РАБОТА АВИАЦИИ В ИНТЕРЕСАХ КОМАНДОВАНИЯ И РАБОТА ШТАБОВ
Под «работой авиации в интересах командования» нужно понимать ведение воздушной разведки, а также поддержание связи командования с частями. (Мы не касаемся здесь боевых действий авиации.)
С точки зрения потребностей командования, нет и не может быть более важной работы для авиации, чем разведка.
Этим правилом нужно глубоко проникнуться, нужно прочно его усвоить и безусловно всегда и всюду применять его на деле. Если авиация окажется лицом к лицу с рядом задач, нужно без колебаний направить ее работу в сторону главной задачи — разведки. Лишь тогда, когда в распоряжении останется некоторое количество авиации, можно задаваться вопросом, нужно ли и стоит ли направить авиацию на другую боевую работу.
Совершенно ясно, что, говоря о работе авиации в интересах командования, я ограничусь лишь работой штабов. Работа летчика исчерпывающе изложена в «Уставе авиации».
Исполняемые штабом обязанности, связанные с воздушной разведкой, могут быть разделены на две части:
— «инструктирование» (направление, планирование) разведки,
— использование данных разведки.
За летчиком остается исполнение.
В настоящей главе мы ограничимся одним лишь «инструктированием» разведки.
Как известно, на каждой ступени командования, располагающего авиацией, воздушная разведка инструктируется. Инструктировать — это значит отдавать приказания, составленные возможно точнее в отношении текста, пространства и времени, — словом, отдавать конкретные приказания.
На первый взгляд кажется, что выполнить эти требования нетрудно. Они представляют собой известные армии общие места: все должно быть точно, конкретно. Но необходимо отметить, что по отношению к работе авиации определение степени этой точности распоряжений создает серьезные трудности даже для весьма опытных штабных работников.
Эти трудности заключаются прежде всего в том, что при инструктирование воздушной разведки невозможно руководствоваться какой-либо схемой или силой памяти. Только искусство расчета, способность к трезвой оценке создавшейся обстановки могут дать правильное решение в каждом отдельном случае.
Считаем поэтому нужным дать метод расчета, «освоить» исполнителей с этой проблемой и указать на часто допускаемые неточности и ошибки; наконец, внушить отвращение к схематичности. Вот и все. Для этого скажем прежде всего о сущности воздушной разводки на различных ступенях командования.
СУЩНОСТЬ ВОЗДУШНОЙ РАЗВЕДКИ
Я особенно подчеркиваю работу штаба, поскольку исполнение разведки относится к летчику, но направление, инструктирование разведки относится исключительно к штабам.
Разведка — это поиск сведений о противнике и больше ничего. Эти сведения получаются летчиком, рассматривающим с воздуха различные предметы. Наблюдение относится только к тем предметам, которые удается либо заметить глазом, либо уловить объективом фотографического аппарата. Наблюдать можно лишь то, что открыто.
Другое дело — где искать эти сведения? Каждый ли, командир нуждается в одинаковых сведениях? А если нет, то как разграничить сферы их интересов? Какие сведения нужны различным командирам? Можно ли подразделить их на группы? К какому времени, наконец, эти сведения нужны? Нужно ли, чтобы командиры различных ступеней (я говорю о тех, которые располагают авиацией) определяли заранее время, когда им должны доставляться сведения?
Вот целый ряд вопросов, на которые должны ответить штабные работники. Приведем же эти вопросы в порядок.
Первыми возникают следующие вопросы:
— где вообще следует искать сведения о противнике?
— на каких участках отдельные командиры должны искать для себя сведения?
— в каких данных воздушной разведки будут нуждаться те или иные командиры?
— в какое время эти сведения должны доставляться?
***
Где вообще искать сведения о противнике? Если мы ищем сведения о противнике, то нужно отдать себе ясный отчет в том, что может противник сделать. Вот отдельные примеры.
1. Мобилизация объявлена. Приграничные части противника мобилизуются в укрепленной полосе и из ближайших гарнизонов переходят кратчайшими путями, обыкновенно пешим порядком, на участки укрепленной полосы. По железным дорогам сосредоточиваются пустые составы. Поезда перевозят к наиболее крупным центрам военнослужащих запаса, призванных по мобилизации. В гарнизонах начинается мобилизация. Наивысшее ее напряжение длится в течение первых 15–20 дней.
2. Значительное количество воинских частей мобилизовано. Согласно плану войны начинается другая фаза — сосредоточение. Это — перевозка из глубины страны по железнодорожным линиям мобилизованных частей в районы сосредоточения. Обычно это — районы, расположенные в 60—100 км от границы. Части выгрузились на железнодорожных станциях и перешли в ближайшие населенные пункты, где и размещаются.
3. Начинаются военные действия. Сосредоточенные части переходят по хорошим, насколько возможно, дорогам и границе. Чем ближе к линии фронта, тем чаще они сворачивают с дорог. Там, наконец, где грохочут пушки, части находятся уже на местности, оставляя на дорогах свои перевозочные средства.
4. Действия развиваются. Они требуют средств для боя: боеприпасов и продовольствия. Снабжение приходит из страны по железным и грунтовым дорогам. Затем следует разгрузка. Потом снабжение дробится, чтобы мелкими партиями, мелкими обозами, сворачивая с известных, хороших дорог на худшие, дойти, наконец, уже мелкими пачками до собственных частей, расположенных на местности.
Я мог бы привести еще несколько примеров, но полагаю, что и этих хватит для того, чтобы понять мою мысль.
Все то, с чем мы имеем дело на войне, все, что называется противником, либо идет, либо едет, либо возится.
Таким образом, противник постоянно находится на «коммуникационной сети» местности. Здесь и нужно его ловить, здесь и нужно искать сведения о нем.
Еще характерная вещь: чем дальше от фронта, тем движение противника более сужено, ограничено, например, в армии одной железнодорожной линией (реже — шоссейной дорогой). Чем ближе к фронту, тем полнее противник использует свою дорожную сеть, а следовательно, тем сильнее распыляет, дробит и увеличивает количество направлений, по которым мы производим наши поиски сведений.
Если бы мы развивали свои примеры дальше, мы пришли бы к заключению, что помимо движений противника, позволяющих предугадывать его действия, следовало бы наблюдать и его действия, т. е. самые боевые операции, и подготовку к ним. Но противник во всех положениях должен опираться в своих действиях на дорожную сеть.
