Цель дальнейших командировок. — Инструкция Петрову от 5 января 1853 года. — Инструкция Березину и Разградскому от 8 января 1853 года. — Инструкция Бошняку от 12 февраля. — Донесения А. И. Петрова. — Повеление государя Николая Павловича; сообщённое 28 сентября 1852 года генерал-губернатору великим князем Константином Николаевичем. — Мое донесение генерал-губернатору от 25 февраля 1853 года. — Депеша Главного правления Компании от 15 октября 1852 года о доставлении в 1853 году парового баркаса для экспедиции. — Занятие залива Де-Кастри и основание склада в селении Кизи. — Цель командировки Разградского и Орлова вверх по Амуру. — Донесения Разградского от 21 апреля и Бошняка от 15 апреля 1853 года. — Предписание управляющего морским министерством генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича.
Несмотря на все старания доктора Орлова, скорбут между командами держался упорно, так что около 1/3 команды была больна им, но благодаря бога значительной смертности не было. Добывая от маньчжуров водку, просо и чай, от туземцев свежую рыбу и от тунгусов в малом количестве оленину, мы имели возможность довольствовать больных свежей пищей. Это обстоятельство имело благотворное влияние: больные вскоре начали поправляться.
Между тем, в видах пополнения пробела в исследованиях Приамгунского края (который представлял немаловажное экономическое значение) с целью обеспечить занятие залива Де-Кастри и селения Кизи для добывания необходимых больным запасов были отправлены мной в командировку Петров, Раэградский и приказчик Березин. Мичман Петров был послан на двух нартах с тунгусом и казаком 7 января. Ему приказано было проехать по берегу Амгуни до селения Кевритин, из которого туземцы ездят на реку Бичи, и следовать по той дороге, по которой они ездят на эту реку; осмотреть по возможности эту реку и, собрав о ней сведения, обратить главное внимание на леса, произрастающие в её долине, и на удобства сообщения Бичи с Амуром и Амгунью; затем перевалить на правый берег Амура в селение Тенже, собрать сведения о пути из него в селение Чеме, лежащее в южной части лимана недалеко от мыса Лазарева, и исследовать — не может ли этот путь служить удобным внутренним сообщением реки Амура с южной частью лимана.
9 января на трёх нартах, запряжённых собаками, с тремя казаками были отправлены вверх по Амуру мичман Разградский и приказчик Березин. Им было приказано: 1) следовать вверх по реке и производить расторжку с населением и могущими встретиться торгующими маньчжурами, стараться добывать от них просо, чай, водку и необходимые для больных запасы; 2) в селении Пуль, лежащем на середине пути от Николаевского до Кизи, оставить для Н. К. Бошняка, который должен был проследовать здесь в залив Де-Кастри, сухари и корм для собак; 3) достигнув селения Кизи, Березину со всеми остальными товарами и запасами остаться в нём до прибытия Бошняка и содействовать этому офицеру; 4) в продолжение пребывания своего в Кизи Березин приготовляет, если возможно при помощи местного населения, лес около селения Котово (в двух верстах от Кизи), имея в виду, что с открытием навигации из этого леса здесь должен быть основан наш пост; б) Разградскому с добытыми запасами как можно поспешнее возвратиться в Петровское. 2 февраля 1853 года Разградский прибыл в Петровское и сообщил, что все запасы для экспедиции в Де-Кастри заготовлены и что эта экспедиция совершенно обеспечена. Вследствие этого я 12 февраля отправил лейтенанта Бошняка занять залив Де-Кастри и исследовать из этого залива берег к югу. Бошняк отправился на трёх нартах с двумя казаками: Парфентьевым и Васильевым и тунгусом Ивановым. Ему приказано было: 1) по прибытии в Де-Кастри собрать местное население и в его присутствии поднять русский военный флаг в знак занятия залива; 2) с помощью населения приступить к постройке помещения для людей и приобрести хорошую лодку, на которой можно было бы с открытием навигации начать исследование берега к югу; 3) при этом исследовании