ЛИЦА:
Анфиса Даниловна Антрыгина, вдова, 30-ти лет.
Анна Прокловна Пионова, ее знакомая, 25-ти лет.
Маша, горничная Антрыгиной.
Бальзаминов.
Устрашимов.
Красавина.
Богатая гостиная в доме Антрыгиной.
Явление первое
Маша ( одна; смотрит в окно и кланяется ). Павлин Иваныч, здравствуйте! Что? Говорите громче, здесь никого нет.
Голос Устрашимова: «Сделай милость, Маша, узнай, за что на меня твоя барыня сердится?»
Да как узнаешь-то? они не сказывают.
Устрашимов: «Рубль серебром, Маша».
Обманете!
Устрашимов: «Ну, вот еще!»
Побожитесь!
Устрашимов: «Да что божиться; я тебе вперед отдам».
Ну, хорошо! Уж постараюсь как-нибудь.
Устрашимов: «Так ты вот что: ты как узнаешь, так прибеги в лавочку к заставе. Я буду там дожидаться».
Хорошо, хорошо! ( Кланяется.) Прощайте! Отчего сердится? Известно отчего, от ревности. Надо только узнать, к кому она его ревнует. А он-то, бедный, мучится, думает, что она его разлюбит. Не разлюбит, не бойся! Она хоть и прикидывается, будто ей ничего, и какого-то белобрысого чиновника теперь приманивает; а все это только один отвод, помучить хочется. Кабы в самом-то деле захотела бросить Павлина Иваныча, так бы с утра до ночи на трефового короля не гадала. Нет уж, видно, как полюбишь вашего брата, так не скоро развяжешься. Эка эта любовь! И зачем только она сотворена. Уж про нашу сестру нечего говорить — слабое творение; а и мужчины — и те от нее муку видят. А все-таки без любви никто не жилет! И стыда от нее много бывает; случается, что и горя натерпишься, а без нее все-таки скучно. Вот тут у меня как-то перемежка вышла, так не знала, куда деться от тоски. Хожу как не своя, точно как потеряла что. А как есть предмет, так то ли дело!..
Входит Антрыгина и молча ложится на диван.
Явление второе
Антрыгина и Mаша.
Маша. Что это вы, сударыня, какие нынче скучные?
Антрыгина ( томно, со вздохом ). Так.
Маша. Нет, уж это, сударыня, что-нибудь да не так; прежде с сами этого не было.
Антрыгина. Оттого и скучаю, что мне на свете все надоело, ничто меня в жизни не занимает. И зачем я живу? Я не понимаю.
Маша. Да давно ли это, сударыня? Вы прежде были такие веселые. Даже очень приятно было видеть вас, что вы всегда в хорошем расположении бываете.
Антрыгина. Да, может быть, я и была весела; но только для виду. Я давно поняла, что такое жизнь; следовательно, что же меня может к ней привлекать!
Маша. Вы еще так молоды, сударыня.
Антрыгина. Что ж из этого? Коли я вижу, что все в жизни обман, что никому поверить нельзя, что на свете только суета одна, — что я должна делать? Я должна удаляться от света. С хитростью, с политикой женщина может жить в свете; а с чувством, с нежным сердцем должна только страдать. Следовательно, я лучше буду жить как отшельница, чем за все свое расположение и за свое добро видеть от людей обиду или насмешку.
Маша. Конечно, сударыня, вы это изволите говорить правду, что людям нельзя большого доверия делать, особенно мужчинам; только для чего же из-за этого из-за самого вы будете себя мучить! Разве мало может быть для вас развлечений?
Антрыгина. Каких это развлечений?
Маша. Мало ли, сударыня, развлечений! Можете ехать на гулянье, в гости, у себя гостей принимать, зимой — в театр, в собрание.
Антрыгина. Для чего? для кого?
Маша. А как знать, сударыня, может, вам кто-нибудь понравится, выйдете замуж и будете жить да поживать.
Антрыгина. Я? Никогда! Чтобы я когда-нибудь поверила мужчине! Да если он все клятвы произнесет, я и тогда не поверю! (Молчание.) Я в монастырь пойду.
