Вера Александровна уже полмесяца жила в Саюм-Ньере, на берегу мыса Широкого. Когда строительство гиганта-машины головного тучегона было закончено
Совет Гольфстримстроя поручил ей монтаж атомооборудования.
Ее увлекала работа на севере, не страшили ни полярные вьюги, ни морозы, ни разлука с Аллочкой и Виктором.
Она представляла себе работу атомотехников, как последний аккорд той героической симфонии, которую создавали сообща строители Центрального влагопровода.
С помощью атомных приборов тучегон должен был мгновенно реагировать на сигналы метеорологических станции и постов, превращать койперит в миллиарды калорий тепла, создавать зону восходящих тепловоздушных течений и передавать подтянутую с моря влагу на другие, хотя и менее мощные тучегоны Центрального влагопровода.
Головной тучегон занимал площадь в двенадцать. квадратных километров. Он высился тяжёлым массивом среди снежной пустыни, выставив навстречу полярным вьюгам широкие трубы стометровой высоты.
Дома, клуб и мастерские 911-го поста, где жила Горнова, находились в пятистах метрах от тучегона.
До марта ничто не нарушало нормальной колеи в работе поста. Монтаж атомоустановок шел успешно.
Третьего марта, после нескольких дней сильного снегопада, с пролива Широкого показался туман. Туман шел сплошной темно-синей стеной.
Двигавшиеся с востока холодные воздушные массы вошли в соприкосновение с насыщенным влагой воздухом. Северная часть полуострова Саюм-Ньер оказалась на гребне встречи этих воздушных течений…
911-й пост со всем своим хозяйством погрузился на дно молочного моря. Работы остановились.
— Надо что-то предпринимать, — волновались люди. — Мы сорвем сроки.
Никто не знал, что делать.
Туман был настолько густой, что атомотехники, работающие на тучегоне и в окружающей его тундре, не могли ни видеть друг друга, ни следить за устанавливаемыми приборами.
Вера Александровна однажды вышла из дома, проверить показания приборов. Перед ее глазами, как прилипшая к векам пленка от яйца, висел туман.
— Это кто? — услышала она. Рядом с ней смутно серела фигура Санаи — молодой девушки, атомотехника, работающей на монтаже под ее руководством.
— Вы это куда собрались? — удивленно спросила Саная.
— Попробую добраться до тучегона. Запишу показания приборов.
— Подождите, я надену лыжи. Пойдем вместе. Не заблудимся?
— Не заблужусь. Дорогу к тучегону я найду с завязанными глазами, — уверенно проговорила Горнова.
Лыжи скользнули, и разом все исчезло — и свет и стена дома. Сзади с крыльца опять кто-то ей крикнул. Голос потонул в тумане. Слова доходили откуда-то издалека. Она как-то сразу перестала понимать, где крыльцо, в какой стороне тучегон.
— Ay, — крикнула Горнова.
Кругом была тишина. Суровая Арктика бесстрастно молчала.
«Буду стоять на месте. Ведь дом тут, где-то рядом. Донесется же какой-нибудь звук», — решила она.
В это время тихо скрипнула открывавшаяся дверь. Показался красноватый свет. Вера Александровна шагнула и сразу оказалась у крыльца.
— Я говорила вам, что заблудитесь, — с ласковым упреком сказала Саная.
Так кончилась попытка продолжать работы на участке, где был 911-й пост.
Туман захватил громадное пространство и продолжал двигаться в глубь полуострова. На соседнем участке заблудился в тумане, и, видимо, погиб один инженер.
Был получен приказ, запрещающий выходить за пределы поселков.
Шли дни. Тревога и безделье угнетали всех, особенно молодежь. Все с завистью, с обидой читали радиограммы о победах на всех фронтах строительства.
Информации говорили о том, что заканчивается постройка Центрального влагопровода, что в зонах ливней подготовлено все для приема воды.
