ПРЕДИСЛОВИЕ

В мае 1944 года в городе Яньань, в Освобожденном районе Шэньси — Ганьсу — Нинся, группой театральных работников Академии литературы и искусства имени Лу Синя была впервые поставлена народная музыкальная драма «Седая девушка».

В своем известном выступлении по вопросу о роли литературы и искусства в революционном движении товарищ Мао Цзэ-дун говорил:

«Литература и искусство организуют, концентрируют и типизируют повседневные явления жизни и создают художественные произведения, которые могут возбудить народные массы, воодушевить их, побудить сплотиться и выступить на борьбу, чтобы перестроить окружающую их среду… Наша литература и искусство служат народным массам и прежде всего рабочим, крестьянам и солдатам, создаются для рабочих, крестьян и солдат и используются рабочими, крестьянами и солдатами»^[1].

Все эти черты подлинно народного искусства в большой степени присущи пьесе «Седая девушка» — одному из наиболее популярных произведений современной китайской драматургии. «Седая девушка» ставилась во многих городах Китая, несколько раз переиздавалась, была экранизирована. До сегодняшнего дня пьеса «Седая девушка» не сходит со сцен театров и клубов Китайской Народной Республики. Особенный успех эта музыкальная драма имела во время победоносного продвижения Народно-освободительной армии в 1947–1949 годах.

Авторам текста «Седой девушки» драматургу Дин Ни и поэту Хэ Цзин-чжи присуждена Сталинская премия второй степени за 1951 год.

В основу сюжета пьесы «Седая девушка» положена широко распространенная в северной части провинции Шэньси народная легенда о крестьянской девушке Си-эр, обесчещенной помещиком и бежавшей в горы. Авторам удалось в художественных реалистических образах показать тяжелую жизнь бесправного, веками угнетаемого крестьянства в старом Китае и начало новой жизни в освобожденной стране. Освобождение народа от гоминдановского режима и спасение девушки — апофеоз пьесы. Начало новой, свободной жизни крестьян, народный суд над помещиком — ее финал.

Хэ Цзин-чжи и Дин Ни создали правдивый образ молодой крестьянской девушки Си-эр, которая не мирится с несправедливостью и произволом помещика. В отличие от своего отца Ян Бай-лао, кончающего жизнь самоубийством, она находит в себе силы протестовать и бороться. В образе дядюшки Чжао авторы показали трудолюбивого, простого китайского крестьянина, верящего в то, что Красная армия принесет народу свободу и счастье.

Китайские зрители воспринимают пьесу «Седая девушка» как драму больших социальных обобщений. После одного из спектаклей в городе Ханьдань (провинция Хэбэй) крестьяне делились своими впечатлениями.

«Си-эр — это мы, китайские крестьяне, — говорили они. — Да-чунь — это Народно-освободительная армия. Да-co и дядюшка Чжао — это наши передовые, сознательные крестьяне. Так же как Седую девушку вывели из темной пещеры и она снова стала жить под лучами солнца, так и нас, крестьян, спасли и дали нам новую, свободную жизнь коммунистическая партия и наш вождь Мао Цзэ-дун, которые послали к нам Народно-освободительную армию!»

По своим художественным достоинствам «Седая девушка» является произведением понятным и близким для многомиллионного китайского народа, произведением поистине народным.

Пьеса написана живым образным языком. В ней широко используются меткие сравнения и поговорки, бытующие среди крестьян северного и северо-западного Китая, но здесь они служат для передачи новых настроений и чувств народных революционных масс. Красочность и живость диалога даже во второстепенных сценах создают картины исключительной художественной выразительности.

«Седая девушка» — произведение глубоко реалистическое, но в то же время связанное с многовековой традицией условного китайского театра. Так, например, идущие от старого китайского театра монологи действующих лиц, обращенные непосредственно к зрителям, воспринимаются как органически вытекающие из развертывающихся на сцене событий.

Действие пьесы «Седая девушка» сопровождается музыкой, написанной молодыми композиторами — Ма Кэ, Чжан Лу, Цюй Вэй, Хуань Чжи, Сян Юй и Чэнь Цзы — для оркестра, в состав которого включены старинные китайские инструменты.

* * *

Пьеса «Седая девушка» на китайском языке опубликована в нескольких вариантах. В 1947 году в предисловии ко второму варианту драматург Дин Ни писал: «Седая девушка» была издана в Калгане, Чэндэ, Цицикаре, Харбине и других городах. Эти издания не одинаковы, в них имеются разночтения. Это говорит о том, что пьеса еще не созрела и мы продолжаем над ней работать».

Предлагаемый читателю перевод «Седой девушки» на русский язык сделан по театральному варианту пьесы, как она шла в постановке Художественного ансамбля китайской молодежи в 1952 году в Москве и как она идет сейчас в театрах Китая. В нем, в отличие от предыдущих вариантов, тема освобождения народа более органично связана с легендой, которая легла в основу сюжета пьесы. Это позволило писателям шире показать героическую борьбу народной армии под руководством славной коммунистической партии, пробуждение и рост сознания освобожденного трудового крестьянства.

Народная драма «Седая девушка» стала широко известна не только в Китайской Народной Республике, но и за ее пределами. В СССР «Седая девушка» поставлена в Государственном театре имени Е. Вахтангова в Москве и на узбекском языке в Государственном узбекском театре имени Хамза в Ташкенте. С успехом она прошла в Театре Армии в Чехословакии. Художественный ансамбль китайской молодежи показал отрывки из нее на Международном фестивале демократической молодежи в Берлине в 1952 году, затем в Москве, Ленинграде и других городах СССР, а также в странах народной демократии.

Народная драма «Седая девушка» — одно из интереснейших произведений современной китайской литературы, свидетельствующее о росте и развитии новой демократической культуры Китая.

Вл. Рогов.

Народная музыкальная драма в пяти действиях, пятнадцати картинах

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

СИ-ЭР, крестьянская девушка, семнадцати лет.

ЯН БАЙ-ЛАО, ее отец, бедный крестьянин, арендатор земли у помещика Хуан Ши-жэня, пятидесяти лет.

ДЯДЮШКА ЧЖАО, крестьянин, старый друг Ян Бай-лао, пятидесяти лет.

ТЕТУШКА ВАН, крестьянка, соседка Ян Бай-лао, пятидесяти с лишним лет.

ВАН ДА-ЧУНЬ, ее сын, молодой крестьянин, около двадцати лет.

ДА-CO, молодой крестьянин, друг Ван Да-чуня.

ЛИ ШУАНЬ, крестьянин, сорока лет.

ХУ-ЦЗЫ, молодой крестьянин.

ХУАН ШИ-ЖЭНЬ, помещик, тридцати лет.

МАТЬ ХУАНА, пятидесяти с лишним лет.

МУ ЖЭНЬ-ЧЖИ, управляющий у помещика Хуан Ши-жэня, тридцати с лишним лет.

ДА-ШЭН, слуга в доме помещика, двадцати лет.

ЧЖАН ЭР-ШЭНЬ, служанка матери помещика, около сорока лет.

ГАО, старый слуга у помещика.

ЛАО ВАН, ЛАО ЛЮ, стражники помещика Хуан Ши-жэня.

НАЧАЛЬНИК РАЙОНА, КРЕСТЬЯНЕ, КРЕСТЬЯНКИ, НАРОД.

РЕБЕНОК «седой девушки», двух лет.

ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ

Время действия: зима 1935 г. — лето 1938 г.

Место действия: деревня Янгэ в Н-ском уезде провинции Хэбэй. Перед деревней расстилается равнина, за деревней — горы.

Дом крестьянина Ян Бай-лао.

Дом помещика Хуан Ши-жэня, молельня.

Кумирня.

Горная тропа. Горная пещера.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая: Канун Нового года в доме крестьянина Ян Бай-лао.

Картина вторая: В тот же вечер. Явление первое. Боковая комната рядом с гостиной в доме помещика Хуан Ши-жэня.

Явление второе. У ворот дома Хуан Ши-жэня.

Картина третья: В тот же вечер. Явление первое. На деревенской улице.

Явление второе. В доме Ян Бай-лао.

Картина четвертая: На другой день утром; перед домом Ян Бай-лао.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина пятая: Утро Нового года в доме Хуан Ши-жэня. Буддийская молельня матери Хуана.

Картина шестая: Месяц спустя. Явление первое. Перед домом тетушки Ван.

Явление второе. Перед домом дядюшки Чжао.

Картина седьмая: Явление первое. Вечером через несколько дней; во дворе Хуан Ши-жэня.

Явление второе. В тот же вечер; в спальне матери Хуана.

Явление третье. В ту же ночь; во дворе Хуан Ши-жэня.

Явление четвертое. В ту же ночь; у дверей в кабинет помещика.

Явление пятое. В ту же ночь; в кабинете Хуан Ши-жэня.

Картина восьмая: На другой день утром; в кабинете помещика.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина девятая: Семь месяцев спустя; в комнате матери Хуана.

Картина десятая: В тот же вечер. Явление первое. У задних ворот дома помещика.

Явление второе. У склона горы на берегу реки.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина одиннадцатая: Два года спустя, вскоре после начала войны против японских захватчиков; в горах на берегу реки.

Картина двенадцатая: На другой день; под большим деревом, на окраине деревни.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Картина тринадцатая: Год спустя; под большим деревом на окраине деревни.

Картина четырнадцатая: В тот же вечер. Явление первое. В кумирне.

Явление второе. На горной тропе.

Явление третье. В горной пещере.

Картина пятнадцатая: На другой день утром; у ворот дома Хуан Ши-жэня.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Время действия: зима 1935 года.

Место действия: один из уездов провинции Хэбэй. Деревня Янгэ, расположенная на равнине, окруженной горами.

Картина первая

Часть сцены представляет комнату, где живет старый крестьянин-бедняк Ян Бай-лао с дочерью Си-эр; другая часть — улицу. Канун Нового года. Идет снег. К дому подходит запорошенная снегом Си-эр. Она несет в руках мешочек с мукой для новогодних пельменей.

Си-эр (поет).

Северный ветер воет, снег по земле метет,

В вихре цветов снежных приходит к нам Новый год

Отец мой ушел из дома, чтоб не попасть в беду.

Как-то с ним проживем мы в новом, грядущем году?

Толкает дверь и входит в комнату. Убранство комнаты простое и бедное, из кирпичей сложен очаг. У очага висит лубочная картинка «Бог очага», по сторонам — дрова и кастрюльки. На очаге стоит керосиновая лампа.

Си-эр. Сегодня последний день старого года. Сейчас все пекут новогодние пампушки, стряпают пельмени, жгут ароматные свечки, наклеивают на дверях картинки с изображением бога очага. А отец вот уже семь дней как ушел из дома и все еще не вернулся. И в доме ничего нет к Новому году. (Пауза.) В семье нас всего двое: мой отец да я. Мама умерла, когда мне только три года было. Отец работает на шести му^[3] земли помещика Хуан Ши-жэня. Он сажает рис, а я иду следом под ветром, под дождем и помогаю ему. Год за годом накапливается долг хозяину за аренду земли. Каждый раз накануне Нового года отцу приходится уходить из дома, скрываться от управляющего… До чего же темно! А отец все не возвращается. (Пауза.) Тетушка Ван дала мне немного кукурузной муки. Я подмешаю бобовых жмыхов и сделаю пампушки. Накормлю отца, когда он вернется. (Замешивает тесто.)

Ветер распахивает дверь. Си-эр подходит к порогу, смотрит на улицу. Никого нет.

Си-эр. Это только ветер… (Пауза.) Отец ушел с лотками доуфу^[4] на коромысле. Если продаст доуфу, купит два цзиня^[5] муки; тогда мы настряпаем еще пельменей. (Поет.)

Жду я отца, за него я боюсь,

Буду я рада, когда дождусь.

Если он белой муки принесет,

Радостно встретим мы Новый год!

На улице появляется Ян Бай-лао, весь в снегу; несет коромысла с лотками для продажи доуфу. Он накрылся тряпкой, которой обычно покрывают доуфу. Идет, шатаясь от усталости.

Ян Бай-лао (поет).

От снега бело на десятки ли ^[6].

Помещичьи слуги меня не нашли.

Холодный, голодный стоит мой дом.

Ну, ладно, как-нибудь проживем!

(Боязливо оглядываясь по сторонам, стучится в дверь.) Си-эр! Открой!

Си-эр (радостно открывая дверь). Здравствуй, папа! Ты вернулся?

Ян Бай-лао (испуганно останавливает ее).

Си-эр (стряхивая с Ян Бай-лао снег). Какая метель! Посмотри, папа, ты весь в снегу.

Ян Бай-лао. Си-эр! Пока меня не было, от помещика не приходили за долгом?

Си-эр. Один раз, двадцать пятого, приходил Му Жэнь-чжи.

Ян Бай-лао (удивленно). Что? Один раз? (Тревожно.) Что же он сказал?

Си-эр. Ничего не сказал… Увидел, что тебя нет дома, и ушел.

Ян Бай-лао. А потом он еще приходил?

Си-эр. Нет, больше не приходил.

Ян Бай-лао. Ты не шутишь?

Си-эр. Правда, папа!

Ян Бай-лао (все еще не веря). Так ли это, девочка?

Си-эр. Разве я буду тебя обманывать, папа?

Слышно, как воет ветер.

Ян Бай-лао (успокоившись, закуривает трубку). Ну вот и ладно. Опять удалось ускользнуть от уплаты долгов^[7].

Си-эр (радостно). Вот и хорошо, папа!

Ян Бай-лао. Подбрось-ка дров, я погреюсь немного. (Осмотрелся по сторонам, увидел хворост.) Как ты в такой холод собирала хворост?

Си-эр. Я ходила в горы с братцем Да-чунем. (Подкладывает дров в очаг.) Ты, наверное, голоден, папа?

Ян Бай-лао (греется у огня). Да, я проголодался. Ох, как я голоден!

Си-эр. Я замесила тесто, сейчас испеку пампушки.

Ян Бай-лао. Погоди, Си-эр! Посмотри-ка, что я принес! (Вытаскивает из-за пазухи кулек.)

Си-эр (берет у него кулек, радостно). Что это, папа?

Ян Бай-лао. Целых два цзиня муки! А вот и еще кое-что!

Ян Бай-лао вытаскивает из-за пазухи маленький бумажный сверток. Медленно разворачивает несколько оберток и наконец достает красный шелковый шнурок для косы. Поет:

Люди дарят цветы дочерям,

Но где мне на это денег найти?

Купил я только два чи ^[8]шнурка,

Чтоб ты его в косу могла вплести.

Си-эр опускается на колени. Ян Бай-лао завязывает ей косу шнурком.

Си-эр (поет).

Люди дарят цветы дочерям,

Но денег на это отец не нашел.

Он смог только красный шнурок купить,

Шнурком этим косу мою заплел. (Встает.)

Ян Бай-лао (смеется). Ну-ка, повернись, дай погляжу! (Си-эр поворачивается.) Хорошо! Вот теперь позовем братца Да-чуня и тетушку Ван. Пусть придут и полюбуются.

Си-эр смущается и кокетливо отворачивается. К дому подходит соседка, тетушка Ван.

Тетушка Ван. Сегодня Да-чунь на базаре купил два цзиня муки. Сейчас узнаю, вернулся ли дядя Ян Бай-лао. Если вернулся, позову их обоих, отца и дочку, на пельмени. (Смотрит на дом.) О! Дядя Ян Бай-лао наверняка вернулся! Смотрите-ка, на дверях — бог очага. (Стучит в дверь.) Си-эр! Открой!

Си-эр. Кто там?

Тетушка Ван. Твоя тетушка!

Си-эр открывает дверь. Тетушка Ван входит в дом.

Си-эр. Тетя, отец вернулся!

Тетушка Ван. Когда же ты вернулся, дядя Ян?

Ян Бай-лао. Да только что… Едва успел трубку выкурить.

Си-эр. Тетя! Отец купил два цзиня муки. Я хотела позвать вас делать пельмени, а вы и сами пришли. (Показывает заплетенную косу.) Посмотрите, посмотрите!

Тетушка Ван. Ах, ты, моя милая! Твой братец Да-чунь тоже купил два цзиня муки да еще рис обменял на кусок мяса. Вот я и пришла звать тебя с отцом на пельмени.

Си-эр. Тетя! Давайте стряпать пельмени у нас.

Тетушка Ван. Нет, пойдемте ко мне.

Си-эр. Нет, лучше здесь. Ладно, тетя?

Ян Бай-лао. Стряпайте здесь.

Тетушка Ван. Ну, ладно, пусть будет по-вашему. Какие вы оба упрямые. (Тихо говорит Ян Бай-лао.) Посмотри-ка, дядя Ян, вот и еще год прошел. Си-эр и Да-чунь стали старше еще на год. Скоро пора их женить. Я все жду, когда ты скажешь свое слово.

Ян Бай-лао (боится, как бы его не услышала Си-эр, но в то же время как будто хочет, чтобы она услышала). Ты не торопись. Подожди, наступит хороший год, тогда и поженим наших детей.

Си-эр (делая вид, что ничего не замечает, вступает в разговор). Не пора ли месить тесто, тетя?

Ян Бай-лао (улыбаясь). Давно пора…

Тетушка Ван (смеется, замешивает тесто). И мне так кажется…

К дому подходит Му Жэнь-чжи, управляющий помещика Хуан Ши-жэня. В руках у него красный фонарь с надписью «Благотворитель Хуан».

Му Жэнь-чжи (поет).

Аренду собираю! Взимаю долги!

Аренду собираю! Взимаю долги!

Четыре драгоценности — сокровище мое:

Палка и корзина, свечка и ружье!

Встречу я помещика — зажгу свечу,

Встречу арендатора — ружье схвачу,

Если заупрямится — палкой пригрожу,

Отберу, что следует, — в корзину положу!

Молодой хозяин послал меня к арендатору Ян Бай-лао уладить с ним дело… одно дело, о котором никто не должен знать. Хозяин приказал мне привести к нему арендатора Ян Бай-лао. Он хочет с ним поговорить. (Подходит к двери, стучит.) Почтенный Ян! Открой!

Ян Бай-лао. Кто там?

Му Жэнь-чжи. Это я, Му Жэнь-чжи!

Все испуганы. Тетушка Ван и Си-эр прячут тесто.

Му Жэнь-чжи. Почтенный Ян! Открой скорей!

Ян Бай-лао вынужден открыть дверь. Входит Му Жэнь-чжи. Все молчат.

