Этот великий служитель Божий был раньше иноком общежительным, прежде чем стать отшельником, как это бывало часто в его время. Монастырь, в котором он был воспитан, состоял приблизительно из ста монахов и был расположен около города Гермопольца в Нижней Фиваиде. Он был туда принят довольно молодым и нашел там все, что могло способствовать его духовному воспитанию. Религиозная дисциплина и послушание были там во всей силе и все вели себя согласно уставу или подчиняясь приказанию старцев. Иноки хранили там всегда полное сосредоточие, мысля себя всегда в присутствии Божием, и нарушали молчание лишь тогда, когда лучше было говорить, чем молчать. Все всеми силами стремились угождать Богу и служить Ему днем и ночью, и все они были в столь тесном единении, что, казалось, у всех них лишь одна воля.
Преп. Онуфрий прожил с ними немного лет. Хотя он был и очень молод, поступая к ним, но его семидесятилетнее пребывание в пустыне не позволяет предполагать долгого промежутка времени между его поступлением в монастырь и выходом из него для отшельничества.
Не по капризу, не по желанию сбросить с себя спасительное иго послушания решился он оставить общество своих братьев, но по глубоким к этому побуждениям. Он слыхал, как с великими похвалами передавали рассказы об отшельниках, живших в пустыне, ряд которых открыли Илья Пророк и Иоанн Креститель, которые с неодолимым мужеством выдерживали борьбу с демонами, из любви к Богу жили в вольном лишении всех человеческих утешений. Приносили себя беспрестанно в жертву Иисусу Христу своими подвигами и имели поддержку в одном только Боге, в Коем положили всю свою надежду. Не удивляясь этому образу жизни, столь страшному для человеческой природы, преп. Онуфрий почувствовал сильное желание начать такую жизнь, и после некоторых серьезных размышлений он направился через горы, отделяющие большой оазис от Нижней Фиваиды.
Пройдя приблизительно сутки по необитаемым местам, он был остановлен на своем пути удивившим и даже испугавшим его ярким светом, так что он уже думал вернуться в свой монастырь; появившийся вслед затем в этом свете блаженный дух ободрил его и уговорил продолжать дорогу, сопроводил его и дал ему прекрасные советы насчет той жизни, которую он собирался вести.
Он довел его таким образом до пещеры одного старого отшельника и тут исчез. Онуфрий объявил о своем приходе, спрашивая, по обычаю отшельников, благословения у старца, который, выйдя тотчас из пещеры и видя его лежащим ниц, поднял его, дал ему целование мира и с любовью принял его. Онуфрий остался с ним некоторое время — или для того, чтобы научиться от него обязанности отшельнической жизни, или чтобы испытать себя в ее трудностях. Затем старец, видя, что он достаточно крепок духом, чтобы обойтись без его наставлений, объявил ему, что настало время жить ему одному и что он желает отвести его на место, которое провидение приготовило для его жилья.
Они шли вместе четыре дня подряд и на пятый достигли ужасной пустыни, окруженной горами, где святой старец показал ему пещеру и объявил ему, что это место назначено ему Богом. Он с ним пробыл еще месяц, чтобы помочь ему привыкнуть к новой жизни и окрепнуть в своем намерении, и все это время он не переставал давать ему спасительные советы. Затем он поручил его Господу и вернулся домой, но посещал его однажды в год. По-видимому, однако, это продолжалось недолго, потому что добрый старец был уже в очень преклонных летах. Однажды, когда он пришел навестить Онуфрия, он заболел и умер на его руках, истомленный трудами и старостью и обремененный добродетелями. От рук же Онуфрия он принял и погребение.
Онуфрию, лишенному утешения, которое он получал от своего духовного отца, пришлось также очень много вытерпеть в суровой пустыне, прежде чем он приучил себя к голоду, жажде и к непостоянству воздуха. Но еще более вытерпел от различных, нападавших на него искушений. Он признавался отшельнику Пафнутию, что иногда он доходил до такого физического бессилия, что в нем оставалось как бы легкое дуновение жизни и как будто бы душа его должна была сейчас покинуть его тело. Но он утешался упованием вечных благ, зная, что Бог, верный обещаниям Своим, приготовил в небе великую славу для тех, кто Ему верен.
