За девять месяцев мы впервые помылись как следует. За девять месяцев мы впервые сбросили с себя шкуры, меха и переоделись в хорошие костюмы. За девять месяцев мы впервые лежали не в меховых мешках, а на прекрасных кроватях, в теплых каютах.
Матросы заботились о нас, точно о маленьких:
— Товарищ Папанин, не хотите ли покушать?
— Товарищ Кренкель, не хотите ли попить?
— Не мешает ли вам музыка?
— Удобно ли вам в каюте?
Когда мы спали, мимо наших кают ходили на цыпочках.
Потом мы пересели на ледокол «Ермак». Там о нас заботились не меньше.
Наконец после многих дней плавания мы увидели советские берега. Мы ступили на родную землю.
Всюду нас встречали сотни тысяч людей.
Так встречать своих братьев может только могучий, свободный народ.
Словами об этом не расскажешь.
Но вот Москва.
Москвичи заполнили улицы.
— Папанинцы! Привет папанинцам! Ура папанинцам!
Цветы, музыка, цветы…
Мы едем в Кремль…
Я никогда раньше не видел близко Сталина, а только издали.
Я волнуюсь, даже мурашки пробегают по телу. Иду впереди со знаменем, а родные браточки за мной. Мы вошли в большой зал. И вот я вижу Сталина, Молотова, Ворошилова…
Я подошел к товарищу Сталину.
— Дорогой, горячо любимый, родной наш Иосиф Виссарионович! Разрешите вам доложить, что задание нашей родины по изучению полюса выполнено с честью!
И тут наступила минута, которую я никогда не забуду: Иосиф Виссарионович обнял меня и крепко поцеловал.
Волнуясь, я вручил ему красное знамя. Это знамя было с нами там, на Северном полюсе…
