— Сегодня? — спросили Биби.
— Может быть, — ответил он.
В десятом часу утра батисфера скрылась под водой.
Все шло, как всегда. Золотистый цвет верхних слоев воды сменился зеленым. Потом зеленый цвет посинел. А потом начал чернеть синий цвет.
— Шестьдесят метров… Сто метров… — передавал глубину телефон.
В батисфере сидели Биби и Бартон.
На палубе судна было много народа. У телефона дежурила одна сотрудница, глубину отмечала другая. Один из сотрудников, тоже с телефонным аппаратом и длинным проводом, бегал по палубе и передавал приказания по судну. Трое дежурили около распределителя электрического тока и тоже следили за глубиной. А еще — люди около лебедки, около троса, кабеля…
Каждые пять секунд Биби должен был сказать что-либо в телефон. Людям на палубе всегда нужно знать, благополучно ли там, в глубине.
— Двести десять метров…
Биби включил прожектор. Но его луч был тускловат: на эту глубину проникал еще слабый солнечный свет.
— Двести пятьдесят метров…
Перед иллюминатором появились тысячи маленьких красных стрелок. Это были черви-стрелки. Червь-стрелка похож на длинную воздушную торпеду. В глубине моря черви окрашены в красный цвет, но те, что живут у поверхности воды, бледные и очень прозрачные.
На глубине трехсот метров Биби осмотрел батисферу. Стены были сухие, люк сухой. Воздух был так сух, что кварцевые стекла не потели совершенно. Стальные стенки и пол становились очень холодными. Черно-синий цвет воды постепенно серел.
Проплыли стайки иглоголовок. Это небольшие рачки. Их нежные и прозрачные тельца очень узки. Голова вытянута впереди в длинную и тонкую иглу. В свете прожектора иглоголовки искрились, словно пылинки в солнечном луче.
Рачок-иглоголовка. (Увеличено.)
Вдали загорелся слабый свет. Прошла минута, и около иллюминатора появилась небольшая рыба. Длинный и тонкий вырост, словно хлыст, поднимался у нее на голове. На конце хлыста горел бледно-лимонный огонек. Рыба словно несла фонарик, привязанный к длинной и тонкой палке.
— Удильщик-рыба, — передал Биби в телефон. — Уже уплыл, — прибавил он огорченно.
Рыба-удильщик на охоте.
Вдруг в полосу света вошла рыба.
— Я не знаю такой! — прошептал Биби. — Бартон! Смотри, скорей!
Биби ухватил Бартона за рукав и оттащил его от фотокамеры.
— Алло! Алло! — надрывался телефон: пять секунд прошло.
— Угу! — сердито буркнул Биби, не отрывая глаз от замечательной рыбы.
Нужно было за несколько секунд запомнить все: цвет и раскраску рыбы, ее форму, размеры, строение. Запомнить так хорошо, чтобы потом описать эту рыбу. Мало того — чтобы суметь сделать ее цветной рисунок.
Рыба была по крайней мере в шестьдесят сантиметров длиной.
Большая пасть и маленькие глаза. Почти у самого хвоста два огромных треугольных плавника. Хвоста не было — вместо него на конце туловища сидела какая-то шишка, словно пуговица.
При свете прожектора рыба казалась бледно-оливкового, грязноватого цвета. Ее окраска напоминала цвет мяса, вымокшего в воде, или цвет нездоровой кожи: и зеленоватая, и грязноватая, и чуть красноватая.
Это была новая, никем и никогда еще невиданная рыба. По-видимому, она принадлежала к семейству «цетомимид». Рыбы этого семейства очень редки. Известно только три вида их, а поймано всего двадцать четыре экземпляра. Из них шестнадцать поймано на Бермудах.
«Батиембрикс истиофазма» — вот какое название дал Биби этой замечательной рыбе. По-русски это означает: «выплывающий из пучины на призрачных парусах». Правда, большие плавники рыбы были похожи на паруса.
Рыба — «выплывающая из пучины на призрачных парусах». (Уменьшено.)
Рыба, ярко освещенная прожектором, спокойно смотрела на батисферу. Биби торопливо диктовал в телефон ее описание.
На глубине пятисот восьмидесяти метров — на шестьдесят метров глубже обычного — еще было что-то вроде света: какой-то мертвенно-серый и очень слабый отсвет. Это показывало: поверхность океана совсем спокойна, и день на редкость яркий.
— Шестьсот десять метров!
Тут было царство вечной ночи. Никогда на эту глубину не проникали даже остатки солнечного света. В самые яркие солнечные дни, при зеркально спокойном океане здесь — мрак.