Му Жэнь-чжи (освещает комнату фонарем; Си-эр прячется за спину тетушки Ван). Почтенный Ян! (Тон его подчеркнуто ласковый.) Готовитесь к встрече Нового года?

Ян Бай-лао. Что вы, господин Му, мы даже и печку еще не топили.

Му Жэнь-чжи. Вот как! Почтенный Ян! Прости, что я беспокою тебя. Молодой хозяин велел тебе зайти к нему по одному делу.

Ян Бай-лао (испуганно). Ой!.. Господин Му, мне нечем уплатить за аренду, и я не могу отдать долг!

Му Жэнь-чжи. Да не в этом дело. Не за этим зовет тебя молодой хозяин. Он хочет поговорить с тобой по более важному вопросу. Сегодня канун Нового года, настроение у молодого хозяина хорошее: с ним можно по-доброму поговорить, можно по-доброму все решить. Идем, почтенный Ян!

Ян Бай-лао (растерянно). Я… господин Му… Я…

Му Жэнь-чжи (указывая на дверь). Пойдем!

Ян Бай-лао идет к двери.

Си-эр (тревожно). Папа, ты…

Му Жэнь-чжи (освещает фонарем Си-эр). О!.. Си-эр! Не бойся! Молодой хозяин пришлет цветы, и ты сможешь приколоть их к своим волосам. Отец принесет тебе эти цветы. Хе-хе!..

Тетушка Ван берет тряпку, которой покрывают доуфу, и накидывает ее на плечи Ян Бай-лао.

Тетушка Ван. Так будет лучше. На дворе все еще метель… Придешь к молодому хозяину, сразу встань на колени, попроси, чтобы он не мешал нам встретить Новый год.

Му Жэнь-чжи. Конечно! (Подталкивает Ян Бай-лао к двери. Ян Бай-лао беспокойно оглядывается.)

Си-эр. Папа!.. (Плачет.)

Му Жэнь-чжи торопит Ян Бай-лао. Оба уходят.

Тетушка Ван (обнимает Си-эр). Не плачь, Си-эр! Твой отец скоро вернется.

ЗАНАВЕС

Картина вторая

Дом помещика Хуан Ши-жэня. Комната рядом с гостиной. Горит свеча в большом подсвечнике. На столе — конторская книга, счеты и кальян. Вокруг стола — стулья. За сценой слышится веселый смех, выкрики участников «игры на пальцах». Входит веселый и довольный помещик Хуан Ши-жэнь. Он немного пьян, идет, слегка покачиваясь.

Хуан Ши-жэнь (поет).

Старый год проводить каждый рад.

Фонари на воротах горят.

Вся усадьба весельем полна,

Опьянеть можно здесь без вина.

У меня есть в амбарах зерно.

Что голодные? Мне все равно!

Слуга Да-шэн приносит чашку воды. Хуан Ши-жэнь полощет рот.

Хуан Ши-жэнь. Да-шэн, пойди и скажи старой госпоже, что у меня болит голова и я не могу занимать гостей. Пусть она сама побудет с ними.

Да-шэнь. Слушаюсь. (Уходит.)

Му Жэнь-чжи вводит Ян Бай-лао.

Ян Бай-лао (боязливо оглядывается; поет).

Свет фонарей у ворот

Глаза мои старые жжет.

Не знаю, зачем господа

Меня позвали сюда.

А дочь меня дома ждет…

Му Жэнь-чжи. Почтенный Ян! Молодой хозяин здесь. Входи, не бойся!

Хуан Ши-жэнь (подчеркнуто вежливо). О, почтенный Ян пришел! Прошу садиться! (Указывает место.)

Ян Бай-лао не решается сесть.

Му Жэнь-чжи (наливает чай). Выпей чаю.

Ян Бай-лао молчит.

Хуан Ши-жэнь. Так… Я знаю, почтенный Ян, что ты беден, но ведь год прошел! А арендная плата? Разве она тебя не беспокоит? (Смотрит в конторскую книгу.) Ты арендуешь у нашей семьи шесть му земли. За прошлый год ты недоплатил пять доу^[9] риса. За это лето ты задолжал еще четыре с половиной доу… Осенью твой долг увеличился еще на пять доу пять шэн^[10] …

Му Жэнь-чжи (быстра считает на счетах). Пять да пять — две пятерки; две пятерки — десять…

Хуан Ши-жэнь. Кроме того, ты и раньше занимал у меня деньги. Помнишь? Когда мой отец еще был жив, умерла твоя жена… на покупку гроба ты занял пять юаней^[11] … В позапрошлом году ты хворал… занял еще два с половиной юаня. В прошлом году еще три юаня… Мы договаривались, что ты будешь платить пятьдесят процентов на каждый юань. Ну, а теперь наросли проценты на проценты…

Му Жэнь-чжи (считает на счетах). Проценты на проценты… Всего будет пятью пять — двадцать пять, дважды пять — десять, четыре отнять, шесть прибавить… Всего с тебя деньгами двадцать пять юаней пятьдесят фын^[12], да зерном еще один дань пять доу.

Хуан Ши-жэнь. Правильно, почтенный Ян?

Ян Бай-лао. Правильно, молодой хозяин!

Хуан Ши-жэнь. Почтенный Ян, посмотри, здесь все написано черным по белому. Все это верно, здесь нет и не может быть ни малейшей ошибки! Почтенный Ян! Сегодня последний день уплаты. Расчет больше откладывать нельзя. Если принес долг, отдай его, и счет будет перечеркнут. Если не принес, ступай и подумай, что можно сделать… Пусть господин Му пойдет с тобой.

Му Жэнь-чжи. Выбирай одно из двух. Я с удовольствием пойду с тобой. Ну, как, почтенный Ян, пойдем?

Ян Бай-лао (умоляюще). О!.. Господин Му… Молодой хозяин! Я вас очень прошу, подождите еще… у меня ничего нет… Мне нечем уплатить долги… Нечем уплатить за аренду. (Сквозь слезы.) Молодой хозяин! Господин Му!

Хуан Ши-жэнь. Ах, почтенный Ян! Перестань! Не надо так… Ты провожаешь старый год, и я провожаю старый год. Тебе трудно, а мне еще трудней… Сегодня день уплаты по счетам, и ты обязательно должен вернуть долг.

Ян Бай-лао. Сжальтесь надо мной, молодой хозяин!

Хуан Ши-жэнь. Э, да что говорить! Сегодня ты должен уплатить по этому счету сполна. Если даже небу жаловаться будешь, все равно придется заплатить.

Му Жэнь-чжи. Почтенный Ян! Слово нашего молодого хозяина твердо. Молодой хозяин говорит: один есть один, и он не изменит своего слова. Почтенный Ян! Ты должен что-нибудь придумать.

Ян Бай-лао. Молодой хозяин, я ничего не могу придумать. Я одинокий старик. У меня нет богатых родных и нет друзей с деньгами. Некуда мне идти и нечего придумывать. Молодой хозяин!.. (Умоляюще смотрит на помещика.)

Хуан Ши-жэнь (считая, что момент настал, подает знак Му Жэнь-чжи). Пора!

Му Жэнь-чжи. Почтенный Ян! Даже в этом случае у тебя есть выход. Наш молодой хозяин укажет тебе верный путь. Сам решай, пойдешь ли ты по нему…

Ян Бай-лао. Господин Му… Ты подскажи мне…

Му Жэнь-чжи. Возвращайся домой… Возвращайся и приведи сюда свою дочь Си-эр в уплату долга.

Ян Бай-лао (словно громом поражен). Что?

Му Жэнь-чжи. Возвращайся домой и приведи сюда Си-эр в уплату за аренду.

Ян Бай-лао (падает на колени, со слезами). Молодой хозяин! Это невозможно! (Поет.)

Как гром средь ясного неба,

Приказание ваше звучит.

Си-эр мне опора в жизни,

Смерть нас одна разлучит.

Прошу, молодой хозяин,

Прошу на коленях вас,

Отсрочьте еще аренду,

Отсрочьте в последний раз!

Дочь мне одно утешенье,

Как буду я с ней разлучен?

Если не трудно мужчине,

Плакать не станет он.

Хуан Ши-жэнь (вскакивает, охваченный яростью). Чорт возьми! Я ведь о тебе забочусь, почтенный Ян! Приводи Си-Эр в мой дом! Здесь ей будет хорошо, лучше, чем у тебя. Ты нищий — у тебя есть нечего и одеться не во что. Если Си-эр придет сюда, разве я буду к ней плохо относиться? Если она останется у меня, все твои долги будут прощены. Разве это не два добрых дела сразу? Ха-ха-ха!..

Ян Бай-лао. Ох! Молодой хозяин! Господин Му! Ведь Си-эр еще ребенок, в ней вся моя жизнь. Когда ей было только три года, умерла ее мать. Я нянчился с ней, вырастил ее… Я старик… Чем больше я старею, тем больше люблю свою дочь. Никогда я с ней не расстанусь!

Хуан Ши-жэнь не слушает старика. Ян Бай-лао поворачивается к Му Жэнь-чжи, но и тот не обращает на него внимания. Пауза.

Хуан Ши-жэнь. Почтенный Ян! Я не могу больше ждать. Есть два пути — выбирай сам: отдавай дочь или плати долги!

Му Жэнь-чжи. Почтенный Ян! Сегодня молодой хозяин в хорошем настроении. Обидишь молодого хозяина — плохо тебе будет!

Хуан Ши-жэнь (зло). Довольно! Нечего с ним разговаривать. Возьми с него письменное обязательство. И пусть завтра присылает девчонку! (Собирается уходить.)

Ян Бай-лао (удерживает Хуан Ши-жэня). Молодой хозяин! Не уходите…

Хуан Ши-жэнь. Убирайся! Надоел! (Отталкивает Ян Бай-лао и быстро уходит.)

Му Жэнь-чжи. Что ж, так и сделаем, почтенный Ян! (Пишет какую-то бумагу.)

Ян Бай-лао (в полном отчаянии пытается удержать руку Му Жэнь-чжи). Вы… вы… не можете! (Поет.)

О, в чем я провинился, что должен так страдать?

Ведь в рабство дочь родную я вынужден продать!

Я в жизни видел много несчастий и невзгод,

Но я не ждал, что горе до этого дойдет.

Му Жэнь-чжи. Почтенный Ян! Перестань упрямиться! Ты лучше хорошенько подумай. Дело надо решить сегодня: хочешь — соглашайся, не хочешь — все равно соглашайся! (Отталкивает Яна, продолжает писать.)

Ян Бай-лао (удерживая руку Му Жэнь-чжи, поет).

Небо хочет подрубить стебля слабый рост,

Наводнением снесет одинокий мост.

В жизни радость мне одна — дорогая дочь.

Если с ней расстанусь я — мне и жить не в мочь.

Му Жэнь-чжи (сердито). Не дури! Молодой хозяин может рассердиться! А этим шутить не следует.

Ян Бай-лао. Я… Я… пойду… Я буду жаловаться… Я все расскажу… (Идет к двери.)

Му Жэнь-чжи (стукнув кулаком по столу). Куда пойдешь? Начальник уезда и наш молодой хозяин — большие друзья. Тебя не пустят даже в ворота яомыня^[13]. Кому же ты будешь жаловаться?

Ян Бай-лао (растерянно). Я… я…

Му Жэнь-чжи. Почтенный Ян! Все это напрасно. У тебя сил мало, у нас — много. Я советую тебе подписать эту бумагу — поставишь отпечаток пальца, и все! (Продолжает писать.)

Ян Бай-лао (удерживает его). Ты… ты… погоди…

Быстрыми шагами входит Хуан Ши-жэнь.

Хуан Ши-Жэнь (в бешенстве). Как ты смеешь так дерзко разговаривать, Ян Бай-лао?! Тебе говорят: если сегодня подпишешь — хорошо, не подпишешь — все равно потом придется подписать! (Обращаясь к Му Жэнь-чжи.) Скорей!

Ян Бай-лао (цепенеет от страха). Что вы от меня хотите?

Му Жэнь-чжи (дописывает, читает вслух). «Договаривающийся Ян Бай-лао должен хозяину Хуан Ши-жэню арендную плату: один дань пять доу зерна и двадцать пять юаней пятьдесят фын деньгами. Ввиду бедности он не в состоянии уплатить долг и поэтому продает хозяину свою дочь Си-эр. Обе стороны обязуются не отказываться от принятого решения, в подтверждение чего и подписывается настоящее обязательство… Договаривающиеся: Хуан Ши-жэнь, Ян Бай-лао. Свидетель — Му Жэнь-чжи». Все! На словах — пустяк, а если записано — это документ. Подходи, почтенный Ян, и поставь отпечаток пальца.

Ян Бай-лао (обезумев). Молодой хозяин! Не могу я согласиться…

Хуан Ши-жэнь. Что? Ах, так! Ну, ладно! Позвать сюда слуг, пусть они свяжут его и отправят к уездному начальнику.

Ян Бай-лао (ничего не понимает, дрожит от ужаса). Меня?.. к уездному начальнику?.. Молодой хозяин!..

Му Жэнь-чжи (тянет Ян Бай-лао к столу). Давай, давай, прикладывай палец! (Хватает его палец и прижимает к бумаге.)

Ян Бай-лао (с удивлением смотрит на свой палец, замазанный тушью). А-а-а!.. (Падает.)

Му Жэнь-чжи. Один отпечаток пальца за долги нескольких десятков лет… (Отдает бумагу Хуан Ши-жэню. Тот указывает ему на Ян Бай-лао.)

Хуан Ши-жэнь. Копию отдай ему (Уходит.)

Му Жэнь-чжи (поднимает Ян Бай-лао и передает ему бумагу). Вот эта бумага тебе. Ты покажешь ее завтра, когда приведешь Си-эр поздравлять молодого хозяина с Новым годом. Девушке здесь будет хорошо. Ну, а теперь ступай!

Му Жэнь-чжи выталкивает Ян Бай-лао за дверь и запирает ее. Ян Бай-лао в изнеможении опускается на землю, но сейчас же вскакивает, бьет кулаками в запертую дверь.

Ян Бай-лао. О, небо! Карающее людей небо!.. (Поет.)

Безжалостно боги людей казнят.

Помещичий дом — это двери в ад.

Старик Ян Бай-лао! Какой ты дурак!

Зачем на бумаге поставил ты знак?

Си-эр! Твой отец виноват, виноват…

Ты ждешь отца в новогоднюю ночь,

Еще ты не знаешь о доле своей.

Сам в рабство я продал родную дочь,

В глаза я взглянуть не посмею ей…

О, Си-эр! Где ты? Ты еще не знаешь, что сделал твой отец… (Снова падает.)

ЗАНАВЕС

Картина третья

Деревенская улица. Появляется крестьянин-арендатор дядюшка Чжао, старый друг Ян Бай-лао, с корзинкой в руке. В корзинке кусок мяса и чайник с вином.

Дядюшка Чжао (поет).

Жестоко дует ветер, и снег замел пути,

И не во всех домах светло — в одном из десяти.

Мы, как и все на свете, встречаем Новый год.

Встречают все богатые, встречают бедняки…

Но в доме у помещика о пище нет забот,

А в доме у крестьянина — ни риса, ни муки…

Издалека доносятся звуки веселья и шум празднества в доме помещика.

Дядюшка Чжао. Да-а! Богатые встречают Новый год весело-превесело, а бедные горько-прегорько. Вот уже семь или восемь дней, как мой старый друг Ян Бай-лао ушел из дома. Он скрывается от уплаты долгов. Скоро он должен вернуться. Я купил четыре ляна^[14] белого вина. Выпьем с ним по чашечке-другой, побеседуем, поболтаем и отпразднуем вместе встречу Нового года по-нашему, по-бедняцки. (Поет.)

Чиновник не судит чиновника строго,

Купец у купца себе помощь найдет,

А бедным — от бедных лишь будет подмога,

Так в мире ведется не первый уж год!

Ищу я приятеля, старого Яна,

С ним Нового года канун проведем.

Вина несу я четыре ляна

И дружбу старинную в сердце моем!

(Натыкается на человека, помогает ему встать. Удивленно.) Почтенный брат Ян, никак это ты?

Ян Бай-лао. А ты… кто ты?

Дядюшка Чжао. Я твой старый Чжао!

Ян Бай-лао. О, мой брат Чжао!

Дядюшка Чжао (поддерживая Ян Бай-лао). Что с тобой, Ян?

Ян Бай-лао. A-а!.. (Метнулся, как обезумевший, но сразу же взял себя в руки.) Ничего… ничего… Я только что был у помещика…

Дядюшка Чжао. Вот оно что! Опять тебя помещик обидел? Пойдем скорей! Метель усиливается. Пойдем. Дома мы поговорим по душам, и ты расскажешь мне все по порядку. (Помогает Ян Бай-лао идти.)

Ян Бай-лао. Хорошо… Я все расскажу по порядку… Мы поговорим по душам…

Подходят к дому Ян Бай-лао.

Дядюшка Чжао. Вот и дошли… Что такое? Дверь не заперта! (Открывает дверь.) Лампа не горит! (Зажигает лампу.) Си-эр, где ты?

Ян Бай-лао (услышав, что зовут Си-эр). Где моя Си-эр? Си-эр!..

Дядюшка Чжао. Что с тобой, друг мой Ян?

Ян Бай-лао (сдерживаясь). Ничего. Си-эр пошла к тетке Ван стряпать пельмени. Почему она до сих пор не вернулась?

Дядюшка Чжао. Вот оно что! Скоро вернется… Значит, в этом году мы встретим Новый год с пельменями. Пусть и Си-эр порадуется. Дорогой мой Ян, посмотри, я принес мясо — это тебе и Си-эр на завтра. И еще я принес чайник вина. Мы с тобой его разопьем. (Разжигает очаг, разливает вино.)

Ян Бай-лао. Выпьем по чашечке… Выпьем по другой… (Греет руки у огня. Оба пьют вино.)

Дядюшка Чжао. Ну, старина Ян, рассказывай, по какому делу ты был у помещика?

Ян Бай-лао. Да так… Пустяки… дорогой мой Чжао.

Дядюшка Чжао. Но, все-таки, зачем ты ходил? Скажи мне. Ведь я, старый Ян, не чужой тебе человек.

Ян Бай-лао. Эх! Да стоит ли говорить!..

