После смерти Калигулы, сенат, собравшись в Капитолий, решил восстановить свободу римской республики, но это решение не состоялось: вооруженные преторианцы были положительно господами Рима; они не желали ни свободы, ни республики, но императора, который бы нуждался в их вооруженной руке и, конечно, платил бы им за это хорошие деньги. Во время убийства Калигулы произошло некоторое замешательство и волнение. Около императорского дворца собралась толпа народа; один из присутствовавших старался спрятаться за углом, но солдаты это заметили и тотчас же бросились к нему. Спрятавшийся был Тиверий Клавдий, брат Германика и дядя Калигулы, человек лет 50-ти, высокий, толстый. Когда обступили его солдаты, он бросился перед ними на колени и стал молить не убивать его. Но солдаты и потом подступивший народ, узнав в нем брата покойного Германика, тотчас же провозгласили его императором и с триумфом понесли на своих плечах по улицам города. К ним со всех сторон бежали новые солдаты, гладиаторы, моряки, плебеи, и все кричали: «да здравствует новый император!» Сенаторы принуждены были принять избрание народа, признав Клавдия римским императором. Родившись от Друза, сына Ливии и Антонии, дочери Октавия, сестры Августа, Клавдий, вследствие чрезвычайной слабости своих умственных способностей, был каким то выродком в императорской семье и служил шутом для всех придворных; если, например, он являлся поздно к ужину, его заставляли ходить кругом стола и искать свободного места; потом, поместив его в конце стола, ему бросали кости и объедки; если же он засыпал, ему тотчас же надевали на руки носки, и когда он просыпался, он ими тёр свою физиономию. Идиотизм Клавдия вошел в пословицу; даже его родная мать, если встречала какого нибудь глупца, то говорила: «Боже великий, да он такой же дурак, как мой Клавдий!» Август его иначе не называл, как « этот бедненький» (quel poveretto). Таким образом, к величайшему удивлению всех граждан, на императорский престол был избран абсолютный идиот Клавдий. Вскоре по вступлении его на престол явились, конечно, и ловкие фавориты, в числе которых был некто Нарцисс. Они прямо управляли императором и по своему произволу пользовались его могуществом. Раз один центурион доложил его величеству, что он по его приказанию убил сенатора. «Я никогда не приказывал, отвечал Клавдий, но что сделано, то сделано». Раз Клавдий пригласил одного господина к себе на ужин и, не желая, чтобы он явился во дворец, тотчас же приказал его убить. Было бы через чур долго передавать все глупости этого коронованного идиота. На заседаниях Клавдий постоянно спал; один раз он возбудил вопрос: почему не явился такой-то свидетель? Ему отвечали, что он умер. — А, в таком случае причина его неявки вполне законная! — вскричал Клавдий.
Похождения Мессалины.
