даже коммунистов, требующих устраненiя порядков, при которых могут человeка в тюрьмe держать, по желанiю предать в Трибунал, а захотят — разстрeляют»… Это «самосуд и беззаконiе», при чем автор статьи заранeе оговаривался, что было время, когда революцiя давала право на убiйство.
«Можно быть разных мнeнiй о красном террорe — писал старый большевик Ольминскiй,[383] — но то, что сейчас творится в провинцiи, это вовсе не красный террор, а сплошная уголовщина». Он указывал, напр., на явленiе, когда мальчик 16 лeт, бывшiй «вор и хулиган», получал право в деревнe убивать людей.
Характерно, как отнеслись к этой критикe сами представители учрежденiя, названнаго Зиновьевым «красой и гордостью коммунистической партiи». Слова Ольминскаго им кажутся лишь лепетом «трусливаго дитяти»:[384] «Нужно сказать прямо и откровенно, что интеллигенцiи нечего стало дeлать, все переговорила и все переписала, не с кeм стало вести полемику… так давай искусственно создавать грызню между вeдомственную, тогда будет около чего почесать язык»… «Междувeдомственная» грызня заключалась в постановкe вопроса об ограниченiи права Ч. К. выносить самостоятельно смертные приговоры, о подчинены ея контролю комиссарiатов внутренних дeл и юстицiи, т. е. о введенiи ея дeятельности в нeкоторыя хотя бы ограничивающiя рамки. «Нелeпо ввести дeятельность Ч. К. в юридическiя рамки» — отвeчает один из чекистов Шкловскiй в «Еженедeльникe». Тот, кто требует поставить Че-ку в зависимость от мертваго закона, тот «подкуплен буржуазiей». В этих спорах принимал горячее участiе и Крыленко — создатель революцiонных Трибуналов, конкурировавших с Чрезвычайными Комиссiями в их кровавой дeятельности.
Под знаменем ли введенiя законности в «революцiонное правосудiе» в концe концов шла эта партiйная распря? Административная расправа замeнилась «комедiей суда», в котором рeшали вопросы жизни и смерти тe же члены Чрезвычайных Комиссiй. Дeло только в формe, которая больше удовлетворяла вкусы главнаго государственнаго обвинителя, на совeсти котораго так много невинно пролитой крови… Трибуналы лишь «блeдныя копiи» чрезвычаек — констатирует прежнiй большевицкiй комиссар юстицiи Штейнберг. «Трибунал — расправа с врагами совeтской власти» — гласит оффицiальная надпись над входом в житомiрскiй трибунал.
Как фактически в свое время реагировала Ч. К. на эти теоретическiе споры, показывают усиленные разстрeлы, происходившiе в дни споров в центрe, и в том числe именно тогда были разстрeлены в Петроградe великiе князья Николай[385] и Георгiй Михайловичи, Дмитрiй Константинович и Павел Александрович… В большевицкой печати были споры: кто побeдил в борьбe — Ч. К. или ея противники? Жизнь дала опредeленный отвeт. Происходили реформы, но сущность оставалась все одна и та же, и форма «краснаго террора» не измeнялась. И если мы вспомним слова одного из видных чекистов Мороза:[386] «Нeт той области жизни, гдe Ч. К. не приходилось бы имeть своего зоркаго глаза». - то поймем моральную и психическую обстановку жизни в современной Россiи, гдe дeйствуют отдeленiя Г. П. У. с особыми уже инструкцiями для политическаго шпiонажа, со спецiальными курсами обученiя этому шпiонажу[387] — точь в точь, как в старых охранных и жандармских отдeленiях перiода царизма. Утверждают, что много выучеников этих учрежденiй состоит активными работниками Ч. К. Это послeднее надо отнести еще к загадочным страницам нашей современности. Здeсь правильнeе будет пока поставить один вопрос: «правда ли?», как сдeлало это «Общее Дeло»[388] к столь же пикантным сообщенiям об отношенiи между «большевиками и монархистами» в связи с арестом комиссара «для особых порученiй» при В. Ч. К. Игн. Арцишевскаго и монархическаго агента какого-то капитана Михайлова. Мы не сомнeваемся только в одном: азефщина во всeх ея видах, согласно вышеприведенному циркуляру Дзержинскаго, должна была свить себe прочное гнeздо.