Дядюшка Чжао. Не томи меня, брат. Ты ведь никогда от меня ничего не скрывал. Всегда, бывало, поговорим друг с другом, и на душе станет легче. Брат Ян, ты и сегодня не должен молчать… Ну, говори!

Ян Бай-лао. Ох! Я скажу… Ты знаешь, я скрывался от долгов, а сегодня, как только я вернулся домой, пришел Му Жэнь-чжи и отвел меня к помещику…

Дядюшка Чжао. Так…

Ян Бай-лао. Молодой хозяин открыл книги, Му Жэнь-чжи подсчитал на счетах, и они потребовали от меня уплаты сразу всех долгов. Чем же мне заплатить? Тогда он…

Дядюшка Чжао. Что он?

Ян Бай-лао. Он потребовал Си-эр в уплату за аренду.

Дядюшка Чжао (испуганно). И ты… ты согласился?

Ян Бай-лао. Я?.. Нет… Не согласился…

Дядюшка Чжао (облегченно). Хорошо. Ты поступил правильно, старый брат Ян. Отдать Си-эр помещику в уплату за аренду — все равно, что взять ребенка и бросить в огонь. Пословица говорит: «Для Будды свечки, а для человека воля». Нам и нужно бороться за эту волю! Старый брат Ян, ты поступил достойно. (Наливает вино в чашки.) Выпьем еще по одной, мой брат Ян!

Ян Бай-лао (с тяжелым сердцем). Старый Чжао! Ты не знаешь, что завтра… нет, не завтра, а в новом году она… наша Си-эр все-таки пойдет к помещику.

Дядюшка Чжао. В новом году? Брат Ян! В новом году нас здесь не будет; мы все уйдем жить за великую стену^[15].

Ян Бай-лао. Куда? За великую стену? Нет, добрый Чжао! Бедным трудно покидать обжитые места, трудно расставаться с родными домами. Ведь, кто знает, может быть, мы и там будем умирать с голоду?

Дядюшка Чжао. Нет, там у нас начнется новая жизнь. Красная армия даст нам землю. А здесь на шести му помещичьей земли мы просто не можем жить: нас душит аренда. В этом году я отработал на хозяина пятьдесят дней и все-таки еще остался ему должен за аренду пяти му земли под огород. Вчера он требовал уплаты долга. У меня нет ни сына, ни дочери, я одинокий старик. Что ж, мне так и умереть на этих пяти му беспокойной земли? Нет! Возьмем с собой Си-эр и уйдем за великую стену. Там и будем жить. Мы с тобой уже старики. Ну, сколько мы еще можем протянуть на этом свете? (С болью в сердце, проникновенно.) Пусть мы умрем, но зачем же губить ребенка? Да, брат Ян! Я думаю, в будущем году, весной, мы непременно уйдем отсюда.

Ян Бай-лао. Верно, старый брат Чжао!

На улице появляются тетушка Ван, Да-чунь и Си-эр. Си-эр несет миску с пельменями.

Тетушка Ван. Да-чунь, ты уверен, что дядя Ян вернулся?

Да-чунь. Я сам видел, как он выходил из ворот помещичьего дома.

Ян Бай-лао, услышав голоса за дверью, торопливо вытирает слезы и делает вид, будто ничего не случилось.

Си-эр (подходит к дому, видит сквозь дверную щель свет). Тетя! Посмотри, папа вернулся!

Все входят в дом.

Си-эр (с радостью). Папа! Ты вернулся?!

Да-чунь. Здравствуйте, дядя Ян!

Тетушка Ван. Дядя Чжао! Ты тоже здесь?

Дядюшка Чжао. Да. Мы тут беседуем с братом Яном.

Да-чунь. Удалось вам уговорить помещика, дядя?

Ян Бай-лао. Да как сказать… Я… я только раз встал перед ним на колени… больше ничего не было… Ну, я и вернулся…

Да-чунь. Дядя, это правда?

Си-эр. Все обошлось благополучно, папа? В самом деле ничего не случилось?

Ян Бай-лао. Ничего, дитя мое, разве отец тебя когда-нибудь обманывал?

Дядюшка Чжао. Конечно, он говорит правду.

Тетушка Ван (вытирает слезы). Возблагодарим небо, возблагодарим землю, что все так хорошо устроилось. Теперь мы спокойно встретим Новый год. Как хорошо, что помещик не забрал эти несколько цзиней муки. Смотрите, сколько мы из нее приготовили пельменей. Дядя Чжао, дядя Ян, ешьте пельмени!

Дядюшка Чжао. Ладно, попробую ваших пельменей.

Тетушка Ван. Ешьте, дядя Ян, ешьте!.. На всех хватит.

Да-чунь (подает чашку Ян Бай-лао). Дядя, кушайте! (Ян Бай-лао берет чашку.)

Все едят пельмени.

Си-эр (запевает).

Папа мой скрывался от долгов.

Си-эр и Да-чунь (вместе).

Делаем пельмени, встречаем Новый год!

Все.

Старые и малые,

Малые и старые,

Садись в кружок,

Встретим Новый год!

Радостно, радостно

Встретим Новый год!

Тетушка Ван.

Вьюга большая мела десять дней…

Все.

Все же мы вместе, и нет нас дружней!

Дядюшка Чжао (словно неожиданно вспомнив). Да-чунь, Си-эр! Вот сегодня мы едим новогодние пельмени… и мне вспомнилось… Послушайте, дядя Чжао вам расскажет, как он однажды поел пельменей. Это было в девятнадцатый год республики, тринадцатого мая, в тот день, когда Гуань лао-е^[16] точит свой меч… Шел мелкий дождь. С юга, с гор, пришел отряд. Это была Красная армия…

Тетушка Ван. Дядя Чжао, да ты уже рассказывал об этом.

Си-эр. Тетя, дай дяде Чжао досказать… Очень хочется послушать.

Дядюшка Чжао. Так вот! Все они были в красном… подпоясанные красными кушаками… Все они — рыцари с красными лицами^[17]: это и была Красная армия. Случилось, что я был в деревне Чжаоцзячжуан, когда туда пришла Красная армия. Первым делом она поделила землю помещиков и раздала крестьянам зерно. И тринадцатого мая все бедные люди стряпали пельмени. Помню, к кому бы я ни пришел, все меня угощали пельменями.

Да-чунь. А где же теперь Красная армия?

Дядюшка Чжао. Она пошла к городу и взяла его. А потом снова ушла в горы. И тогда опять тяжело стало бедным людям жить на свете…

Да-чунь. Как ты думаешь, дядя, вернется к нам Красная армия?

Дядюшка Чжао. Я думаю, вернется. Обязательно вернется!

Си-эр. А когда же?

Дядюшка Чжао. Девяносто девять прошло, еще один и будет сто. Она вернется в день, когда Гуань лао-е снова будет точить свой меч. Она обязательно вернется!

Си-эр. Папа, почему ты ничего не ешь?

Ян Бай-лао. (Берет чашку, с трудом проглатывает пельмени. Ему тяжело. Пауза.) Си-эр! Как, по-твоему, тетушка Ван добрая?

Си-эр. Очень добрая.

Ян Бай-лао. Тетушка Ван! А как ты думаешь, Си-эр хорошая девушка?

Тетушка Ван. Конечно, хорошая.

Ян Бай-лао. Си-эр! Я хочу спросить тебя: а отец твой хороший?

Си-эр. Что с тобой, папа? Конечно, хороший.

Ян Бай-лао. Ты хорошая… и ты хорошая… а отец твой нехороший.

Тетушка Ван. Почему ты так говоришь?

Дядюшка Чжао (вмешивается). Мы только что выпили по две чашки вина. Немного опьянели… Да что там говорить… Вы все хорошие. (Обращаясь к Си-эр и Да-чуню.) Си-эр! Да-чунь!.. Вам осталось недолго ждать… Теперь уже скоро…

Си-эр смущенно отворачивается от него. Ян Бай-лао не может спокойно усидеть на месте. Он отходит в угол комнаты и дрожащей рукой вытаскивает бумагу.

Тетушка Ван. Дядя Ян, что ты там вытаскиваешь из-за пазухи?

Ян Бай-лао (испуганно). Да вот, я ищу… ищу… (Прячет бумагу.) Подкладка порвалась… В карманах пусто. Хотел детям монетку подарить на Новый год^[18], да ничего не вышло.

Тетушка Ван. Неважно. Поели пельменей. И то хорошо. А теперь давайте соберем посуду. (Все начинают убирать посуду.) Ты, дядя, сегодня весь день ходил, наверное, устал. Отдохни немного.

Ян Бай-лао (машинально). Да… да… мне надо отдохнуть…

Тетушка Ван. А о семейных делах поговорим завтра. Утром Да-чунь придет поздравить тебя с Новым годом.

Дядюшка Чжао. Ну, я пойду. Ты, Си-эр, хорошенько позаботься об отце. (К Ян Бай-лао.) Спокойной ночи, старина! Завтра мы придем к тебе с новогодними поздравлениями.

Ян Бай-лао. Ну, счастливо, почтенный Чжао.

Дядюшка Чжао уходит.

Да-чунь. Мы тоже пойдем, дядя.

Ян Бай-лао. Ты, Да-чунь, хорошенько заботься о своей матери в новом году.

Си-эр. Вы уходите, тетя?

Тетушка Ван. Да, нам пора.

Тетушка Ван и Да-чунь уходят. Си-эр идет к двери.

Да-Чунь (у двери, обращается к Си-эр). Дядя Ян устал, пусть он пораньше ляжет спать.

Си-эр. Хорошо. (Закрывает дверь.)

Ян Бай-лао и Си-эр одни.

Ян Бай-лао. Тебе пора спать, Си-эр.

Си-эр. И ты отдохни, папа.

Ян Бай-лао. Твой папа будет встречать Новый год.

Си-эр. Тогда и я буду с ним встречать Новый год.

Ян Бай-лао. Подбросим-ка еще дров, пускай огонь разгорится сильнее.

Си-эр разжигает огонь. Оба греются у очага.

Ян Бай-лао (закашлялся). Кхе-кхе… Ах, Си-эр… Твой отец стареет. Он уже ни на что не годен.

Си-эр. К чему ты это говоришь, папа? Не надо. Погрейся у огня.

Пауза. Напряженная тишина. На улице идет снег.

Ян Бай-лао. Ты уснула, Си-эр?

Си-эр. Нет, папа.

Ян Бай-лао. Дай-ка я поправлю фитиль. (Поправляет фитиль. Лампа все же постепенно тухнет. Си-эр засыпает.) Фитиль кончился, масла нет… (Тушит лампу.) И огонь тухнет… Си-эр! (Си-эр уже крепко спит.) Уснула… Си-эр! Си-эр!.. (Поет.)

Ты спишь, Си-эр, ты спишь, Си-эр.

Отец зовет, услышь, Си-эр.

Понять не можешь ты во сне —

Прощенья нет моей вине!

О, Си-эр! Твой отец виноват перед тобой! Тетка Ван и старый брат Чжао, я виноват перед вами… Я поставил отпечаток пальца на проклятой бумаге. Когда мать Си-эр умирала, она завещала мне: «Вырасти Си-эр!» И я вырастил ее. Семнадцать лет Си-эр делила со мной все невзгоды! А сегодня… Мать Си-эр… я провинился и перед тобой. Я продал нашу дочь. Завтра помещик уведет ее к себе. Живые ли вы, мертвые ли, люди или духи — все вы не простите меня! Я старый глупец… Я преступник! Я не могу допустить, чтобы ты ушла от меня, дочка! Я буду биться насмерть! (Как сумасшедший, бросается к двери, открывает ее. В комнату врывается ветер со снегом.) A-а! Начальник уезда! Богач! Псари… стражники… куда идти? Куда? (Поет.)

Начальник уезда, проклятый богач,

Зверей кровожадная свора!

В рабство уйдет моя дочь от меня,

Жизни моей опора!

Снегом засыпаны все пути,

Снежный сугроб у порога.

Куда мне бежать? Куда мне идти?

Где для меня дорога?

(Теряет сознание, через несколько минут приходит в себя.) У меня есть еще немного закваски доуфу… выпью… (Пьет закваску.) А теперь выпью еще холодной воды… тогда умру сразу. (Снимает с себя ватную куртку и накрывает ею Си-эр. Затем выходит во двор. Падает на снег. Умирает.)

В деревне слышен треск хлопушек. Наступил Новый год.

ЗАНАВЕС

Картина четвертая

На другой день рано утром. К дому Ян Бай-лао под треск хлопушек подходит Да-чунь.

Да-чунь. Дядя Ян! Дядя Ян! Я пришел к тебе с новогодними поздравлениями. (Натыкается на труп в снегу.) Ай!.. (Смахнув с лица покойника снег, узнает Ян Бай-лао.) Дядя Ян! Это ты? Что же это такое? (Нервно стучит в дверь.) Си-эр! Си-эр! Открой! Скорей! (Повернувшись к своему дому, кричит.) Мама! Мама! Иди сюда! Скорей!

Си-эр (спросонок). Папа! Папа! (Не находит отца.) Папа!

Да-чунь. Си-эр! (Одним толчком открывает дверь.) Си-эр!.. Посмотри, твой отец…

Си-эр. Мой отец? Что случилось?.. (Выбегает из дверей и видит покойника. Падает на труп, плачет.) Папа!.. Папа!..

Да-чунь. Си-эр, как это случилось?

Си-эр (плачет и, сдерживая рыдания, поет).

Ночью отец воротился домой

И не хотел говорить со мной,

А утром — он мертвый лежит на снегу…

Что же случилось? Понять не могу.

Папа, скажи мне хоть слово одно!

Умер ты! Что мне теперь суждено?

Да-чунь (беспомощно). Мама, сюда! Скорей!

Входит тетушка Ван.

Тетушка Ван. Что здесь случилось?

Да-чунь. Мама, ты погляди… Дядя Ян… (Показывает на покойника.)

Тетушка Ван. Дядя Ян, что с тобой? (Подходит к Ян Бай-лао, наклоняется, тормошит его, пытаясь привести в чувство.) Да-чунь, скорее позови сюда дядю Чжао!..

Да-чунь убегает.

Тетушка Ван (поняв, наконец, что произошло, в ужасе кричит). Дядя Ян! Дядя Ян!

Си-эр. Папа!.. (Плачет.)

Да-чунь приводит дядюшку Чжао. Вместе с ним приходят Ли Шуань, Да-co и другие крестьяне.

Дядюшка Чжао. Что случилось?

Да-со. Да-чунь, что такое?

Ли Шуань. Это… старый Ян!..

Тетушка Ван (сквозь слезы). Вчера вечером он вернулся домой и чувствовал себя хорошо. Кто мог знать, что сегодня утром он… (Не может говорить от волнения.)

Дядюшка Чжао (наклонился к покойнику). Он выпил закваски доуфу!

Си-эр. Папа!.. Что ты наделал?

Дядюшка Чжао (разглядывает зажатую в кулак руку Ян Бай-лао). А это что? (С силой разжимает кулак. Да-чунь и Да-co помогают ему вытащить бумагу о продаже Си-эр.)

Ли Шуань (читает бумагу). «Договаривающийся Ян Бай-лао должен хозяину Хуан Ши-жэню арендную плату… Ввиду бедности он не в состоянии уплатить долг… и поэтому продает хозяину свою дочь… Си-эр… (Не может дальше читать, бумага падает из его рук.)

Все испуганы, растерянны.

Тетушка Ван. О, небо! Что же это?..

Си-эр (громко плачет). Папа! Папа!.. (Поет.)

Продал? За что? Жжет мне душу огонь,

Я не могу понять ничего.

Может быть, папа меня не любил,

Но разве я мало чтила его?

Папа!

Дядюшка Чжао (сокрушенно обращается к мертвому). Что же ты, почтенный брат Ян! Вчера вечером говорил со мной, а всей правды не сказал. Ты не должен был умирать, брат Ян. Это они довели тебя до смерти… Так ты и не мог расстаться с этими шестью му беспокойной земли.

Да-со. Вчера забрали у меня осла, а сегодня из-за долгов отравился дядя Ян. Как же нам, бедным людям, жить? Нет, так нельзя!.. (Не может продолжать от возмущения. Кажется, что он готов броситься в бой.)

Да-чунь (в гневе, не владея собой). Дядю довели до смерти… И Си-эр хотят загубить… Будь что будет, а я им отомщу. (Подходит к Да-со.)

Дядюшка Чжао и Ли Шуань удерживают Да-со, тетушка Ван старается успокоить Да-чуня.

Тетушка Ван. Да-чунь, сынок, успокойся…

Ли Шуань. Да-со, Да-чунь! Ничего не поделаешь… Это написано черными иероглифами на белой бумаге. И дядя Ян поставил здесь отпечаток пальца.

Да-чунь. Отпечаток пальца? Да они же силой заставили его это сделать! Мы будем жаловаться!

Да-со. Правильно!

Ли Шуань. Кому жаловаться? Все начальники с помещиками заодно. Я вижу, что и эту обиду нам придется стерпеть…

Да-со. Стерпеть? А если я больше не могу?

Да-чунь (с отчаянием). Выходит, что нам, бедным людям, и жить нельзя!..

Дядюшка Чжао. Какая польза от грома, если нет дождя? Рукоятка ножа у богатых, а нам даже жаловаться некому… Время идет, от помещика, того и гляди, придут за девушкой. Давайте скорей похороним Ян Бай-лао. Пусть Си-эр навечно простится со своим отцом. (Обращаясь к Си-эр.) Си-эр, все это случилось потому, что мы, старики, никуда не годимся. Тысячи и десятки тысяч раз мы виноваты перед тобой, сирота! Да-чунь! Да-со! Давайте похороним нашего старого друга, а ты, тетушка Ван, одень девушку к похоронам.

Все, склонив головы, молчат, вытирают слезы. Появляется Му Жэнь-чжи с двумя стражниками.

Му Жэнь-чжи. Здорово, мужики! Ну, как, хорошо встретили Новый год? С новым счастьем, желаю всем удачи! (Увидев мертвого Ян Бай-лао, сразу понял, в чем дело. С притворным сочувствием.) Ай! Да кто же это?.. Неужто это…

Ли Шуань. Это старый Ян.

Му Жэнь-чжи. Вот как? Старый Ян!.. Да ведь вчера вечером он себя хорошо чувствовал. Что же случилось сегодня?.. Ай-ай! И кто бы мог подумать? Старый Ян, такой честный человек и вот! (Пауза.) Мы все должны помочь похоронить его. А Си-эр здесь? По-моему, надо сделать так: Си-эр сейчас пойдет со мной к молодому хозяину, поклонится ему и попросит гроб для отца… Пошли, Си-эр! (Тянет за собой Си-эр.)