Вот ответ на вопрос: где следует искать сведения о противнике?
***
Переходим к следующему вопросу: на каких участках отдельные командиры должны искать сведения?
Для чего командиры ищут сведения? Для того чтобы обеспечить себя от неожиданностей, чтобы иметь возможность предупредить намерение противника, чтобы, наконец, успешно отразить его удар.
С этим обеспечением мы встречаемся на всех ступенях командования. Каждый из военачальников обеспечивает себя. В мирное время обеспечивают себя от неожиданностей с помощью агентурной разведки. Во время войны это делают с помощью иных средств разведки и прежде всего с помощью авиации.
Обеспечивают себя разведкой все военачальники, но каждый это делает со своей точки зрения. Главнокомандующему требуются одни данные, командиру дивизии — другие. Каждый стремится к тому, чтобы получить сведения своевременно, чтобы иметь возможность приготовиться и соответственно реагировать. Это понятие «своевременности» весьма растяжимо. Для высших ступеней командования оно измеряется чуть ли не неделями, для низших — несколькими часами.
Поэтому в одном случае, в поисках нужных данных, приходится лететь очень далеко (чтобы выиграть время), в другом — район поисков будет весьма близок. Но каждый военачальник будет искать только те данные, которые нужны исключительно для осуществления его намерений, для выполненная его задачи. Командир, желающий знать все и лишь после этого принять решение, реагирует только на передвижения противника и тем самым становится в некотором смысле орудием в руках противника; в отношении же авиации он поступает вредительски, требуя доставки чересчур большого количества сведений. Командир же, принявший решение, хочет, напротив, знать только то, что в состоянии облегчить ему выполнение его задачи. Таким образом, инициатива военачальника сберегает авиацию.
Что это будут за сведения и что нужно отдельным военачальникам?
Начну с главнокомандующего. В его голове рождается замысел наступательных или оборонительных действий, в результате чего возникает тот или иной план группировки сил. Этот план опирается на сведения о противнике, полученные в мирное время. Верны ли были, однако, предположения о намерениях противника? Главнокомандующий ищет подтверждения имеющихся сведений, проверяет районы его сосредоточения. Он должен сделать это во-время, чтобы, в случае замеченных изменений, можно было соответствующим образом или изменить, или исправить свой собственный план, т. е. произвести перегруппировку своих сил.
Он должен поэтому наблюдать за дорожной сетью противника возможно глубже, должен следить за ней, должен иметь точные сведения о напряженности движения. Его разведка должна проникать в районы, наблюдение за которыми может действительно установить подлинные намерения противника. Здесь речь идет о простом, казалось бы, вопросе: где противник сосредоточивает свои силы? Поэтому нужно доходить до «распределительных узлов», которые покажут, произойдет ли это «там или «здесь». Расстояние между «здесь» и «там» сможет нередко достигать целых сотен километров.
Представим себе, что путем «непрерывного» (понятие относительное) наблюдения за соответствующими участками дорожной сети удалось узнать, где, именно находится это «там».
В этот момент, не ослабляя дальнейшего наблюдения, главнокомандующий передает свои сведения тому или иному командующему армией.
На его участок стекаются транспорты. Они движутся по железной дороге. Благодаря «дорожной сети», они могут изменять направления. Где одни будут выгружаться? Где выйдут из вагонов и перейдут на грунтовые дороги? Где они могут перейти на местность и двигаться без дорог?
Что важно для командующего армией? Для него важно не быть застигнутым врасплох в отношении пункта (уже в точном смысле) неприятельского удара. Следовательно, он должен быть во-время предупрежден, чтобы иметь возможность подготовиться, чтобы его подчиненные имели время для организации контрмероприятий и т. д., и т. д.
Направлений для поисков сведений о противнике у него больше, чем у главнокомандующего, так как противник, находящийся перед ним, использует всю «дорожную сеть»: железнодорожные линии, шоссейные и грунтовые дороги и самую местность.
Перейдем к масштабу дивизии. Средства поисков сведений возрастают: ведется вся наземная боевая разведка. Но в то же время возрастают и направления поисков, и возрастают они потому, что противник находится уже на местности, потому что он уже не привязан к дорожной сети. Теперь приходится исследовать всю местность.
Из этого видно, что на различных ступенях командования каждый военачальник будет интересоваться определенным районом, на котором и будет собирать сведения. Теперь важно уяснить себе, какова будет глубина разведки.
Это зависит прежде всего от задачи данного командира, от характера и глубины группировки его частей, от рода местности и от характера развивающихся действий.
Вот несколько примеров.
При наступательных действиях районы разведки отодвигаются значительно в глубь расположения противника, ибо полезно знать, что находится там, куда нам следует добраться.
При преследовании районы разведки еще более продвигаются вперед. Ведь важно знать, охватило ли предполагаемое смятение глубокие тылы или противник перегруппировывается, стремясь оказать сопротивление. Может быть, от операции преследования придется заблаговременно перейти к действиям наступательным или к встречному бою?
При отступлении, при отступательном маневре глубина разведки уменьшается, что вытекает из природы этих операций.
При обороне на широком фронте глубина разведки зависит от группировки собственных резервов. Чем глубже они размещены, тем дальше уходит разведка, ибо нужно иметь время для того, чтобы подтянуть их.
Во всех почти операциях дальность разведки зависит от характера местности, от ее покрова (леса), от «дорожной сети». Чем реже дорожная сеть, тем дальше следует продвинуться с разведкой.
Отсюда мы видим, как относительно и текуче определение глубины, на которой то или иное командование будет искать сведения. Эта глубина разведки зависит от целого ряда обстоятельств, которые всякий раз должны учитываться.
Переходим к следующему вопросу: каких сведений будут ждать от воздушной разведки те или иные военачальники?
На каждой ступени командования ведется разведка, которая направляется прежде всего на дорожную сеть или на местность. Это мы уже знаем. Мы знаем также, что каждый военачальник имеет «собственный» район, который интересует его с точки зрения розыска сведений. Теперь нужно решить, будут ли объекты разведок одинаковыми для всех военачальников, т. е. будут ли разные военачальники искать одинаковые сведения.
