Хлысты и скопцы, как было уже сказано, наружно исполняют все обряды православной церкви, ходят часто в церковь, исповедуются, причащаются и слывут за самых благочестивых людей. Привлекаемых в свою ересь они сначала в продолжение некоторого времени держат в полной уверенности, что они истинные православные христиане. «Попы нас не поучают, так надо самим книги читать», — говорят они соблазняемым и сначала учат их: непрестанно творить молитву Иисусу, ходить как можно чаще в церковь, чтить православных священников и проч. После того хлысты внушают им, что «есть на свете праведные люди, в которых пребывает благодать святого духа, а в иных и сам бог живет; такой человек, говорят они, может вязать и решать, выводить грешные души из ада в царство небесное», но кто именно эти люди и где они находятся — пока умалчивают. Затем хлысты поучают, что должно «терпеть все беды, все напасти и скорби, вести жизнь воздержанную, всячески уничижать себя, служить всем и у всех быть в повиновении, не есть мяса, не пить вина и пива, не употреблять табаку, не поминать имени дьявола, в случае же крайности называть его «врагом», или «нехорошим», не петь мирских песен, не плясать, не сказывать и не слушать сказок и всегда пребывать в целомудрии. Завлекая постепенно в свои сети не знающего их настоящего учения, хлысты приглашают наконец его на свои беседы, но в это время ничего противного православию не делают и не говорят, а только читают церковные книги, толкуют их и поют иногда псалмы Давидовы. Доведя завлекаемого до того, что он станет во всем им верить, начинают ему открывать, что люди, в которых пребывает дух святой, находятся между ними, что истинная христова вера погибла на земле и сохранилась только в их обществе, что никаких книг не нужно, кроме единой «Книги Голубиной», «Книги Животной», то есть живущего внутри человека и поучающего его духа. Наконец они объявляют совращаемому, что бог всегда пребывает с ними, и если кто поступит в их общество, на того снидет святой дух так точно, как древле сошел он на апостолов.
Когда совращенный изъявит согласие на вступление в секту, ему велят несколько дней поститься и пребывать в уединении. В назначенное время приходит за ним старшина общины, или же сам кормщик корабля. В одной руке держит он икону (обыкновенно нерукотворенного образа или же другую какую-либо), а в другой зажженную свечу. Он вводит совращенного в собрание («беседа», «святой круг», «собор», «корабль»), где сидят на лавках с одной стороны мужчины, с другой женщины, все босые, или в одних чулках, одетые в длинные белые рубахи особого покроя, а в переднем углу под образами отдельно сидит женщина (богородица или пророчица), также вся одетая в белом. Комната ярко освещена восковыми свечами и лампадами.
— Зачем пришел ты? — спрашивает приведенного богородица.
— Душу спасать, — отвечает наученный заранее неофит.
— Хорошо душу спасать, — замечает ему богородица. — А кого даешь за себя порукой?
— Самого Христа, царя небесного, — отвечает тот.
— Смотри же, чтоб Христос от тебя поруган не был, — говорит богородица.
Затем обращаемого приводят к присяге пред иконой, которую нес перед ним кормщик. Присяга состоит в следующем:
1. Святую веру приняв, от нее никогда не отступать. 2. Чаще в церковь ходить, исповедоваться и причащаться в церкви, но священнику на исповеди про свою веру ни слова не говорить. 3. Если случится за святую веру пострадать, не бояться ни тюрьмы, ни ссылки в Сибирь, ни самой смерти, тело свое отдать на раздробление, а про веру свою никому ничего никогда не открывать. Никому не сказать, какое божье дело будет открыто: ни отцу, ни матери, ни роду, ни подродку, ни попу отцу духовному, ни другу своему мирскому, хотя бы огонь принять, хотя бы кнут принять, хотя бы топор принять, а если божие дела не сохраню, на пути божьем не устою, то да победит меня господь в сем свете и в будущем веке.
— В сие время ангел божий сходит с неба, — говорит богородица неофиту, — и пишет твою душу в том, что она обещала служить богу до конца жизни верно.
После того кормщик велит приходящему просить весь корабль молиться за него. Тогда все садятся в «круг» и напевом простонародной песни начинают петь так называемую ими «молитву господню», которою начинаются все хлыстовские и скопческие моления. Во время пения ее все правою рукой бьют такт по коленкам, на которых разостлан платок или белое полотенце («знамя»).
Дай нам, господи, к нам Иисуса Христа,
Дай нам, сударь сына божия и помилуй, сударь, нас.
