Переждав минут десять и видя, что все кругом успокоилось, Макар тихонько приподнялся и опять взглянул в окно. Теперь хата была пуста, только в беспорядке валялись опрокинутые лавки, да две-три брошенные бутылки. Убедившись в своей безопасности, Следопыт смело пошел назад, к тому дереву, где оставил свою лошадь.
Дружок тихо плелся за ним. За две недели своей учобы Макар обратил внимание и на своего рыжего приятеля: под вечер он занимался его воспитаньем, помня о том, как подвел его пес своей недисциплинированностью. Он выучил Дружка ложиться на землю по первому свисту и лежать неподвижно, пока ему снова не свистнут. Махнув рукой по-особенному, заставлял собаку медленно итти за собой по пятам, приучил не лаять и не скулить, когда это запрещено, — одним словом — вышколил своего пса на диво.
Макар подошел к дубу и с радостью заметил, что лошадь его на месте: старый кавалерийский конь привык не волноваться при перестрелке и спокойно ждал своего хозяина. Офицеры же, увлекшись преследованием разведчиков, по-видимому, не заметили в темноте, стоявшей за деревом лошади. Жук вспрыгнул в седло и медленно направился наугад через лес.
Он скоро потерял всякое представление о том, где находится, в какой стороне неприятель, где свои; лес кругом стоял черной стеной. Мальчик безнадежно блуждал среди озер и дубков, пока вдруг не услышал, как тихонько зарычал бежавший впереди него Дружок.
Осторожно взведя курок винтовки, Макар шагом подъехал к собаке. Дружок стоял между кустами лозы и ворчал, поминутно оглядываясь на хозяина. Сквозь ветви Макар увидел красноватое пламя костра, торопливо спрыгнул на землю и, привязав лошадь, пополз сквозь лозу.
Он очутился на обрывистом берегу Днепра. Таинственно белела река своими отмелями и струями, в которых колыхались отражения крупных звезд. На косе, острым языком врезавшейся в реку, пылал яркий костер, широким столбом отражаясь в воде. Вокруг огня сидело человек пять мужиков, а за их спинами Следопыт разглядел очертания большой лодки, рыбацкого «дуба». Ясно, то была ночная стоянка рыбаков.
Ветерок тянул в сторону Макара, и запах дыма, смешанный с вкусным ароматом ухи, защекотал нос нашему разведчику. Положив винтовку в кусты, он вскочил на ноги, и смело направился к костру; ведь там сидели свои рыбаки, и у них Следопыт надеялся получить сведения о том, куда ему направить теперь свой путь, а также, быть может, и о проходивших поблизости белых частях.
Кудлатая шавка, гревшаяся у огня, кинулась ему навстречу с пронзительным лаем. Но Дружок поставил хвост серпом, удивленно вздернул уши, сморщил лоб и тотчас завязал с ней самые дружественные отношения. Пожилой рыбак, заслонившись рукой от огня, тревожно всматривался в подходившего, но, разглядев мальчика, тоже успокоился и опять наклонился над своим котелком.
— Бог в помочь! — сказал, по обычаю, Следопыт.
— Спасибо, — вразброд отозвались сидевшие у костра.
— Откуда будешь, хлопчик? — спросил пожилой, размешивая ложкой густую уху. — Садись, гостем будешь!
— Я дальний, — отвечал Макар, опускаясь на песок рядом с ним. — Из Заборов.
— Из Заборов? Знаю Заборы: и там приходилось нам рыбачить. Но ведь это по ту сторону фронта. Зачем же ты так далеко забрался? И как тебе удалось сюда попасть?
Рыбаки как-то странно переглянулись. Макар сообразил, что дал промах: теперь ему приходилось что-то придумывать в объяснение своего появления. Между тем пожилой продолжал:
— Садись ближе к чугуну: уха хороша, из отборного ерша. Куда же ты идешь?
Тут в голову Макара пришла блестящая мысль сказать правду.