стараться непременно достигнуть залива Хаджи, в чем Березин всеми средствами должен помогать Бощняку из Кизи; 4) во время пребывания в заливе Де-Кастри и при исследовании берега к югу наблюдать за действиями иностранных судов в Татарском проливе, а в случае встречи с ними объявлять от имени русского правительства, что вся эта страна до Кореи и остров Сахалин составляют русские владения и что поэтому всякие произвольные распоряжения с их стороны в этих местах не могут быть допускаемы и влекут за собой ответственность; 5) собирать всевозможные сведения о путях, ведущих из залива Хаджи на Амур, и о характере берегов к югу, обращая главное внимание на то, не имеется ли на этом берегу закрытых бухт и сообщения с Амуром и Уссури; 6) стараться по возможности подробно осмотреть залив Хаджи, в особенности если он окажется таким, как говорит о нём местное население; 7) иметь в виду, что в марте месяце будут высланы в Кизи два или три человека для подкрепления поста в заливе Де-Кастри; эти люди должны оставаться в посте во время отсутствия Бошняка; и, наконец, 8) о всяком особом случае, а особенно появлении иностранных судов стараться через Кизи давать мне знать как можно поспешнее.
6 февраля возвратился в Петровское Петров, а 10 февраля пришла из Аяна почта с тунгусом. Петров сообщил о своей командировке следующее:
К селению Кевритин, на реке Амгуии в 70 верстах от её устья с W на WtS, на протяжении около 38 вёрст идет извилистая протока Джагдаха, соединяющая озеро того же имени с Амгунью; ширина этой протоки от 20 до 30 сажен (36–54 м), а глубина, по словам местного населения и частью по его измерению, около 6 футов (1,8 м). На этой протоке, не доезжая около 15 вёрст до озера, находится селение нейдальцев Хаидус. До этого селения берега протоки низменны, покрыты тальником, тонким березняком и осинником, а от него (равно как и берега озера Джагдаха) увалисты, местами скалисты и покрыты тонкой лиственницей, елью и берёзой. Озеро Джагдаха имеет в длину до 3 вёрст с юго-запада на северо-восток, а в ширину до 2 вёрст. В это озеро впадают две речки: Учан и Поцель; перевал отсюда в долину Бичи идёт по реке Учан, устье которой, по наблюдению Петрова, оказалось в широте 52°52'N и в долготе 130°3'O. Проехав до вершины речки Учан около 50 вёрст на юг, Петров достиг небольшого хребта, из которого берёт эта речка свое начало. Пройдя отсюда в юго-западном направлении через хребет, около 15 вёрст, он прибыл на реку Бичи. Широта этого пункта 52°22'N, а счислимая долгота 137°50'О. От этого пункта река Бичи на протяжении 175 вёрст течёт до озера Удыль, в которое впадает; направление её восточно-юго-восточное, а около озера — восточное. Далее вверх, по словам туземцев, она имеет направление северо-западное, западное и юго-западное, причём истоки её находятся вблизи озера Самагиров, до которого около 150 вёрст; следовательно, всё течение этой реки около 225 вёрст. По словам местного населения, на протяжении около 150 вёрст от озера Удыль река Бичи имеет глубины не менее 4 футов (1,2 м). В этой части течения нет ни порогов, ни шиверов, далее же она мелководна н порожиста.
Проехав от этого пункта вниз по реке Бичи на восток-юго-восток до 10 вёрст, Петров встретил две большие лодки; ехавшие в них люди объяснили ему, что это лодки жителей озера Удыль. Берега реки Бичи до озера Удыль то увалисты и возвышенны, то низменны и тундристы; они покрыты мохом, лиственницей и елью, но последняя не толще 10 вершков (45 см). Ближе к устью встречаются осина и березняк. Вдоль левого берега реки на расстоянии от одной до двух вёрст тянутся возвышенности, которые местами подходят утёсами к самой реке. По словам туземцев, как в верховьях этой реки, так и по склону возвышенности растут в большом количестве толстые (до полутора обхватов) лиственницы, сосны, кедры и ели. В реке Бичи много различного рода рыбы, в лесах, среди которых она протекает, — соболей и лисиц. Долина этой реки представляет одно из лучших мест для звериного промысла.