Да-чунь (с яростью набрасывается на Му Жэнь-чжи). Мы сразу поняли, зачем ты пришел! Мы не дадим тебе увести Си-эр!

Да-со (подходит к Му Жэнь-чжи). Пусть только посмеет!

Стражники с револьверами подходят к Да-чуню и Да-со.

Стражники. Ни с места!

Му Жэнь-чжи (сразу меняет тон). Так. Теперь мы поговорим. Старый Ян продал Си-эр нашему молодому хозяину. Вот документ! (Вытаскивает из кармана бумагу.) Старый Ян поставил на нем отпечаток своего пальца. По правилам неба, по законам людей, с сегодняшнего дня Си-эр принадлежит нашему молодому хозяину.

Да-чунь. Му Жэнь-чжи, не будь собакой, которую хозяин натравливает на нас, бедняков!

Му Жэнь-чжи. Ты еще ругаешься, негодяй! Ну, ладно, мы еще посмотрим. (Тащит Си-эр.) Пойдем!

Дядюшка Чжао (преграждает ему путь). Му Жэнь-чжи, даже по твоим законам нельзя сегодня увести Си-эр. У нее только что умер отец, а ты пришел за ней в первый день нового года.

Му Жэнь-чжи. О каких законах ты говоришь? (Указывает на бумагу.) Вот закон! А остальное нас не касается!

Тетушка Ван. Господин Му! Подождите, дайте дочери похоронить своего отца.

Му Жэнь-чжи. Это невозможно. Молодой хозяин приказал привести ее немедленно. (Поняв обстановку, говорит более мягким тоном.) Я не могу ничего решать. Говорите с молодым хозяином. Только я знаю, что Си-эр будет счастлива. (Опять тянет за собой Си-эр.) Пошли, Си-эр!

Да-чунь, Да-со бросаются на Му Жэнь-чжи; стражники наводят на них револьверы. В страхе тетушка Ван пытается оттащить Да-чуня.

Дядюшка Чжао (предостерегающе). Да-чунь! Да-со! Спокойно!

Си-эр (вырывается из рук Му Жэнь-чжи, подбегает к дядюшке Чжао и тетушке Ван). Дядя! Тетя! (Плачет и падает на тело отца.) Папа! Папа!..

Му Жэнь-чжи. Си-эр! Человек умер, как фонарь погас, — никакого от него проку. Пойдем со мной. (Снова тащит Си-эр.)

Си-эр (сопротивляется, в страхе кричит). Дядя!.. Тетя!..

Тетушка Ван. Господин Му! Я прошу вас, дайте Си-эр исполнить свой долг перед отцом и надеть траур.

Му Жэнь-чжи. Ладно! Пусть она будет в трауре.

Тетушка Ван вбегает в дом и возвращается с белой траурной лентой, повязывает ею голову Си-эр.

Дядюшка Чжао (поддерживает Си-эр, обращается к мертвому). Почтенный брат Ян, Си-эр не сможет отдать тебе последний долг — разбить блюдо^[19] … Это мы, старики, виноваты… (Обращаясь к Си-эр.) Си-эр, поклонись своему отцу.

Си-эр. Дядя! Тетя! (Кланяется им и телу отца.)

Му Жэнь-чжи оттаскивает Си-эр и уводит ее с собой. Си-эр кричит и плачет. Тетушка Ван идет следом за ней. Да-чунь и Да-со стоят полные гнева и злобы, со слезами на глазах.

Дядюшка Чжао. Да-чунь! Да-со! Пока что этот мир принадлежит богатым. Запомните этот день, дети! Настанет такой же последний день и у семьи Хуана. На станет день, мир изменится и падет их власть. Такой день придет… Не плачьте… Давайте похороним старого, несчастного Ян Бай-лао.

Все плачут. Молча поднимают на руки мертвое тело Ян Бай-лао.

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина пятая

Время действия: в тот же день.

Место действия: в молельне матери Хуан Ша-жэня.

Ярко горят большие свечи. Молельня наполнена дымом курительных свечей. Появляется помещица — мать Хуана. Она зажигает свечи и отбивает поклоны.

Мать Хуана (поет).

Пусть мы счастливы будем в грядущем году,

Пусть живут старики еще долгие лета!

Предки могут от нас отвратить беду,

Если Будда позволит это.

С фимиамом душистым в молельню иду,

Свечи ставлю с почтеньем, поклоны кладу.

С почтеньем первую ставлю свечу:

Ситянь Жулай!

Доходы умножь, увеличь наши деньги, семью охраняй!

С почтеньем ставлю вторую свечу:

Богиня южных морей!

Прошу, сохрани на четыре сезона довольство семьи моей!

С почтеньем ставлю я третью свечу:

Сунцзы Чжан-сянь!

Семью сохрани, увеличь — и за это получишь ты щедрую дань.

(Выходит из молельни, садится в кресло.) Вчера Хуан Ши-жэнь сказал, что Ян Бай-лао пришлет нам свою дочку в уплату долгов за аренду земли. Почему же она все еще не явилась ко мне? Нынче деньги не имеют цены. За одну служанку простить арендную плату за несколько лет! В прошлом году лучше было: девушку Хун-лу купили только за восемь юаней, а за девку Чжу-эр отдали всего пять юаней пятьдесят фын. В этом году все подорожало.

Му Жэнь-чжи вводит Си-эр.

Му Жэнь-чжи. Си-эр! Иди! (Поет.)

У хозяина, девчонка,

Грубо ты себя вела:

Ты ему не улыбнулась,

Головы не подняла!

Поведу тебя сейчас я

К старой госпоже твоей.

Если ты беды не хочешь,

Так веди себя умней!

Сделай веселое лицо! (Срывает с головы Си-эр траурную ленту. Си-эр плачет.) Не реви! Почтенная госпожа! Девушка Си-эр из семьи Яна пришла к вам с новогодним поклоном.

Мать Хуана. А… Это ты, Му Жэнь-чжи! Входи!

Му Жэнь-чжи и Си-эр входят.

Му Жэнь-чжи (обращается к Си-эр). Кланяйся в ноги старой госпоже.

Си-эр не трогается с места. Му Жэнь-чжи ставит ее на колени.

Мать Хуана. Ну, ладно! Можешь встать!

Му Жэнь-чжи. Вставай! Пусть госпожа посмотрит на тебя.

Мать Хуана. А девочка хорошенькая! Подойди ко мне!

Му Жэнь-чжи (подталкивает Си-эр). Иди! Иди!

Мать Хуана. И руки еще не такие грубые!.. Девчонка как будто смышленая… Как тебя зовут?

Си-эр молчит.

Му Жэнь-чжи. Отвечай старой госпоже… Ее зовут Си-эр.

Мать Хуана. Си-эр. Какое счастливое имя! Не будем его менять, а по именам наших прежних девушек Хун-фу и Хун-лу прибавим к нему только иероглиф Хун — «красная» — и будем звать ее Хун-си.

Му Жэнь-чжи (обращаясь к Си-эр). Благодари старую госпожу за то, что она дала тебе имя. Теперь ты уже не Си-эр, а Хун-си.

Мать Хуана. Сколько тебе лет?

Си-эр молчит.

Му Жэнь-чжи. Семнадцать.

Мать Хуана. О! Семнадцать! Хорошая девочка! Куда лучше Хун-фу. Та только тем и славилась, что была проворная, как обезьяна, а посмотреть на нее — не поймешь, человек или доска. Почтенный Му, ступай скажи Ши-женю, что девочка останется у меня служанкой.

Му Жэнь-чжи. Что может быть лучше, почтенная госпожа?!

Мать Хуана. Посмотри, она одета, как нищая. Почтенный Му, скажи служанке Чжан Эр-шэнь, чтобы принесла ей одежду. И пусть ее угостят печеньем.

Му Жэнь-чжи (обращаясь за кулисы). Да-шэн!

Голос из-за кулис. Я.

Му Жэнь-чжи. Старая госпожа приказала, чтобы Чжан Эр-шэнь принесла Хун-си одежду. И пусть она захватит печенье угостить Хун-си.

Голос из-за кулис. Хорошо. Передайте старой госпоже: люди из северной деревни пришли с новогодним поклоном к старой госпоже и молодому хозяину.

Мать Хуана. Ладно. (Встает. Обращаясь к Си-эр.) Хун-си, сейчас придет Чжан Эр-шэнь и все устроит. (Идет к двери.) Кто сделает при жизни много хороших дел, тому А-ми-то-фо^[20] пошлет счастье и долголетие. (Уходит вместе с Му Жэнь-чжи.)

За сценой слышны голоса: «С поклоном к старой госпоже…» «С поклоном к молодому хозяину…»

Си-эр (поет).

Слышу я много чужих голосов…

Где ты, отец? Не забыть мне потери.

Я взаперти, на двери — засов,

А за дверьми есть другие двери.

Зову я отца, но ответа нет,

Помощи ждать не могу ниоткуда.

Кем без меня будет траур надет?

Кто разобьет похоронное блюдо?

Слуга Да-шэн вносит блюдце с печеньем; вслед за ним служанка Чжан Эр-шэнь приносит одежду.

Да-шэн (смотрит на Си-эр). Это и есть Хун-си? На, бери! Ешь печенье.

Чжан Эр-шэнь. Проголодалась? Ешь!

Да-шэн. Бери! Мне нужно идти прислуживать гостям.

Да-шэн дает блюдце в руки Си-эр. Она отталкивает его обеими руками, блюдце падает и разбивается.

Да-шэн. О! Да ты еще и вести себя не умеешь! Пришла в дом в первый день нового года и уже разбила блюдце. Пойду скажу старой госпоже.

Чжан Эр-шэнь. Да-шэн, не делай этого! (Подбирает черепки.) Старая госпожа весело встретила Новый год и сейчас в хорошем настроении. Не надо сердить ее. Девочка только что пришла и еще не знает наших порядков. Прости ее на этот раз.

Да-шэн. Ишь ты какая! Ну, ладно, посмотрим, что будет дальше.

Чжан Эр-шэнь (берет Си-эр за руку). Хун-си, пойдем со мной. Знай, девочка моя, что с тобой здесь нет ни отца, ни матери. Пришла в чужой дом, так подчиняйся чужим порядкам. Пойдем со мной, не бойся! Зови меня просто тетка Чжан, я тоже служанка. Не горюй, Си-эр, у тебя еще вся жизнь впереди. Если тебе будет трудно, я помогу тебе… если будет тяжело на душе, поделись со мной… А теперь пойдем переодеваться.

Обе уходят.

ЗАНАВЕС

Картина шестая

Месяц спустя. Перед домом тетушки Ван появляется Ван Да-чунь.

Да-чунь (поет).

Месяц назад умер дядюшка Ян,

Си-эр у Хуана в неволе живет.

День ото дня нам все тяжелей,

Мать моя горькие слезы льет,

Гнев не стихает в моей груди,

Лютая злоба мне сердце жжет.

Сегодня пошел я проведать Си-эр,

Но псы отогнали меня от ворот.

Мы с Да-со задумали при первом же удобном случае тайком увезти Си-эр из помещичьего дома. Несколько раз я ходил туда, но никак не мог ее увидеть. Сегодня я снова пошел, но цепные собаки набросились на меня. (Пауза.) Помещик заставляет меня уплатить долг, грозит, что иначе он разломает наш очаг, запрет дом и выгонит нас на улицу. Сегодня вечером придет Му Жэнь-чжи. (Открывает дверь, входит в дом.) Мама! (Никто не отвечает.)

Появляется Да-со.

Да-со. Да-чунь!

Да-чунь. Кто там?

Да-со. Я! (Входит.) Чорт возьми! Этот негодяй Му Жэнь-чжи просто житья не дает. Когда меня не было дома, он пришел и забрал последние пять шэнов гаоляна, которые мы берегли на посев. Мать чуть с ума не сошла.

Да-чунь. Этот проклятый Му Жэнь-чжи сейчас явится сюда ломать наш очаг и выгонять нас из дому.

Да-со. Как? Он придет сюда? (Посмотрел на небо — смеркается. Затем поглядел на дверь.) А твоя матушка дома?

Да-чунь. Нет.

Да-со. Тем лучше. Сегодня вечером мы ему за все заплатим.

Да-чунь. Как это сделать, Да-со?

Да-со. Когда этот негодяй появится, мы вдвоем… (Шепчет ему на ухо, жестикулирует.) Не бойся, уже стемнело. Мы прикончим этого негодяя и утащим тело в горы, пусть его там сожрут волки, никто ничего не узнает.

Да-чунь. Верно! Пусть только сунется!

Вступает первая стража. Удар гонга^[21]. Да-чунь и Да-со прячутся. Затем Да-чунь снова появляется с веревкой в руках. По улице идет пьяный Му Жэнь-чжи.

Му Жэнь-чжи (бормочет). Карта с небом и карта с землей — старшие карты! Карта с головой тигра — козырная! Карта с человеком — битая! Люблю зажать в руке битую карту! (Подходит к воротам.) Да-чунь, ты все еще здесь? Сейчас же ломай очаг, запирай дом и убирайся к чорту! (Да-чунь молчит.) Ты что, сегодня опять ходил к Хуанам? Ты все еще хочешь что-нибудь разузнать? Верно! Си-эр была твоей невестой, а теперь она жена молодого хозяина. Нет, не жена… служанка! Девка! Ятоу!^[22] Ты все еще надеешься хозяйскими объедками питаться. Молодой хозяин приказал выгнать тебя отсюда. Проваливай!

Му Жэнь-чжи приближается к Да-чуню. Да-чунь его отталкивает. Из-за дома выбегает Да-со и подножкой сбивает Му Жэнь-чжи.

Му Жэнь-чжи (падает, кричит). Кто это?

Да-со. Не ори! (Обращаясь к Да-чуню.) Да-чунь, заткни ему глотку! (Му Жэнь-чжи барахтается.) Теперь ты отправишься в ад к самому сатане! Там ты будешь собирать свои долги! (Бьет Му Жэнь-чжи.)

Вбегают два стражника.

Стражники. В чем дело? Что такое?

Да-чунь и Да-со пытаются бежать. Их хватают. Да-чунь в суматохе все же вырывается и убегает.

Стражник (помогает Му Жэнь-чжи подняться с земли). О! Господин Му, вы живы?

Му Жэнь-чжи. Лао Ван! Скорей догони его! Хватай Да-чуня! (Обращается к Да-со.) Ну и негодяй же ты! Лао Лю, веди его к нам, там поговорим!..

Да-со пытается вырваться, но стражник уводит его. Уходит и Му Жэнь-чжи. Опускается задний занавес. Быстрыми шагами входит Да-чунь.

Да-чунь (стучит в дверь соседнего дома). Дядя Чжао! Дядя Чжао!

Появляется дядюшка Чжао.

Да-чунь. А где мама?

Дядюшка Чжао. Пошла домой. Что с тобой? Почему у тебя такой растерзанный вид?

Да-чунь. Плохи дела, дядя… Мы с Да-со только что избили Му Жэнь-чжи. Стражники схватили Да-со и теперь гонятся за мной!

Дядюшка Чжао. Ай-яй-яй! Такая глупая храбрость ни к чему. Я понимаю, тебя душит злоба, но разве ты не знаешь, в каком мире мы живем? (Решительно.) Здесь тебе оставаться больше нельзя. Ты должен бежать. Беги на северо-запад, там Красная армия! Не медли!

Да-чунь. Дядя, поручаю тебе свою мать.

Дядюшка Чжао. Беги на северо-запад. Живей! И ни о чем не беспокойся.

Да-чунь. Дай знать обо мне Си-эр. Скажи ей, пусть она во что бы то ни стало дожидается меня. Настанет день, и я вернусь.

Дядюшка Чжао. Ступай! Я, твой дядя, обо всем позабочусь. Придет день, и мир изменится, ты вернешься к своей матери и ко мне. Ну, иди!

Да-чунь убегает. Дядюшка Чжао оглядывается по сторонам и уходит.

ЗАНАВЕС

Картина седьмая

У помещика Хуан Ши-жэня. Появляется Хуан Шн-жэнь.

Хуан Ши-жэнь (поет).

Все дни мои — отрадны и легки,

Пускай мученья терпят бедняки.

Быка упрямого кнутом я бью,

Ножом колю овцу или свинью.

А вздумает крестьянин возражать,

Тогда ему беды не миновать!

Несколько дней тому назад Да-со и Ван Да-чунь отказались вносить арендную плату да еще избили почтенного Му Жэнь-чжи. Это же бунт! Я засадил Да-со в уездную тюрьму. Ван Да-чунь убежал. Что ж, убежал, так убежал… Но пусть только попробует вернуться! Вот с Хун-си ничего не могу поделать. Несколько раз я пытался заманить ее в свою комнату, но все не удавалось… Вот и стемнело… Пойду поищу Хун-си.

Бьют вторую стражу. Хуан Ши-жэнь уходит. Поднимается задний занавес. Спальня матери Хуана. Над кроватью висит полог. За пологом светится лампа для курения опиума. Си-эр держит в обеих руках чашку с супом.

Си-эр (поет).

Вот уж долго я тут живу,

Словно с ядом во рту живу.

То ругали, теперь уже бьют…

Ни минуты присесть не дают.

Нет покоя мне наяву,

Нет покоя даже во сне.

Как мне эти обиды снести?

Как слезами не изойти?

Одна Чжан Эр-шэнь добра ко мне…

(Подходит слева к кровати и останавливается в нерешительности.) Почтенная госпожа! (Подходит к кровати с другой стороны, также нерешительно.) Почтенная госпожа! (Поет.)

Трудно служить у богатых господ!

Хозяйка покоя мне не дает,

Ругается по пустякам она;

Боюсь, что старуха меня убьет.

Голос матери Хуана. Хун-си, суп из лотоса готов?

Си-эр. Готов, почтенная госпожа.

Протягивается рука и берет чашку с супом.

Голос матери Хуана. Почему такой горячий? Ты думаешь, от горячего я скорее умру, дохлая ятоу! Пойди, остуди его! (Отдает чашку обратно.)

Си-эр (берет чашку, поет).

Не перегреть, не застудить!

Не знаешь, как ей угодить.

До боли веки я щиплю —

И все боюсь, что задремлю.

Голос матери Хуана. Суп!