Он питался в течение некоторого времени дикими травами, росшими в окрестности его пещеры; впоследствии он прибавил к этому финики, которые он нашел в одном месте. Голая земля служила ему постелью то в его пещере, то на равнине, то на горе, смотря по тому, где заставала его ночь в его молитве. Одежда его была совершенно изношена, и скоро для прикрытия наготы у него не осталось ничего, кроме его собственных волос, которые выросли по всему телу, как шерсть у животных, и опоясания из листьев.
Так жил он семьдесят лет, не видя за это время никого, кроме старца, приведшего его на это место, когда Пафнутий имел радость встретиться с ним. Но при встрече Пафнутий был так испуган видом его иссохшего и косматого тела, что, боясь, не призрак ли это или животное неизвестной ему породы, он побежал изо всех сил на гору и ни за что бы не сошел оттуда, если бы Онуфрий, который понял его страх, не успокоил бы его, крича, чтобы он ничего не боялся и что он такой же человек.
Пафнутий, придя в себя от страха после этих слов, не сомневался более, что это есть милость Божия, показывающая ему для его назидания какого-нибудь отшельника необыкновенно высокой жизни, каких именно он и искал, обходя эти отдаленные пустыни.
Он подошел к нему и решился спросить у него о его имени, а также о всей его жизни, заклиная его ничего от него не скрывать.
Преподобный, побуждаемый к ответу христианской любовью, без всякого притом самолюбия, с великой простотой ответил на все его вопросы. Он рассказал ему, как жил тут и также о знамениях благодати, которые посылал ему Господь.
Судя по этим знакам Божьего к нему благоволения, он достиг высшей святости. Если он лишил себя всех человеческих утешений, то имел множество радостей свыше. Когда миновало первое время испытаний, Бог стал подавать ему хлеб через Ангела, который также приносил ему по воскресеньям хлеб жизни, то есть Божественное Тело Господа нашего Иисуса Христа. Освобожденный от заботы о своем телесном пропитании, чудесно насыщаемый Святыми Дарами, он не имел в жизни другой цели, как угождать Богу, иного занятия, как восхвалять и любить его, иного желания, как обладать Им.
Это желание должно было скоро осуществиться, как по преклонности его лет, так и потому, что его сердце слишком было готово к небесной жизни. Бог послал преп. Пафнутия, как он послал преп. Антония к святому отшельнику Павлу, чтобы через него до христиан дошел слух о святости его жизни. Проведя с ним ночь в молитве, Пафнутий увидал на другой день страшное изменение на его лице; это были черты и бледность человека при последнем издыхании. Он был смущен опасением так рано потерять его, но святой утешил его и признался ему, что он достиг конца. Он преподал ему несколько наставлений для спасения его души, и затем, встав и молясь, обливаясь слезами, он преклонил колени на землю и сказал: «Господи, в руки Твои продаю дух мой!» В эту минуту он был окружен Небесным сиянием и отошел в этом молитвенном положении.
Пафнутий, который передает об этом как очевидец, говорит, что по его смерти пустыня огласилась ангельским пением. Что касается до него, то он был так растроган, в таком восторге перед этим чудесным явлением, что его глаза как бы стали двумя источниками слез, которые текли из чувств радости, нежности и умиления, теснивших его душу.
Он никогда не удалился бы из этого места и с радостью бы поселился в гроте Онуфрия. Но он уже узнал от почившего, что эта пещера ему не назначена. В самом деле, только что тело святого было покрыто землей, как эта безмолвная свидетельница жизни преподобного сама собой обрушилась.
Онуфрий скончался, как полагают, двенадцатого июня, и в этот день церковь празднует его память. Что же касается его рождения, то полагают, что оно относится ко времени императора Диоклетиана; далее думают, что он жил около восьмидесяти лет и умер при императоре Валенте.
Что прибавить к этой величественной простотой сжатости своей повести?.. Вот жизнь, быть может, выше, чем равноангельская; общение с Богом большее, чем было у первых людей во время райских дней. Этот хлеб, приносимый Ангелом для пустынника, забывшего о хлебе, это Тело Христово, посылаемое непосредственно с неба тому, кто полстолетия не видал ни одного храма, но сам стал храмом!..
Жизнь его как бы пропала для мира, ушла в безвестность и тайну этих многих десятков лет, прожитых в пустыне. Но то, что в последние сутки его жизни узнал о нем странствующий инок, доселе волнует христиан.
А церковь поставила его в число тех немногих, заветнейших своих людей, которым она присвоила звание Великий.