Он быстро переменил 5 жен. Первая жена Клавдия была Эмилия Лепида. Он ее прогнал прямо с свадебного пира; другая была Ливия Медулина, умершая в день свадьбы; третья — Плаутина, родившая ему дочь, названную Клавдией, но император не признал этого ребенка своим и велел положить его голым около апартаментов матери, после чего прогнал и мать и ребенка; четвертая — Элия Петина также была прогнана Клавдием; пятая была Валерия Мессалина, дочь Валерии Мессала и Домиция Лепида; Мессалина отличалась своим развратом, доходившим до проституции. Она приходилась кузиной Клавдию. Эта женщина поражала своими грязными фарсами даже римлян той эпохи, когда их нравы вовсе не отличались чистотой. Вместо того, чтобы подавать пример своим подданным, Мессалина позорила титул императрицы и достоинство женщины и, наконец, как мы увидим ниже, дошла до полного безумия. С своими любовниками она управляла Клавдием так, как хотела, — слабоумный муж ей во всем покорялся. Кроме чудовищного разврата, Мессалина отличалась жестокостью и полнейшим бессердечием. Малейшее сопротивление ее грязным желаниям всегда вело к смерти. Так, по ее приказанию, была убита Юлия, сестра Клавдия; был отправлен в ссылку философ Сенека, осужденный за незаконную связь с императрицей; был убит патриций Аппий Силлан за то, что отверг недостойные предложения Мессалины. Приглашая в императорский дворец красивых римских матрон, Мессалина устраивала грязные оргии, на которых обязательно должны были присутствовать мужья несчастных жертв и любоваться на свой позор. Отказывавшихся от этой нравственной пытки убивали без всякого милосердия; мужья же, принимавшие приглашение и снисходительно глядевшие на оргии своих жен, получали отличия: их Мессалина щедро награждала. Один из любовников Мессалины, именно Люций Виттелл в знак особого отличия, получил от императора Клавдия право снимать чулки с ног его супруги. Все эти грязные непристойности, само собой разумеется, вызывали общее негодование против Клавдия и его жены, и не замедлили породить заговоры против жизни императора. Командир войск в Далмации, Камилл Скрибоний, прямо написал угрожающее письмо Клавдию, за что был отрешен от места и кончил самоубийством. Письмо Скрибония очень напугало трусливого Клавдия; он приказал назначить строжайшее следствие, все причастные к заговору были казнены смертью. В то злосчастное время много погибло знатных римских граждан и матрон. Некоторые из привлеченных к следствию сами себя уничтожили: Аппия, жена Пето, вонзила кинжал себе в грудь и, вынув его, передала мужу с такими словами: «возьми, милый, это совсем не больно!» Таким образом и в царствование слабоумного Клавдия, по натуре совсем не жестокого, кровь лилась рекой. Причиною этого явления был разврат бессердечной Мессалины, и, конечно, слабоумие императора Клавдия, смотревшего на все поступки супруги глазами идиота. Мессалина делала все, что хотела. Так, например, ей понравились сады Валерия Азиатика и она без церемонии приказала убить его; наследники Валерия, зная невменяемость Клавдия, и не подумали протестовать против этого вопиющего факта. Подобно Валерию Азиатику погибло много именитых и весьма достойных граждан. Эта плотоядная самка, Мессалина, была истинным бичом римских граждан и страшным бесчестьем всего женского пола. Не довольствуясь любовными оргиями, устраиваемыми ею во дворце, она еще имела обыкновение поздно ночью ходить по улицам Рима искать приключений, посещала самые грязные вертепы и вместе с проститутками разделяла их позорную профессию.
«Тяжело и прискорбно рассказывать все бесчинства, которые делала жена императора Клавдия — говорит историк — да и трудно их все передать. Мы отмечаем лишь некоторые факты. Так, например, один из дворцовых плясунов, именно Мнестер, имел счастье обратить на себя внимание императрицы, и она предложила ему свою любовь, но Мнестер, боясь гнева Клавдия, отказался разделить чувства Мессалины, тогда последняя пожаловалась мужу, что Мнестер ей не повинуется, Клавдий призвал плясуна и приказал ему безусловно повиноваться императрице; плясун, разумеется, исполнил приказание Клавдия и открыто сделался любовником Мессалины. Но одно из колоссальнейших безумств этой позорной женщины было причиной ее гибели: Мессалине понравился молодой патриций Сильвий, один из красивейших юношей Рима. Страсть Мессалины к Сильвию окончательно потемнила ее рассудок. Она публично отправлялась в дом патриция, оказывала ему всевозможные почести и щедро награждала. Наконец, не смотря на то, что была женой другого, при жизни Клавдия решилась выйти за Сильвия замуж. Мессалина распорядилась, чтобы были отправлены в дом Сильвия рабы императора Клавдия, мебель, разные драгоценности и проч. Но забавнее всего то, что Мессалина решила публично праздновать свою свадьбу с патрицием Сильвием и заключить форменный контракт, на котором подписались бы свидетелями многие придворные, а в числе их и сам император Клавдий. Наглость Мессалины дошла до того, что она решилась подсунуть к подписи мужа ее брачный контракт с Сильвием. Клавдий, с свойственной ему несообразительностью, расписался, что был свидетелем бракосочетания Мессалины с Сильвием. Затем отправился на некоторое время в деревню Остию. В ту же ночь была сыграна свадьба. Мессалина, одетая в платье невесты, торжественно принесла жертвы богам, чтобы быть счастливою в супружестве. Потом были приглашены во дворец гости на свадебный пир. За столом Мессалина сидела рядом с своим молодым супругом и после пира торжественно отправилась в дом с Сильвием.