Си-эр. Вот он, почтенная госпожа.

Из-за полога показывается рука, берет чашку.

Голос матери Хуана. Ой! Почему он такой горький? Наверное, косточки не вынула? Дохлая ятоу! Изведешь ты меня досмерти! Становись на колени!

Си-эр (в страхе). Я… я… (Становится на колени.)

Открывается полог. Появляется мать Хуана.

Мать Хуана. Дрянь какая! Сама ешь такой горький суп! А ну, открой рот! (Старуха колет рот Си-эр длинной металлической иглой для опиума.)

Си-эр. Ай!.. (Плачет.)

Незаметно в дверях появляется Хуан Ши-жэнь.

Мать Хуана. Не смей реветь! Замучила ты меня!

Си-эр. Я… (Плачет.)

Мать Хуана. Дрянная девка, дохлая ятоу! (Бьет Си-эр метелкой. Девушка падает на пол.)

Хуан Ши-жэнь быстро входит в комнату.

Хуан Ши-жэнь. Успокойся, мама! (Провожает мать до кровати.)

Мать Хуана. А ты зачем пришел? (Обращается к Си-эр.) Убирайся!

Си-эр встает с пола.

Хуан Ши-жэнь. Я пришел навестить тебя, мама. Потом… я хотел бы, чтобы Хун-си… кое-что сделала для меня…

Мать Хуана. Она будет варить мне суп.

Хуан Ши-жэнь. Вот оно что!

Мать Хуана. Ух, как от тебя водкой несет. Ступай-ка лучше спать.

Хуан Ши-жэнь. Ладно… ладно, мама. Ты отдохни, выкури трубку, успокойся. (Обращаясь к Си-эр.) Пойдем со мной, Си-эр!

Си-эр (испуганно). Молодой хозяин… вы…

Мать Хуана. Ши-жэнь, что такое? Ты все еще здесь?

Хуан Ши-жэнь. Мама! Я хотел сказать… что у Хун-си очень ловкие руки… (Берет Си-эр за руку.) Такие руки должны хорошо ласкать. (Хватает Си-эр за локоть.)

Си-эр (жалобно). Ой!

Мать Хуана, рассерженная, снова вылезает из-за полога и садится на кровать.

Мать Хуана. Дохлая ятоу! Ты что, с ума сошла?

Хуан Ши-жэнь (нарочито заботливо). Ай-яй-яй! Ты нездорова, мама. Завтра я съезжу в город и приглашу доктора Чэня; пусть он тебя еще раз осмотрит.

Мать Хуана. Ох, ох!

Входит Чжан Эр-шэнь. Она несет чайник. Ставит его перед кроватью.

Чжан Эр-шэнь (посмотрела вокруг). Почтенная госпожа, Хун-си опять провинилась перед вами? (К Хуан Ши-жэню.) Молодой хозяин, время позднее, вам пора бы отдохнуть.

Хуан Ши-жэнь. А тебе какое дело?

Чжан Эр-шэнь. Почтенной госпоже нездоровится… Уже поздно… Молодой хозяин, вам нужно вернуться к себе… Пора отдыхать.

Мать Хуана. Ши-жэнь, иди спать.

Чжан Эр-шэнь (отталкивает Си-эр в сторону). Молодой хозяин, вот ваш фонарь. (Передает ему фонарь.)

Мать Хуана. Ну иди же, Ши-жэнь! А ты, Хун-си, свари мне суп… только не горький…

Хуан Ши-жэнь уходит.

Чжан Эр-шэнь. Хун-си, свари суп для почтенной госпожи… только не горький.

Си-эр принимает чашку из рук Чжан Эр-шэнь, которая жестами показывает девушке, чтобы она оставалась в комнате. Чжан Эр-шэнь потихоньку опускает полог над кроватью.

Чжан Эр-шэнь. Хун-си, ты опять рассердила нашу почтенную госпожу?

Си-эр. Она говорит, что суп был горький потому, что я не вынула косточек. А я ведь все до одной выбрала.

Чжан Эр-шэнь (сердито). Опиума накурилась, вот у нее во рту и горько.

Голос матери Хуана. Эр-шэнь! Что ты там бормочешь?

Чжан Эр-шэнь. Я говорю Хун-си, чтобы она не беспокоила вас своим плачем, почтенная госпожа.

Голос матери Хуана. То-то!

Чжан Эр-шэнь (шепотом). Си-эр! Ты опять не ужинала? (Вытаскивает из рукава пампушку.) Возьми, съешь!

Си-эр (с жадностью начинает есть, но тут же вскрикивает). Ой-ой! Больно!

Чжан Эр-шэнь (недоумевая). Что такое? (Осматривает рот Си-эр.) Бедная моя девочка! Она исколола тебе рот иглой… (Участливо.) Пойду на кухню и потихоньку принесу тебе суп.

Си-эр. Не надо, не надо! Лучше останься здесь.

Чжан Эр-шэнь (открывает полог и смотрит на мать Хуана). Ну вот! Уснула… Послушай, Си-эр. Я расскажу тебе кое-что, только ты не пугайся!

Си-эр (взволнованно). Что такое?

Чжан Эр-шэнь. Да-чунь и Да-со избили Му Жэнь-чжи. Да-со арестовали и посадили в уездную тюрьму, а Да-чунь убежал.

Си-эр (испуганно). Ай! Что ты говоришь! (Расплакалась.)

Чжан Эр-шэнь (успокаивает ее). Это случилось месяц тому назад. Я раньше не говорила тебе, не хотела расстраивать.

Си-эр. А что с тетушкой Ван?

Чжан Эр-шэнь. Не беспокойся за нее. Дядя Чжао помогает ей. А твой Да-чунь перед уходом велел передать: как бы тебе ни было горько и тяжело, жди его возвращения. Он обязательно вернется.

Си-эр (беззвучно плачет). Бедный Да-чунь.

Сменяется третья стража, удары гонга.

Чжан Эр-шэнь. Уже третья стража! Почтенная госпожа спит. Молодой хозяин, наверное, тоже лег. Ты приготовь суп и иди спать. Я подожду тебя. (Уходит.)

Си-эр (варит суп, поет).

Да-чунь, мой любимый! Ушел ты на запад,

Не знаю, где можно тебя мне найти.

Иди осторожней по горным отрогам,

Пусть небо тебя охраняет в пути.

Стерплю я все беды и все униженья;

Все время я жду твоего возвращенья.

Си-эр задремала. Суп вскипел. Спросонья она испуганно хватает раскаленный глиняный горшок. Горшок падает из ее рук и разбивается. Мать Хуана храпит.

Си-эр (поет).

Сердце стучит, голова тяжела,

Горшок я разбила и суп пролила.

Что я наделала? Будет беда.

Небо, спаси меня! Скрыться куда?

Опускается задний занавес. Си-эр выходит на авансцену и поет.

Третья стража. Тишь и мрак.

Только слышен лай собак.

Кто сюда идет сейчас?

Не спастись на этот раз.

Навстречу с фонарем идет Хуан Ши-жэнь. Си-эр в ужасе застыла на месте.

Хуан Ши-жэнь (обрадованно). Как кстати, Хун-си, ты ко мне пришла.

Си-эр (испуганно). Я… я… (Порывается уйти.)

Хуан Ши-жэнь. Останься, Хун-си! ( Удерживает ее.) Иди ко мне, Хун-си! Сюда!

Хуан Ши-жэнь открывает дверь, вталкивает Си-эр в свою комнату и закрывает дверь на засов.

Открывается задний занавес. Кабинет молодого помещика. На стене висит картина, изображающая большого тигра, спускающегося с горы.

Си-эр (в ужасе). Ай!..

Си-эр хочет убежать, но Хуан Ши-жэнь загораживает дверь. Он хватает Си-эр за руку и не отпускает ее.

Хуан Ши-жэнь. Хун-си! Ну иди же ко мне! (Набрасывается на Си-эр.)

Си-эр (мечется). Ай!.. Эр-шэнь! Эр-шэнь! (В страхе бежит, но попадает в спальню Хуан Ши-жэня.)

Светает. Сменяется пятая стража. Удары гонга.

ЗАНАВЕС

Картина восьмая

Действие происходит там же. Си-эр с распущенными волосами, со слезами на глазах идет к двери, хочет ее открыть, но силы оставляют ее.

Си-эр (поет).

Небо, режь меня ножом, занеси скорей топор,

Но нельзя, нельзя меня так топтать и унижать!

Ах, на свете больше жить не хочу я с этих пор…

О, зачем, зачем меня родила на муки мать!

Как я людям покажусь? Как переживу позор?

Отец! Отец! Прости меня! Тетушка Ван! Друг мой Да-чунь! Как мне показаться вам на глаза? (Си-эр решает покончить с собой. Она находит веревку и, пугливо озираясь по сторонам, делает петлю.) Отец! Отец! Я иду за тобой.

На сцене появляется Чжан Эр-шэнь. Через щель в двери она видит Си-эр.

Чжан Эр-шэнь. Хун-си! Открой дверь! Открой! Сейчас же.

Си-эр (испуганно). Ах! (Веревка падает из ее дрожащих рук.)

Чжан Эр-шэнь. Ты слышишь, Си-эр? Открой сейчас же дверь твоей Эр-шэнь! Скорей!

Си-эр открывает дверь. Чжан Эр-шэнь входит. Си-эр падает ей на грудь.

Си-эр. Эр-шэнь!.. Эр-шэнь!.. (Плачет.)

Чжан Эр-шэнь. Си-эр! Что с тобой?

Си-эр. Я… я…

Чжан Эр-шэнь (увидела веревку, поняла). Си-эр, как ты могла?.. Из-за какого-то разбитого горшка! Нельзя… Нельзя так…

Си-эр. Эр-шэнь! Не могу я больше жить на свете!

Чжан Эр-шэнь. Дитя мое, теперь я все понимаю. Как это я не досмотрела? Но все равно, что бы ни случилось, надо жить. Ты еще молода. Перед тобой вся жизнь. У тебя есть твоя Эр-шэнь. Она тебя не оставит. И настанет день, когда ты отомстишь за себя, за отца, за всю твою семью.

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина девятая

Время действия: семь месяцев спустя.

Место действия: в спальне матери Хуана.

Хуан Ши-жэнь и Му Жэнь-чжи несут пачку красных свадебных приглашений. За ними слуга Да-шэн несет чайник. Появляются стражники. Из задней комнаты выходит Чжан Эр-шэнь с куском цветного шелка. Мать Хуана пьет чай. Общее веселье.

Хуан Ши-жэнь (поет).

Цветы сентябрьские лавра

Все.

Ароматом наполнили дом.

Хуан Ши-жэнь.

Готовится пышная свадьба,

Все.

И все мы праздника ждем.

Му Жэнь-чжи. Наш молодой хозяин получил пост начальника охраны и к тому же еще женится. Вот уж, действительно, двойная радость посетила дом.

Хуан Ши-жэнь и мать Хуана (поют).

Заняты все в хоромах,

Заняты все в людской.

Хорошая будет свадьба,

Давно не видали такой!

Му Жэнь-чжи. Глядите-ка! Готовится свадьба молодого хозяина и все — старые и молодые, большие и малые, — все до единого рады-радешеньки!

Мать Хуана (запевает).

Дом надо лучше украсить,

Чтоб к свадьбе он был готов!

Хуан Ши-жэнь, мать Хуана и Му Жэнь-чжи с радостью смотрят, как Да-шэн и Чжан Эр-шэнь рвут на куски шелк.

Все (поют).

На красном шелку, на зеленом атласе

Десятки тысяч цветов!

Мать Хуана.

Мерьте скорее! Кроите скорее!

Все.

Есть, во что одеться,

Есть, что носить,

Есть, чем покрыться,

Есть, что постелить,

Одеться! Носить!

Покрыться! Постелить!

Мать Хуана.

На свадьбу родных и друзей пригласите,

Скорей приглашения всем разошлите!

Му Жэнь-чжи. Я здесь. Я приготовился писать.

Хуан Ши-жэнь. Пиши: уездному комитету гоминдана, секретарю Сунь, начальнику уезда Лю, начальнику охранного отряда Ли…

Мать Хуана (продолжает). Седьмой троюродной тетке жениха, его второму дяде с материнской стороны… Му Жэнь-чжи (запевает).

Пишу приглашенья, одно за другим.

Все (поют).

На свадьбу съедется много

И старых, и малых — всех!

То-то будет веселье!

Радость будет и смех!

Мать Хуана. Да-шэн, сбегай посмотри, как идут приготовления к торжеству. А ты, почтенный Му Жэнь-чжи, не церемонься, поторопи слуг. Скоро начнут съезжаться гости.

Му Жэнь-чжи. Слушаюсь, почтенная госпожа.

Да-шэн. Слушаюсь, почтенная госпожа.

Оба уходят.

Все (поют).

Цветы сентябрьские лавра

Ароматом наполнили дом.

Готовится пышная свадьба,

И все мы праздника ждем,

Когда под музыку выйдет

К воротам дома жених,

И в дом принесут невесту

На красных носилках резных!

Мать Хуана (понизив голос). Ши-жэнь, торговец людьми приехал?

Хуан Ши-жэнь. Нет еще. Никак не дождусь. Еще вчера послал за ним…

Возвращается Му Жэнь-чжи.

Мать Хуана. Скоро соберутся гости, надо ее поскорее спровадить. Сделаем как вчера говорили. Сперва заманим ее к задним воротам, а там будем действовать! Только чтобы никто из посторонних не узнал; все надо сделать тихо и незаметно.

Му Жэнь-чжи. Почтенная госпожа! Положитесь на меня. Все будет в порядке.

Мать Хуана (одобрительно). Вот и хорошо!

Хуан Ши-жэнь и мать Хуана уходят. Чжан Эр-шэнь стремительно убегает.

Му Жэнь-чжи (берет приготовленные свадебные приглашения, собирается уходить, но бросает взгляд на дверь и видит там Си-эр). А, вот и Хун-си пришла! (Остается и продолжает писать приглашения.)

Входит Си-эр с деревянным ведром в руках. Она беременна, на седьмом месяце. Движения ее неловки, она выглядит измученной.

Си-эр (поет).

Вот уж полгода прошло с той ночи…

Позор и мученья сошли на меня,

Но все же одна мне надежда осталась,

Жду не дождусь я светлого дня.

Да-чунь! Жду тебя, возвращайся скорее,

Красную армию к нам приведи,

Сполна отплати за несчастья наши,

От рабства меня освободи!

Му Жэнь-чжи. А! Это ты, Хун-си! А я ищу тебя. Ну, на этот раз тебе повезло! Старая госпожа приказала сегодня к вечеру позвать тетку Ван и отвести тебя домой. Веди себя хорошо, а я пошлю за твоей тетушкой. (Уходит.)

Входит Чжан Эр-шэнь с отрезами шелка в руках.

Си-эр. Эр-шэнь…

Чжан Эр-шэнь. Си-эр! Ты здесь!

Си-эр. Эр-шэнь, только что Му Жэнь-чжи сказал, что сюда придет тетушка Ван и уведет меня домой.

Чжан Эр-шэнь. Дитя мое, не верь им! Они обманывают тебя. Они тебя продали. Скоро приедет торговец людьми и заберет тебя. Си-эр! Тебе надо бежать! Иначе попадешь к ним в лапы и тогда уж тебе не вырваться!

Голос из-за кулис. Эр-шэнь! Тебя зовет почтенная госпожа!

Чжан Эр-шэнь. Меня зовут, Си-эр. Иди к себе, а я сейчас вернусь. Мы что-нибудь придумаем. Только смотри, без меня ничего не делай.

Чжан Эр-шэнь уходит, закрывая за собой дверь. Си-эр смотрит ей вслед. В гневе ходит по комнате. Ей навстречу идет Хуан Ши-жэнь.

Си-эр. Молодой хозяин… Вы…

Хуан Ши-жэнь. Иди к себе, Хун-си. Скоро придет тетка Ван и отведет тебя домой.

Си-эр (гневно). Хуан Ши-жэнь!^[23]

Хуан Ши-жэнь (испуганно). Что с тобой? Ты что?..

Си-эр. Накануне Нового года вы, Хуаны, довели моего отца до смерти. В первый день Нового года вы привели меня в свой дом. Вы никогда не смотрели на меня, как на человека. Вы унижали и топтали меня. Твоя мать била меня и издевалась надо мной. А ты… ты надругался надо мной! И сейчас все еще обманываешь меня! Я с тобой рассчитаюсь! За все рассчитаюсь!

Хуан Ши-жэнь. Как ты смеешь так говорить со мной? Дрянь такая! (Бьет Си-эр. Она падает.)

Входит мать Хуана.

Хуан Ши-жэнь. Мама! Хун-си взбунтовалась.

Мать Хуана. Как она посмела! (Хватает метелку, хочет ударить Си-эр.)

Си-эр (поднимается). Все равно я с вами рассчитаюсь!

Мать Хуана. Дрянная девка! Дохлая ятоу! Ты что, с ума сошла? Становись на колени!

Си-эр. Не встану!

Мать Хуана (исступленно). На колени! Сейчас же на колени! (Си-эр злобно смотрит на нее, дрожа от гнева.) Гадина! Потаскуха! Ты позоришь доброе имя семьи Хуанов! Ты все еще пристаешь к моему сыну! Му Жэнь-чжи, свяжи ее и всыпь как следует!

Му Жэнь-чжи входит и становится за спиной Си-эр.

Си-эр (гневно). Твой сын — подлец!

Чжан Эр-шэнь подсматривает из-за двери.

Си-эр (наступает на мать Хуана. Му Жэнь-чжи хватает Си-эр за руки, она истерически кричит). Вы погубили всю мою семью! Во всей семье Хуанов нет ни одного хорошего человека! Все вы звери! Ты — старая потаскуха, а твой сын — развратник!

Мать Хуана. Му Жэнь-чжи, заткни ей рот! (Му Жэнь-чжи затыкает Си-эр рот платком.) В чулан ее! Пороть, пороть! (Му Жэнь-чжи вталкивает Си-эр в чулан и бьет ее. Раздаются удары кнута и стоны.) Так, так! Очень хорошо! Ее нужно как следует проучить!

Чжан Эр-шэнь продолжает стоять за дверью. Она в большом волнении. Долгая пауза.

Мать Хуана. Му Жэнь-чжи, посмотри кругом. Нет ли кого-нибудь? (Берет замок.)

Му-Жэнь-чжи (выглядывает из двери). Никого нет, госпожа!

