ДВЕ ЗЕМЛИ…
Глухое монотонное жужжание наполняло кабину подземной лодки. Изредка ее корпус вздрагивал, и слышался скрежет металла. Это острые стальные резцы, вгрызаясь в землю, попадали на мелкие камни. Камня терлись о наружные стенки, и тогда внутри движущегося аппарата слышался протяжный визг.
Кабина лодки освещалась маленькими электрическими лампочками, вделанными в стены. Они озаряли мягким рассеянным светом небольшие овальное помещение.
В первые минуты своего путешествия друзья не разговаривали. Они явно были в замешательстве, чувствуя себя виноватыми друг перед другом. Друзья прекрасно понимали, что каждый из них намеревался уехать один.
Кабина была рассчитана на двух путешественников. Присутствие третьего создавало в помещении тесноту. Поэтому Шереметьеву, попавшему в лодку последним, пришлось расположиться на аккумуляторных ящиках в согнутом положении.
— Надо включить радиоприемник… — сухо проговорил Богдыханов.
Однако Корелин, сидевший за управлением, ничего не ответил. Он не решался на разговор с поверхностью. Уже давно летят вниз, под землю, требовательные радиосигналы с призывом вернуться. А что на них ответить? Неужели действительно вернуться? Нет. Это теперь невозможно.
Корелин молча передал Богдыханову толстую тетрадь, лежавшую перед ним, и знаком предложил вести записи.
— Надо хоть прорадировать, что у нас все благополучно, — предложил Гога.
С этим Корелин сразу же согласился, и через несколько секунд на поверхность земли полетела короткая радиограмма: «Все благополучно».
Такую радиограмму студенты стали посылать через равные промежутки времени.
* * *
Медленно плывут перед экраном странные пейзажи. Причудливые геологические наслоения сменяют одно другое. Изредка лодка натыкается на крупные камни, и тогда глухой удар сотрясает весь ее корпус.
Согласно геологическому прогнозу, мягкая порода, в которой лодка может передвигаться свободно, должна простирайся на значительную глубину. Однако «подземные рифы» стали попадаться все чаще и чаще. Вот на экране появляется темная завеса — это массив из мелкокристаллического гранита. Корелин направляет луч радиолокатора вниз, в надежде найти проход. Но стена уходит слишком глубоко. Лодка скользит параллельно гранитной преграде.
Быстро течет время. Занятые наблюдениями, путешественники не ощущают его. Корелин с удивлением замечает, что лодка находится под землей уже более четырех часов.
— Надо послушать, что говорит земля, — предложил Богдыханов.
Это была первая фраза, произнесенная громко. При этом никто не заметил, как странно она здесь звучит. Богдыханов, по-видимому, бессознательно назвал поверхность «землей», точно со словом «земля» связано только представление о ее поверхности, а глубина — это что-то другое, имеющее иное название.
Корелин включил радиоприемник.
«…нам запятая желаем успеха точка» — послышалось в трубке попискивание морзянки, и на этом передача прервалась.
— Нам желают успеха! — радостно закричал Корелин. — Все в порядке, товарищи!
Все вздохнули с облегчением.
На экране появился просвет. Впереди уже было легко проходимое лодкой отложение известняка.
— Что это?! — вдруг удивленно воскликнул Богдыханов. Перед глазами студентов на экране телевизора развертывалась сказочная панорама.
В геологических напластованиях были вкраплены знакомые по учебникам ископаемые — древнейшие животные и растения. Но это были не плоские отпечатки, какие сохраняются обычно в музеях, нет — казалось, перед путешественниками возникли целые организмы. От облучения радиолокатором их границы и детали резко выделялись на экране, мерцая флуоресцирующие светом.
Это было поразительное зрелище. Можно было проследить даже переходные формы фауны и флоры различных геологических эпох. Прошлое Земли как бы оживало перед подземными путешественниками.
— Да ведь это целый заповедник ископаемых! — восторженно воскликнул Корелин. — Вот вам панорама развития жизни на нашей планете!
Гога Шереметьев молча заснял специальным аппаратом несколько наиболее интересных кадров.
Однако радость друзей была кратковременна. Все чаще и чаще стали попадаться по пути тонкие мраморные жилки.