Окончив обследование Бичи, Петров отправился в селение Тенже. Здесь он старался нанять проводника, чтобы проехать в селение Чеме, но никто не брался провожать его через горы. По сведениям туземцев, этим путём до лимана около 75 вёрст.
С почтой из Аяна я получил от генерал-губернатора от 6 ноября 1852 года уведомление, в котором тот сообщил: 1) что государь по его настоянию приказал уплатить Российско-Американской компании из земских сборов Восточной Сибири за убытки, понесённые ею при потоплении барка «Шелехов», 36 121 руб.; 2) из этих боров отчислить 100 000 руб. в вознаграждение Компании за убытки, которые она может понести в связи с попытками правительства установить сношения с гиляками и дальнейшими действиями правительства в земле гиляков.
Вследствие этого управляющий Морским министерством генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич 28 сентября сообщил генерал-губернатору, что все расходы в случае каких-либо особых надобностей для экспедиции производить из этих же 100 000 руб., входя по этому с особыми представлениями.
Предписанием от 28 сентября генерал-губернатор уведомил меня, что вследствие представлений моих он одновременно сообщает камчатскому губернатору и начальнику Аянского порта: а) чтобы впредь в экспедицию назначили людей здоровых и хорошего поведения; б) чтобы все суда, назначенные к плаванию между Петропавловском и Аяном, совершали не один, а два рейса и заходили бы каждый раз в Петровское, и чтобы при этом экспедиции оказывалось возможное содействие; б) чтобы командиры судов все мои требования исполняли в точности и без отговорок; д) чтобы все предметы, потребные для экспедиции, были доставляемы по моим требованиям своевременно; е) чтобы доставка запасов, товаров и прочего была производима на судах Российско-Американской компании.
Эти бумаги показывали уже, что правительство начало наконец обращать на экспедицию больше внимания.
25 февраля была отправлена из Петровского почта в Аян; с ней я послал донесение генерал-губернатору, препровождая при этом копии данных мной Бошняку, Петрову и Раэградскому инструкций.
Сообщив цель и последствия командировок, положение экспедиции и причины, побудившие меня занять ныне же залив Де-Кастри и селение Кизи, я в заключение писал:
"Из этого Ваше превосходительство изволите видеть, что залив Де-Кастри и селение Кизи ныне занимаются и что из залива с открытием навигации начнутся обследования берега к югу, в видах разрешения морского вопроса, обусловливающего важное значение для России этого края. Вместе с тем примутся меры к возможному предупреждению всяких иностранных покушений на край с моря. За сим ввиду полученного ныне высочайшего повеления от 28 сентября мне остаётся надеяться, что при ходатайстве Вашего превосходительства высшее правительство утвердит упомянутые распоряжения мои и даст экспедиции надлежащие средства, согласно моим представлениям, для фактического заявления, что Приамурский и Приуссурийский края с островом Сахалин составляют принадлежность России".
С этой же почтой депешею от 15 октября 1852 года Главное правление Российско-Американской компании уведомило меня, что оно вследствие полученного им сообщения от генерал-губернатора сделало распоряжение о доставлении через Аян в экспедицию парового 16-сильного катера, двух гребных судов, запасов и товаров, согласно моему требованию от ноября 1851 года, и о присылке двух рыболовов с надлежащими снастями.
Вслед за отправкой почты 15 марта 1853 года я получил с нарочным из залива Де-Кастри донесение от лейтенанта Бошняка, в котором тот уведомлял меня, что по прибытии в Де-Кастри он 4 марта созвал местное население и с поднятием военного флага занял залив Де-Кастри. "В настоящее время, — писал Бошняк, — мы с помощью гиляков приступаем уже к постройке флигеля длиной в 3 сажени (5,5 м), шириной в 2 сажени (3,6 м). Приказчик Березин сообщал мне в то же время из Кизи, что он обосновался в селении Котово. Таким образом в марте 1853 года нами были заняты Де-Кастри и Кизи.
