Глеб и Гандзя между тем просто потеряли голову.
Они обшарили все дворы; заглядывали за помойки, спускались в котельные. Сбегали к своему дворнику. Но он был важный и сердитый и только буркнул:
— Знал, ничего не знаю, не видал.
Наконец попавшийся навстречу соседский Толька Воробьёв, сбивая с лыж снег, ехидно сказал:
— А я знаю, кого вы ищете. Ту девчонку с собакой? Она на улицу пошла. — И он махнул палкой на ворота.
Глеб и Гандзя долго бегали по тротуарам и мостовой, заворачивали в магазины, кричали и звали на разные голоса. Вспотевшие и измученные, они вернулись домой — на двери попрежнему висела записка.
Тогда они сели и стали думать. Гандзя, правда, думать уже не могла. Слёзы капали у неё из глаз прямо на ступеньки, забирались за воротник. Она закрыла лицо руками, но слёзы выползали между пальцами, сыпались в рукава.
— Слышишь, не плачь. Ты, пожалуйста, не плачь, — растерянно говорил Глеб. — Мы её найдём обязательно. Мы милиционера спросим, пожалуйста…
Но Гандзя всхлипывала так, что даже шубка у неё на плечах топорщилась.
— Мы знаешь что сделаем? — шептал Глеб, подбирая губы, чтобы самому не зареветь. — Мы сейчас по всей Москве звонить будем. Мы прямо самому…
Но Гандзя, не удержавшись, проплакала во весь голос:
— Лю-у-удка!..
В ответ внизу хлопнула парадная дверь. Кто-то быстро, стуча каблуками, поднимался по лестнице. Это была Ольга Ивановна.
Она очень торопилась — до начала занятий в институте оставалось полтора часа.
— В чём дело, что случилось? — ахнула она, увидев Глеба и Гандзю.
— Людки… нету!.. — в один голос ответили они, не вставая со ступенек.
— Как нету?
Ольга Ивановна побледнела, сдёрнула с ящика записку, открыла дверь, вбежала в переднюю и крикнула:
— Сию же минуту прекратить рёв и объяснить толком!
Глеб и Гандзя вошли тоже и, перебивая друг друга, объяснили.
Ольга Ивановна побледнела ещё больше, подумала и сказала:
— Значит, это была она! Батюшки мои, что же теперь делать?
Она вытерла Гандзе заплаканное лицо, поправила свою шапочку и продолжала:
— Глеб, сейчас же позвони ко мне в институт и скажи, что я, возможно, не приду на лекции. Гандзя, разденься, умой лицо, и с Глебом ждите меня. Ждите, делайте имеете уроки, и никуда не сметь уходить, поняли? Я пойду поищу сама и заявлю в милицию… Ай-ай-ай, значит это всё-таки была она!