Маша. Что вы, сударыня! Как это можно!
Антрыгина. А вот увидишь. Уж если я на что решилась…
Маша. Едет кто-то. ( Подходит к окну и смотрит.) Военный… к нам в окны смотрит… с аполетами…
Антрыгина. С густыми?
Маша. С густыми.
Антрыгина. Молод?
Маша. Не очень.
Антрыгина. Уж если я на что-нибудь решилась… Да, может быть, это он так взглянул?
Маша. Должно быть. Что-то не оборачивается.
Антрыгина. Ну его! Уж коли я на что решилась, так я и сделаю. Ты еще моего характера не знаешь. Ты, может быть, думаешь, что я буду жалеть о разных глупостях? Как же, нужно очень! Я уж давно все шалости из головы выкинула. У меня и в помышлении-то нет ничего такого. ( Задумывается с улыбкой.)
Маша ( указывая глазами на карты ). Не раскинуть ли?
Антрыгина. Кинь!
Маша. На трефового короля прикажете?
Антрыгина ( рассеянно ). Ну, да.
Маша (гадает). Очень, очень недурно, сударыня.
Антрыгина. Что там у тебя?
Маша. А вот извольте посмотреть.
Антрыгина ( встает и смотрит ). И то ведь хорошо.
Маша ( со смехом показывая на карту ). А вот извольте посмотреть, что здесь-то!
Антрыгина ( улыбаясь, смешивает карты ). Ах, пустяки какие! Неужели ты веришь?
Маша. Никогда не врут, сударыня. А уж это-то завсегда сбывается.
Антрыгина. Ну, болтай еще! Чего ты не выдумаешь!
Молчание.
Хоть бы шарманка, что ли, пришла: тоска такая.
Маша. Барыня, подъехал кто-то.
Антрыгина. Беги посмотри, кто такой?
Маша уходит. Антрыгина поправляется перед зеркалом, потом смотрит в окно.
Вчера не приходил и нынче нейдет. Ах, противный! Коли завтра не придет, так надо будет Машу посылать! Пускай она, как будто от себя, и скажет, что я замуж выхожу; вот мы тогда и посмотрим. Ему первому покориться не хочется, потому что мужчины все горды; ну уж и я, кажется, ни за что на свете не покорюсь.
Входят Пионова и Маша.
Явление третье
Антрыгина, Пионова и Маша (у дверей).
Антрыгина. Ах, Анета! Что это ты пропала?
Целуются и садятся.
Пионова. Хорош тебе разговаривать-то, ты сама себе госпожа; а у меня муж, да и дела куча. Я и заехала-то к тебе не надолго, поговорить нужно об одном деле. У нас в доме такая тоска.
Антрыгина. Я воображаю.
Пионова. Поверишь ли, не с кем слова перемолвить. Иногда так нужно бывает, так нужно, а решительно не с кем, ну и едешь к тебе за семь верст.
Антрыгина. Разве есть что?
Пионова. Нет еще, серьезного ничего нет.
Антрыгина. Где поймала?..
Пионова. В Сокольниках.
Антрыгина. Хорош?
Пионова. Недурен. Ну, да об этом после. Что твой?
Антрыгина. Ах, оставь, сделай милость! Я и думать-то забыла о нем.
Пионова. Да отчего с тобой вдруг такая перемена, скажи на милость?
Антрыгина. Оттого, что мерзавец!
Пионова. Ах, Анфиса! Ты ли это говоришь!
Антрыгина. Уж коли я говорю, так, значит, я знаю.
Пионова. Помилуй! Такой прекрасный молодой человек! Так тебя любит!
Антрыгина. Да, любит; оно и видно.
Пионова. Разумеется, видно. Неужели ты в этом сомневаешься? Это ни на что не похоже! И ты до сих пор все его мучишь, все не принимаешь?
Антрыгина. Еще бы! Да и нога его здесь не будет.
Пионова. Что ты! Что ты!
Антрыгина. И таки — никогда, никогда!
