БОРИС ГОДУНОВ
Драгоценной для россиян памяти НИКОЛАЯ МИХАЙЛОВИЧА КАРАМЗИНА сей труд, гением его вдохновенный, с благоговением и благодарностию посвящает А л е к с а н д р П у ш к и н
КРЕМЛЕВСКИЕ ПАЛАТЫ
(1598 года, 20 февраля)
КНЯЗЬЯ ШУЙСКИЙ И ВОРОТЫНСКИЙ. В о р о т ы н с к и й. Наряжены мы вместе город ведать,
Но, кажется, нам не за кем смотреть:
Москва пуста; вослед за патриархом
К монастырю пошел и весь народ.
Как думаешь, чем кончится тревога?
Ш у й с к и й. Чем кончится? Узнать не мудрено:
Народ еще повоет, да поплачет,
Борис еще поморщится немного,
Что пьяница пред чаркою вина,
И наконец по милости своей
Принять венец смиренно согласится;
А там — а там он будет нами править
По-прежнему.
В о р о т ы н с к и й. Но месяц уж протек,
Как, затворясь в монастыре с сестрою,
Он, кажется, покинул всё мирское.
Ни патриарх, ни думные бояре
Склонить его доселе не могли;
Не внемлет он ни слезным увещаньям,
Ни их мольбам, ни воплю всей Москвы,
Ни голосу Великого Собора.
Его сестру напрасно умоляли
Благословить Бориса на державу;
Печальная монахиня-царица
Как он тверда, как он неумолима.
Знать, сам Борис сей дух в нее вселил;
Что ежели правитель в самом деле
Державными заботами наскучил
И на престол безвластный не взойдет?
Что скажешь ты?
Ш у й с к и й. Скажу, что понапрасну
Лилася кровь царевича-младенца;
Что если так, Димитрий мог бы жить.
В о р о т ы н с к и й. Ужасное злодейство! Полно, точно ль
Царевича сгубил Борис?
Ш у й с к и й. А кто же?
Кто подкупал напрасно Чепчугова?
Кто подослал обоих Битяговских
С Качаловым? Я в Углич послан был
Исследовать на месте это дело:
Наехал я на свежие следы;
Весь город был свидетель злодеянья;
Все граждане согласно показали;
И, возвратясь, я мог единым словом
Изобличить сокрытого злодея.
В о р о т ы н с к и й. Зачем же ты его не уничтожил? Ш у й с к и й. Он, признаюсь, тогда меня смутил
Спокойствием, бесстыдностью нежданной,
Он мне в глаза смотрел как будто правый:
Расспрашивал, в подробности входил —
И перед ним я повторил нелепость,
Которую мне сам он нашептал.
В о р о т ы н с к и й. Не чисто, князь. Ш у й с к и й. А что мне было делать?
Всё объявить Феодору? Но царь
На всё глядел очами Годунова,
Всему внимал ушами Годунова:
Пускай его б уверил я во всем;
Борис тотчас его бы разуверил,
А там меня ж сослали б в заточенье,
Да в добрый час, как дядю моего,
В глухой тюрьме тихонько б задавили.
Не хвастаюсь, а в случае, конечно,
Никая казнь меня не устрашит,
Я сам не трус, но также не глупец
И в петлю лезть не соглашуся даром.
В о р о т ы н с к и й. Ужасное злодейство! Слушай, верно
Губителя раскаянье тревожит:
Конечно, кровь невинного младенца
Ему ступить мешает на престол.
Ш у й с к и й. Перешагнет; Борис не так-то робок!
Какая честь для нас, для всей Руси!
Вчерашний раб, татарин, зять Малюты,
Зять палача и сам в душе палач,
Возьмет венец и бармы Мономаха...
В о р о т ы н с к и й. Так, родом он незнатен; мы знатнее. Ш у й с к и й. Да, кажется. В о р о т ы н с к и й. Ведь Шуйский, Воротынский...
Легко сказать, природные князья.
Ш у й с к и й. Природные, и Рюриковой крови. В о р о т ы н с к и й. А слушай, князь, ведь мы б имели право
Наследовать Феодору.
Ш у й с к и й. Да, боле,
Чем Годунов.
В о р о т ы н с к и й. Ведь в самом деле! Ш у й с к и й. Что ж?
Когда Борис хитрить не перестанет,
Давай народ искусно волновать,
Пускай они оставят Годунова,
Своих князей у них довольно, пусть
Себе в цари любого изберут.
В о р о т ы н с к и й. Не мало нас, наследников варяга,
Да трудно нам тягаться с Годуновым:
Народ отвык в нас видеть древню отрасль
Воинственных властителей своих.
Уже давно лишились мы уделов,
Давно царям подручниками служим,
А он умел и страхом и любовью
И славою народ очаровать.
Ш у й с к и й (глядит в окно). Он смел, вот всё — а мы... Но полно. Видишь,
Народ идет, рассыпавшись, назад —
Пойдем скорей, узнаем, решено ли.
КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ
НАРОД. О д и н. Неумолим! Он от себя прогнал
Святителей, бояр и патриарха.
Они пред ним напрасно пали ниц;
Его страшит сияние престола.
Д р у г о й. О боже мой, кто будет нами править?
О горе нам!
Т р е т и й. Да вот верховный дьяк
Выходит нам сказать решенье Думы.
Н а р о д. Молчать! молчать! дьяк думный говорит;
Ш-ш — слушайте!
Щ е л к а л о в (с Красного крыльца). Собором положили
В последний раз отведать силу просьбы
Над скорбною правителя душой.
Заутра вновь святейший патриарх,
В Кремле отпев торжественно молебен,
Предшествуем хоругвями святыми,
С иконами Владимирской, Донской,
Воздвижется, а с ним синклит, бояре,
Да сонм дворян, да выборные люди,
И весь народ московский православный,
Мы все пойдем молить царицу вновь,
Да сжалится над сирою Москвою
И на венец благословит Бориса.
Идите же вы с богом по домам,
Молитеся — да взыдет к небесам
Усердная молитва православных.
(Народ расходится.)
ДЕВИЧЬЕ ПОЛЕ.
НОВОДЕВИЧИЙ МОНАСТЫРЬ
НАРОД. О д и н. Теперь они пошли к царице в келью,
Туда вошли Борис и патриарх
С толпой бояр.
Д р у г о й. Что слышно? Т р е т и й. Всё еще
Упрямится; однако есть надежда.
Б а б а (с ребенком). Агу! не плачь, не плачь, вот бука, бука
Тебя возьмет! агу, агу!.. не плачь!
О д и н. Нельзя ли нам пробраться за ограду? Д р у г о й. Нельзя. Куды! и в поле даже тесно,
Не только там. Легко ли? Вся Москва
Сперлася здесь; смотри: ограда, кровли,
Все ярусы соборной колокольни,
Главы церквей и самые кресты
Унизаны народом.
П е р в ы й. Право любо! О д и н. Что там за шум? Д р у г о й. Послушай! что за шум?
Народ завыл, там падают, что волны,
За рядом ряд... еще... еще... Ну, брат,
Дошло до нас; скорее! на колени!
Н а р о д (на коленях. Вой и плач). Ах, смилуйся, отец наш! властвуй нами!
Будь наш отец, наш царь!
О д и н (тихо). О чем там плачут? Д р у г о й. А как нам знать? то ведают бояре,
Не нам чета.
Б а б а (с ребенком). Ну, что ж? как надо плакать,
Так и затих! вот я тебя! вот бука!
Плачь, баловень!
(Бросает его об земь. Ребенок пищит.) Ну, то-то же. О д и н. Все плачут,
Заплачем, брат, и мы.
Д р у г о й. Я силюсь, брат,
Да не могу.
П е р в ы й. Я также. Нет ли луку?
Потрем глаза.
В т о р о й. Нет, я слюнёй помажу.
Что там еще?
П е р в ы й. Да кто их разберет? Н а р о д. Венец за ним! он царь! он согласился!
Борис наш царь! да здравствует Борис!
КРЕМЛЕВСКИЕ ПАЛАТЫ
БОРИС, ПАТРИАРХ, БОЯРЕ. Б о р и с. Ты, отче патриарх, вы все, бояре,
Обнажена моя душа пред вами:
Вы видели, что я приемлю власть
Великую со страхом и смиреньем.
Сколь тяжела обязанность моя!
Наследую могущим Иоаннам —
Наследую и ангелу-царю!..
О праведник! о мой отец державный!
Воззри с небес на слезы верных слуг
И ниспошли тому, кого любил ты,
Кого ты здесь столь дивно возвеличил,
Священное на власть благословенье:
Да правлю я во славе свой народ,
Да буду благ и праведен, как ты.
От вас я жду содействия, бояре,
Служите мне, как вы ему служили,
Когда труды я ваши разделял,
Не избранный еще народной волей.
Б о я р е. Не изменим присяге, нами данной. Б о р и с. Теперь пойдем, поклонимся гробам
Почиющих властителей России,
А там — сзывать весь наш народ на пир,
Всех, от вельмож до нищего слепца;
Всем вольный вход, все гости дорогие.
(Уходит, за ним и бояре.) К н я з ь В о р о т ы н с к и й (останавливая Шуйского). Ты угадал. Ш у й с к и й. А что? В о р о т ы н с к и й. Да здесь, намедни,
Ты помнишь?
Ш у й с к и й. Нет, не помню ничего. В о р о т ы н с к и й. Когда народ ходил в Девичье поле,
Ты говорил...
Ш у й с к и й. Теперь не время помнить,
Советую порой и забывать.
А впрочем, я злословием притворным
Тогда желал тебя лишь испытать,
Верней узнать твой тайный образ мыслей;
Но вот — народ приветствует царя —
Отсутствие мое заметить могут —
Иду за ним.
В о р о т ы н с к и й. Лукавый царедворец!