Питер Мариц — переводчик. Бой под Исандулой
Три дня среди родных лиц и с первых лет сознания знакомой, привычной обстановки промелькнули незаметно, как три минуты. И вот Питер Мариц опять верхом на своем верном Скакуне с небольшим узелком заготовленного матерью белья и платья, со скромным запасом дорожной провизии и с неизменным отцовским ружьем за спиной и его же охотничьим ножом у широкого кожаного пояса. Снова потянулась перед ним дорога — степи, горы, лесные чащи, реки, ручьи, горные ущелья...
Он проезжал по тем самым местам, что и год назад, только не было теперь с ним ни Октава, ни Гумбати, ни Молигабанчи. Вот то место, где они гнались за антилопами; вот здесь пылал их костер во время ночного нападения львов. А тут впервые увидел он жирафов... Целый рой воспоминаний и образов проходил перед ним, по мере того, как резвый Скакун уносил его всё дальше и дальше на юг.
Приближение к Утрехту с необыкновенной живостью пробудило в памяти юноши бешеное состязание на скорость с английским офицером; при воспоминании об этом Питер Мариц с особенной любовью погладил шею своего Скакуна. Оглядываясь по сторонам, он нашел, что окрестности Утрехта сильно изменили свой вид с прошлого года: от прежнего безлюдья и тишины не осталось и следа. Длинные и многочисленные ряды палаток, составлявших огромный лагерь английских войск, покрывали всё пространство, охватываемое взглядом. Улицы этого небольшого городка также кишели народом, по большей части военными во всевозможных мундирах.
Въезжая в город, он наткнулся в одном месте на небольшую компанию английских офицеров, которые показались ему чрезмерно оживленными и веселыми. По-видимому, они изрядно выпили. Один из них, совсем еще молодой белокурый офицер в красном мундире, продолжая что-то весело болтать, пригляделся к всаднику и сказал, обращаясь к товарищу:
— Погляди-ка, Джо, что за статная лошадка у этого мужичка.
— Недурна, — отозвался тот, присмотревшись к Скакуну.
— Хороша, говорю тебе... Эй, кудрявый! — крикнул он юноше. — Продай лошадку.
— Самому нужна, — ответил Питер Мариц, не убавляя шагу.
— Ты себе другую купишь. Продай, я хорошо заплачу.
Юноша молча помотал отрицательно головой.
— Зачем тебе такая лошадь? — настаивал офицер. — Воевать ты еще молод, а работать на ней не годится. Это лошадь верховая, а тебе нужно простую, рабочую.
— Я, господин офицер, — вежливо, но твердо возразил Питер Мариц, — и сам знаю, какая лошадь мне нужна для службы у английской королевы.
Подвыпившая компания захохотала.
— Здорово! Ай да молодчага! — раздались возгласы.
А тот, которого белокурый офицер назвал Джо, бывший трезвее других, воскликнул с удивлением:
— Нет, как он тебя ловко отбрил! Право же, молодец... Как же ты хочешь служить нашей королеве? — обратился он к молодому буру.
— Как придется, — ответил тот.
— И это умно. Только для строя ты еще молод.
— Ну, вестовым.
— Вестовые у нас свои.
— В обозе, — продолжал Питер Мариц. — Только вот повозки нет у меня, да и лошадь не подходит... Вот беда!.. А не пригожусь ли я вам, мингеер, в качестве переводчика? — высказал предположение юноша.
— Нет, буры нас понимают и без переводчиков. Вот с черными дело труднее. К сожалению, буры знакомы только с языком кафров, да и то плохо.
— Я и с языком зулусов знаком, — возразил Питер Мариц.
— Как ты сказал — с языком зулусов?.. Господа, да ведь это чистый клад! — обратился он к товарищам. — У нас во всей армии нужда в зулусских переводчиках. Счастливая встреча! Вот что, любезный. Поезжай-ка ты сейчас к нашему полковнику — он помещается в самом большом доме, тебе укажут — и скажи дежурному офицеру, что тебя направил к нему лейтенант Томсон как переводчика, а там уже тебя определят, куда потребуется.
Питер Мариц тронул лошадь и вскоре уже был возле большого двухэтажного дома, занимаемого штабом полковника Вуда. Как только он объяснил дежурному офицеру, зачем он явился в штаб, тот, оставив юношу в приемной, пошел к полковнику и, вскоре вернувшись, повел за собой Питера Марица к Вуду. Это был высокого роста, немолодой офицер. Тут же находилось еще несколько офицеров, моложе чином. Полковник тотчас же приступил к делу.