Пионова. Ну, уж я не знаю! Ты каменная какая-то! Железо, просто железо! Да и то подается. Чего тебе еще нужно? Красивый мужчина, очень милый, влюблен без памяти…
Антрыгина. Да тебе-то что за дело?
Пионова. Да не могу я этого видеть равнодушно! Делать такие тиранства над человеком, который, может быть, ни душой ни телом не виноват, это ужасно!
Антрыгина. Нет, он стоит, он еще не того стоит!
Пионова. Попался тебе мужчина с кротким сердцем, можно сказать, с ангельским, так его и мучить.
Антрыгина. Хороши ваши мужчины, нечего сказать!
Пионова. Ну, уж и женщины-то ваши тоже хороши.
Антрыгина. Разумеется, лучше мужчин.
Пионова. Ну, едва ли!
Антрыгина. Про какое это ты ангельское сердце говоришь?
Пионова. Конечно, про Устрашимова.
Антрыгина. Разве у фальшивых людей может быть ангельское сердце? Давно ли это?
Пионова. Кто же сказал, что он фальшивый человек? Против кого он фальшивый человек?
Антрыгина. Решительно против всех.
Пионова. Но только не против тебя. Он такой душка, прелесть что такое!
Антрыгина. Бессовестный!
Пионова. Ангел, а не человек.
Антрыгина. Мерзавец, каких свет не производил.
Пионова. Очарование, что за мужчина!
Антрыгина. Ну и возьми его себе, коли он тебе нравится.
Пионова. Мне не надобно-с. Не извольте обо мне беспокоиться! Конечно, я умею ценить людей, не то что ты. Скажи же ты мне наконец, за что ты на него сердишься?
Антрыгина. Тебе хочется знать? Изволь. Постой, когда это… да на той неделе во вторник — еду я мимо Чистых прудов, вдруг вижу: этот господин идет под ручку с какой-то дамой, садятся на лавочку и так это горячо разговаривают…
Пионова. Да ты хорошо ли рассмотрела?
Антрыгина. Где ж было рассмотреть? Оно бы и нужно было остановиться, да уж я себя не помнила. Во всех членах трясение сделалось. Вместо того чтобы сказать кучеру «стой!» я кричу: «Скорей, скорей!» Как домой доехала, уж не помню. Сейчас же не велела его пускать и писем от него принимать…
Маша уходит.
Пионова. Да, может быть, это не он был. Надо узнать.
Антрыгина. Как же узнать? У него, что ли, спросить? Так он разве скажет! Известное дело, обманет, перевернет все в другую сторону. Нет, уж лучше бог с ним. ( Подносит платок к глазам.)
Пионова. А сама плачешь, да вот и трефовый король тут на столе. Значит, ты об нем думаешь.
Антрыгина. И не воображала.
Пионова. Анфиса, помирись с ним! ( Целует ее.) Ну, сделай милость! Ну, для меня! Душенька!
Антрыгина. Ни за что на свете.
Пионова. Успокой ты меня! Я ни одной ночи не усну, пока вы не помиритесь.
Антрыгина. Нет, уж у меня другой есть на примете. Выду за него замуж; он же такой скромный, учтивый.
Пионова. И ты решишься этакое варварство сделать?
Антрыгина. Что за варварство?
Пионова. Да как же не варварство? Променять такого человека на какую-нибудь дрянь.
Антрыгина. Совсем не дрянь. Во-первых, он не то, что другие, он любит меня.
Пионова. Да, как же, любит! Он тебя обманывает, прикидывается только.
Антрыгина. Во-первых, это сейчас видно, кто обманывает; а во-вторых…
Пионова. Да, как же! увидишь ты у них!
Антрыгина. У кого у них?
Пионова. У мужчин. Так тебя проведут, что и не услышишь. Уж обмануть — их дело. Тем только всю жизнь и занимаются. Мы им на жертву созданы; вот они и потешаются над нами.
Антрыгина. У тебя, Анета, семь пятниц на неделе; давеча хвалила мужчин, а теперь уж нехороши стали.