Как Березин, так и Бошняк в своих донесениях просили меня пополнить их запасы и товары, а потому я сейчас же отправил на двух нартах вверх по Амуру сухари и различные запасы с мичманом Разградским и двумя казаками. Офицеру этому приказано было доставить всё в Кизи Березину с тем, чтобы последний отправил к Бошняку в залив Де-Кастри одного из казаков с частью продовольствия и запасов, остальные же оставил у себя; сведения, доставленные от Бошняка, отправил бы немедленно, а по уходе Бошняка из залива к югу возвратился с донесением ко мне, оставив в селе Котове при запасах казака. Сообщая это распоряжение Бошняку, я писал, чтобы по отплытии из Де-Кастри он оставил при посте казака, снабдив его упомянутым объявлением на случай прибытия в залив иностранного судна. Вместе с тем я извещал его, что взамен него в залив Де-Кастри при первой возможности будет выслан другой офицер. Так как запасов для больных было мало, то вслед за Разградским был командирован до селения Пуль подпоручик Орлов. Ему приказано было, во-первых, добыть провизии, а во-вторых, рассеять распространявшиеся тогда слухи о появлении на Амуре около селения Пуль миссионеров, разглашавших о нас злонамеренные слухи и угрожавших, что будто бы с открытием навигации для уничтожения наших постов спустятся в большом числе маньчжуры.
22 марта я с доктором Орловым отправился на нарте в Николаевское {Им заведывал тогда Петров.} для осмотра работ и больных. По прибытии туда я нашел, что больные поправляются, а лес для предстоящих построек по возможности заготавливается. Вместе с тем гиляки мне рассказали, что в то время, как северная часть лимана бывает заперта льдами, южная открытая часть не только свободна от них, но и совершенно спокойна; поэтому я приказал Петрову с прибытием в Николаевское из Кизи Разградского оставить его у себя и приготовить к открытию навигации на Амуре стоящие баркас и 4-весельную шлюпку, так чтобы можно было оба эти судна послать в южную часть лимана, как только она очистится ото льда.
Сделав это распоряжение, я к 5 апреля возвратился в Петровское и 10-го числа отправил в Николаевское подпоручика корпуса штурманов А. И. Воронина, приказав ему со вскрытием реки Амура отправиться вместе с Разградским на 4-весельной шлюпке и 6-весельном баркасе к мысу Пронге. А. И. Воронин должен был на четвёрке проследить канал {По сведениям от туземцев, этот канал глубже других, прибрежных, которые были тогда нам известны.}, идущий из реки близ мыса Пронге к середине лимана, стараясь при этом, если возможно, соединиться в Сахалинском канале с Разградским. Последнему я предписал следовать от того же мыса Пронге под берегом до мыса Лазарева и оттуда выйти на Сахалинский для соединения с А. И. Ворониным.
Таким образом я хотел сделать последнюю попытку: не удастся ли с нашими ничтожными средствами определить направление и состояние главных фарватеров Амурского лимана.
В Петровском, между тем, исправлялся к навигации бот «Кадьяк» и заготовлялся лес. Команды оправлялись. 16 апреля прибыл туда Орлов с вымененными им у маньчжуров на товары просом и чаем и сообщил, что, достигнув селения Пуль, он узнал, что на Амуре действительно были два миссионера, но туземцы их прибили и прогнали; что же касается до распущенного слуха, что будто бы маньчжуры спустятся, чтобы уничтожить наши посты, то по всем собранным им сведениям среди гиляков и маньчжуров этот слух оказался ложным. Маньчжуры в селении Пуль не только не думали об этом, но, напротив, выражали удовольствие, что мы поставили посты в Кизи и Де-Кастри, ибо опасались, чтобы кто-либо другой не занял этот край, так как их правительство оставляет его без всякого наблюдения. Наконец, они выразили желание, чтобы мы поселились выше по Амуру, ближе к Сунгари, дабы им удобнее было вступать с нами в торговые сношения.
