(Ряд освещенных комнат. Музыка.) ВИШНЕВЕЦКИЙ, МНИШЕК. М н и ш е к. Он говорит с одной моей Мариной,
Мариною одною занят он —
А дело-то на свадьбу страх похоже;
Ну — думал ты, признайся, Вишневецкий,
Что дочь моя царицей будет? а?
В и ш н е в е ц к и й. Да, чудеса... и думал ли ты, Мнишек,
Что мой слуга взойдет на трон московский?
М н и ш е к. А какова, скажи, моя Марина?
Я только ей промолвил: ну, смотри!
Не упускай Димитрия!.. и вот
Всё кончено. Уж он в ее сетях.
(Музыка играет польский. Самозванец идет
с Мариною в первой паре.)
М а р и н а (тихо Димитрию). Да, ввечеру, в одиннадцать часов,
В аллее лип, я завтра у фонтана.
(Расходятся. Другая пара.) К а в а л е р. Что в ней нашел Димитрий? Д а м а. Как! она
Красавица.
К а в а л е р. Да, мраморная нимфа:
Глаза, уста без жизни, без улыбки...
(Новая пара.) Д а м а. Он не красив, но вид его приятен,
И царская порода в нем видна.
(Новая пара.) Д а м а. Когда ж поход? К а в а л е р. Когда велит царевич,
Готовы мы; но видно, панна Мнишек
С Димитрием задержит нас в плену.
Д а м а. Приятный плен. К а в а л е р. Конечно, если вы... (Расходятся. Комнаты пустеют.) М н и ш е к. Мы, старики, уж нынче не танцуем,
Музыки гром не призывает нас,
Прелестных рук не жмем и не целуем —
Ох, не забыл старинных я проказ!
Теперь не то, не то, что прежде было:
И молодежь, ей-ей — не так смела,
И красота не так уж весела —
Признайся, друг: всё как-то приуныло.
Оставим их: пойдем, товарищ мой,
Венгерского, обросшую травой,
Велим отрыть бутылку вековую,
Да в уголку потянем-ка вдвоем
Душистый ток, струю, как жир, густую,
А между тем посудим кой о чем.
Пойдем же, брат.
В и ш н е в е ц к и й. И дело, друг, пойдем.