Разведчикам, работающим в интересах главнокомандующего, для заключения о намерениях противника достаточно уметь просто считать. Именно так! Считать количество поездов, двигающихся по данной железнодорожной линии, количество вагонов в этих поездах, расстояние в километрах (или во времени) между поездами, число их на узловых станциях — словом, определять интенсивность и направление движения.
Главнокомандующего будут меньше интересовать детали, как, например, род транспорта. Для него дело идет о крупных соединениях, о стратегическом масштабе.
Чем ниже командная ступень, тем больше ей нужно деталей. Командующего армией будет уже очень интересовать род транспорта (войска или снабжение?), очередность прибытия войск, движение снабженческих эшелонов и т. д. На дорожной сети он будет искать не только железнодорожные поезда, но и войсковые колонны. Он будет интересоваться составом этих колонн. Он будет следить за ходом снабжения на ведущихся к фронту шоссейных и грунтовых дорогах. Его будет интересовать род перевозимого снабжения. Он обратит внимание на штабы, на связь, на развитие укреплений, на размещение складов, госпиталей и т. д.
Наконец, командир дивизии имеет дело прежде всего с местностью. Он интересуется размещением воинских частей на местности, резервами, характерными признаками применения отдельных родов войск (ближе ли артиллерия к первой линии или дальше); он интересуется чертами, характеризующими то или иное скопление, что позволит сделать заключение о том или ином намерении.
Одним словом, чем ниже ступень командования, тем большее количество объектов приходится поручать авиации для ознакомления. Наконец, чем больше деталей, тем труднее и кропотливее организация поисков сведений, тем труднее исполнение и тем более осторожным должно быть извлечение тех или иных выводов.
Отсюда видно, что каждая ступень командования интересуется чем-то иным, и прежде всего тем, что только ей нужно для выполнения ее задачи. Такой метод рассуждения, усвоение таких принципов оградит штабы от распыляющего дублирования работы, лежащей на средствах разведки. Главнокомандующий не станет искать подробностей, которые важны для армии, ибо знает, что это сделает армия, а армия не будет заниматься поисками деталей на поле боя, а предоставит эти поиски дивизии.
***
Наконец, несколько слов о времени, когда эти сведения должны доставляться отдельным командирам.
Чем выше ступень, тем она «дальше» от линии фронта, тем спокойнее она работает, тем больше времени имеет в своем распоряжении, а следовательно, тем лучше она может планировать разведку. Пространство — это время. Чем ниже ступень, тем меньше пространства, тем меньше времени, тем меньше возможностей планирования. В масштабе дивизии, где все диктуется данным положением, где налицо противник, время очень дорого и планирование во времени весьма ограничено.
Несколько часов ничего не значат для операции главнокомандующего, в масштабе армии они уже кое-что представляют собой, а в масштабе дивизии значение их уже очень велико. Следовательно, мы встречаемся здесь с относительностью времени.
Сведения о противнике, не доставленные во-время, лишены всякой ценности.
***
Итак:
1. Поиски сведений представляет собой самую существенную задачу для всех без исключения ступеней командования, так как разведывательные данные ложатся в основу их решения.
2. Круг этих поисков, объекты, подлежащие разведке, районы для обследования и т. д. различны для различных ступеней командования. Они всегда определяются задачей.
Отсюда ясно, что стремление уложить разведку (я постоянно имею в виду разведку воздушную) в определенные нормы, рамки, схемы, без глубокого проникновения в сущность задачи, без оценки положения и местности, без изучения возможных действий противника даст самые отрицательные результаты.
3. Авиация — важнейшее средство разведки, но не единственное. Авиационная разведка ограничена и требует дополнения или контроля иными средствами.
4. Направлять, инструктировать разведку может лишь тот, кто самым основательным образом знаком с намерениями командования, у кого имеются уже некоторые данные для предположения о противнике. Вот почему эта работа лежит исключительно на штабах командования, вот почему это — работа 2-го и 3-го отделов штаба. Авиация играет лишь исполнительную роль.
5. Наконец, чтобы разумно, рационально управлять разведкой, необходимо перед планированием ее поставить перед собой прежде всего следующий вопрос:
что может сделать в этих условиях противник? Никогда не следует недооценивать противника, приписывая ему выгодные для себя действия или намерения. Широко примененная объективность, уменье не поддаваться настроениям, способность к синтезу, спокойствие и самообладание — таковы истинные качества штабного работника, на которого возложена ответственная задача организации разведки.
ИНСТРУКТИРОВАНИЕ ВОЗДУШНОЙ РАЗВЕДКИ
Границы воздушной разведки для отдельных ступеней командования
Каждому начальнику, располагающему авиацией, указывается определенный район, в котором он будет, вести разведку. Тогда начальник указывает подчиненным границу этого района для них. Так, например, главнокомандующий указывает границу разведки для армии, армия — для оперативной группы или для дивизии. Графически это можно представить следующим образом.
Схема 4.
Границы воздушной разведки для отдельных ступеней командования.
Примечание. § 272 «Устава авиации» указывает, что «границы воздушной разведки устанавливает командир соединения, на которого работает авиация». Это нужно понимать в том смысле, что данное командование, в зависимости от своих нужд и средств, представляет по начальству заключения, касающиеся границ разведки.
Удаленность границы района воздушной разведки зависит прежде всего от характера задачи. Кроме того, учитываются местность и положение собственных частей. При очень глубоких разведках следует принимать во внимание свойства самолетов. Чем они совершеннее, тем мы менее стеснены.
«Устав авиации» дает весьма общие указания в отношении границ разведки в глубину. Что касается границ по фронту, то, как правило, они совпадают с границами полос действий земных войск с тем условием, однако, чтобы разведка соседей перекрывалась во избежание ненаблюдаемого пространства на стыке их полос.
Схема 5.
Чем же следует руководствоваться, устанавливая границу воздушной разведки? Этот вопрос мы рассмотрим отдельно для пехотной дивизии (кавалерийской бригады) и отдельно для армии.
Что нужно командиру соединения? Ему нужно иметь время и возможность для продвижения своих сосредоточенных сил на определенный рубеж еще до того, как туда прибудет противник. Нужно, чтобы на определенных направлениях противник его не упредил, чтобы у военачальника было время для изменения и приспособления своего маневра к конкретно создающемуся положению. Отсюда следует, что разведка должна проникнуть настолько далеко, чтобы пространство и необходимое для его преодоления время вполне обеспечивали военачальника. Обобщая, можно было бы сформулировать определенное теоретическое положение: глубина воздушной разведки в интересах командира крупного соединения должна превышать по крайней мере вдвое глубину размещения собственных резервов (схема 5).