Мать Хуана (дает ему замок). Запри ее в чулане. (Му Жэнь-чжи запирает чулан.) Ну вот и хорошо. Сказано — сделано. А теперь, Му Жэнь-чжи, отправляйся за покупателем. Пусть он сейчас же ее заберет.

Му Жэнь-чжи. Слушаюсь. (Уходит.)

Хуан Ши-жэнь. Не волнуйся, мама. Пойдем лучше в комнату новобрачных, посмотрим, как там убрано.

Чжан Эр-шэнь прячется. Хуан Ши-жэнь берет мать под руку и уходит с ней.

Чжан Эр-шэнь (торопливо входит в комнату, бросается к чулану. На двери замок). Где же ключ? (Ищет ключ под подушкой на кровати матери Хуана, находит его, идет отпирать чулан.)

Голос из-за кулис. Эр-шэнь!

Входит Да-шэн. Чжан Эр-шэнь прячет ключ и делает вид, будто ничего не произошло.

Да-шэн. Эр-шэнь! Ты здесь? Старая госпожа велела тебе посмотреть, готовы ли платья?

Чжан Эр-шэнь. Сейчас иду!

Да-шэн уходит. Чжан Эр-шэнь колеблется, но потом тоже уходит. Слышны голоса за сценой.

Голос Му Жэнь-чжи. Старый Гао, до чего же ты напился?

Голос Гао. А разве нельзя выпить на свадьбе у молодого хозяина?

Голос Му Жэнь-чжи. Ступай поскорее запрягать повозку.

Голос Гао. Зачем тебе понадобилась повозка в такой поздний час?

Голос Му Жэнь-чжи. А тебе какое дело? Иди скорей, запрягай!

Голос Гао. Ладно… ладно…

Чжан Эр-шэнь с узелком в руках торопливо входит в комнату, закрывая за собой дверь, и отпирает чулан.

Чжан Эр-шэнь. Си-эр! Си-эр! (Помогает Си-эр выйти, закрывает чулан на замок и кладет ключ на прежнее место.) Си-эр! (Развязывает ей руки.) Си-эр! ( Вынимает платок изо рта.) Си-эр! Очнись!

Си-эр. Ты… Кто ты?

Чжан Эр-шэнь (шепотом). Я — тетка Чжан!

Си-эр. А! Эр-шэнь… (Падает ей на грудь.)

Чжан Эр-шэнь. Си-эр! Си-эр! Я все узнала. Эти люди убивают так, что и крови не видно. Они решили погубить тебя! Ты должна бежать! Немедленно!

Си-эр. Что же мне делать?

Чжан Эр-шэнь. Бежать! Они хотят продать тебя. Сейчас сюда придут, тебя свяжут и отправят… Тогда все пропало!

Си-эр. Эр-шэнь! Нет, я не уйду отсюда. Я должна им отомстить.

Чжан Эр-шэнь. Не будь такой глупой, Си-эр! Тебе с ними не справиться! Беги! Спасайся! Выйдешь через задние ворота. Я открыла калитку. Торопись!

Голос из-за кулис. Эр-шэнь! Эр-шэнь!

Они в испуге прячутся. Голос удаляется.

Чжан Эр-шэнь (взволнованно). Си-эр! Ты уйдешь одна, и не будет больше возле тебя твоей тетки Чжан! Возьми себя в руки. Я не смогу даже проводить тебя. Меня зовут…

Си-эр. Эр-шэнь… моя Эр-шэнь…

Чжан Эр-шэнь (отдает Си-эр узелок). Здесь несколько пампушек… Возьми с собой на дорогу. Когда тебе захочется пить, пей только проточную воду. Как бы тебе не было тяжело, все перенеси, все выстрадай! Ты должна жить! Помни, они погубили всю твою семью. Подожди, вернется Да-чунь. Настанет день, когда они получат сполна за все, что они сделали тебе и твоей семье.

Си-эр. Эр-шэнь! Я запомню это.

Чжан Эр-шэнь (отдает Си-эр деньги). Вот все мои сбережения. Возьми. Пригодятся в дороге.

Си-эр (берет деньги и встает на колени перед Чжан Эр-шэнь). Прощай, Эр-шэнь!..

Чжан Эр-шэнь. Что ты, Си-эр! Вставай! Беги!

Чжан Эр-шэнь открывает дверь, выводит Си-эр.

Голос за сценой. Эр-шэнь. Эр-шэнь!

Небольшая пауза. Чжан Эр-шэнь возвращается и спокойно, не торопясь, уходит в другую дверь. Сменяется третья стража. Удары гонга. На сцене появляются Хуан Ши-жэнь и Му Жэнь-чжи.

Хуан Ши-жэнь (подходит к кровати матери и берет ключ. Открывает чулан, испуганно кричит). Что та кое? Где Хун-си?

Му Жэнь-чжи. В чем дело?

Хуан Ши-жэнь. Хун-си сбежала. Смотри, окно открыто! Через окно она и удрала. Почтенный Му, догони ее. А когда догонишь, удуши ее веревкой и брось в реку.

Му Жэнь-чжи. Молодой хозяин! Она не могла далеко уйти. Побежим за ней, мы догоним ее на дороге.

Оба убегают.

ЗАНАВЕС

Картина десятая

В ночном небе мерцают звезды. Си-эр выбегает из задней калитки. Спотыкается, падает, встает и снова бежит.

Си-эр (поет).

Они убить меня хотят,

Они сгубить меня хотят!

От злой напасти я спаслась,

Из волчьей пасти я спаслась!

Мать не для мук мне жизнь дала,

Вскормил отец, чтоб я жила.

Я буду жить!

Си-эр убегает. Появляются Хуан Ши-жэнь и Му Жэнь-чжи с веревками в руках.

Хуан Ши-жэнь. Живей! Бежим по этой дороге. Впереди река. Она никуда не уйдет!

Оба убегают. На заднем плане высокие горы. Впереди бурная река. По берегу тянутся заросли камыша. Из зарослей выходит Си-эр.

Си-эр (поет).

Обиду помню я свою,

Всегда о мести помнить буду.

Пускай в могиле я сгнию —

Обиды, мести не забуду!

Волна ревет, волна рычит

На небесах звезда блестит.

Стремится на восток вода.

Куда пойду теперь? Куда?

(Боязливо озирается по сторонам. Вдруг слышит позади шаги.) Кто-то бежит… (Отступает назад и попадает ногой в воду, теряет туфлю.) Спрячусь в камышах. (Прячется.)

Вбегают Хуан Ши-жэнь и Му Жэнь-чжи.

Хуан Ши-жэнь. Ты кого-нибудь видишь?

Му Жэнь-чжи. Никого, молодой хозяин.

Оба осматриваются вокруг, идут вдоль берега.

Хуан Ши-жэнь. Впереди река. Куда же она могла убежать?

Му Жэнь-чжи. А по обеим сторонам высокие горы и дороги нет.

Хуан Ши-жэнь. Девчонка, да еще беременная, куда же она могла убежать?

Му Жэнь-чжи. Не беспокойтесь, молодой хозяин. Она никуда от нас не уйдет.

Оба продолжают поиски.

Му Жэнь-чжи (находит туфлю). Молодой хозяин, вот туфля Хун-си!

Хуан Ши-жэнь (рассматривает туфлю). Да, это ее туфля.

Му Жэнь-чжи. Она бросилась в реку!

Хуан Ши-жэнь. Бросилась в реку — значит, сама во всем виновата! Тем лучше для нас. Почтенный Му, пойдем домой. Если будут спрашивать, скажем, что она украла наши вещи и убежала. А о том, что она бросилась в реку, никто не должен знать.

Му Жэнь-чжи. Правильно! Никто не должен знать.

Оба возвращаются той же дорогой. Из зарослей камыша выходит Си-эр.

Си-эр (поет).

Вы захотели меня погубить,

Но не сгубили меня!

Ведрами реку нельзя осушить,

Не погасить вам огня!

Я буду жить!

Я буду мстить!

Я буду жить!

Я буду мстить!

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина одиннадцатая

Время действия: два года спустя — осень 1937 года.

Место действия: в горах, на берегу большой реки, неподалеку от кумирни.

Садится солнце. Вечереет. Дует осенний ветер, метет сухие былинки, опавшие листья. Дядюшка Чжао с бичом в руке гонит стадо овец в горы.

Дядюшка Чжао (поет).

Над нами годы протекли,

Бурьяном тропы заросли,

Домов развалины в пыли.

Далеко многие ушли,

А многих в землю погребли.

Осенний ветер так жесток…

От нас все дальше, на восток,

Речные струи держат путь,

Обратно им не повернуть.

(Останавливается на берегу и смотрит на реку. Вздыхает.) Как быстро проходят дни… Вот уже два года минуло, как Си-эр, бедная девочка, бросилась в реку и утонула. (Садится на прибрежный камень.)

Появляется Ли Шуань.

Ли Шуань. Здорово, дядюшка Чжао! Овец пасешь?

Дядюшка Чжао. Здравствуй, Ли Шуань! Ты куда это собрался?

Ли Шуань. Да вот, хочу принести жертвы белой богине.

Дядюшка Чжао. Белой богине?.. Вот оно что! Ну да, ведь сегодня пятнадцатое…

Ли Шуань (садится рядом с Чжао). Да… Многое случилось с того дня, когда явилась белая богиня.

Дядюшка Чжао. Еще не то будет! Должна же и к нам прийти радость…

Слышится какой-то неясный шум.

Ли Шуань (вскрикивает). Дядюшка Чжао! Слышишь?

Дядюшка Чжао (вслушивается). Пустое! Это ветер шелестит сухими листьями.

Ли Шуань (успокоившись, вполголоса). Дядя Чжао! Тебе не приходилось встречаться…

Дядюшка Чжао. С кем?

Ли Шуань. Да с этой самой… белой богиней… Старик Лю как-то столкнулся с ней у могилы дядюшки Яна. Чжан-сы тоже видел ее в горах, когда собирал хворост у северного склона. Говорят, она вся белая, мелькнет и исчезнет… (Дрожит от страха. Долгая пауза.)

Дядюшка Чжао (задумчиво). Если это в самом деле богиня, она давно бы отомстила за Си-эр.

Ли Шуань. О, белая богиня! Спаси и помилуй! (Понизив голос.) В народе говорят, что Чжан Эр-шэнь освободила Си-эр. Это правда?

Дядюшка Чжао. Что ты! Си-эр бросилась в реку…

Ли Шуань. Да-а… (Пауза. Смотрит на небо.) Ну, дядюшка Чжао, мне пора; пойду принесу жертвы белой богине… (Идет к кумирне.)

Дядюшка Чжао (поет).

Кто обнаружит правду?

Кто разберет дела?

Помещик проклятый виновен

В том, что Си-эр умерла.

Если вправду богиня эта

Карать за грехи вольна,

Узнав о злодействе Хуанов,

Им отомстила б она.

Из кумирни появляется Чжан Эр-шэнь, поддерживающая под руку тетушку Ван. Они приближаются к авансцене. Вслед за ними — два крестьянина.

Чжан Эр-шэнь. Здравствуй, дядюшка Чжао.

Дядюшка Чжао. Здравствуйте! Зачем вы пришли сюда? Молиться?

Чжан Эр-шэнь. Тетушка Ван уговорила меня проводить ее. Если на душе неспокойно, места себе не находишь!

Тетушка Ван (плачет). Дядя Чжао… Ведь я ничего не прошу… Об одном только молю: пусть белая богиня сделает так, чтобы мой мальчик вернулся… Он никому в жизни не сделал ничего плохого… За что меня постигла такая судьба? Ты только подумай! Уже два года прошло… И все это время, как только закрою глаза, чудится мне, будто с одной стороны от меня стоит Си-эр, а с другой — Да-чунь… Я им говорю: дети, что же это вы позабыли свою мать… Бедняжки мои… Одна бросилась в реку, другой пропал без вести… (Беззвучно рыдает.)

Чжан Эр-шэнь. Полно, тетушка Ван! Ну чего ты опять расплакалась? (Утешая ее.) Не горюй, тетушка!

Дядюшка Чжао. Раз умерла, вспоминай не вспоминай, все равно не вернется. И плакать зря не стоит, в этом проку нет… Си-эр умерла, и нечего о ней говорить. А Да-чунь вернется. Поверь мне, вернется!

Чжан Эр-шэнь. И я так думаю. Говорят, Си-эр умерла. Кто знает, все может быть… А Да-чунь непременно вернется! Не надо зря плакать и роптать на судьбу.

Снова поднимается ветер. Вбегает Ли Шуань. Он испуган.

Ли Шуань. Дядюшка Чжао! Дядюшка Чжао!

Дядюшка Чжао. Что случилось?

Ли Шуань. Показалась!.. Она показалась!..

2-й крестьянин. Кто?

Ли Шуань. Там… за кумирней… белая-белая, вся белая… богиня…

1-й крестьянин (испуганно). Ой! Неужели! Уйдем отсюда скорее!

Все разбегаются. Небо темнеет, слышны раскаты грома, вихрем налетает буря. За сценой хор поет.

Пришла гроза, и ливень хлынул,

Пришла гроза, и ливень хлынул,

Пришла гроза, и ливень хлынул,

Мрак в небесах и на земле.

Бьет гром и молнии сверкают,

Мрак в небесах и на земле.

Бьет гром и молнии сверкают,

И все сокрылось в черной мгле.

Покоя нет среди природы:

И ливнем застилает взор,

Но, не страшася непогоды,

Сошла богиня с гор.

Удар грома, сверкает молния. Появляется Си-эр с распущенным» седыми волосами.

Си-эр (поет).

Чтоб ягод насбирать и тыквы,

Я с гор крутых сошла,

Но я под сильный дождь попала,

К деревне подойдя.

По скользким тропам до пещеры

Дорога тяжела.

В кумирню старую зайду я,

Укроюсь от дождя.

(Поскользнувшись на мокрой траве, Си-эр падает и роняет ягоды и тыквы. Торопливо подбирает их.) Уже больше двух лет я не вижу солнца… Вышла я сегодня из своей пещеры, набрала плодов, да может в кумирне найду, какие-нибудь приношения… Переживу и эту зиму… (Снова удар грома, сильные потоки ливня.)

С трудом глаза открыть могу — так молния слепит,

Мне трудно голову поднять — так сильно гром гремит.

Как хлещет ливень грозовой, как больно ветер бьет!

Все руки у меня в крови, идти мне нелегко…

Но стисну зубы посильней и все ж пойду вперед,

В кумирне скроюсь от дождя — она недалеко.

Си-эр направляется к кумирне. Появляется Му Жэнь-чжи с фонарем и зонтиком.

Му Жэнь-чжи (поет).

Вмиг изменилась погода,

Молнии в небе блестят.

Хозяин поехал в город.

Пора бы вернуться назад!

(Удар грома. Му Жэнь-чжи прячется.) Ну и погода… Сколько живу на свете, не запомню такого ливня. (Пауза.) На днях я слышал, что японцы пробились к Лугоуцяо^[24], заняли Баодин и могут скоро добраться сюда. Молодой хозяин поехал в город, чтобы подробнее обо всем разузнать. (Беспокойно.) Что же он не возвращается? (Снова удар грома. Му Жэнь-чжи всматривается вдаль и не знает, как ему быть.) А тут еще какая-то белая богиня появилась. Каждую ночь в час третьей стражи слышатся стенания духов покойников… Вот ужас какой! Как мне быть?.. (Дрожит от страха. Вдруг влево от себя замечает человеческую тень. Испуганно.) Кто это?

Долгая пауза. Затем из темноты раздается голос Хуан Ши-жэня: «Му Жэнь-чжи, это ты?»

Му Жэнь-чжи (успокоившись). Молодой хозяин! Наконец-то вы прибыли. (Хуан Ши-жэнь, промокший, с раскрытым зонтиком, появляется на сцене. Его сопровождает Да-шэн.) Ну, как, молодой хозяин?

Хуан Ши-жэнь. Эх, почтенный Му, дело дрянь!

Му Жэнь-чжи (в еще большем испуге). Что же нам делать, молодой хозяин?

Хуан Ши-жэнь (успокаивающе). Не бойся, почтенный Му. Как бы ни изменились порядки, все равно мы не пропадем. Идем-ка домой.

Удар грома. Дождь идет еще сильней.

Му Жэнь-чжи. Хозяин! Посмотрите, гроза усиливается, дождь льет все сильней. Давайте пока укроемся в кумирне.

Спотыкаясь в темноте, идут к кумирне. Си-эр выходит из кумирни и встречается с ними. Вспышка молнии.

Хуан Ши-жэнь (кричит). Призрак! Привидение!

Си-эр (в ней вспыхивает гнев, и она протяжно кричит). А-а-а-а!

Хуан Ши-жэнь и Му Жэнь-чжи (бегут в ужасе, кричат). Спасите! Помогите! Привидение! Чорт! ( Убегают. Да-шэн бежит вслед за ними.)

Си-эр (останавливается. Испуганно, недоверчиво). Призрак? Чорт? (Осматривается по сторонам. Пауза.) Ах вот что! Так это вы меня называете чортом? (Оглядывает себя, смотрит на свои волосы.) Что ж, я и в самом деле не похожа теперь на человека! (Скорбно и гневно.) Это ты, Хуан Ши-жэнь, довел меня до такого состояния, и ты еще смеешь называть меня чортом! (Поет под вой ветра и удары грома.)

Я — Си-эр, оскверненная тобой!

Я — человек!

Удары грома еще сильней.

Меня вы сгубили! Два года в пещере жила я.

Два года страдала одна.

Была мне постелью солома гнилая…

Теперь у меня в волосах седина.

Боясь вашей мести, я днем оставалась в пещере

И лишь по ночам выходила тайком от людей.

Пусть ночью в горах бродят хищные звери —

Они вас добрей!

А я рождена человеком была! Для того ли

Меня воспитали отец мой и мать,

Чтоб я прозябала в господской неволе

И в дикие горы должна была ночью бежать?

Я — призрак? Что ж, может и призрак отмстить негодяю

Я буду вас мучить во сне, наяву…

Я вас загрызу! Растерзаю!

Я вас разорву!

ЗАНАВЕС

Картина двенадцатая

На другой день после полудня. Под большим деревом на окраине деревни. На авансцену выходят дядюшка Чжао и два крестьянина.

Все трое (поют).

Ветер поднялся над нашей землей.

Где отыскать долгожданный покой?

1-й крестьянин.