Пионова (горячо). Ну что ж такое! Давеча одно говорила, а теперь говорю другое; а все-таки Устрашимов — бесподобный мужчина, а этот твой новый — дрянь. Устрашимов никогда не позволит себе обмануть женщину, а этот обманывает. Это очень ясно. Вот тебе и все. Да этого и не может быть, чтобы Устрашимов был тебе неверен. Да вот, давай сейчас загадаем на картах, вот все и узнаем. ( Раскладывает карты.)
Антрыгина. Гадай, коли тебе хочется.
Входит Красавина.
Явление четвертое
Те же и Красавина.
Антрыгина. А, бабушка-старушка! Ну, что скажешь? Была?
Красавина ( садится ). Была и мед пила, по усам текло, а в рот не попало.
Антрыгина. Ну, здесь попадет. Что же?
Красавина. Сокол в путь снаряжается: чай, скоро прилетит.
Пионова ( строго ). Анфиса!
Антрыгина. Пускай прилетит, мы его примем как должно.
Пионова ( бросив карты ). Нет, это из рук вон! Ты так ветрена, так ветрена, ни на что не похоже!
Красавина. А что ж такое в этом дурного, теперича спросить у тебя. Ты еще понимаешь ли, какое это дело, как оно называется? Ведь это — судьба. А что такое судьба? Понимаешь ли ты это? Может, ей на роду написано быть за ним замужем. Так разве можно от своей судьбы бегать? Где это видано?
Пионова. Тебя послушай только! У вас все судьба; все свахи так говорят. Известное дело — в этом вам интерес, вот вы и хлопочете.
Красавина. А что такое сваха? Сваха — великое слово! Не у всякого хватит ума, как его понимать! Если рассудить хорошенько, так нас бы надобно всякими разными чинами жаловать, вот что я тебе скажу. Нами только и государство-то держится, без нас никакое государство стоять не может. Вот оно какое слово — сваха. Не будь нас, ну и конец, и род человеческий прекратится.
Пионова. Не беспокойся, не прекратится.
Красавина. Где тебе знать! Ты еще молода для этого!
Антрыгина. А что, Гаврилиха, каково они живут? С достатком или нет?
Красавина. Уж какие достатки у приказных! Мне перед тобой таить нечего; живут не больно авантажно. Избушка на курьих ножках, маленько — тово… набок; рогатого скота: петух да курица; серебряной посуды: крест да пуговица. Да тебе что за дело до достатков? У тебя у самой много, тебе человека нужно. Да вот, никак, и он пришел, кто-то в передней толчется. ( Встает и заглядывает в дверь.) Войди, ничего, не бойся! Войди, говорят тебе! Чего бояться-то!
Бальзаминов входит и раскланивается.
Явление пятое
Те же и Бальзаминов.
Антрыгина. Здравствуйте, Михайло Дмитрич! Я давно хотела с вами познакомиться и очень рада, что вы пришли. Садитесь, пожалуйста!
Красавина. Ну, и сядь!
Бальзаминов ( Красавиной ). Да уж я сам-с… ( Раскланивается.)
Красавина. И садись, коли просят.
Бальзаминов садится.
Антрыгина. У вас, должно быть, служба не очень грудная?
Бальзаминов. С девяти часов до половины третьего-с; а на дом редко когда дают-с.
Пионова. Оно и видно, что вам делать-то нечего; то-то вы по всей Москве и ходите.
Антрыгина. Ах, какая ты, Анета! Отчего ж и не ходить? Погода теперь прекрасная.
Бальзаминов. Проминаж-с.
Пионова. Хорош проминаж, через нею Москву!
Антрыгина. Разумеется, без цели не стоит ходить. У них, может быть, есть цель; почем ты знаешь! Может быть, им кто-нибудь нравится в этой стороне. Вероятно, вы за этим и ходите в нашу сторону?
Бальзаминов ( конфузясь ). Да-с, так точно-с!
Антрыгина. Вот видите ли, я и угадала.
Пионова. Мудрено было угадать! ( Бальзаминову.) А можно вас спросить, кто это вам нравится в этой стороне?
Бальзаминов. Это я должен сохранять в глубине души своей-с.
Антрыгина. И очень вы ее любите?