Сильвий и Мессалина.
Все это могло бы показаться сказкой, если бы не свидетельство современников, в числе которых был и историк Тацит. Он говорит о свадьбе Мессалины, как о факте маловероятном, доказывающем полную невменяемость императора Клавдия и безумие наглой Мессалины. И, действительно, факт мало вероятный. Из всех граждан Рима только один Клавдий не знал, что вытворяет его достойная супруга. Между тем придворные, и в особенности бывшие рабы (i liberti), стали не на шутку беспокоиться: император впоследствии, узнав о проделках Мессалины, мог на них прогневаться за то, что они ему не донесли о римском скандале. Посоветовавшись между собой, придворные решили сообщить обо всем императору. Первый сообщил об этом Клавдию Нарцисс; потом двое придворных приехали из Рима в Остию и, упав на колени перед императором, рассказали, что Сильвий уже обвенчался с Мессалиной, которая обещает его возвести на императорский трон и что весь Рим в ужасе. Клавдий сильно испугался; ему уже стало казаться, что он низвергнут, а тут, как нарочно, Нарцисс подтвердил все слышанное и советовал императору позаботиться о своей безопасности. Клавдий окончательно струсил и не знал, что делать. Даже в лагере солдат он не считал себя в безопасности и беспрестанно спрашивал окружающих: кто император, он или Сильвий? Между тем Мессалина, опьяненная страстью, преспокойно жила в доме Сильвия, будто не произошло ничего особенного. Она задумала устроить маскарад и для этого пригласила в дом Сильвия всех своих фаворитов. Празднество происходило в саду, Сильвий был коронован роскошным венком, а Мессалина управляла хором вакханок. Между гостями был медик, по имени Веций Валент, также пользовавшийся благосклонностью Мессалины. Развлекаясь с вакханками, медику пришла фантазия влезть на одно из самых высоких деревьев сада; на эту шалость, конечно, никто не обратил внимания, как вдруг Веций закричал, что со стороны Остии подымается буря. И действительно, буря подымалась — то шел Клавдий отомстить за свой позор.
Услыхав эту страшную новость, все гости разбежались, кто куда попало. Мессалина убежала на огороды Лукулла[2], Сильвий спрятался на форуме. Мессалина, хотя и находилась в критическом положении — ей грозила беда — но питала надежду отстранить эту беду, лишь бы ей удалось свидеться с своим супругом Клавдием. Мессалине не раз случалось, при помощи ласк и уверений, успокаивать своего супруга и отстранять всякого рода опасности. Она рассчитывала встретить мужа при въезде его в Рим, взяла с собою детей Британника и Октавия, пригласила старую весталку Вибилию и отправилась на встречу к супругу.