Конкретно: если приходится иметь дело с кавалерийскими частями противника, разведке приходится заходить километров за 60 (один дневной переход) за пункт Б (схема 6), а если с пехотными частями, то — километров за 30. То же самое касается и боковой разведки. Только охват воздушной разведкой целого, заштрихованного на схеме пространства даст командованию необходимое обеспечение, но только на один день (следовало бы подчеркнуть, что это — теоретический расчет, так как разведывать нужно не местность, а ведущие к пункту Б дороги).
Схема 6.
Может возникнуть вопрос: для чего нужно заходить так далеко? Нужно считаться с противником, который также имеет возможность направить свое движение в пункт Б. Если бы мы не обеспечили себя по крайней мере на один дневной переход по направлению вперед (за пункт Б), наше крупное соединение могло бы натолкнуться на неожиданность — на противника, занявшего пункт Б еще до прибытия наших сил.
Необходимо подчеркнуть разницу между разведкой во время движения и разведкой при стабилизовавшемся фронте. В последнем случае командиру крупного соединения незачем обеспечивать себя в такой степени. Его обеспечивают высшие соединения, в состав которых входит дивизия, его обеспечивают колючая проволока и занимаемые им укрепления. Он не является инициатором начинающегося боя. Его «обеспечение» заключается в точном контроле исполнения повседневных распоряжений.
За движением неприятеля наблюдают прежде всего на высших ступенях командования. Если бы за ним наблюдал командир крупного соединения (пехотной дивизии или кавалерийской бригады), он не получил бы никаких данных для решения, так как было бы невозможно сделать вывод, что замеченный на расстоянии 35–40 км противник направится как раз на те 3 или 7 км позиций, которые занимает подчиненное ему соединение. Поэтому глубина воздушной разведки при стабилизованном фронте ограничивается полем боя с артиллерийскими позициями, которые своим огнем могут застигнуть врасплох войска.
Отсюда видно, что глубина воздушной разведки определяется задачей, местностью и положением собственных частей.
Так же точно обстоит дело и для высшей командной ступени. Вопрос о глубине воздушной разведки решается так же, как и в масштабе дивизии; прибавляется лишь дорожная сеть противника и в особенности «распределительные узлы».
Что же это за «распределительные узлы»? Изучая дорожную сеть района разведки, можно заметить, что схождение дорог в определенном пункте облегчает наблюдение за интенсивностью и направлением движения, они как бы распределяют это движение, направляя его на ту или иную дорогу.
Следовательно, в районе воздушной разведки главнокомандующего имеются «распределительные узлы», через которые движение направляется на тот или иной фронт. В районе разведки командования фронта имеются «распределительные узлы», направляющие движение в ту или иную армию и т. д., вплоть до района воздушной разведки дивизии, где «распределительных узлов» уже нет, так как противник уже находится на местности; их заменяют «участки местности».
Поскольку мы установили такие «распределительные узлы» (их будет, вероятно, несколько, и они будут размещены более или менее глубоко), нам остается еще обратить внимание на задачу своих войск и на их группировку.
Чем агрессивнее наша задача, тем глубже должна заходить наша разведка, стремясь к обеспечению уже более высокой степени, а именно к обеспечению оперативному. Нужно отдать себе отчет в том, какой из «распределительных узлов» имеет решающее значение для наших действий, и охватить его разведкой.
Если дорожная сеть противника слаба, если у нее небольшое число «распределительных узлов», не следует бояться заходить достаточно глубоко; мы поймаем противника на значительных расстояниях и тем самым в значительной степени обеспечим военачальника. Несколько иначе обстоит дело там, где противник располагает богато разветвленной дорожной сетью с большим количеством «распределительных узлов», ибо в этом случае он в состоянии вносить различные изменения в направление движения на большей или меньшей глубине от фронта.
В этом случае необходимо охватить наблюдением все «распределительные узлы»; в противном случае можно потерять противника из виду и получить неполную картину действительного положения. Развитая дорожная сеть требует от авиации очень большого количества полетов. Поэтому во многих случаях, при разветвленной дорожной сети, немногочисленная авиация не будет в состоянии во-время дать командованию нужные ему сведения, так как она по необходимости ограничивается менее глубокой разведкой.
Повторяю: устанавливая ту или иную границу разведки в интересах того или иного командования, нужно всегда руководствоваться создавшимся положением. Собственная задача и группировка частей и изучение коммуникационных возможностей противника всегда будут иметь решающее значение.
Частота разведки
В круг вопросов, связанных с разведкой, я ввожу новое понятие. Так как уставом оно не предусмотрено, я прошу обратить внимание на его значение.
Стремление к непрерывному наблюдению, к постоянному просматриванию того или иного участка, объекта или цели в применении к авиации является расточительным, требует огромного количества авиационных сил и, наконец, не нужно.
Ведь в чем заключается дело? В том, чтобы объект (цель, движение), будучи раз замеченным, не был потерян из виду, чтобы он не пропал бесследно, не исчез. Важно по возможности постоянно держать руку на «пульсе» всех признаков жизни противника.
Для этого, конечно, нужна непрерывность разведки.
Постоянной ошибкой штабных работников является непонимание или, вернее, слишком буквальное понимание слова «непрерывность». Это приводит к чрезмерным усилиям.
Вот картина.
1. Летчик, возвращающийся с ближней разведки в 7 часов, доносит, что на шоссе (местность безлесная) он обнаружил колонну различных родов войск длиной в 15–18 км, причем голова колонны находилась около пункта Х (примерно в 40 км за пределами фронта, схема 7).
Схема 7.
Распоряжение штаба: немедленно выслать воздушную разведку.
2. Летчик, возвращающийся с дальней разведки констатирует, что на железнодорожной линии X — Y на протяжении 200 км он видел 10–12 поездов, шедших в направлении к фронту; первый поезд — около станции Z (расстояние — примерно 10 км от фронта).
Распоряжение штаба такое же, как и в первом случае.
Этих двух примеров достаточно, чтобы показать, в чем состоит ошибка.