Бальзаминов. Для моей любви нет границ и нет слов-с, чтобы выразить.
Антрыгина. Вот как! Это, должно быть, очень приятно, когда так любят. Слышишь, Анета?
Пионова. А я так думаю, что оттого и нет слов, что сказать-то нечего.
Бальзаминов. Конечно, кто знает много стихов хороших-с, тот сейчас может прибрать на всякий случай-с; а кто если не знает, как же он выразит свои чувства!
Антрыгина. А вы много стихов знаете? Я ужасно люблю стихи.
Бальзаминов. Я больше все чувствительными стихами занимаюсь, которые выражают любовь-с и разные страдания. А то много ведь стихов написано теперь и таких, которые ничего не выражают; так те для меня неинтересны-с.
Антрыгина. Скажите какие-нибудь, мы послушаем!
Красавина. Ну, и скажи, послушаем!
Бальзаминов. Прикажете чувствительные?
Антрыгина. Ах, сделайте милость, чувствительные.
Бальзаминов.
Льются слезы, дух мятется,
Томно сердце, томно бьется:
Где любезная моя?
Нет ея!
Красавина. Что-то, брат, нескладно.
Бальзаминов. Есть и другие-с.
Антрыгина. Какие же это такие?
Бальзаминов. Пастух, ищущий своей пастушки. Голос нежный. Так и в книжке напечатано. А то я знаю и жестокие-с.
Антрыгина. Скажите жестокие!
Бальзаминов.
Злой пастух!
Весь твой дух
Ныне пременился:
Ты иной
Красотой,
Знать, теперь пленился? [10]
Красавина. Да что ты все про пастухов наладил? Нужно очень! Вот невидаль какая! Ты хорошие какие-нибудь скажи! Про ерцогиню какую либо про прынца.
Бальзаминов. У меня дома тетрадь есть для стихов-с. я в нее и вписываю; если прикажете, я принесу-с. Только что хороших стихов достать негде-с, у нас в суде никто этим не занимается, только разве один Устрашимов.
Антрыгина. А вы разве в одном суде служите?
Бальзаминов. В одном-с и даже за одним столом-с.
Пионова. Как я вам завидую.
Антрыгина. Вы, значит, его хорошо знаете?
Бальзаминов. Как же не знать-с? Пять лет вместе служим-с.
Пионова ( тихо Антрыгиной ). Ну, вот и спроси про вторник.
Антрыгина. Мне хотелось бы от вас слышать, что он за человек. Одна моя знакомая очень им интересуется.
Бальзаминов. Я не знаю, как говорить-с. Как бы не вышло чего.
Антрыгина. А что же может выйти?
Бальзаминов. А ежели он узнает-с.
Антрыгина. Не беспокойтесь, не узнает. А разве он дурной человек?
Бальзаминов. Одно слово, разбойник-с.
Антрыгина. Как разбойник?
Бальзаминов. Душегубец-с.
Пионова. Какой вы вздор говорите! Скучно слушать!
Бальзаминов. Помилуйте, какой же вздор, когда есть примеры-с.
Антрыгина ( с испугом ). Что вы говорите? Ах, боже мой! Он убил кого-нибудь?
Бальзаминов. Нет, не убил-с, а хочет убить до смерти-с.
Пионова. Уж не вас ли?
Бальзаминов. Да, меня-с. Ей-богу! ( Антрыгиной.) Только уж вы, сделайте одолжение, ему ничего не говорите-с!
Антрыгина. Да что вы! Я его и не знаю.
Бальзаминов. Нет, это вы нарочно-с. Он сказывал, что вы с ним знакомы, только у вас теперь ссора вышла.
Антрыгина. Ну да! То есть мы были знакомы, а теперь уж все кончено.
Бальзаминов. Это очень хорошо-с.
Пионова. В самом деле? Вам это нравится?