26 апреля из Кизи в Николаевское прибыл Разградский. Бошняк прислал мне с ним донесение из Де-Кастри. Разградский через нарочного сообщил мне: "1) что, следуя по Амуру, он убедился, что все гиляки к нам расположены и довольны, что мы поселяемся в Кизи; 2) что являвшихся сюда с различными злонамеренными о нас слухами двух человек они прибили (одного до полусмерти) и прогнали; 3) что надобно теперь надеяться, что с их помощью сообщение между Николаевском и Кизи более или менее обеспечено, ибо они охотно, за щедрое вознаграждение {Это вознаграждение обыкновенно состояло в «юсь», по их выражению, — то-есть миткале и китайке, и «тамчи», то-есть махорке.}, готовы помогать мне. Вообще, — писали мне Разградский и Орлов, — гиляки, видя наше постоянно доброе к ним отношение, соблюдение полной справедливости, уважения к их обычаям и, наконец, полное отсутствие желания навязывать им наши обычаи, не соответствующие ни образу жизни, ни положению народа, видимо встали на нашу сторону. Маньчжуры же, видя, что мы вовсе не вредим их торговле и всеми средствами охраняем край от внешних на него покушений, точно так же почувствовали к нам расположение". По прибытии в Кизи Разградский нашел Березина водворившимся в селении Котово и производившим уже расторжку с гиляками, мангунами, гольдами и другими. Но, к несчастью, у него было слишком мало товаров.
Сухари и продовольствие он немедленно отправил с туземцем и казаком в Де-Кастри, к Бошняку.
Н. К. Бошняк 15 апреля из залива Де-Кастри доносил мне: "К 25 марта лёд во внешней части залива около мыса Клостер-Камп130 разломало, и с этого времени эта часть залива сделалась доступной для судов с моря. Лёд же в самом заливе стоял до 7 апреля и только после этого при сильном северо-восточном ветре его начало ломать. До сих пор залив еще наполнен ломаным льдом. Вчерашний день, 14 апреля, с горы у Клостер-Кампа мы увидели в трубку к югу на горизонте большое трёхмачтовое судно, за которым начали следить.
"12 апреля мы перебрались во вновь выстроенную, покрытую хворостом избушку. Это помещение после бивуачной жизни то в грязных юртах туземцев, то на голом снегу, показалось для нас раем. В сделанном нами в этой избушке из глины камине мы поддерживаем огонь, дабы не заводилось сырости. Продовольствия при посте с получением от Березина и затем от Разградского муки, сухарей, сахару и чаю хватит, я полагаю, на два месяца. Сухари мы бережём для похода, а вместо хлеба и пирожного печём у камина (единственной у нас печи) лепешки на рыбьем жире с рыбой; к обеду варим уху, а иногда и щи; обедаем и пьём чай все вместе. Для подкрепления команды я каждый день даю ей по 2 чарки маньчжурской водки (очень скверной), доставляемой нам Березиным из Кизи. Мы приобрели от купцов (за 2 конца китайки, якутский топорик и 5 аршин (3,5 м) миткаля) лодку в 20 футов (6 м) длины и 5 футов (1,5 м) ширины; теперь готовим её к походу: смолим, конопатим и возвышаем борта.
"Такова наша жизни и занятия. Всей команды при посте в настоящее время три казака и тунгус. Мы все здоровы и бодры.