Возвращаюсь к первому примеру. Это была колонна на марше. Следовательно, она двигалась со скоростью 3½―4―4½ км в час. От фронта она находится на расстоянии 1½-дневного перехода. Угрожать нам одна сможет только завтра утром. Где будет находиться эта колонна через час? — на 4 км ближе. Через два часа? — на 8 км ближе и т. д. Зачем же высылать вторую разведку немедленно, если штаб может определить с точностью чуть ли не до одного километра, где эта колонна будет через 2–3―4 часа?
О втором примере можно сказать приблизительно то же самое, причем в этом случае неэкономное расходование сил авиации еще больше бросается в глаза. Через час все поезда продвинутся к фронту на 15–20 км, через 2 часа — на 30–40 км и т. д. Если учитывать разгрузочную станцию, находящуюся в 30―40 км от фронта, то первый эшелон (батальон, батарея или эскадрон) будет на станции только через 4 или 5 часов. Зачем же немедленно высылать новую разведку?
Так представлялся бы этот вопрос, если бы мы рассматривали его односторонне. Но дело осложняется местностью и дорожной сетью, более или менее развитой, которая на этой местности находится. Если сеть разветвлена, она создает для противника возможность многократно изменять направление движения. А если так, то существует опасность, что мы потеряем из виду замеченного противника, который за это время может изменить направление своего движения.
Если противник будет изменять направление, он будет при этом опираться на «распределительный узел» железных или грунтовых дорог. Это нужно иметь в виду.
На относящейся к первому примеру схеме голова колонны находится в 10 км, или в 2½ часах перехода, от ближайшего «распределительного узла». Поэтому через 2½ часа эта колонна должна будет избрать направление А или направление Б. Это значит, что голова колонны будет через 2½ часа проходить через пункт Х («распределительный узел»). Следует ли в связи с этим высылать разведку уже через 2½ часа?
Колонна движется по одной дороге. Голова перейдет пункт Х через 2½ часа, а хвост — только через 7 часов. Следовательно, если бы мы оказались через 7 часов над «распределительным узлом», мы нашли бы в пункте Х хвост колонны независимо от того, какое направление принято, А или Б.
Этим способом мы удовлетворим только одному условию, а именно, не потеряем колонны из виду. Но этим мы не обеспечим командование в надлежащей степени. Ибо по истечении этих 7 часов голова колонны сделает 28 км и окажется на расстоянии 12 км от линии фронта. К этому следует добавить время, которое нужно затратить на наблюдение, на возвращение, на передачу донесения. На все это потребуется около часа. Тем временем голова колонны приблизится еще на 4 км и будет находиться уже в 8 км. Это уже нежелательно для командования, ибо это значит быть застигнутым врасплох.
Поэтому нужно выбрать среднее время так, чтобы не потерять из виду колонны и своевременно сообщить сведения командованию. В этом случае понадобится около 4 часов, считая с момента предыдущей разведки, а так как скорость самолета почти в 50 раз превышает скорость передвижения пехоты, то получается большой выигрыш во времени.
Такое же рассуждение можно построить на втором примере в отношении железнодорожных линий. Если на пути нет «распределительных узлов», разведку можно выслать позже. Если они имеются, то разведку нужно выслать в такое, примерно, время, чтобы можно было выяснить направление движения поездов после прохождения ими «распределительного узла».
Существует ли в связи с этим какой-нибудь шаблон, какое-нибудь указание в отношении того, через какие промежутки времени следует высылать разведку для наблюдения за раз замеченной целью (объектом), поскольку последняя находится в движении?
Никаких указаний по этому вопросу нет. Но таким указанием служит вычисление, построенное на учете:
— дорожной сети,
— характера местности,
— удаленности от фронта.
Поговорим о каждом из этих факторов в отдельности.
Дорожная сеть. Если дорожная сеть разветвлена, противник имеет возможность производить изменения в направлении своего движения. Чем больше «распределительных узлов», тем чаще противник может изменять движение, и, следовательно, тем легче он может ускользать от наблюдения, а потому тем чаще, т. е. через меньшие промежутки времени, следует высылать разведку.
Характер местности. Если местность не изобилует лесами, крупными населенными пунктами и т. д., затрудняющими или просто делающими невозможным наблюдение с воздуха, частота разведки может быть меньше. Наоборот, местность, богатая лесами, с развитой дорожной сетью дает противнику возможность избежать наблюдения: войти в лес или изменить направление своего движения. В этом случае нужно производить разведку столь часто, чтобы, несмотря на наличие лесов и возможность для противника изменять направление движения, «непрерывность» наблюдения обеспечила постоянное наличие сведений о раз наблюденном противнике.
Удаленность от фронта. Каждая ступень командования может быть застигнута врасплох. Главнокомандующий может испытать внезапность стратегическую, командующий армией — оперативную, командир дивизии — тактическую.
В каждом из этих случаев командование обеспечивается в числе прочих факторов и удаленностью. Эту удаленность можно выразить во времени, которое необходимо для преодоления этой удаленности.
Частота разведки находится поэтому в отношении:
— прямой пропорциональности к разветвленности дорожной сети, т. е. чем разветвленнее сеть, тем чаще разведка;
— обратной пропорциональности к удалению от фронта, т. е. чем больше удаленность, тем реже разведка;
— прямой пропорциональности к укрытости местности, т. е. чем больше укрытий, тем чаще разведка.
Можно поставить еще вопрос о том, не играет ли роли численность собственной авиации. Хотя на первый взгляд могло бы показаться, что это так, на самом деле это неверно.
Разведка ведется не только потому, что имеются средства для разведки. Она ведется потому, что этого требует обстановка. Если бы вопрос о частоте разведки решался количеством средств, существовала бы опасность, что она будет проводиться слишком расточительно. Нужно поэтому прежде всего поставить перед собой задачу: нужны такие-то сведения о таком-то районе в такие-то сроки. Летчик вычислит количество необходимых для этого средств. Если бы средств нехватало, можно было бы распределить задачи по степени их важности, сокращая или отбрасывая разведку менее важных направлений. В таких случаях нужно иметь в виду, что совокупность сведений будет по меньшей мере неполной.
В учебной работе и в штабной работе мирного времени (на военных играх, на практических учениях) определение частоты разведки будет доставлять очень много трудностей, если штабы и приданные им летчики не будут относиться к вопросу серьезно, т. е. если они не будут производить расчетов.