Пройдя весь город одна, так как при опасности все ее покинули, около ворот она увидала вдали следовавший императорский кортеж. Первый Мессалину увидал Нарцисс, ехавший около колесницы Клавдия, и стал употреблять всевозможные средства, чтобы помешать императору выслушать просьбу жены. Между тем Мессалина заметила этот маневр Нарцисса и стала громко кричать, что император Клавдий обязан выслушать мать Британника и Октавия. Нарцисс в свою очередь возвысил голос и пересчитывал все преступления Мессалины. Но так как кортеж подвигался вперед, то колесница императора приблизилась к Мессалине, которая всеми средствами старалась выставить вперед детей, но этого ей не удалось сделать. Весталка Вибилия смело подошла к колеснице императора и стала энергично защищать Мессалину. Она говорила Клавдию, что он не должен слушать наговоров на его жену, что у Мессалины много врагов, которые стремятся ее погубить. Нарцисс на это громко возразил, что император может выслушать свою супругу, но что весталке являться ее защитницей совсем неприлично. Клавдий во все это время молчал и был совершенно равнодушен, точно вся эта история до него не касалась. По приезде в Рим, Нарцисс тотчас же пригласил его в дом Сильвия, где император собственными своими глазами мог убедиться, что Мессалина приказала перенести из дворца всю богатую мебель. Клавдий послушался совета Нарцисса и отправился с ним вместе в дом Сильвия. Убедившись, что Нарцисс сказал правду и дом Сильвия, действительно, был уставлен дворцовой мебелью, он пришел в чрезвычайную ярость и тотчас же отдал приказание казнить смертью Сильвия и всех любовников Мессалины. В тот же день Сильвия потребовали в трибунал; факты, доказывающие его преступление, были чересчур очевидны и его приговорили к смертной казни; Сильвий не защищался, лишь просил на некоторое время отложить казнь; его просьба была уважена, тем не менее он был казнен. С ним вместе казнили многих сенаторов и кавалеров, замешанных в эту срамную историю. Плясун Мнестер также был привлечен в качестве обвиняемого, но он оправдывался тем, что сам император лично приказывал ему повиноваться Мессалине. Сначала Клавдий было и принял в основание слова Мнестера и хотел его помиловать, но приближенные настояли, чтобы и Мнестер был казнен вместе с другими. Мессалина в это время скрывалась в садах Лукулла; она придумывала, как бы умилостивить своего разгневанного супруга. Зная его бесхарактерность и слабость к ней, она была убеждена, что Клавдий в скором времени переменит гнев на милость. И, действительно, гнев Клавдия уже значительно охладел. Во время обеда он говорил о Мессалине уже без злобы, называя ее « бедненькая» (poveretta). Услыхав эти речи, Нарцисс понял, что необходимо действовать быстро и энергично, — иначе его собственная голова свалится с плеч. Обстоятельства могут перемениться, Клавдий может увидаться с женой, она ему передаст дело совсем не в том виде, как оно было, и тогда разразится беда неминучая. Под влиянием этих размышлений, Нарцисс тотчас же отправился к гвардейским центурионам и объявил им, что император Клавдий отдал приказание тотчас же убить Мессалину. Эту страшную миссию взял на себя некто Эвод, который и отправился в сады Лукуллиана, где нашел Мессалину лежащую на траве; около нее стояла старушка-мать.
До сих пор она была далека от дочери, но, когда ту постигло несчастье, мать пришла к ней и, как истинная римлянка, стала советовать не дожидаться позорной казни, а убить себя самой. «Для тебя, моя дочь, уже все кончено, — говорила старушка, — остается только честно умереть». Но Мессалина не слушала этих советов матери, горько плакала, жаловалась и ломала с отчаянием руки. Между тем вдруг упала дверь сада и явилась масса солдат. Тут только Мессалина поняла, что для нее все уже кончено. Трепещущей рукой она взяла нож, ударила себя по горлу и в грудь, но не имела духа сделать это, как следует — убить себя; один из трибунов ей помог ударом меча.
Труп Мессалины был оставлен ее матери. В это время во дворце был банкет в полном разгаре. Во время пиршества Клавдию доложили, что Мессалина убила себя собственными своими руками. Клавдий, выслушав это донесение совершенно равнодушно, продолжал нить вино и веселиться. Сенат помог Клавдию забыть Мессалину, уничтожив все ее изображения и бюсты. Между прочим некоторые бюсты сохранились; в галерее Tins во Флоренции есть один прекрасный бюст Мессалины, что же касается до бюста, находящегося в Риме в музее Капитолия, он грубой работы и безобразен. Если эти два бюста, действительно, Мессалины, то, по всей вероятности, они были сделаны в различные эпохи ее жизни.