— Ваше имя?
— Питер Мариц Бурман.
— Вы знаете язык зулусов? Где вы этому обучились?
— Я провел год в плену у зулусов.
— Каким образом избавились вы от плена?
— Я бежал оттуда, господии полковник.
— Мне известно, что зулусы убивают своих пленников, особенно буров, с которыми они в вечной вражде. Ради чего они держали вас целый год?
— Мне это неизвестно, господин полковник. Я думаю, что они держали меня в качестве заложника, — добавил он.
Простодушный тон и весь вид юноши, по-видимому, понравились полковнику. Он помолчал и затем стал что-то писать. Запечатав пакет, он вручил его Питеру Марицу и сказал:
— Вы можете оказаться для нас очень полезны. В каком месте вы содержались в плену?
— В Улунди, господин полковник.
— Вот как? В резиденции Сетевайо? И вам приходилось встречаться с вождем зулусов?
— Да, господин полковник.
— Отлично. Я вас направляю к главнокомандующему, генералу лорду Чельмсфорду. Завтра утром к нему в Хелпмакар отправляется разъезд, к которому вы и присоединитесь. Война с зулусами уже началась, наши войска перешли реку Буффало, и крааль Сирайо, брата вождя Сетевайо, взят уже нами штурмом. Вы, молодой человек, явились как раз вовремя: у нас огромная нужда в переводчиках. Поручик Нильсон, — обратился Вуд к дежурному офицеру, — распорядитесь, чтобы этому буру были выданы деньги на дорогу. До свиданья, молодой человек.
Питер Мариц поклонился и вышел. Итак, намерение его осуществилось ранее, чем он мог надеяться: сразу он попадает к английскому главнокомандующему!
Ночь он провел в отведенном ему помещении вместе с английскими солдатами. Скакуна поместили в кавалерийской конюшне. Рано поутру Питер Мариц уже был на ногах. Час спустя, присоединившись к кавалерийскому разъезду в составе унтер-офицера и четырех рядовых, молодой бур скакал из Утрехта в Наталь.
22 января разъезд достиг реки Буффало и перешел брод, называвшийся Роркес-Дрифт. Это уже была земля зулусов. Невдалеке от реки разъезд увидел несколько повозок, запряженных быками, и возле них несколько английских солдат и санитаров во главе с врачом. Согласно их указаниям, главнокомандующий лорд Чельмсфорд находился вместе с колонной полковника Глюна в трех милях к северо-западу от брода Роркес-Дрифт, недалеко от горы Исандулы.
Начальник разъезда решил здесь позавтракать. Питер Мариц и солдаты спешились и, расположившись на травке, принялись закусывать. Лошади паслись тут же. Вдруг Питер Мариц чуть не поперхнулся: ему померещилось, что вдали, между кактусами, мелькнула черная голова, увенчанная султаном! По султану и повязке на голове он сразу признал воина-зулуса из полка Дабуламанци — Черные Щиты.
Питер Мариц бросил завтрак, вскочил и обратился к начальнику разъезда:
— Советую вам быть начеку: зулусы быстры, как пантеры, а мы уже на их земле.
Тот расхохотался.
— Ничего, ничего, мой милый, успокойся — ведь мы с тобой, и бояться тебе нечего.
— Как вам угодно, — с досадой промолвил молодой бур, — а я приведу в порядок свою лошадь.
И с этими словами он, под шуточки своих спутников, принялся подтягивать подпругу на Скакуне и поправлять седло. Затем они двинулись дальше, причем Питер Мариц зорко вглядывался в каждое пятнышко, в каждый кустик, в то время как остальные беспечно болтали о всякой всячине.
Вдруг Питер Мариц резко осадил Скакуна: впереди между кустами мелькнули разом три черные фигуры, как тень на траве от летящей птицы, и мгновенно исчезли, но от глаз его не укрылись их красные щиты и султаны. Стало быть, это были воины еще одного полка Дабуламанци.
— Ну, чего ты остолбенел? — благодушно пошутил унтер-офицер.
— Зулусы, говорю я вам! — воскликнул юноша. — У нас на правом фланге зулусские воины.
— Ну и трус же ты, любезный! — сказал спокойно начальник разъезда, покачав головой. — Вот уж недаром говорится: "У страха глаза велики".