Сошли к нам духа святого, утешителя!
Пресвятая богородица, попроси, мой свет, за нас
Света сына своего Иисуса Христа!..
Свет тобой спасен, государыня,
Без тебя, мой свет, много грешных на земле,
На сырой на земле, свет, на матушке,
На матушке, на кормилице. [27]
После того трое или четверо мужчин или женщин входят в круг, спускают с плеч рубахи по пояс и, взяв длинные холщовые или полотняные белые полотенца («знамена»), развешивают их себе на плечи, затыкают концы за пояс и начинают, припрыгивая, кружиться посолонь. Это называется радением. Во время радения поют песни. Таких песен у нас под руками сто шестьдесят четыре. Вот некоторые из них:
I
Наша матушка родная
В полку пребывала,
В полку она пребывала,
Чудеса творила.
Чудеса она творила,
С нами говорила:
«Уж вы, девушки, девицы,
Духовны сестрицы,
И вы богу назвалися,
Служить ему отдалися,
Вы служите, не робейте,
Живу воду пейте,
Внутреннего змея
Вы в себе убейте,
На вас платьицо-то бело
Сама матушка надела,
Она о вас порадела,
Вами завладела».
Богу слава и держава
Во веки веков. Аминь. [28]
II
Ай у нас на Дону [29]
Сам спаситель во дому
Со ангелами, со архангелами,
С херувимами, государь, с серафимами
И со всею силою с небесною.
Ай, дух, святой дух!
Эка милость благодать
Стала духом овладать!
Богу слава и держава
Во веки веков. Аминь. [30]
III
Бог, бог с нами,
Сам бог над богами,
Дух святой с нами,
Сам дух над духами,
Агнец наш спаситель,
Вземляй грехи мира!
Твоя, сыне божий,
Власть над нами, воля
Над нашими сердцами,
Душами, телами…
Гусли, вы, гусли
Пророка Давыда!
Сам лился слезами,
Остальными силами,
Славил Саваофа:
«Помилуй мя, боже,
Излей на мя милость» и т. д.
IV
Прочь лесть, прочь ложь, хитросплетенность,
Порочность, сладость красных слов,
Утеха сердцу, развращенность —
Пою небесную любовь,
Пою источник благодати,
Святую истину пою… и т. д.
V
В яслях — колыбель Исуса,
Дева — мать, отец — тектон!
Жизнь его — позор и иго
От рожденья до конца!
Не имел себе покрова,
Где главу бы преклонить,
Как злодей и богохульник,
Ядца, винопийца, льстец,
Меж разбойников повешен
И к злодеям сопричтен,
Испущает дух в мученьи;
«Совершилося», — он рек,
Дело важное спасенья
Совершил презренный крест.
Последние две песни по складу и по приемам своим не похожи на другие хлыстовские и скопческие песни. Они сочинены помещиком А. П. Дубовицким, бывшим кормщиком корабля, находившегося в его весьма значительном имении Орловской губернии, Елецкого уезда. В этом корабле находились и крепостные его люди, в том числе ближайший помощник его и наперсник, пророк Ермилушка. Были в корабле Дубовицкого и некоторые дворяне. У хлыстов не много песен, составленных по правилам версификации, вроде приведенных песен Дубовицкого (писали их, сколько нам известно, петербургские хлысты: Лабзин, редактор журнала «Сионский Вестник», тайный советник В. М. Попов и князь Енгалычев). Простонародные хлыстовские песни — большею частью импровизация, всегда почти бессмысленная, нелепая. Вот несколько песен, вылившихся из уст простолюдинов на хлыстовских радениях:
VI
Ай кто пиво варил? [31]
Ай кто затирал?
Варил пивушко сам бог,
Затирал святой дух,
Сама матушка сливала,
Вкупе с богом пребывала,
Святы ангелы носили,
Херувимы разносили (bis),
Серафимы подносили.
Скажи, батюшка родной, [32]
Скажи, гость дорогой,
Отчего пиво не пьяно,
Али я гостям не рада?
Рада, батюшка родной,
Рада, гость дорогой,
На святом кругу гулять,
Бога света прославлять,
В золоту трубу играть,
В живогласну возносить. [33]
Богу слава и держава
Во веки веков. Аминь.