— Товарища ищу. Шли мы недавно из города, начали купаться, он на середину реки подался, да ну тонуть. Спасибо, дерево мимо плыло: он за него ухватился, его и понесло неведомо куда. Теперь ищу по берегу, не наткнусь ли где на него.
Рыбак задумчиво посмотрел сначала на Макара, потом на своих хлопцев и перестал мешать уху.
— Недели две назад это было?
— Да, недели две.
— Так мы знаем, где твой приятель. Мы его видели.
Следопыт даже подпрыгнул. Аи да уха! Недаром она так защекотала ему нос и потянула к себе! Отыскался след Егоркин! Он так и вцепился рыбаку в рукав.
— Ну-ну, говори, дядька! Где он?
— Ишь, какой прыткий, так тебе и скажи сразу! Довольно с тебя того, что мы его видели.
— Не иначе, как его, — подтвердили другие рыбаки.
— Где же вы его видели?
— А вот слушай. Дело было под вечер, тянули мы невод в верстах пяти отсюда, около Койдаковки. Вдруг видим пароход вниз по реке сыплет. А, будь тебе неладно! Не иначе, как бронированный, с пушками да пулеметами. Удирай, хлопцы! Вытащили мы невод на «дуб» и давай грести во всю мочь к берегу. Там заводь есть, вся очеретом заросла, туда мы и смекнули спрятаться. Въехали в камыши и сидим, как воды в рот набрали. Когда хвать! — пароход остановился середь реки, якорь бросил, а с парохода спустилась лодка, на ней молодцы с винтовками. Пошла лодка берегом, — шарит, да высматривает. Ну, думаем, беда! Как поймают нас — тогда рассказывай им, что мы рыбалки! «Брешете, скажут, все вы бандиты, собачьи дети, а то и Красная армия!» Как тут быть? Опять-таки и дуб с неводом бросить жалко. Думали-думали, уже собирались в воду прыгать. Вдруг лодка остановилась, повернулась, да во весь дух от берега! Видим — дерево плывет, а на том дереве словно бы голова чья-то виднеется, — так, чуть заметно, уже дюже темно становилось. Только лодка к берегу, а голова как закричит, как застонет: «тону, голубчики, помогите!» — да бульк в воду — только круги пошли! Те в лодке руками замахали, — «лови, лови его»! — кричат. А голова, глядь, вынырнула от нас шагах в тридцати, фыркнула, оглянулась, — да опять в воду. Однако те ее заприметили, и ну грести к нам! И пошла потеха! Хлопчик словно утенок нырял, — мы его хорошо разглядели, когда он совсем близко возле нас вынырнул, — то там, то здесь покажется, белобрысый такой…
— Егорка! — не вытерпев, крикнул Макар.
— Может, и Егорка, — согласился рыбак. — Крутились они, крутились, ругались, ругались, наконец все же сцапали хлопчика; видно из сил он выбился. Вынырнул шагах в десяти от лодки, да руками забарахтался, как цуцик[1] в лоханке. Тут они его за макушку цоп! — да в лодку!
— Ну… ну, а дальше! — едва дыша от волненья, теребил его Макар.
— Что ж дальше! Видим, сидит бедняга и трусится, словно мокрая мышь.
— «Кто такой?» — кричат. А он им: — «Ей-богу испугался вас, миленькие! Я купался, тонуть начал и за дерево ухватился!» — «Врешь, — говорят, — ты красный разведчик! Мы вот тебя обсушим в пароходной топке!» Страх, как ругались!
— И что же?
— Забрали его, да поехали на пароход, нас и не заприметили. А мы тем часом дальше в камыши, — да тягу!
— Кто же они были?
— Известно кто! Деникинцы, белые… Да что с тобой, хлопчик, аль ты недужный?
Макар побледнел, как песок, на котором сидел; широко раскрытые глаза его сразу наполнились слезами и, наконец, не выдержав, он разревелся, как маленький.