Всех притесняет помещик Хуан.

2-й крестьянин.

Богиня сердится на крестьян!

Дядюшка Чжао.

Японцы рвутся вперед в эти дни.

1-й и 2-й крестьяне.

Говорят, к Баодину пробились они.

1-й крестьянин.

Ху-цзы за вестями в город пошел…

2-й крестьянин.

Почему до сих пор не вернулся домой?

Все трое.

Труден этот год и тяжел,

Нельзя нигде обрести нам покой!

Дядюшка Чжао. Да… Три дня прошло, как Ху-цзы ушел в город…

1-й крестьянин. Уж не попался ли он в лапы японцам?

2-й крестьянин. Что ты! Не может быть, чтобы они так быстро здесь появились.

Все трое беспокойно оглядываются по сторонам. Вбегает Чжан Эр-шэнь.

Чжан Эр-шэнь. Вот вы где! Слыхали, что случилось?

Все трое (испуганно). Что случилось?

Чжан Эр-шэнь. Вчера вечером помещик Хуан, возвращаясь домой из города, зашел в кумирню укрыться от дождя и там увидел привидение.

Все трое (в испуге). Привидение? Неужели?

Чжан Эр-шэнь. Да, привидение. От испуга он, говорят, заболел.

Дядюшка Чжао. Видно, помещик так нагрешил, что даже привидения преследуют его.

Чжан Эр-шэнь. Да вот еще… говорят, что какой-то японский отряд занял город!

Все трое (испуганно). Что же нам теперь делать?

Дядюшка Чжао (нахмурившись). И куда это Ху-цзы запропастился?

1-й крестьянин. Да вот он! Глядите, Ху-цзы идет!

Все трое. Ху-цзы! Ху-цзы!

Вбегает Ху-цзы.

Ху-цзы (запыхавшись). Плохо нам будет… Всем плохо… (Поет.)

Взяли уездный город японские войска.

Начальник уезда скрылся — его не найти нигде,

Наши войска разбиты были японцами в прах,

И только народ остался, покинутый ими в беде.

Части гоминдана из города ушли,

Людей, ни в чем неповинных, грабят, хватают, бьют.

В городе нынче зверствуют японские войска,

Стреляют, насилуют женщин, дома разрушают и жгут.

Все. Бросили народ на произвол судьбы, и никому до нас нет дела! (Взволнованно.) Как же нам теперь быть?

Ху-цзы (поет).

Еще чудесная молва прошла с недавних пор:

Из западных краев сюда большой отряд идет,

На знамени его призыв: «Захватчикам отпор!»

Войска идут японцев бить, освобождать народ!

И могут (говорили мне) за ночь они пройти,

Как витязи небесных сил, две сотни ли пути.

Все. Это верно? Это правда?

Ху-цзы (продолжает петь).

В Пинсингуане схватка их с врагом была кратка:

Захватчиков прогнали прочь чудесные войска.

Они на север напролом, без отдыха идут…

Все. Так что же это за войска?

Ху-цзы. Сказали — армией Восьмой ту армию зовут!

С заступом в руках вбегает Ли Шуань. Издалека доносится песня Восьмой армии.

Ли Шуань (встревоженно). Эй, эй! Живей! Я только что с поля; я видел, как с южного склона горы спускаются войска.

Все (в испуге). Что? Сюда идут войска?

1-й крестьянин. Но это не японцы?

Ли Шуань. Нет… Они не похожи на японцев… это китайские войска!

2-й крестьянин. Уж не разбитые ли это в боях солдаты?

Ли Шуань. Да нет, они не похожи на разбитых солдат! Вот они, глядите! (Показывает рукой вдаль.) Как стройно, как бодро идут… И прямо с юга на север…

Все (с надеждой). Сколько их? Откуда они?

Ли Шуань. И все как один молодые парни… Смотрите, на головах у них большие соломенные шляпы, и все они в башмаках, но без обмоток, а на рукавах у них большая цифра восемь.

Ху-цзы. Вот она, Восьмая армия!

Громче звучит военная песня. Все всматриваются вдаль.

1-й крестьянин (вскрикнул). Идут сюда! К нам сворачивают!

Голос за сценой. Эй, земляки, земляки!

Все. Беда! Сюда идут солдаты! Скорей! Бежим!

Все разбегаются. Появляется Да-со в разодранной одежде. За ним Да-чунь в военной форме.

Да-со. А здорово ты крикнул, Да-чунь! Так напугал земляков, что они пустились наутек! А ведь, кажется, среди них был дядюшка Чжао. (Кричит.) Дядюшка Чжао! Дядя Чжао!

Да-чунь (кричит). Дя-дя Чжа-о-о!

Появляются несколько крестьян. Среди них дядюшка Чжао. Увидав военных, они невольно пятятся назад.

Да-чунь (выступает вперед) Дядюшка Чжао! Не узнаешь меня? Я — Да-чунь!

Да-со. А я — Да-со!

Дядюшка Чжао и крестьяне (недоверчиво всматриваются, с опаской переспрашивают). Что? Да-чунь? Да-со?..

Пауза. Крестьяне узнают Да-чуня и Да-со и восторженно приветствуют их.

Крестьяне. Вот это да! Молодец, Да-чунь! Ну и Да-со! Да как же это так? Вот хорошо-то! Здорово!

Со всех сторон подходят крестьяне.

Крестьяне (поют).

Грянул гром, грянул гром!

Звезды с неба вниз летят!

К нам Да-чунь пришел назад,

Нынче он вернулся в дом.

Вбегает молодой крестьянин.

Молодой крестьянин. Да-чунь! Сюда идет твоя матушка!

Да-чунь спешит навстречу матери.

Крестьяне (идут вслед за Да-чунем и поют).

Сын и мать, сын и мать

Нынче встретятся опять,

Кто из близких и родных

Рад не будет за них?

Много дней, много дней

Ты жила с тоской своей,

Но Да-чунь, твой сын родной,

Снова здесь, перед тобой.

Вдалеке появляется тетушка Ван. Бежит навстречу сыну.

Тетушка Ван. Да-чунь! Да-чунь!

Да-чунь (вскрикивает). Мама!

Тетушка Ван не верит своим глазам. Пауза. Затем бросается на грудь Да-чуня с громкими рыданиями.

Тетушка Ван. Да-чунь, мой милый мальчик…

Да-чунь. Мама! (Не в силах сдержать слезы.)

Крестьяне. Тетушка Ван! Успокойтесь… Хватит слез, сын вернулся.

Дядюшка Чжао (вытирая слезы). Ну, полно, тетушка Ван! Не надо, не надо… Видишь, Да-чунь с тобой.

Тетушка Ван (сквозь слезы). Да я и не плачу… (Снова заливается слезами.) Это от радости…

Дядюшка Чжао. Ну, вот опять!

Чжан Эр-шэнь. Тетушка Ван! Вот и на твоей улице праздник!

Дядюшка Чжао. Да-чунь, расскажи, как ты к нам вернулся?

Ли Шуань. Да-со! И ты расскажи, как тебе удалось вырваться из тюрьмы?

Да-чунь и Да-со (поют вместе).

Давно мы не были в нашем краю…

Да-чунь.

Помещик меня из деревни прогнал…

Да-со.

Связал он меня и в уезд отослал —

Хотел загубить он жизнь мою,

Боясь, что смогу отомстить я ему,

В уезде меня посадили в тюрьму.

Да-чунь.

Когда удалось до Шаньси мне дойти,

Я твердо решился в солдаты пойти.

Сегодня на фронт пришла наша часть.

Скоро мы выйдем с врагами на бой,

Чтоб выгнать врагов из страны родной.

Поставить повсюду народную власть.

Да-со.

Войска народные в город вступили,

На волю колодников отпустили!

Да-чунь и Да-со.

Как братья, мы шли по полям вдвоем,

Мечтали увидеть родной наш дом!

Крестьяне (обращаясь к Да-чуню). Так из каких же ты войск?

Да-со.

Служит он в армии большой —

В мире не сыщешь другой такой!

Да-чунь.

Служу я…

Да-со (одновременно с Да-чунем).

Он служит…

Да-чунь и Да-со.

…в армии Восьмой!

Крестьяне (в радостном изумлении). Вот как! Значит, вы и есть Восьмая армия?!

Да-чунь. Да! Она самая, Восьмая армия, ведомая коммунистами народная армия! Дядюшка Чжао! Ты разве забыл, как сам рассказывал нам о Красной армии? Так вот, Восьмая армия и есть та самая Красная армия!

Дядюшка Чжао. Да что ты! Неужели Восьмая армия и есть Красная армия? (Словно пробудившись от сна, восторженно обращается к народу.) Вы что, разве забыли? Помните, тринадцатого мая, в день, когда Гуань лао-е точит свой меч, в деревню Чжаоцзячжуан пришла Красная армия? Вот уж никак не думал, не гадал… Сбылось, сбылось, о чем мечтали… Наконец-то вернулась к нам наша Красная армия!

Да-чунь (торжественно). Да. К нам вернулась Восьмая армия!

Крестьяне (перебивая друг друга). Восьмая армия! О, Восьмая армия! Вернулась Восьмая армия! Теперь у нас все переменится! Все пойдет по-новому!

За сценой гремит боевая песня Восьмой армии. Крестьяне идут навстречу войскам.

ЗАНАВЕС

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Картина тринадцатая

Время действия: 1938 год, весна.

Место действия: на окраине деревни, у большого, недавно распустившегося дерева.

Деревня Янгэ стала одним из опорных пунктов Восьмой армии в тылу врага. Лучи восходящего солнца освещают шалаш, в котором помещается сторожевое охранение отряда самообороны. На деревьях висят большие таблицы с иероглифами — это лозунги китайской коммунистической партии: «Отпор Японии!», «Сократить арендную плату!» Ху-цзы с копьем, повязанным красной лентой, стоит на посту.

Ху-цзы (поет).

Слышен первый гром весны:

Все дома освещены,

Фонари кругом горят.

Армии Восьмой отряд

Нашу жизнь переменил,

Бедняков освободил.

Напряженный бой идет:

Власти требует народ.

Власть возьмем мы над страной

И покончим с кабалой.

Если весь народ сплотить,

То нетрудно победить.

Вот и пришло время, когда мы, бедняки, можем спокойно вздохнуть и зажить новой жизнью… В прошлом году Да-чунь был откомандирован из армии к нам в деревню, а теперь он помощник начальника района… В январе были выборы деревенского старосты, и мы выбрали дядюшку Чжао… Да-со стал председателем Крестьянского союза… А совсем недавно пришла бумага о снижении арендной платы… Теперь начнется борьба. Мы сведем старые счеты с помещиком Хуан Ши-жэнем. Но вот беда, многие еще боятся Хуан Ши-жэня, а некоторые страшатся какой-то белой богини… Никто не осмеливается выступить первым… Вот и сегодня… назначено собрание, а соберется ли народ, неизвестно. (Отходит в сторону и всматривается вдаль.)

Появляются дядюшка Чжао и Да-со.

Дядюшка Чжао и Да-со (поют).

Если сплотить мы сумеем всех,

Нашей борьбе обеспечен успех.

Наше правительство нам помогло.

Начальник района к нам едет в село.

Да-со. Здорово, Ху-цзы!

Ху-цзы (оборачивается). А, это ты, Да-со! Прости… (Меняет тон.) Председателю Крестьянского союза мое почтение, деревенскому старосте — почет и уважение! (Смеется.)

Дядюшка Чжао. Ты не видел, Ху-цзы, никто не приезжал из района?

Ху-цзы. Да нет, еще никого не было.

Да-со. Говорили, сегодня приедет… А его все нет да нет.

Дядюшка Чжао. Ху-цзы! Сегодня поставим вопрос о снижении арендной платы. Мы должны дать бой помещику Хуан Ши-жэню! Хватит у тебя духу выступить?

Ху-цзы. Что ты меня спрашиваешь? Ты ведь знаешь, что мы первыми пойдем против помещиков. Но что я один могу сделать? Посмотри, до сих пор никто не пришел на собрание. Никому, видно, неохота ввязываться… Ничего у нас не выйдет! Плохи наши дела!

Дядюшка Чжао (успокаивающе). Погоди, не падай духом. У нас еще есть время… Сюда приедет начальник района и с ним Да-чунь; вот мы вместе и обсудим, как нам быть. Пусть бесится Хуан Ши-жэнь, мы его не боимся!

Да-со всматривается в фигуры идущих по дороге людей.

Дядюшка Чжао. Смотрите, никак Да-чунь… и с ним еще кто-то.

Дядюшка Чжао и Ху-цзы всматриваются.

Ху-цзы. Это он… А с ним — начальник района.

Все трое (возбужденные и радостные бросаются навстречу с возгласами). Начальник! Да-чунь!

Начальник района и Да-чунь выходят на сцену.

Ху-цзы. Здравствуй, Да-чунь!.. Виноват, не так… Здравия желаем нашему помощнику начальника района Ван Да-чуню!

Да-чунь (вытирает со лба пот, смотрит на Ху-цзы, смеется). Здравствуй, земляк!

Дядюшка Чжао (обращаясь к начальнику района). А мы вас давно поджидаем. Почему вы так задержались?

Начальник района (вытирая пот со лба.) Мы с Да-чунем сделали большой крюк, заходили в соседнюю деревню. А то бы давно были здесь.

Дядюшка Чжао. Ну, с чего начнем? Может, зайдем в деревенское управление?

Да-со. Нет. Сначала пройдем по деревне.

Все гурьбой идут по деревенской улице. За сценой слышен хор голосов. Это крестьяне направляются к кумирне.

Начальник района (увидев приближающихся крестьян, изумленно). Куда собралась такая толпа?

Ху-цзы. Чорт возьми! Они опять идут в кумирню жечь свечи. Смотрите, за ними увязался этот подлец, управляющий Му Жэнь-чжи.

Да-чунь (обращаясь к начальнику района). Мне кажется, нам лучше пока понаблюдать…

Дядюшка Чжао. Правильно. Давайте спрячемся.

Все отходят в сторону и скрываются. Ху-цзы прячется у дороги. На сцене появляются крестьяне с курительными свечами в руках. За ними идет Му Жэнь-чжи.

Крестьяне (поют хором).

Все изменилось, вверх дном все идет.

Много несчастий узнает народ.

Сжалься, богиня! Дай нам совет,

Как уберечься от страшных бед.

Му Жэнь-чжи (озираясь по сторонам, обращается к крестьянам). Вы слыхали, что случилось вчера вечером?

Крестьяне (в страхе). Что?

Му Жэнь-чжи. Белая богиня вновь явилась с пророчеством. (Поет.)

Появилась богиня вновь

После третьей стражи вчера

И сказала: страшной беды

Наступает опять пора,

Опять тут пройдет война,

Опять будет гибнуть народ.

Крестьяне (в страхе). Что нам делать?

Му Жэнь-чжи (продолжает петь).

Вот, что вы делать должны,

Чтобы спастись от невзгод:

Не соваться в чужие дела,

Делать больше добра,

Ставить больше свечей…

Так сказала богиня вчера.

Крестьяне (молитвенно). О, белая богиня, спаси и защити нас!

За спиной Му Жэнь-чжи незаметно появляется Ху-цзы.

Му Жэнь-чжи (продолжает петь).

Что Восьмая армия? Вздор!

Не ей творить чудеса!

Скоро, скоро исчезнет она,

Как при солнечном свете роса.

Ху-цзы (подбегает к Му Жэнь-чжи, вырывает у него из рук курительные свечи и бросает их на землю). Ты что это, Му Жэнь-чжи, чтоб тебя черти взяли, плетешь всякие небылицы?!

Му Жэнь-чжи (оторопел и не находит ответа). Да я… я… (Хочет поднять свечи с земли.)

Ху-цзы. Убирайся отсюда! (Дает пинок Му Жэнь-чжи и растаптывает его курительные свечи.)

Му Жэнь-чжи трусливо убегает. Крестьяне начинают расходиться, но Ху-цзы удерживает их.

Ху-цзы (возбужденно). Стойте! Не расходитесь! Никто не тронется с места! Так вот вы какие?! На собрание — ни ногой, а в кумирню пойти у всех время нашлось?

Крестьяне выражают недовольство, слышатся голоса протеста.

Крестьяне (перебивая друг друга). Что ты затеял, Ху-цзы? Так можно прогневать белую богиню. Богиня отомстит обидчику!

Ху-цзы (не уступает). Что вы заладили: белая богиня да белая богиня. А где она? Покажите мне ее! Стойте! Пусть никто отсюда не уходит!

Начальник района, Да-чунь, дядюшка Чжао и Да-со выбегают на сцену.

Дядюшка Чжао (быстро оттаскивает Ху-цзы в сторону). Ху-цзы!..

Да-со. Успокойся! Не горячись!

Начальник района. Земляки! Тише! Кто может объяснить мне, в чем дело?

Крестьяне успокаиваются.

Старик-крестьянин. О! Это начальник района! Мое почтение.

Крестьяне. Начальник района! А с ним и Да-чунь!

Начальник района. Земляки! Сейчас тут говорили о какой-то белой богине. Расскажите, что это за богиня.

Да-чунь. В самом деле, расскажите нам про эту белую богиню.

Старый крестьянин. Так и быть! Слушай же, начальник района, и ты слушай, Да-чунь… (Поет.)

Вот уже ровно три года прошло

С тех пор, как богиня пришла к нам в село.

За нею нельзя уследить никогда!

То явится, то пропадет без следа…

1-й крестьянин.

В старой кумирне ее жилье,

Можно там в полночь увидеть ее.

Старуха.

Все, что ей в жертву приносит народ,

Она до последней крошки берет.

1-я крестьянка.

Сила великая ей дана:

Грядущее предвещает она.

2-й крестьянин.

Нам не простятся наши грехи,

Все так же дела наши будут плохи!

Старик-крестьянин.

Чтоб не усилились беды отныне,

Нельзя нам перечить белой богине!

Крестьяне.

Ты оскорблять богиню не смей —

Горе виновному перед ней!

Старик-крестьянин. И вправду так. Вот и господин управляющий Му Жэнь-чжи рассказывал, что в древних книгах все это было предсказано.

Ху-цзы (вне себя, кричит). Да перестаньте чепуху молоть! Где эта белая богиня? Почему я ни разу ее не встречал?

Крестьяне. Ху-цзы! Как ты смеешь так говорить? Все знают, что это богиня! Ты рассердишь ее! Мы не хотим за тебя отвечать!