Бальзаминов. Да как же-с! Что же можно от него ожидать, коли он разбойник. Кроме неприятности, ничего-с. Теперь вы представьте себе: за что же он меня хочет убить до смерти-с? За то, что я к вам в дом пришел-с? Так уж ведь это кому счастье-с! Зачем же мне от своего счастья бегать! Притом же, я человек с большим вкусом-с, у меня вкусу-то гораздо больше, чем у Устрашимова, а средств к жизни нету-с. Следственно, я должен их искать. Кабы мне теперь средства-с… А про Устрашимова я бы много мог сказать, да по-товарищески не годится. Я только одно скажу, что человек самой черной души.
Пионова. Вы нам вот что скажите: во вторник Устрашимов был в суде?
Антрыгина. Да, сделайте одолжение!
Бальзаминов. Во вторник? Позвольте-с! Он во вторник был дежурный, целый день в суде-с и ночевал там.
Пионова ( Антрыгиной ). Ну, что! говорила я тебе.
Бальзаминов. Если человек со вкусом, да не имеет средств, это ужасное положение-с! В мечтах все представляется богатство и даже во сне-с…
Маша показывается в дверях.
Маша. Барыня, пожалуйте сюда!
Антрыгина подходит, говорит шепотом, возвращается и садится.
Пионова ( тихо ). Что?
Антрыгина ( тоже тихо ). Письмо.
Бальзаминов. Я говорю-с, когда много вкусу и притом в мечтах…
Антрыгина. Не угодно ли вам по саду погулять.
Бальзаминов. Ничего-с. Мне и здесь хорошо-с.
Антрыгина. Уж сделайте одолжение! Мне нужно тут заняться кой-чем.
Пионова. И мы сейчас к вам придем.
Красавина. Ну, уж пойдем! Знать, им что-нибудь нужно.
Уходят.
Явление шестое
Антрыгина, Пионова и Маша (в дверях).
Пионова. Ну, читай, скорее читай! Антрыгина (распечатывает и читает). «Милостивая государыня Анфиса Даниловна! Наконец я узнал, отчего происходит ваш гнев на меня. Маша мне все сказала. Но я ни в чем не виноват, в чем вы сами можете легко убедиться. Стоит вам только спросить у кого-нибудь из моих товарищей, где я был во вторник, вам всякий скажет, что я был дежурный. Спросите хоть у Бальзаминова, у своего нового обожателя. Он столько глуп, что не сумеет солгать, хотя бы и хотел. Если я и теперь не дождусь от вас ответа или приглашения, то — вы меня знаете, я человек решительный — вам придется отвечать за меня перед богом, правительством и публикой. Мрачную душу мою стерегут злые демоны; я отдал ее им на жертву; я чувствую их приближение. Пистолет заряжен и ждет меня; я с радостью встречу смерть и с адским хохотом закрою глаза свои. Прежде ваш, а теперь ничей, Павлин Устрашимов».
Пионова. Ах, какие чувства! Ах, как ты счастлива, Анфиса, что тебя так любят! Ах, боже мой! Отвечай ему скорей!
Антрыгина. Что ты разахалась! Я сейчас пошлю за ним, он тут у ворот дожидается. Маша, позови Павлина Иваныча!
Маша уходит.
Что же мне делать с Бальзаминовым?
Пионова. Я пойду в сад, удержу его. А потом, когда мы придем сюда, он сам увидит, что ему здесь делать нечего.
Антрыгина. Ну и прекрасно.
Пионова ( целуя Антрыгину ). Милочка! ( Уходит.)
Антрыгина садится на диван и смотрит в противоположную сторону от двери. Входит Устрашимов.
Явление седьмое
Антрыгина и Устрашимов.
Устрашимов. Вы меня звали?
Антрыгина. Не стоять же вам у ворот.
Устрашимов ( видя, что Антрыгина на него не смотрит, пожимает плечами и отходит к противоположному окну ). Что же вам угодно?
Антрыгина. Вы хотели меня видеть: что вам угодно?
Устрашимов. Я хотел перед вами оправдаться.
Антрыгина. Что вам оправдываться! Мужчины всегда правы. Да я совсем и не за то сержусь, за что вы думаете.
Устрашимов. Так за что же?
Антрыгина. Уж я знаю за что.
Устрашимов. Но однако?
Антрыгина. Всего не перескажешь.