"Имея постоянные сношения с населением залива Де-Кастри и с возвращающимися через этот залив с тюленьего промысла гиляками, промышляющими вдоль берега к югу от Де-Кастри, я, кроме вышеупомянутых сведений, получил ещё следующие:
"По карте Крузенштерна, составленной по материалам описи Лаперуза и Браутона, в северной широте 49° у берега показаны два больших острова; согласно с этим и с вашими указаниями, первая забота моя была разузнать от гиляков сколь возможно подробнее об этих островах. Из всех объяснений оказалось, что никаких у берега островов не существует, но что около этой широты должен быть выдающийся в море полуостров с двумя возвышенностями. Лаперуз и Браутон, следовавшие, вероятно, в значительном расстоянии от берега, приняли полуостров за острова. Туземцы сообщили мне, что именно вблизи этого полуострова должен быть закрытый залив, который они называли Хаджи-ту".
15 мая я получил с нарочным из Аяна предписание управлявшего Морским министерством, генерал-адмирала Константина Николаевича от 12 февраля 1853 года. Вот его содержание:
"По распоряжению президента Северо-Американских Штатов снаряжены две экспедиции: одна с целью установления политических и торговых связей с Японией, а другая — учёная — для обозрения берегов Тихого океана до Берингова пролива; почему правительство Штатов просило дружелюбного внимания и содействия этим экспедициям в случае, ежели бы суда зашли в пределы наших владений на азиатском и американском берегу. Государь император высочайше повелеть соизволил предписать начальствующим лицам в тамошних наших владениях оказывать экспедициям дружественное внимание и приветливость в должных границах благоразумия и осторожности".
Объявляя мне это повеление государя Николая Павловича, генерал-адмирал писал, что "по официальным сведениям обе эти экспедиции в ноябре 1852 года вышли в море и, вероятно, в мае или июне все суда соединятся у берегов Ост-Индии, а летом того же года могут быть в наших пределах. Экспедиция в Японию вверена командору Перри и состоит из линейного корабля «Vermont», трёх пароходов-фрегатов: «Mississipie», "Susquechanna" и «Pouhotan», одного корвета «Macedonian», трёх военных шлюпов: «Vandalia», "Plymouth" и «Saratoga» и одного парохода "l'Alleghani", всего же из 10 военных судов" Учёная экспедиция, имеющая целью исследовать Китайское море, северную часть Тихого океана и Берингов пролив, по всей вероятности около половины лета 1853 года будет находиться в наших пределах. Она находится под начальством капитана Рингольда (Ringgold) и состоит из следующих судов: а) военный шлюп «Vincennes», пароход "John Hawock", бриг «Porpoise» и маленький лоцманский пароход, имя которого нам неизвестно.
"Поставлю Вас, таким образом, в известность как о воле государя, так и о целях и составе экспедиций и о времени предположенного их плавания вблизи и около наших владений, насколько эти подробности нам теперь известны, но окончательно верными их считать нельзя; могут последовать и изменения. Мне остается Вам повторить: чтобы во всех наших сношениях, буде случится; с судами, начальниками и экипажами этих экспедиций Вы оказывали им всё внимание и приветливость дружественной нации, содействуя при нужде пособиями и наставлениями; словом, Вы должны исполнять всё, что обыкновенно соблюдается союзными державами, но при этом для предписываемых Вам благоразумия и осторожности иметь постоянно в виду честь русского флага, достоинство нашей империи, мирно водворяемую нами в краях, где Вы находитесь, власть и ввиду этого необходимую проницательность".
Таков был смысл повеления государя и предписания генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича.
22 мая я получил из Николаевского с нарочным тунгусом записку от Н. К. Бошняка, отправленную им 6 мая в Николаевское с тунгусом из селения Хой. Записка эта была такого содержания: "В заливе Хой я нашёл стоявшее на верпе китобойное судно, шкипер которого (родом из Бремена) сообщил мне, что на Сандвичевых островах он слышал, что американцы нынешним летом будут в Татарском проливе и хотят занять бухту для пристанища своих китоловных судов; насколько это справедливо — не знаю, но я во всяком случае буду руководствоваться данным мне заявлением о принадлежности этих мест до корейской границы, а равно и острова Сахалина, России, что объявил и этому шкиперу".