Питеру Марицу было и обидно и досадно, но он промолчал и поехал дальше, вглядываясь в долину. В высокой траве, ее покрывавшей, он немного погодя приметил слева подвижные черные пятнышки, в которых признал головной убор воинов третьего полка Дабуламанци. Для него теперь не оставалось уже сомнений, что здесь поблизости сосредоточены внушительные силы зулусов, но, не желая подвергаться насмешкам, он промолчал.
— А вот и наши ребята, — вскоре указал унтер-офицер на множество белых пятен, выступавших на фоне зеленой травы. Это были лагерные палатки англичан, расположившихся у подножья мрачной скалистой Исандулы. Они занимали низинку среди группы невысоких холмов, составлявших предгорье Исандулы. Поблизости от палаток находился большой обоз. Быки были привязаны к повозкам, кавалерийские лошади — к коновязям. Повсюду горели костры, на которых солдаты готовили себе завтрак.
— Закусить-то мы закусили, — заметил унтер-офицер, — но что нам может помешать проделать ту же работу вторично? А нашему буру это и вовсе кстати: ведь он едва не подавился, испугавшись зулусов, которые ему приснились, и теперь, вероятно, умирает с голоду.
Питер Мариц не отвечал на насмешки, присматриваясь к лагерю. Тут была и пехота, и кавалерия, и в небольшом числе артиллерия — две пушки и два орудия для метания зажигательных ракет. Кроме англичан, в состав войска входили и черные: натальские зулусы, басуты — подданные Англии. Общая численность войска, по определению Питера Марица, едва ли многим превышала полторы тысячи человек. Заметил он тут и небольшую группу натальских буров.
По приезде в лагерь унтер-офицер немедленно отправился к начальнику, подполковнику Пулайну. Тотчас потребовали к подполковнику и молодого бура. Командир был окружен группой офицеров различных родов оружия.
— Вы были в Улунди, у Сетевайо? — быстро спросил командир, небрежно ответив на приветствие Питера Марица. — Скажите, что из себя представляет эта его так называемая армия?
— Мне трудно, мингеер, ответить на ваш вопрос, — молвил Питер Мариц, — но одно я вам должен сказать: армия его совсем близко отсюда.
Группа офицеров оживилась. Пулайн высоко поднял брови и строго взглянул на юношу.
— Откуда вы можете это знать? — спросил он удивленно.
— По дороге сюда я на западе несколько раз замечал разведчиков из различных полков Дабуламанци.
— Кто это такой Дабуламанци?
— Брат вождя зулусов Сетевайо, — объяснил Питер Мариц. — Под его командой состоят лучшие полки зулусов, вооруженные ружьями.
— Бог знает, что вы говорите! — воскликнул подполковник. — Возможно ли, чтобы наши аванпосты не обнаружили этих черных, будь они поблизости? Да вы уверены ли в том, что действительно видели зулусов?
— Как в том, что я вижу вас, господин подполковник, — твердо ответил юноша.
Пулайн пожал плечами.
— Маловероятно! Ведь прежде чем лорд Чельмсфорд двинулся с подполковником Глюна вперед, он приказал обследовать кругом всю местность. А еще перед тем ушел Лондсдэль с черными свази, которые знают здесь каждую пядь. По всей вероятности, тут просто шатается несколько отставших зулусов. На всякий случай, любезный Дернфорд, — обратился он к одному из офицеров, — поразведайте в том направлении, где этот молодой человек усмотрел зулусов.
Тотчас проиграли сбор, и подполковник Дернфорд во главе отряда свази в составе двухсот пятидесяти всадников отправился на рекогносцировку в западном направлении.
— А что, скажите, — обратился Пулайн к Питеру Марицу, — зулусы быстро совершают свои передвижения?
— Быстрее, чем это можно себе представить, — ответил тот.
— В самом деле? — удивился командир лагеря. — Ну, как вы все-таки определяете скорость их передвижения?
— А вот как, господин подполковник: никакому кавалерийскому отряду не угнаться за пешими зулусами.
— Полноте! — улыбнулся Пулайн. — Вы имеете в виду так называемую бурскую кавалерию?
— Я имею в виду любую кавалерию, — нахмурясь, возразил юноша. — Бурскую, пожалуй, меньше всякой другой. Да у буров и нет кавалерии: они все кавалеристы.
— Вы хотите, стало быть, сказать, что английская кавалерия может отстать от зулусской пехоты?
— Простите, господин подполковник, но я в этом уверен, — твердо промолвил Питер Мариц.