Начальник района (уговаривает толпу). Земляки! Успокойтесь! Мы разберемся и выясним, что это за белая богиня. А пока идите в кумирню. Мы вам мешать не будем… Только не забывайте о главном: давайте в эти дни обсудим, как провести снижение арендной платы. Народное правительство нам в этом поможет и даст свой совет…

Да-чунь. Вы подумайте, земляки, сколько нам пришлось всего вытерпеть! Но теперь к нам в деревню пришли коммунисты, они помогут нам зажить новой, свободной жизнью.

Старик-крестьянин. Правду говорит начальник района. И ты прав, Да-чунь!

Начальник района. Ладно! Значит, на днях мы соберемся и потолкуем.

Крестьяне расходятся.

Начальник района (обращаясь к дядюшке Чжао и Да-со). Ну, теперь, кажется, понемногу становится ясно… Мы в районе уже занимались этим делом, собрали кое-какой материал, но… это не так просто…

Да-чунь (перебивает). Тут замешан помещик Хуан Ши-жэнь. В районе решили прежде всего выяснить, кто эта белая богиня, и вывести ее на свет божий… Сегодня пятнадцатое… Я бы пошел вместе с Да-со в кумирню… (Шепчет что-то на ухо начальнику района.)

Начальник района (обращается к дядюшке Чжао и Да-со). Как ваше мнение?

Дядюшка Чжао. Так и сделаем… Вернее будет!

Да-со. Сегодня ночью все сразу и решится.

Начальник района. Только не забудь, старина, действовать нужно очень осторожно!

Дядюшка Чжао. Еще бы! Мне ты мог об этом не говорить! (Подходит к Ху-цзы.) А ты, Ху-цзы, будь осторожен, не горячись. Теперь уже недолго…

Да-чунь. А пока пойдем подготовимся. Кто знает, что может случиться этой ночью.

Все быстро уходят. Ху-цзы с пикой, повязанной красной лентой, поднимается на холм и снова занимает свой пост.

ЗАНАВЕС

Картина четырнадцатая

Кумирня. На жертвеннике лежат приношения. Вечереет. На сцену выходят Да-чунь с винтовкой и Да-со с незажженным факелом и мечом. Они останавливаются у дверей, оглядываются по сторонам и входят в кумирню. Да-чунь указывает угол, где должен спрятаться Да-со. Оба прячутся. Завывает ветер. Мерцает светильник. Да-чунь высовывает голову, оглядывается вокруг и опять прячется в темноте.

Да-со (с волнением в голосе). Да-чунь! Да-чунь!

Да-чунь (останавливая его). Тише.

Оба молчат. Крадучись, входит Си-эр и прячется за алтарем. Затем тихо выходит, берет с жертвенника приношения и хочет уйти. Да-чунь и Да-со выходят из темноты.

Да-чунь (громко). Кто здесь?

Си-эр (от неожиданности застыла на месте, затем с криком бросается к Да-чуню). А!..

Да-чунь стреляет. Си-эр падает, поднимается и убегает из кумирни.

Да-чунь (обращаясь к Да-со). За ней! Скорее за ней! (Убегают.)

Опускается задний занавес. На горной тропинке появляется Си-эр. Она ранена в руку. Бежит, превозмогая боль, скрывается. Появляются Да-чунь и Да-со.

Да-со. Куда же она пропала? (Вглядываясь.) Видишь, внизу под нами Тигровая пасть. Ну и высоко же мы забрались!

Да-чунь (смотрит влево). Смотри, там в пещере светится огонек.

Издалека слышится плач ребенка.

Да-со (прислушивается). Никак, ребенок плачет? Идем туда!

Они перепрыгивают через горный ручей.

Да-чунь. Да-со! Зажигай факел! (Оба убегают.)

Открывается задний занавес. Горная пещера. Завывает ветер. Горит плошка с маслом, чуть освещая пещеру. В углу сложен хворост. Си-эр вбегает в пещеру и быстро заваливает камнем вход. Ребенок лежит на соломе, плачет, зовет мать.

Голос Да-чуня. Да-со! Здесь!

Они отваливают камень и входят в пещеру. Да-со держит в руках факел. Си-эр отпрянула и своим телом загородила ребенка.

Да-чунь (направляет на Си-эр винтовку). Кто ты? Чорт или человек? Говори!

Да-со. Отвечай скорей! Человек или чорт?

Да-чунь. Живо! Не будешь говорить — застрелю!

Си-эр (озлобленно и гневно). Я!..

Да-чунь. Да говори же!

Си-эр (громко). Я… я… человек! Я — человек!

Да-чунь (озадаченно). Как же ты сюда попала?

Си-эр. Вы разве не знаете? Вы же сами, проклятое семейство Хуанов, меня погубили, а теперь еще спрашиваете?

Да-чунь и Да-со (вместе). Откуда ты и как тебя зовут?

Си-эр. Когда я жила среди людей, меня звали Си-эр!

Да-чунь и Да-со (изумленно). Что-о?! Си-эр?

Си-эр. Вы опять пришли за мной? Ну, ладно! Теперь я с вами разделаюсь! Я вам покажу!.. (Как безумная, бросается на Да-чуня и Да-со.)

Да-чунь и Да-со растерялись. Ярко вспыхивает факел. Си-эр всматривается в лицо Да-чуня, освещенное огнем факела.

Си-эр. Ах! Это ты? Ты! Да-чунь! (Падает в обморок. Ребенок бросается к матери и громко плачет.)

Да-чунь и Да-со наклоняются к Си-эр.

Да-чунь (как во сне). Да… Да, это Си-эр! (Пауза. Видит рану на ее руке.) Что это? (Достает полотенце, перевязывает руку, нежно зовет.) Си-эр!..

Да-со. Си-эр!

Си-эр стонет, приходит в себя. Открывает глаза. Видит Да-чуня, ловит его нежный взгляд и опускает веки.

Да-чунь (глядит на Си-эр, затем осматривает пещеру; на глазах у него выступают слезы. Обращается к Да-со). Теперь все ясно! Ты, Да-со, ступай скорей и скажи дяде Чжао, что нужно задержать помещика Хуан Ши-жэня и немедленно сообщить об этом уездному управлению.

Да-со. Хорошо.

Да-чунь. Пусть моя мать и Чжан Эр-шэнь придут за Си-эр и принесут ей одежду.

Да-со. Ладно. (Быстро уходит.)

Да-чунь. Си-эр… (Она приходит в себя.) Мы пришли спасти тебя и отвести домой.

Си-эр. Что? Мне вернуться домой?.. (Отрицательно качает головой.)

Да-чунь (пылко). Си-эр, ты еще ничего не знаешь. На свете все переменилось. Ты помнишь, как дядя Чжао рассказывал нам о Красной армии? Так вот, она пришла к нам. Только теперь она называется Восьмой армией. Она пришла, и мы, бедняки, стали теперь настоящими, свободными людьми. Ты выйдешь отсюда, и мы отомстим за тебя!

Си-эр (помолчав, тихо спрашивает). Что переменилось? Все переменилось?.. Отомстить! Да, отомстить!..

Да-чунь снимает с себя куртку и накрывает Си-эр. Одной рукой он держит ребенка, другой помогает Си-эр. Они выходят из пещеры. Светает. Слышно пение птиц. Хор за сценой.

Солнце встало! Солнце встало!

Бесконечен солнца свет.

В темноте, в ночи проклятой

Жили мы пять тысяч лет.

Степи дикие растопчем,

Горы, скалы разнесем,

Все пещеры мы разрушим

И спасем Си-эр! Спасем!

На горной тропинке показываются Да-со, тетушка Ван, Чжан Эр-шэнь, дядюшка Чжао.

Все. Где Си-эр? Где она?

Да-со. Вон там! Смотрите!

Все. Си-эр идет! Си-эр идет!

Все идут навстречу Си-эр. Увидев ее, все остолбенели. Пауза.

Все. Си-эр идет!

Тетушка Ван (подходит к Си-эр). Си-эр!..

Чжан Эр-шень. Си-эр! Си-эр!

Дядюшка Чжао. Си-эр!

Си-эр увидела своих близких. От волнения она не может произнести ни слова, наконец вскрикивает: «Дядя Чжао! Тетушка Ван! Чжан Эр-шень!» Падает на грудь тетушке Ван и горько плачет. У всех на глазах слезы. Тетушка Ван и Чжан Эр-шэнь расчесывают Си-эр волосы.

Дядюшка Чжао. Не плачьте, земляки! Ведь все хорошо. Теперь Си-эр спасена. Завтра мы соберем общее собрание и дружно выступим против помещика Хуан Ши-жэня. Отомстим за Си-эр!

Народ (поет хором).

Больше не лейте слез, земляки!

Старым порядкам — последний час!

Новый порядок нас возродил,

Наших сестер от гибели спас!

Отомстим за наши обиды!

Не один нас терзали век!

Си-эр, что в горах одичала,

Снова теперь человек!

Надо снизить аренду,

Вернуть запасы зерна!

Мы раньше сгибались низко —

Разгибается нынче спина!

Под звуки песни все уходят.

ЗАНАВЕС

Картина пятнадцатая

На другой день. Рассвет. У входа в дом помещика Хуана. За сценой слышны звуки гонга. Голоса: «На собрание к воротам дома Хуан Ши-жэня! На собрание!» Одни из крестьян запевает, остальные подтягивают.

Народ.

Сколько крови ты выпил у нас?

Сколько пота ты выгнал из нас?

Сколько зерна отобрал ты у нас?

Сколько денег ты отнял у нас?

Сколько людей погубил ты у нас?

Сколько лет угнетал ты нас?

Мы старые счеты с тобой сведем!

Полной уплаты за все мы ждем!

Поднимается задний занавес. У ворот дома Хуан Ши-жэня толпа крестьян. За столом сидят начальник района, Да-чунь, дядюшка Чжао. Вокруг собравшихся плотным кольцом стоят бойцы отряда самообороны с пиками, повязанными красными лентами, и мечами. У стола понуро стоит Хуан Ши-жэнь. Он в трауре. Му Жэнь-чжи, согнувшись, сидит на земле. Хуан Ши-жэнь только что кончил говорить, толпа в гневе подступает к нему.

Ли Шуань.

Почему на словах ты аренду снижаешь,

Но, как прежде, велик твой доход?

Народ.

Почему на словах ты аренду снижаешь,

Но, как прежде, велик твой доход?

Ли Шуань.

Почему ты землю у нас отбираешь,

Усиливаешь свой гнет?

Народ.

Почему ты землю у нас отбираешь,

Усиливаешь свой гнет?

2-й крестьянин.

Почему ты крестьян клеветой смущаешь,

Обманываешь народ?

Народ.

Почему ты крестьян клеветой смущаешь,

Обманываешь народ?

Ху-цзы.

Сколько погубленных людей

На совести твоей?

Ты об этом молчишь?

Народ.

Ты об этом молчишь?

Ты об этом молчишь?

Большие несчастья нам принесла

Помещичья кабала!

Хуан Ши-жэнь! Говори! Отвечай!

Хуан Ши-жэнь молчит.

Дядюшка Чжао. Ты еще глухим прикидываешься, Хуан Ши-жэнь!

Да-чунь.

Нынче порядок уже не тот,

Нынче хозяин страны — народ!

Народ.

Теперь иные времена!

Убийцам отомстим сполна!

Жестка расплата и точна:

За все ответите сполна!

Из толпы пробиваются вперед две крестьянки.

1-я крестьянка.

Стояла зимняя непогода…

2-я крестьянка.

Тогда… накануне Нового года…

1-я крестьянка.

Ты к дому нашему пришел,

Нашу семью наказать грозил…

2-я крестьянка.

Ты к нашему дому пришел,

Бедами нашей семье угрожал.

1-я крестьянка.

Ребенка до полусмерти избил!

2-я крестьянка.

Ногу отцу моему сломал!

Народ.

Хуан Ши-жэнь! Хуан Ши-жэнь!

За все ответишь ты сполна!

Жестка расплата и точна!

Теперь суровый суд идет —

Оплатишь ты кровавый счет!

Вперед выходят два крестьянина.

1-й крестьянин.

Мне обиды моей не забыть…

2-й крестьянин.

Мне вражды моей не забыть.

1-й крестьянин.

Сына заставил ты моего

Речную плотину чинить.

2-й крестьянин.

Свою крышу чинить ты заставил

Брата старшего моего.

Он сорвался и насмерть разбился!

Ты виновен в смерти его!

1-й крестьянин.

Из-за тебя мой сын утонул!

Ты его к гибели толкнул!

Народ.

Хуан Ши-жэнь! Хуан Ши-жэнь!

За все ответишь ты сполна!

Жестка расплата и точна!

Теперь суровый суд идет —

Оплатишь ты кровавый счет! —

Пусть говорит Хуан Ши-жэнь!

Отвечай, Хуан Ши-жэнь!

Хуан Ши-жэнь молчит.

Дядюшка Чжао. Земляки! Он не признается. Нам нечего с ним говорить. Ху-цзы, позови сюда Си-эр!

Народ. Позвать сюда Си-эр!

Ху-цзы убегает. Хуан Ши-жэнь и Му Жэнь-чжи онемели от страха.

1-я группа крестьянок (со слезами в голосе поет).

Си-эр! О, Си-эр!

2-я группа крестьянок (подпевает).

О, Си-эр!

1-я группа крестьянок.

Бедняжка, жертва зла и лжи,

Про все обиды расскажи!

За сценой слышен голос Ху-цзы: «Си-эр пришла!» Все оборачиваются.

Народ (поет).

Теперь иные времена!

Жестка расплата и точна!

Обиды наши возместим!

И за Си-эр мы отомстим!

Тетушка Ван и Чжан Эр-шэнь за руки ведут Си-эр. Она в новой одежде.

Народ.

Мы заступимся за Си-эр!

Мы отомстим за Си-эр!

Си-эр видит Хуан Ши-жэня и бросается, готовая растерзать его, но тут же без сил падает на руки тетушки Ван и Чжан Эр-шэнь.

Дядюшка Чжао (сдерживая слезы). Дитя мое! Не надо… Успокойся! Теперь ты можешь рассказать все, что у тебя на душе.

Да-чунь. Си-эр! Ты слышишь? Теперь настало наше время… Теперь мы можем говорить!

Си-эр (словно во сне). Что? Наше время… Мы… можем… все… сказать?..

Народ (голос народа звучит подобно раскатам грома). Верно! Верно! Си-эр! Настало время все сказать!

Тетушка Ван и Чжан Эр-шэнь. Говори же, детка.

Си-эр (поет).

Дайте, дайте сказать мне,

я хочу говорить!

Ненависти, обиды

нельзя измерить и счесть

Гору одним ударом

надвое не разрубить,

Бурного моря пучину

ведрами не осушить.

Хуан Ши-жэнь проклятый

отца моего убил,

Хуан Ши-жэнь проклятый

отнял мою честь,

Хуан Ши-жэнь проклятый

счастье мое погубил!

Дайте, дайте сказать мне,

я хочу говорить!

Чтоб рассказать о горе,

право, не хватит слов…

Можно разрезать сердце

на десять тысяч кусков,

Но сердца не успокоить,

но гнева не смирить!

Народ.

Можно разрезать сердце

на десять тысяч кусков,

Но сердца не успокоить,

но гнева не смирить!

Си-эр.

Вот как это было!

В тот год…

Тетушка Ван.

Вьюга и стужа была кругом,

И Му Жэнь-чжи к ним явился в дом.

Си-эр.

Помещика лютого произвол

Отца моего до смерти довел.

Народ.

Тобой замученных людей,

Загубленных людей

Считать, считать — не перечесть!

Считать — не перечесть!

Си-эр.

В первый день новогодний…

Чжан Эр-шэнь.

Си-эр в первый день новогодний

Привели в помещичий дом.

Си-эр.

Сколько я там натерпелась —

Нельзя рассказать обо всем!

Чжан Эр-шэнь.

Ее обесчестил помещик…

Задумал продать потом.

Си-эр.

Чтоб род наш извести…

Чжан Эр-шэнь.

До смерти ее довести!

Си-эр.

Злодей, тиран Хуан Ши-жэнь!

Убийца, кровожадный зверь!

Народ.

Убийца, кровожадный зверь!

За все ответишь нам теперь!

В гневе крестьяне и крестьянки бросаются на Хуан Ши-жэня. Начальник района с трудом их удерживает.

Начальник района. Земляки! Товарищи! Подождите! Дайте Си-эр досказать свою обиду.

Си-эр (поет).

Спасибо Эр-шэнь — мне она помогла,

Из волчьей пасти меня спасла,

И я тайком из дома ушла.

Черная ночь на земле была.

Меня от погони сокрыла мгла.

Я все эти годы в пещере жила.

Ребенка в пещере я родила,

Гнилую холодную воду пила,

Из храма тайком приношенья брала,

Не зверем и не человеком была…

В страданьях часа возмездья ждала,

Но дня такого и ждать не могла!

Народ.

Теперь иные времена!

За все расплатимся сполна!

Обиды наши возместим!

И за Си-эр мы отомстим!

Разъяренная толпа бросается на Хуан Ши-жэня и Му Жэнь-чжи, начинает бить их. Начальник района пытается удержать народ.

Начальник района (влезает на стол; громко). Товарищи! Земляки! От имени нашего правительства я поддерживаю ваши обвинения против помещика Хуан Ши-жэня. Мы отомстим за Си-эр! Хуан Ши-жэня и Му Жэнь-чжи надо арестовать и предать суду народа!

Толпа возбужденно приветствует это решение. Общее ликование. Бойцы отряда самообороны подходят к Хуан Ши-жэню и Му Жэнь-чжи и связывают их.

Народ (поет).

Головой поник помещик,

Дрожь его взяла!

Головой поник помещик,

Дрожь его взяла!

Долго, долго все томились,

Мы в ярме твоем.

Но теперь мы все свободны,

Цепи разобьем!

Поднимается солнце и ярко озаряет Си-эр и возбужденную, радостную толпу крестьян.

Народ (поет).

В небе солнце сияет красное,

Первый раз оно так горит!

Мы увидели небо ясное,

Мы избавились от обид.

Деревья железные расцвели!

Древние скалы с места сошли!

Хуан Ши-жэнь, словно подрубленное дерево, падает на колени перед крестьянами. А гордые, свободные крестьяне спокойно и величаво стоят, озаренные ярким солнцем. Бесчисленные руки воздеты кверху.

ЗАНАВЕС