«Житье у нас ужасное — писал в маe 1921 г. корреспондент „Рижскаго Курьера“ из Пскова, — в каждом домe, в каждой квартирe и на улицe кишат, как муравьи, шпiоны… В каждом домe живут коммунисты, которые жадно наблюдают за жильцами… Всe чувствуют себя точно в тюрьмe, боятся друг друга, даже в своей семьe брат косится на брата, не будучи увeрен в том, не коммунист ли тот. Мы всe измучены и устали, барахтаясь в этом проклятом муравейникe шпiонажа». В дополненiе можно привести характерный, уже оффицiальный документ, именующiйся «заданiя секр. уполномоченным на янв. 1922 г.» Документ этот предписывает агентам:
1. Слeдить за Администрацiей фабрик и интеллигентными рабочими, точно опредeлять их политическiе взгляды и во всeх их Антисовeтских Агитацiях и пропагандe доносить.
2. Слeдить за всeми сборищами под видом картежной игры, пьянства (но фактически преслeдующих другiя цeли), по возможности проникать на них и доносить о цeлях и задачах их и имена и фамилiи собравшихся и точный адрес.
3. Слeдить за интеллигенцiей, работающей в сов. учрежденiях за их разговорами, улавливать их политическое настроенiе, узнавать о их мeстe пребыванiя в свободное от занятiй время и о всем подозрительном немедленно доносить.
4. Проникать во всe интимные кружки и семейныя вечеринки господ интеллигентов, узнавать их настроенiе, знакомиться с организаторами их и цeлью вечеринок.
5. Слeдить, нeт ли какой либо связи мeстной интеллигенцiи, уeздной, центральной и заграницей и о всем замeченном точно и подробно доносить.[389]
Зиновьев в день пятилeтняго кроваваго юбилея Чрезвычайных Комиссiй писал: «Меч, вложенный в руки В. Ч. К., оказался в надежных руках. Буквы Г. П. У. не менeе страшны для врагов, чeм буквы В. Ч. К. Это самыя популярныя буквы в международном масштабe»… Когда то в «Черном Передeлe» переименованiе III Отдeленiя в Департамент Государственной Полицiи называли актом «величайшаго посмeянiя над русским обществом». Как назвать «реформу» превратившую В. Ч. К. в Г. П. У., итоги которой так отчетливо подвел Зиновьев?… В Россiи на обывательском языкe буквы В. Ч. К. переводились словами: «всякому человeку капут». Мы не знаем, как переведет обывательское острословiе новыя буквы Г. П. У.[390] Но в международном масштабe это символ той, по словам Каутскаго, «Головы Медузы», от которой с отвращенiем должна отворачиваться вся демократiя. Наша совeсть не имeет права успокоиться на скепсис Ан. Франса: «всe революцiи поднимают безсмысленныя жертвы».
Как то московская «Правда»,[391] повторяя болeе раннее обeщанiе Троцкаго «перед уходом хлопнуть дверью на весь мiр», писала:…«тeм, кто нас замeнит, придется строить на развалинах, среди мертвой тишины кладбища».
В Россiи установилась уже эта мертвая тишина кладбища.
«И мы знаем своим потрясенным разумом и мы видeли своими помутившимися глазами то, чего не знали и не видeли десятки прошлых поколeнiй, о чем смутно будут догадываться, читая учебники исторiи, длинные ряды наших отдаленных потомков…
Нас не пугает уже таинственная и нeкогда непостижимая Смерть, ибо она стала нашей второй жизнью. Нас не волнует терпкiй запах человeческой крови, ибо ея тяжелыми испаренiями насыщен воздух, которым мы дышем. Нас не приводят уже в трепет безконечныя вереницы идущих на казнь, ибо мы видeли послeднiя судороги разстрeливаемых на улицe дeтей, видeли горы изуродованных и окоченeвших жертв террористическаго безумiя, и сами, может быть, стояли не раз у послeдней черты.
Мы привыкли к этим картинам, как привыкают к виду знакомых улиц, и к звукам выстрeлов мы прислушиваемся не больше, чeм к звуку человeческих голосов.
Вот почему перед лицом торжествующей Смерти страна молчит, из ея сдавленной груди не вырывается стихiйный вопль протеста или хотя бы отчаянiя. Она сумeла как то физически пережить эти незабываемые четыре года гражданской войны, но отравленная душа ея оказалась в плeну у Смерти.
Может быть, потому разстрeливаемая и пытаемая в застeнках Россiя сейчас молчит…»
Так писал автор замeчательнаго очерка «Корабль Смерти».[392]
Мы молчим, но за нас немолчно говорят мертвецы из саратовскаго оврага, харьковских и кубанских застeнков, холмогорскаго «лагеря смерти».
Нeт! мертвые не молчат!