К этому вопросу мы еще вернемся.
На востоке, где дорожная сеть сравнительно слабо развита, разведка (дальняя и ближняя) в масштабе армии не встретит особых трудностей и не потребует повышенной частоты. «Распределительных узлов» здесь сравнительно мало, а потому прибегать к изменениям движения можно редко.
В масштабе дивизии, т. е. при боевой разведке (а частично даже и при ближней разведке), дело обстоит несколько труднее. Там, где воинские части, сворачивая с известных больших дорог и переходя на полевые, густо расположенные дороги, находят большое количество «распределительных узлов», необходима будет частая проверка направления их марша. К этому присоединяется еще наличие многочисленных лесов и населенных пунктов, что вместе с большим количеством дорог повышает возможность для противника ускользать от нашего наблюдения. Частота разведки будет большая.
На западе для всех ступеней командования разведка будет в значительно более трудном положении.
Здесь дорожная сеть, которой может пользоваться противник, чрезвычайно развита.
Это обусловливает большую гибкость в выборе направлений для движения большой интенсивности (дивизия передвигается по нескольким дорогам, железнодорожным линиям и т. д.).
Поэтому противник может быстро сосредоточивать крупные силы на наиболее выгодном для себя направлении и осуществлять внезапные удары.
Как я уже говорил выше, это сокращает дальность разведки, так как местность, дорожная сеть и «распределительные узлы» вынуждают авиацию выполнять разведку очень часто. Непрерывность разведки должна быть во что бы то ни стало сохранена, в противном случае у нас всегда будут противоречивые сведения, неподтвердившиеся предположения и т. д. Разведка не сможет ограничиваться только дневным временем. Напротив, нужно считаться с тем, что противник, обладая многочисленными перевозочными средствами и разветвленной дорожной сетью, пожелает использовать для передвижений именно ночи.
Известен случай из мировой войны на Западе, когда исключительно ночью в район сосредоточения было перевезено около 20 дивизий, которые затем достигли фронта, пользуясь только ночными маршами.
Совершенно ясно, что такая непрерывность разведки требует большой частоты полетов, что в сильнейшей степени изнашивает авиацию и будет требовать значительно больших воздушных сил, чем те, которые будут необходимы для разведывательных задач на восточном фронте.
О "районе — участке"
По традиции принято применять в штабном языке (а что еще хуже — в лётном) термины «участок» или «район». Эта привычка настолько укоренилась, что иногда нужны большие усилия для того, чтобы заставить будущих дипломированных офицеров выбросить из их лексикона слова «район — участок».
Выше мы говорили о сущности разведки. Мы говорили, что противник «канализует» свои движения, что мы находим его на дорожной сети. Я упомянул также, что чем дальше от фронта, тем больше это движение ограничено крупными коммуникациями.
Разведка, ведущаяся в интересах главнокомандующего, в глубоком тылу противника ограничивается, как правило, железнодорожными линиями; разведка армейская (или оперативной группы) имеет дело с более разветвленным движением, охватывая уже всю дорожную сеть; только в масштабе дивизии, в прифронтовой полосе, в пределах досягаемости тяжелой артиллерии, противник находится на местности.
Поскольку все это уже известно и разъяснено, зачем употреблять термины «участок» и «район» для оперативной и стратегической разведки.
Эту ошибку чаще всего делают в армии и оперативных группах.
Я не раз указывал, что штабы обязаны руководить работой разведки, инструктировать ее. Задания должны быть точны и обстоятельны. Никто, кроме штаба, который точно знает намерения командования и имеет уже некоторые предположения о неприятельских намерениях, не сможет подробнее и точнее руководить разведкой.
Приведу пример задания, порученного авиации в армии:
— «разведать район АБВГ».
Начальник авиации вычисляет, что этот район равняется приблизительно 2 000 км². Расстояние от фронта около 50 км. Этот «район» пересекается несколькими большими дорогами, ведущими к фронту и идущими параллельно фронту. Куда, на какие пути направить разведку?
Таким образом, начальник авиации имеет полную свободу действий: ему предоставляется свобода в выборе направления, места и объекта разведки. Но, будучи даже наилучшим специалистом летного дела, он никогда не сумеет так проникнуть в намерения командования, никогда не получит столь свободного доступа ко всем штабным расчетам, как работник штаба.
Хуже будет, если он окажется слишком точным, но мало опытным.
Как только он получит такое задание, например, разведку участка 40 км шириной и 50 км длиной, что составляет 2 000 км² (прошу не удивляться: подобные случаи бывают слишком часто!), что ему делать?
Он или израсходует огромное количество воздушных сил для изучения всех дорог, что будет делом ненужным и крайне расточительным, или, после известного размышления, сведет задание к одному-двум полетам, выбранным произвольно.
Такой произвол приведет к самым худшим результатам в работе авиации, так как хотя он и обеспечит приток большого количества сведений, но сведения эти будут бессвязны, оторваны друг от друга и отрывочны.
«Право» употреблять, термин «район для разведки» имеет один лишь командующий армией в отношении своего начальника штаба. Начальник же штаба, передавая начальнику 2-го отдела распоряжение командующего армией, уже уточняет его, указывая дороги или пункты, особенно интересующие командование. Беседа начальника 2-го отдела с авиационным командиром, равно как и «план разведки», должны быть свободны от слов «участок — район», но зато должны изобиловать понятиями:
«дорога А — Б, пункт Б, пересечение дорог АБ и ВГ» и т. д.
Нужно поэтому условиться следующим образом:
1) работники штабов вычеркивают из своего лексикона слова «участок — район» для разведки армии и оперативной группы;
2) они самым точным образом определяют те дороги и объекты, которые они хотят или должны разведать;
3) в дивизии сохраняется право употреблять слова «район — участок»:
— если разведка ведется в прифронтовой полосе, в сфере досягаемости, тяжелой артиллерии, т. е. когда противник уже находится на местности;
— если «район» или «участок» невелик (около 400 км²).
Но если указывается таким образом район или участок, полезно, кроме того, указать, что именно в них особенно интересно для штаба.
Время старта, наблюдения и доставки сведений
Обдумывая задачи на разведку в масштабе армии, оперативной группы, а чаще всего дивизии, штабы задаются вопросом о времени, когда им нужные сведения понадобятся. Зная летные возможности, они рассчитывают работу экипажа во времени и в пространстве, вычисляют время полета, время посадки, доставки донесений и т. д. и в результате этого добавляют к заданию традиционную формулу — приказание:
«Старт в Х час. 30 мин».