Устрашимов. Если вы меня звали только затем, так прощайте.
Антрыгина ( вполовину оборотясь ). Куда же вы?
Устрашимов. Для вас, я думаю, это решительно все равно, куда бы я ни пошел!
Антрыгина. По чему же вы так заключаете?
Устрашимов. По всему: по приему вашему, по тому, что у вас здесь Бальзаминов. А впрочем, какое же мне теперь до этого дело! Прощайте!
Антрыгина ( взглянув на Устрашимова ). Останьтесь с нами чай пить.
Устрашимов ( взглянув на Антрыгину ). К чему же мне оставаться? Ну, скажите, к чему? ( Кладет шляпу на стол.)
Антрыгина. Вы хотите, чтобы вас просили? Как вы горды!
Устрашимов. Я горд, да, я горд; но не против вас.
Антрыгина. Докажите на деле, что не горды.
Устрашимов. Я вам это доказывал несколько раз и готов доказать когда угодно. ( Подходит к Антрыгиной и становится перед ней на колени.) Вы видите, горд ли я! Я ни в чем не виноват перед вами, но я прошу у вас извинения.
Антрыгина молча протягивает руку, он целует.
Вы не сердитесь?
Антрыгина. Встаньте! Не сержусь.
Устрашимов ( встает ). Вы меня измучили.
Антрыгина ( ударяет его по плену ). Кто старое помянет, тому глаз вон.
Устрашимов ( обнимает ее и целует в щеку ). Ура! Победа!
Антрыгина ( сопротивляясь ). Что вы! Что вы! Ну войдет кто-нибудь. Какой неосторожный! Обрадовался уж очень! На все есть время.
Входит Пионова.
Явление восьмое
Те же и Пионова.
Пионова ( вопросительно смотрит на них ). Помирились?
Антрыгина. Помирились.
Пионова ( Устрашимову ). Я все время за вас заступалась. Вот спросите ее.
Устрашимов ( целуя у ней руку ). Покорно вас благодарю!
Входят Красавина и Бальзаминов.
Явление девятое
Те же, Красавина и Бальзаминов.
Бальзаминов ( не замечая Устрашимова ). Какой у вас прекрасный сад-с, и всяких цветов очень много-с! Только если бы я был богат-с… ( Увидав Устрашимова, остается с открытым ртом.)
Устрашимов. Что ж бы ты?
Бальзаминов. Я бы-с… Как же это? Зачем же-с?..
Устрашимов. Зачем я-то, это очень просто. Ты-то зачем?
Антрыгина. Да вот все Гавриловна! Навязывается с женихами! И кто ее просит! ( Делает Красавиной знак глазами, достает из кармана ассигнацию и потихоньку отдает ей.) Я и не думала, а ты тут со сватовством.
Красавина. Ну, кто же тебя знал! Я думала угодить. ( Тихо.) Увести, что ль?
Антрыгина утвердительно кивает головой.
( Громко.) Наше дело такое! Где тебе спасибо скажут, а где так и в шею вытолкают. И не рад, да будь готов.
Бальзаминов. Да как же-с, ведь вы поссорились.
Пионова. Они поссорились, они и помирились. Это уж их дело.
Бальзаминов. А как же я-то теперь-с? При чем же-с?
Пионова. А вы знаете русскую пословицу: свои собаки грызутся, чужая не приставай?
Бальзаминов. Извините, я не понимаю-с. В каком смысле-с?..
Красавина. А вот пойдем, я тебе дорогой растолкую.
Бальзаминов. Как-с? так и идти?
Устрашимов. И чем скорей, тем лучше.
Красавина. Уж что тут еще! Видимое дело, что тем же трахтом, да и назад пожалуйте!
Бальзаминов. А как же я маменьке-с… опять же я с правой стороны-с… при всем том…
Все. Прощайте! Прощайте!
Красавина. Ну, совет да любовь!
Бальзаминов раскланивается. Красавина уводит его за руку.
Пионова. И прекрасно, и прекрасно! Вот теперь сядем чай пить.
Антрыгина. Маша, давай самовар.