— Наверное, скоро будет базальт… — угрюмо заметил Корелин. — Ведь мрамор образовался при нагревании базальта с известняком во время вулканического периода.
И действительно, скоро волнистая стена базальта появилась впереди лодки. Однако она не преграждала путь полностью. Кое-где в различных местах виднелись как бы «ущелья» из известняка.
— Попробуем пробраться через известняк, — предложил Богдыханов. — Ведь надо же испытать лодку как следует.
Вздрагивая от столкновения с твердыми жилами, лодка углубилась в узкие базальтовые ворота.
В кабине заметно увеличился скрежещущий шум. Каменные породы сильнее отражали звук, и даже без радиолокационного прибора можно было понять, что лодка движется среди твердых базальтовых стен. Так пассажиры поезда даже с закрытыми глазами легко догадываются, что поезд проходит тоннель.
Все более узким становится ущелье. Все чаще и чаще трутся борта лодки о каменные стены.
— Надо вернуться… — едва успел произнести Гога, как в то же мгновение послышался пронзительный скрипящий звук.
Лодка вздрогнула всем своим металлическим корпусом и остановилась, зажатая в каменных тисках.
* * *
В кабинет главного инженера вбегает радист.
— Плохи дела. Арам Григорьевич… — говорит он еще на ходу.
— Что-о-о?..
— Сигналы еле слышны… Последнее, что мне удалось разобрать: «…зажаты… скале… координаты…» — и это все…
Геворкян медленно приподымается из-за стола и так же медленно, но твердой походкой, направляется к выходу.
Он тщательно прикрывает дверь своего кабинета.
* * *
Затихло жужжание мотора, и в кабине наступила напряженная тишина.
Корелин включает радиоприемник. Лицо его становится бледным, на широком лбу выступают капельки пота.
Но все усилия напрасны. В лодку теперь пробирались лишь необыкновенно слабые и совершенно непонятные сигналы. Один раз Корелину показалось, что он разобрал несколько слов, но еле слышимое попискивание морзянки вскоре совсем потонуло в монотонном шипении радиоприемника.
— Все, товарищи… нас не слышат, — совсем тихо проговорил Корелин.
— Может быть, мы их не слышим, а они нас слышат? — осторожно заметил Богдыханов.
— Гм-м-м., - промычал Гога неодобрительно, и все поняли, что это вряд ли возможно.
Корелин снова включает мотор, и кабина наполняется гулом и металлическим визгом. Судорожно дергается лодка, зажатая в каменных объятиях. Хрустящим треском отдается в кабине борьба крепчайшей стали с камнем.
* * *
— Паники не должно быть… — тихо, но твердо говорит Геворкян, обращаясь к собравшимся в его кабинете сотрудникам. — Мы спасем их при любых обстоятельствах. Давайте рассуждать просто… Запасов провизии и воды у них хватит надолго. Кислород тоже в избытке. Значит… — инженер на полуслове обрывает свою речь, обводя воспаленным взглядом присутствующих, — значит, нам остается установить точно, — я повторяю, точно, — их местонахождение. А дальше скоростной турбобур сделает свое дело…
— А потом что?.. — беспокойно спрашивает кто-то.
— Прежде всего через образовавшийся проход мы сможем им подавать новые запасы провизии и кислорода… И так будет продолжаться до тех пор, пока отверстие не будет расширено до нужной величины. Только бы уточнить местоположение! Местоположение!.. — закончил он, делая ударение на последнем слове.
* * *
Друзьям пришлось много поработать, прежде чем они сумели освободиться из каменного плена. После неудачных попыток раскачать лодку и выйти на мягкий грунт было решено раздробить крепкую породу, державшую подземную машину. Эта работа выпала на долю Гоги Шереметьева. Он надел маску с кислородным прибором и, отвинтив задний аварийный люк, вышел в известковую трубу. Едкая нагретая пыль наполняла тоннель, похожий на трассу метрополитена, только уменьшенную в диаметре. Чтобы кислород не выходил из кабины, и пыль не попадала внутрь помещения, выходной люк имел коридор с двумя автоматическими дверцами. Как только Гога втиснулся в этот коридор, дверь, ведущая в кабину, наглухо захлопнулась, и одновременно открылась наружная стенка люка.