Эта ошибка, явная ошибка со стороны штабов. Они подменивают летчика в его работе, которую только он один может выполнить хорошо, так как он отлично знает свой самолет, знаком с характером разведки (визуальной или фотографической), знает условия разведки (противовоздушная оборона противника) и в зависимости от этого определяет высоту разведки и т. д.
Однако, стремление штабов к точной формулировке как приказа о разведке, так и времени ее выполнения необходимо. Поэтому можно было бы пользоваться следующими указаниями:
1) «стартовать» в… часов;
2) наблюдать данный объект (дорогу) в… часов;
3) доставить сведения в… часов.
Рассмотрим эти формулы по очереди.
О первом указании я уже говорил. Оно плохо потому, что штаб, не будучи в состоянии глубоко вникнуть в специально авиационное дело, легко допустит ошибку.
Что касается второго указания, то оно представляет бесспорную ценность для командования, в особенности тогда, когда командование заинтересовано в большой обстоятельности. Например, в тылу противника имеется мост, через который к полю боя должны пройти его резервы. Командование рассчитывает, что если между 3 и 4 часами 15 минутами никто через мост не пройдет, можно быть уверенным в том, что резервы противника в бою участия не примут.
Наиболее же правильной является третья формула, гласящая: «Доставить донесение в… часов». Она покрывает собой все; ведь для командования нужно лишь во-время получить сведения.
Задачей летчика будет: 1) подготовиться, 2) стартовать, 3) выполнить задание, 4) совершить посадку, 5) доставить донесение.
Если аэродром близок к штабу или если имеется отличная связь, доставка донесений будет выполнена скорее. Но возможны случаи, когда, учитывая предписанный штабом срок доставки донесения, летчик будет вынужден: 1) либо передать донесение по радию, 2) либо сбросить его штабу в вымпеле при возвращении с разведки.
Очень хорошие результаты дает сочетание второго указания с третьим, т. е.: «Наблюдать объект Х в… часов, сведения доставить в… часов». Это будет особенно необходимо в периоды неустойчивости, когда действительно каждый час имеет значение. Это как бы верх точности со стороны штабов.
Мне могут бросить упрек, что все это мелочи. Тем не менее это та самая точность, которой мы должны отличаться, о которой мы должны заботиться и которая, в отличие от некоторой штабной «халатности», дает точные к конкретные результаты, приучая как руководителей, так и исполнителей к солидной работе.
Разведка "чего-нибудь" или наблюдение?
Работники штабов исподволь приучаются к известной точности в составлении приказов для авиации. В ответ на это они могут ожидать, что и летчик с такой же точностью исполнит их пожелания.
Но эту точность и обстоятельность исполнения можно и не получить, если не приложить стараний к тому, чтобы надлежащим образом разъяснить летчику намерения командования.
Этот вопрос нужно подробно рассмотреть.
Командование может быть заинтересовано:
1) в наблюдении через определенные промежутки времени за определенными дорогами или пунктами, если существует предположение, что там вообще может показаться противник, или если речь идет о том, чтобы подтвердить отсутствие там противника, или, наконец, если нужно только констатировать степень интенсивности движения на данной дороге, словом — в обыкновенном наблюдении, в обыкновенном «просматривании» с желанием узнать, что там вообще творится;
2) в разведывании неприятеля уже замеченного, локализованного, встревоженного воздушной разведкой, когда вопрос заключается в том, чтобы узнать, что делает противник, которого мы наблюдали раньше, куда он направляется.
Две задачи — два различных приказа, два различных исполнения. Приведу факт, который случился во время одной из наших полевых поездок.
Сторона «синих» имела сведения, что кавалерийская бригада «красных» находилась вечером предыдущего дня в пункте Х. В связи с характером операции ожидалось, что эта бригада ночным или утренним маршем пройдет дорогу из Х в В.
Авиация получила приказ: «Разведать дорогу Х — В в утренние часы».
Приказ был исполнен. В результате разведки оказалось: «Дорога Х — В пуста, около пункта В замечен обоз длиной около 1 км в направлении на А, входящий в лес. Дорога В — Y пуста».
Оказалось, что кавалерийская бригада выступила ночью, быстро перешла в пункт В и свернула в лес в направлении на А. В конце концов бригада не была найдена; штаб предполагал поэтому, что она отправилась лесом в Y. Между тем бригада имела возможность переменить в лесу направление своего движения; неожиданно она во второй половине дня вышла на направление, наименее выгодное для «синих».
Летчик точно выполнил задание. Имел ли он право по собственному усмотрению изменять направление? — Нет! В чем же ошибка?
Ошибка в инструктировании работы штабом.
Если бы штаб вместо сухого определения: «Разведать дорогу Х — Y», информировал летчика о своем предположении, что по этой дороге может пройти конница, которая «вчера в… часов наблюдалась в пункте Х», если бы он сказал, что ему важно отыскать эту конницу и определить, куда она двигается, — если бы штаб все это сделал, что случилось бы?
Летчик, зная намерения командования, старался бы обнаружить мельчайшие признаки наличия этой конницы и, заметив над пунктом В обоз, повернул бы, несомненно, в направлении на А, допуская, что это хвост какой-нибудь колонны (так оно в действительности и было). Свернув туда, он нашел бы скрывшуюся в лесу бригаду, так как артиллерия и обозы, двигаясь по дороге, должны были бы быть замечены.
Схема 8.
Вывод: если угодно что-либо «просматривать», можно отдавать сухой приказ, без разъяснений. Если угодно искать что-нибудь такое, о чем уже имеются некоторые сведения, нужно информировать об этом летчика и дать ему свободу исполнения. В противном случае он исполнит приказ точно. Исполняя же в этом случае точно, он исполнит плохо. И это будет вина штаба.
ТЕХНИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО РАЗВЕДКОЙ
Этот раздел относится, главным образом, к летчикам, но частично касается также и штабов.
Ведь речь идет о том, чтобы штабы, направляя разведку на дорожную сеть противника, учитывали, так оказать, «нормальный» и «естественный» ход его движения. Если желательно иметь как можно более ясную картину того, что делается у противника, нужно как раз учитывать «естественное» движение.