Командир лагеря вспыхнул. Затем, минуту помолчав, он произнес иронически, пристально глядя на юношу:
— Однако не легко, как я вижу, жилось вам у зулусов в плену.
— Почему вы так думаете, мингеер?
— Да уж слишком вы преувеличенного мнения о качествах зулусской армии...
Не успел он, однако, кончить фразу, как вдали, на западе, послышались выстрелы. В ту же минуту показалась фигура всадника, во весь карьер мчавшегося к лагерю.
Это был унтер-офицер. Подскакав к Пулайну, он поспешно доложил, что подполковник Дернфорд открыл неприятеля и просит две роты подкрепления, чтобы прогнать его.
— Передайте подполковнику Дернфорду, — строго сказал Пулайн, — что подкрепления я ему дать не могу: лагерю приказано стоять на месте, не выделяя из него пехоты. Ступайте.
Унтер-офицер помчался обратно, но он был еще далеко от посланного отряда, когда последний показался из-за гор, отступая перед наседающим, но пока еще невидимым неприятелем.
Всё это совершилось с такой быстротой, что лагерь по-прежнему продолжал сохранять спокойствие: солдаты мирно завтракали вокруг костров, запивая ромом из походных фляжек похлебку с мясом; иные уже кончили завтракать и теперь чистили или чинили амуницию, поили лошадей. Командир лагеря с небольшим количеством офицеров и с трубачом выехал за линию поглядеть в бинокль на перестрелку.
Один только Питер Мариц чувствовал серьезность надвигавшихся событий. Он зорко вглядывался во все стороны и вдруг заметил, что и впереди лагеря, прямо из-за холмов, запестрели черные пятнышки — это были зулусы. С аванпостов их тоже заметили: оттуда раздались сигналы и помчались с предупреждением всадники. Зулусы, наступавшие на отстреливающийся отряд басутов, показались уже на виду у лагеря.
И только тогда подполковник Пулайн, повернув к лагерю, приказал бить тревогу. Солдаты побросали завтрак и кинулись к ружьям, кавалеристы — к лошадям, артиллерийская прислуга поспешила к орудиям.
Вскоре солдаты построились в боевую колонну, впереди которой была рассыпана цепь стрелков. Но зулусы, словно вырастая из-под земли, всё приближались, становились всё многочисленнее. Вот черная туча их стройных фигур появилась и на востоке, и живое полукольцо, оттесняя аванпосты и отряд басутов, надвинулось на лагерь. Всё новые и новые полки черных скатывались с холмов, грозно наседая на зловеще притихшую кучку англичан, понявших наконец отчаянность своего положения. Уже можно было простым глазом видеть отличительные головные уборы и цвет щита отдельных полков, в центре которых наступал полк Сетевайо с Дабуламанци во главе. Он сидел на вороном коне; волосы его были схвачены золотым обручем, ярко горевшим на солнце.
Раздался гром орудийных выстрелов, и шрапнель пробила широкую брешь в черной стене наступающей армии. Но ряды зулусов тотчас сомкнулись, оставив на траве позади себя черные тела убитых, наступление же не задержалось ни на минуту. Англичане побледнели, переглянулись. Они и не подозревали, с каким врагом предстоит им иметь дело. Немного погодя Питер Мариц заметил в тылу наступавших сомкнутым строем полков, в глубине, новые массы черных воинов. Это был резерв, и молодой бур сразу понял, что зулусы применяют движение, которое он наблюдал на маневрах: быстрое наступление в центре, в то время как оба фланга стремительным движением охватывают фланги неприятеля дугою, которая затем стягивается.
Враги сблизились уже настолько, что англичане вприцел били по наступающим шеренгам, в то же время с изумлением замечая, что губительный огонь их артиллерии и пехоты совершенно не замедляет быстроты движения атакующих колонн: шеренги смыкались, как на параде, хотя зулусы так и валились в рядах — их щиты легко пробивались английскими пулями.
Уже начались потери и в рядах англичан. Наступая, зулусские полки останавливались на мгновение, передние ряды давали по неприятелю залп, и движение продолжалось прежним темпом. Питер Мариц видел, что ружейный огонь зулусов далеко не так меток, как выстрелы англичан, но он знал, что картина сразу изменится, когда зулусы, приблизившись, пустят в ход свои ассагаи и пики.
Вдруг загремела боевая песня зулусов. Действие ее было так велико, что басуты кинулись врассыпную во все стороны, а натальских зулусов, находившихся в рядах англичан, с трудом удавалось удерживать на месте лишь ударами сабель и револьверными выстрелами. Некоторая часть натальских зулусов, тем не менее, бежала в единственную еще свободную от неприятеля сторону — в тыл лагеря.