Осмотрев породу в том месте, куда заклинилась их лодка, Гога пустил в ход электрический отбойный молоток. Оглушительная пулеметная дробь наполнила кабину. Постепенно твердая стена, в которой застряла лодка, превращалась в пыль и мелкий щебень. В ней появилась довольно широкая прорубь.
Вернувшись в кабину, Шереметьев предложил, прежде чем двигаться дальше, изучить местность, находящуюся на пути.
Радиолокационный экран показал, что впереди носа лодки было пространство, свободное от твердой породы. Следовательно, лодка могла беспрепятственно двигаться вперед. Да никто и не думал о возвращении назад, через узкое ущелье, едва не ставшее могилой для первых подземных путешественников.
— По-моему, лодка выдержала свое самое тяжелое испытание, — сказал Корелин, когда машина уже двигалась в мягком глинистом грунте. — Прочное сооружение…
— Подожди еще, — посматривая на карту, мрачно заметил Богдыханов, — судить будем, когда выйдем на поверхность. Хотя, впрочем, я с тобой согласен. Такой проверки не придумаешь и нарочно.
Корелин снова занялся радиоприемником. Он долго настраивался, тщательно вслушиваясь в наушники.
— Ничего не слышно… — наконец проговорил он тихо — Надо возвращаться, ребята.
После небольшого совета решили возвращаться на поверхность, не просто подымаясь постепенно вверх, а с заходом в то место, где проходил телевизионный турбобур. Ведь таким путем можно будет исследовать заодно участок под землей, где предполагалось нахождение нефти.
Лодка взяла соответствующий курс и начала быстро двигаться в сравнительно мягком и удобном для передвижения грунте.
Изредка Корелин включал радиопередатчик и выстукивал на ключе стандартную фразу: «Все благополучно». Однако никакого ответа с земли так и не было слышно.
* * *
Первым заметил признаки нефтеносного песчаного слоя Богдыханов. Он увидел его очертания в левом углу экрана. Слой находился на довольно большом расстоянии от турбобура, который выделялся на экране в виде прямой, вертикальной линии.
— Нефть! — закричал Богдыханов радостно. — Александр, поворачивай!
Но радость их была охлаждена коротким и скептическим замечанием Гоги:
— Посмотрим на дальномер… — буркнул он, протягивая руку к никелированному прибору, установленному на стене.
В самом деле, до видневшегося впереди нефтяного пласта было не близко. Так вот почему бурение до сих пор не давало результата! Надо было сверлить скважину на значительном расстоянии от того места, где она проходит в настоящее время.
— Мы доказали еще одно преимущество подземной лодки перед бурильными инструментами! — возбужденно заговорил Корелин. — Смотрите, как быстро тут можно разбираться в подземной обстановке!
— Давайте соединим месторождение с бурильной скважиной. Грунт подходящий, — сказал Гога.
Это предложение было встречено громким «ура», глухо прозвучавшим в маленькой овальной кабине.
Друзья представили себе радость людей, находящихся там, на поверхности, когда они увидят, как из скважины появится нефть. Может быть, она даже забьет фонтаном… Новые драгоценные источники черного золота, так необходимого стране…
— Но надо сначала проверить, хватит ли нам энергии в аккумуляторах, чтобы выбраться на землю, — спохватившись, проговорил Богдыханов.
Корелин остановил лодку, и друзья в полной тишине принялись производить расчеты и измерения.
— Не густо… — заметил Богдыханов, когда Гога закончил свои подсчеты на листике бумаги — Может быть, не стоит рисковать?
Однако желание подать нефть наверх было слишком велико и заманчиво, да и месторождение находилось сравнительно недалеко.
— Рискуем, товарищи? — громко спросил Корелин, снимая по-прежнему безответные наушники.
— Да… — тихо сказал Богдыханов.
Огибая крупные подземные камни, лодка быстро пошла к нефтяному пласту.
* * *
П уть оказался необыкновенно трудным.
Несколько раз приходилось возвращаться назад, чтобы обойти препятствия. Но самое неприятное случилось, когда лодка уткнулась носом в песчаный слой, пропитанный нефтью. Видно, черная жидкость хранилась в нем, как это бывает, под огромным давлением. Нефть ринулась в проход, проделанный лодкой, и в кабине стало слышно, как клокочет могучая струя, несущая в себе мелкие и крупные камни. Их барабанная дробь о стенки машины заглушала шум моторов.