В случае разведки с перебрасыванием ее в одном и том же полете с дороги, ведущей к фронту, на рокадную, с главной на второстепенную, мы получим хаотическую картину нескольких разведок и значительно затрудним работу экипажа, который, отметив один вид движения, через минуту станет наблюдать другое движение, не похожее на первое.
Штаб строит известные предположения. Он может поэтому точно определить, по каким дорогам противник будет итти из тыла к своему участку франта, по каким рокадным дорогам он может выполнять перегруппировку. Можно, наконец, до известной степени разграничить дороги для снабжения и дороги для войск. По некоторым наблюдениям можно будет установить движение к фронту и движение эвакуационное.
Дело в том и заключается, чтобы для получения верной и полной картины передвижений противника не разделять этих естественных дорог.
Я должен подчеркнуть это, ибо нельзя считать мелочью то, что может привести к большому замешательству и отрицательным результатам.
Что это именно так, подтвердим примером, взятым из маневров.
Положение было таково:
«Синие» видели, что «красные» будут стараться как можно скорее подойти к реке своими 3–4 крупными соединениями. В этом направлении имелись 3–4 достаточно удовлетворительные дороги.
Командование «синих» предоставило довольно широкую свободу действий своему летчику, сообщив ему только, что по этим дорогам могут подойти «красные», и предписав ему разведать участок.
Схема 9 представляет положение в схематическом виде.
Летчик «синих», имея для разведки большой участок, решил закончить с этой задачей в один прием и повел разведку так, как это наглядно представлено на схеме. Он рассуждал при этом как будто правильно, а именно, что поскольку противник продвигается к реке, он будет, безусловно, обнаружен, если самолет трижды пересечет все дороги, которые ведут к этой реке.
Схема 9.
Но результат разведки был неполон, какие сведения мог доставить даже самый лучший летчик?
В точке А он пересекает тыл крупного соединения. В результате — донесение: «Видел около 4 км обозов, двигающихся в направлении реки».
В направлении В он может пересечь колонну через артиллерийские части. В результате: «Видел около 4 км артиллерии в упряжках шестерками в направлении реки».
И так далее.
Такое воздушное донесение не даст штабу никаких выгод, и лучше не делать из него никаких выводов.
Ошибка штаба заключается в том, что он не определил задания с точностью; ошибка летчика в том, что он технически плохо повел разведку, не учитывая «естественного» движения крупных соединений «красных».
Вина штаба больше. Генерал Драгомиров говаривал часто: «Большой не правит — малый сбивается с пути».
Чтобы не ограничиться одной лишь критикой, я укажу, как следовало поступить в этом случае.
В столь важный момент не следовало скупиться, а нужно было назначить несколько полетов, через определенные промежутки времени. По крайней мере два полета нужно было направить вдоль естественных линий, ведущих к фронту, а третий — на участок раннее замеченного скопления войск противника, чтобы разузнать, все ли пришло в движение. При получении тех или иных сведений о движении, это движение нужно было вновь определить и вновь исследовать старый участок скопления войск.
В таком именно использовании авиации и состоит принцип сбережения сил. Командование получит точные данные, а авиация не будет работать нервно, ударно и без плана.
Если уж была сделана первоначальная ошибка и полеты были предписаны, как указанно выше, то, получив неполные данные разведки, нужно было организовать новые полеты для точного исследования замеченного на марше противника. Совершенно ясно, что эти сведения пришли бы со значительным опозданием.
Формулирую сжатые выводы из этих рассуждений об инструктировании воздушной разведки.
1. Каждое располагающее авиацией командование получает свою полосу воздушной разведки, глубина которой зависит, во-первых, от задачи, затем от местности (укрытости дорожной сети) и, наконец, от собственной группировки.
2. Частота разведки находится в точной зависимости от дорожной сети, от укрытости местности и от удаленности частей от фронта.
3. В армии и оперативной группе нужно точно указывать цели (объекты) для разведки, не обобщая их словом «район»; лишь в дивизии, при исследовании местности — да и то ограниченной — можно пользоваться термином «район».
4. Летчику нужно поставить определенные сроки (время) доставки данных разведки или наблюдения.
5. «Просматривание» (наблюдение) отличается от разведки, а потому, ставя задачу на разведку, необходимо информировать летчика о своих намерениях и предположениях.
6. Нужно уметь дать летчику указания о правильном техническом проведении разведки в зависимости от дорожной сети противника и тех или иных предположений о его деятельности.
Сверх того:
а) нужно отдавать себе отчет в том, какие сведения необходимы для выполненная собственного маневра, нужно искать сведения на основном направлении, интересоваться, находятся ли предназначенные для намеченных действий объекты в руках противника или могут быть им захвачены, интересоваться местностью предполагаемых действий, «вероятностью» этих действий, противодействием противника;
б) необходимо знать, какие сведения и с каких участков следует получить, чтобы уяснить себе имеющиеся у противника возможности, т. е., опираясь на наличные уже сведения, следует стремиться к тому, чтобы не потерять противника из виду, учитывая возможность его продвижения, и т. д. (разведка);
в) нужно установить, какие средства должны быть применены для того, чтобы обеспечить безопасность намеченной операции (разведка флангов и поддержание связи с соседями).
Опираясь на эти основные данные и уяснив себе весь механизм учета и инструктирования разведки, можно приступить к подытоживанию своих мыслей, т. е. к выработке плана поисков сведений и вытекающих отсюда приказов авиационной разведке, твердо, однако, помня, что всякое новое положение требует поисков новых сведений.
Отсюда вывод, что план поисков сведений для авиации будет, как правило, — в особенности, в масштабе дивизии — актуален приблизительно в течение ½ дня; в операциях маневренных это время еще больше сокращается.
Вообще же, чем ниже ступень командования, тем меньше «планирование» во времени, тем большее количество авиации нужно оставить в своем распоряжении для выполнения задач, возникающих в связи с изменением обстановки.
Вследствие этого приказы воздушной разведке дивизии нужно сводить исключительно к заданиям ближней разведки.
Остается сказать несколько слов о внешней стороне дела, т. е. о документации. План поисков сведений с помощью авиации является составной частью общего плана поисков сведений, поставляемого 2-м отделом штаба.
Приказы воздушной разведке нужно составлять кратко, ясно и исчерпывающе.