VII
Саваоф чудо творил,
С сыном божьим говорил:
«Уж ты, сын ли мой, сынок,
Ты мой ясный соколок,
Ты Сионская гора,
С неба на землю пора —
Живописный ты спаситель,
Живой агнец искупитель…
Дух — вселенной утешитель,
Изволь вселенну утешать,
На Алгоф гору поспешать;
На Алгоф тебя пошлю,
Ризы белые сошью —
Изволь ризы надевать,
Пречисту кровь проливать».
На кресте солнышко светит,
За всех верных ответит.
Сокол ясный наш летит —
Искупитель не стерпел,
Золот орел полетел,
Всю вселенну исходил,
Темну стену победил,
Жало — лепость умертвил,
А страданием своим
Вереи вечны сломил.
Очищает грех и мир,
Агнец божий наречеся…
Агнец ты животворящий
И жених происходящий!
На всех верных оглянулся,
На кресте бог встрепенулся,
Страшный гром загремел,
Земля, небо ужаснулись.
Море кровью зачерпнулось,
В лучах солнце померкает,
Месяц свету не давает,
Темной тучей закрывает,
Зори светом засветились,
Звезды с неба сокатились,
Все престолы подвигнулись,
Архангелы ужаснулись,
А архангел Михаил
В золотых крылах предстал,
Страху трепету достоин,
И в сенате он сенатор
И на небе губернатор,
Много разума имеет, —
Доложить Христу не смеет;
Судьбу божью исполняет,
Архангелов собирает,
Христа на крест убирает,
И сосуды подставляет,
Пречисту кровь проливает.
А Илья пророк пророчит,
Что воскреснуть Христос хочет;
Давид в гусли заиграл,
Заскакал он, заплясал,
Ковчег божий пред ним скачет;
Петр апостол горько плачет,
Много ревности имеет, —
Доложить Христу не смеет,
Востру саблю свою точит,
Распинаться с Христом хочет, —
Дух святой накатил,
Петру ревность прекратил.
А Кузьма, сударь, Демьян
С Христом в страстях ликовал,
Кандалы всем расковал,
У Христа в гостях гостил,
С темниц верных отпустил.
А и Флор, сударь, Лавёр
И коней своих подвел,
Колесницы закладает,
Христа на крест убирает,
А Егорий-то святой
Темну ночь не усыпает,
Горьки слезы проливает,
Христа на крест убирает;
Огонь-пламя утушил,
Змея люта победил.
Николай-то чудотворец,
Чудеса он тут творил,
Седьмо небо отворил,
Ко Христу часто ходил,
Христа на крест снарядил.
Сама матушка царица
Прилетела, райска птица,
Христа на крест убирала,
Сама смертью умирала,
Саваофа упросила,
Сына божья воскресила.
Богу слава и держава
Во веки веков. Аминь.
Таково в большей части хлыстовских и скопческих песен дикое смешение священных имен и предметов с чудовищными представлениями пришедших в исступление «людей божьих».
Приведенные песни поются напевом, совершенно отличным от церковного, они скорей приближаются к народным песням: одни поются протяжно, другие скоро, наподобие плясовых. Но нельзя сказать, чтоб они по напеву своему были совершенно сходны с песнями народными.
Когда поют эти «радельные песни», — а поют их на каждом собрании по нескольку десятков, — сидящие хлысты или скопцы бьют в такт правою рукой по коленке, а радеющие хлысты хлопают в ладоши и самый топот ногами приноравливают в такт песни. Об этих песнях хлысты и скопцы говорят, что они те самые, о которых сказано в Апокалипсисе: «и слышах поющих песнь нову пред престолом, и никто же можаше навыкнути песни, токмо сии».
После «радельных» песен выводят приходящего на средину круга, опоясывают его «знаменами» и водят кругом под песню:
Благодатный бог,
Попусти нам, бог,
С нами пребудь, бог,
До скончания века. Аминь.
Елицы от Христа (sic) во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Аллилуйя.
После того дают принятому в корабль приложиться к образу (иногда к медному кресту), надевают на него радельную рубаху и подпоясывают ее «знаменем». Затем все целуют нового хлыста и поздравляют друг друга с новорожденною духом душою. У девки же, сидящей в углу (богородицы), как обращенный, так и прочие целуют коленку или другую часть ее «святого и животворящего тела». В то время, когда целует ее тело обращенный, в иных кораблях богородица три раза осеняет его крестообразно зажженною свечой. Хлысты говорят, что на пляску их сходит святой дух, и приходящий, введенный во «святой круг», крестится духом, когда же богородица крестит его свечкой, он крестится огнем. Тогда-то, говорят хлысты, принимает он истинное крещение «духом святым и огнем».