Питер Мариц оглянулся. Он понимал, что еще минута — и зулусы сомкнут кольцо, засвистят ассагаи, и спасения не будет никому. Он плотнее уселся в седле и сжал бока Скакуну, сразу пустив его в карьер. Он только успел вынестись на пригорок, как позади него черный круг зулусов плотно сомкнулся.
Вся потрясающая картина сражения теперь предстала перед ним как на ладони. Зулусы подступили к врагу, упорно стоявшему на месте, ближе чем на сотню шагов. Англичане расстреливали их в упор, но те с каким-то презрением к смерти яростно наступали. Уже просвистали в воздухе ассагаи, и зулусы, оглашая воздух дикими криками, готовились с пиками в руках к последней рукопашной схватке. И вот смешались в пороховом дыму черные стальные тела с красными мундирами англичан, и началась адская свалка. Питер Мариц видел, как упал подтрунивавший над ним веселый унтер-офицер, начальник разъезда, с которым он приехал сюда из Утрехта. За ним последовал командир лагеря Пулайн, потом подполковник Дернфорд, до самого конца остервенело рубивший саблей наскакивавших на него зулусов. Англичане дорого продавали свою жизнь, но натиск черных был неудержим. Точно разъяренные пантеры, кидались они на врага, и несколько минут спустя черные волны зулусской армии затопили и поглотили без остатка английский лагерь: ни одного солдата, ни одного коня не осталось в живых — всё было превращено в какое-то кровавое крошево.
Ужасное зрелище так захватило юношу, что он не в силах был оторваться от него и не замечал, что гибель близко подкралась к нему самому. Случайно брошенный в сторону взгляд спас его: он вдруг заметил, что множество зулусов мчится на своих будто стальных ногах по направлению к нему и к нескольким беглецам, успевшим избежать смертоносного объятия живого кольца зулусской армии. Преследователи находились уже совсем близко, и над головой его просвистел ассагай, пущенный одним из зулусов.
— Не выдай, верный мой Скакун! — крикнул Питер Мариц, пригнувшись к шее лошади, и, как птица, слетел с холма и кинулся прочь от обагренного кровью поля, оглашаемого криками упоенных победителей. Вначале он полагал прорваться к Роркес-Дрифту, но туда наперерез поспевал уже, загибаясь, правый фланг зулусов; волей-неволей пришлось направить Скакуна к единственной, очень, впрочем, неудобной, еще не отрезанной от него переправе через реку Буффало. Туда же стремились и прочие беглецы.
Дорога была чрезвычайно трудна, шла по крайне пересеченной местности, среди скал и ущелий. Сзади раздавались торжествующие крики преследователей и стоны их жертв, которых они, настигая, пронзали своими пиками. Над головою, ударяясь о скалы, то и дело свистели ассагаи. Наконец лошадь вынеслась на вершину обрыва, внизу которого плескались быстрые воды Буффало. Предстояло спуститься к реке по крутой каменистой теснине, где лошадь не могла идти быстро и где преследователи получали преимущество. Питер Мариц придержал поводья и, вздернув Скакуну голову, чтобы его не пугали обрывы, пустил его не спеша под гору. На полдороге он оглянулся. Как раз в это мгновение высокий зулус, размахнувшись, метнул ассагай, целясь ему прямо в голову. Юноша пригнулся. Оружие просвистело на сантиметр над его шляпой. Он схватил ружье и, пригрозив им, крикнул по-зулусски:
— Эй, берегись!
Преследователи — это были Красные Щиты — замедлили бег. Еще минута — и Питер Мариц очутился на выступе прибрежной скалы футов в десять высоты. По реке уже плыли и тонули конные и пешие, черные и белые беглецы. Молодой бур бросил поводья и послал лошадь толчком колена. Скакун прыгнул, и волны поглотили всадника вместе с конем. Но тотчас же Скакун вынырнул и, борясь с волнами, поплыл наперерез быстрому течению. Рядом, сзади, спереди плыли, тонули, барахтались люди и кони. Вот уже близко берег. В это время раздался крик о помощи. Питер Мариц оглянулся и увидел тонущего черного. Он протянул ему руку и поддержал. Через минуту Скакун, храпя, бодро стряхивал с себя прохладную воду стремительной реки. Питер Мариц находился в безопасности на правом берегу Буффало.