Телевизор передавал картины строительства: высокие дамбы и плотины, протянувшиеся вдоль рек, подготовку дна озер в пустынях.
Тишина, царившая кругом поста, становилась еще невыносимей.
Так прошла первая половина марта. 911-й пост был как бы выкинут из жизни.
Надежд на возобновление работ не было. Казалось, нет такой силы, которая смогла бы поднять навалившееся на землю тяжелое, молочно-серое море.
Вера Александровна еще раз попробовала сходить на тучегон, но уже в сопровождении монтажников.
Держась за протянутые шнуры, они двигались в густом тумане. Впереди темнела уходящая ввысь стена машины-гиганта. Из тумана слышались окрики часовых.
Не видя ничего перед собой. Вера Александровна ощупью взбиралась на балконы, окружавшие тучегон. Осветив фонарем ближайшую установку, она попыталась разглядеть показания приборов.
— Нет, — сказала она, спустившись вниз. — Пока стоит туман, невозможны никакие работы.
Наконец, стало известно, что в город Яшмуни начали приходить туманоосушители.
В тот же день была получена радиограмма от Горнова:
«Буду у вас завтра в 11 часов».
Надев малицу с открытым капюшоном. Вера Александровна вышла на крыльцо. Кругом царило безмолвие. Чудился какой-то беспрерывный, едва уловимый шорох. Словно миллиарды мельчайших частиц тумана перешептывались между собой, сговаривались о чем-то.
Горнова достала часы и приблизила к глазам светящийся циферблат.
«Десять. Еще час», — подумала она.
От сырого холодного воздуха по телу пробегала дрожь. Туман перехватывал дыхание.
Из глубины тумана неожиданно долетел до нее шум пропеллера. Вера Александровна вздрогнула.
Из темноты ночи раздался громкий, веселый кряк:
— Ого-го-го!
Это был голос Горнова.
Работники поста 911 собрались в клубе.
Виктор Николаевич в расстегнутой кожаной куртке, бодрый и крепкий, терпеливо ждал, когда затихнет зал.
— Почему завешаны окна? — негромко спросил он.
По залу, как шелест сухих листьев, пронесся шопот.
— Некоторые товарищи не могут видеть туман. Он их раздражает, — проговорила сидевшая впереди Саная.
Виктор Николаевич серьезным, внимательным взглядом обвел лица.
— Поднимите шторы! — попросил он.
Шторы тотчас были подняты. В окна заглянул туман.
— Раздражает! — Виктор Николаевич помолчал, как бы что-то соображая. Потом улыбнулся. — Я думаю, что все вы знаете, что туманы, идущие от Арктического моря. это та влага, за которую мы боремся, та влага, которая оживит мертвые пески пустынь, наполнит Миракумские озера, а здесь, на севере, покроет тундру полями пшеницы, пышными травами, лесами.
В уголках глаз Горнова снова собрались морщинки затаенной улыбки.
Далеко за полночь продолжалась его беседа с коллективом поста. Он сообщил им, что в самое ближайшее время туманоосушители будут пущены в ход. Их установят на всех строительных участках. Воздушный и наземный транспорт будет действовать регулярно.
— Потерпите еще немного, — сказал Горнов в заключение, — скоро вы увидите голубое небо. Впереди предстоит нам сдать серьезный экзамен: пустить в действие тучегон. С востока надвигаются суховеи. Нам нужно преградить им путь. Если в назначенный час мы пустим в ход все наши тучегоны, прольем дожди там, где нужно, мы сможем праздновать еще одну победу.
А пока, — Горнов улыбнулся, — на два-три дня смиримся перед туманом. Этот враг нам не страшен. Скоро он будет нашим крепким помощником.
Это простые, от сердца сказанные слова ободрили слушателей, вернули им прежнюю энергию.
Через час Горнов улетел в город Яшмуни.
Прощаясь с женой, он сказал:
— Не волнуйся за свой план. Сюда скоро прибудет еще несколько бригад. Твой тучегон не отстанет от других тучегонов.