Лодку стало сильно качать. Ее поворачивало из стороны в сторону. Иногда она принимала совершенно вертикальное положение, и путешественники скатывались вниз, к хвосту, стараясь ухватиться за что попало.
С большим трудом удалось друзьям вывести свой подземный корабль из мощного подъемного вихря. Но и обратный путь оказался не таким легким, как этого можно было ожидать. Сзади за лодкой следовал напор нефти. Он давил на хвост и сильно затруднял управление.
Когда лодка подошла к буровой скважине, ее несколько раз ударило о стальную трубу. Но дело уже было сделано. По свободному пространству между трубой и скважиной нефть подымалась наверх!
Долго пришлось уходить от разбушевавшейся нефти. Лодка спасалась от нее, разыскивая сыпучий грунт. Наконец послышалось шипение размалываемого песка, и управление стало более легким. Песок засыпал проход, оставляемый лодкой, и подземная буря постепенно стала утихать.
Когда, наконец, лодка вышла в толщу «спокойной» земли путешественники поняли, во что обошлось задуманное ими дело. Запас электроэнергии значительно уменьшился в их аккумуляторах.
Корелин надевает наушники, рука его тянется к ключу… Тщетно! Земля не отвечает. Но, может быть, там, на поверхности, их все же слышат? Скрытая глубоко в недрах, подземная лодка посылает на поверхность свою последнюю радиограмму.
* * *
В маленькое помещение радиостанции входят Батя и руководитель спасательных работ, главный инженер Геворкян.
— Есть что-либо новое?
Радист отрицательно качает головой. Батя надевает наушники и сосредоточенно вслушивается.
Глухо шумят радиолампы. Иногда слышится слабый треск далеких грозовых разрядов. И только совсем тихо, изредка прорываются какие-то очень слабые радиосигналы. Может быть, это с противоположного конца земли, огибая ее, пришли волны, схожие по длине с волнами передатчика, установленного на лодке. А может быть, эти сигналы принадлежат и самой лодке? Но слишком они слабы, чтобы можно было что-либо разобрать.
Батя и главный инженер садятся в машину и направляются в поле. Здесь организована акустическая слежка за шумами в толще земли. Несколько чрезвычайно чувствительных микрофонов, глубоко зарытых в землю в самых различных местах, ловят малейшие шорохи, какие только порождает земля. Таким способом можно обнаружить шум, издаваемый лодкой и даже определить ориентировочно ее местоположение.
Но нигде не слышно характерного шума подземно-движущейся машины. До микрофонов доносятся лишь звуки, родившиеся на поверхности. И чтобы уменьшить эти помехи, уже давно отдано распоряжение — прекратить работу всех механических станков. Приостановлено бурение во всех опытных скважинах. Даже люди стараются ходить тихо, на цыпочках.
В середине дня, когда в кабинете главного инженера происходило очередное совещание участников спасательных работ, в комнату вбежал начальник институтской охраны.
— Появилась… Только что появилась! — проговорил он, задыхаясь от волнения. Все присутствующие вскочили со своих мест.
— Где?.. Где?.. — послышались радостные возгласы.
— Из буровой скважины № 3. Только что появилась… Бурлит полным ходом!
Только теперь все поняли, что появилась не лодка, а нефть.
Случись это событие в другое время, — это был бы великий праздник. Но теперь, когда под землей погибали люди, это сообщение прозвучало как-то обидно, не вовремя.
Немного позже сотрудников института взволновало еще одно очень странное обстоятельство. Люди, дежурившие у скважины № 3, рассказали, что незадолго перед тем, как из скважины пошла нефть, они слышали отчетливый металлический звук. Казалось, кто-то несколько раз сильно постучал молотком о стальную трубу, глубоко спущенную в землю. Всем известно, как хорошо распространяется звук по металлу. Возможно, это и были сигналы, посланные каким-то непонятным способом подземными путешественниками.
К месту скважины срочно привезли чувствительный микрофон. Его присоединили к уходящей глубоко в землю стальной трубе. Но ничего, кроме шума просачивающейся нефти, превратившегося теперь благодаря усилению звука в мощный рев, в телефонные наушники не было слышно.