— Чего ты, малый? Ну-ну, не горюй! Неужто они его вправду в пароходной топке зажарили? Поглядят, да отпустят. Ведь он, чай, не красный!
— Да, не красный! — вырвалось у Макара. — Пропал мой Егорка, братцы!
Рыбак замолчал и пристально посмотрел на него. Все переглянулись. Парень с большим шрамом на лице принялся усердно снимать котелок с огня. Макар тихо всхлипывал и вытирал глаза кулаком.
— Вижу я, брат, недаром ты этак горюешь, — заметил пожилой, зачерпнув ложкой ухи и дуя на нее. — Аль и впрямь у приятеля твоего было рыльце в пуху?
— А если б и так? — с вызовом ответил Жук, задетый за живое тоном рыбака. — Да вы что здесь, — никак господские слуги собрались?
— Мы? — усмехнулся рыбак и опять переглянулся с другими.
Макару стало не по себе: его вдруг ожгла мысль о том, как страшен этот костер на берегу реки: ведь здесь прифронтовая полоса белых, — как же они могли разрешить рыбакам разжечь костер? Да и откуда взялись такие смелые рыбаки, что не боятся навлечь на себя гнев казачьих разъездов своим огнем?
Следопыт всем нутром почувствовал, что здесь что-то неладно, и невольно вскочил на ноги. В ту же минуту вскочил и рыбак: он прыгнул на мальчика, стараясь схватить его за шиворот. Но не тут-то было! Макар извернулся, отскочил, а Дружок в ту же минуту с злобным рычаньем кинулся на рыбака. Жук успел заметить, как бросились на помощь к рыбаку другие; двое из них подбежали к «дубу», и в неверном свете костра Макар увидел в их руках блеснувшие красноватым отблеском стволы винтовок.
— Это белый секрет! — пронеслось в голове мальчика. Одним прыжком он перемахнул косу и начал карабкаться на крутой берег. Вспыхнули выстрелы у костра и пули мягко шмякнулись в песок неподалеку; визг Дружка сливался с бранью рыбаков.
Добравшись до лозы, Макар схватил свою винтовку и выпустил под ряд все пять зарядов по бежавшим за ним людям. Он заметил, как один из них взмахнул руками и шлепнулся на песок. Но думать долго не приходилось. Вспрыгнув в седло, мальчик пригнулся к шее лошади и пустил ее вскачь, стараясь держаться вдоль берега. Теперь он знал, в какой стороне находятся красные войска, и боялся только одного, — как бы ему наперерез не выскочил неприятель. Оглянувшись, он смутно различил на земле светлое пятно: это Дружок во всю прыть спешил за ним.
После получасовой скачки в полной темноте, между черными деревьями, под бившими мальчика по лицу ветвями, он услышал вдруг громкий вскрик — «кто едет»? — и перед его лошадью выросла темная фигура. Макар судорожно затянул поводья и схватился за винтовку, но тотчас радостно вскрикнул: при бледном свете звезд он различил знакомую седую бороду Гаврюкова. Макар наткнулся на свой дозор.
Спрыгнув с седла прямо на руки старику, Жук с жаром принялся рассказывать ему о своих приключениях. Гаврюков внимательно выслушал его и сказал, покачав головой:
— В сорочке ты родился, Макар! Понятно, эти рыбаки — белый дозор, и костер тот был не простой, а сигнальный: уж что-нибудь да затевает неприятель! Будешь ты теперь знать, как хороша уха из ерша!
— Эх, дедка, — грустно ответил Макар. — Так я ее и не отведал! А больно вкусно она пахла… А ведь Егорку, надо быть, эти самые молодцы изловили! Неужто я его так никогда больше и не увижу?
Приехав в деревню, Следопыт узнал, что команда давно уже вернулась, потеряв двух человек убитыми. Потери неприятеля остались невыясненными.
Так кончилась первая разведка Макара.