Еще в период одиннадцатого сражения на Изонцо итальянский генштаб разработал план, суливший внести полное расстройство в систему нашей обороны в южном Тироле. Наиболее опасным для оборонявшихся подступом, выводившим прямо на Триент, являлась долина верхней Бренты, так называемая Валь Зугана. Ее преграждала наша оборонительная позиция, проходившая от Монте-Чиварон к устью р. Мазо и затем по западному берегу последней. На восточном берегу были укреплены лишь холмы выше Карцано, образовавшие так называемое предмостное укрепление Ментрате. Южнее предмостного укрепления, на участке от Мазо до Бренты с мостом прямо на Карцано, был расположен 5-й батальон 1-го территориального пех. полка, в составе которого было много чехов. Батальоном временно командовал заслуженный разведчик майор Лаком. Наиболее храбрым офицером батальона был ст. лейтенант резерва Людвиг Пивко, герой боев за пик де Лана, словенец по национальности и женатый на чешке, до призыва — профессор педагогического института. Награжденный всеми боевыми наградами, он пользовался неограниченным доверием всех начальников и до возвращения из отпуска в Богемии в мае 1917 г. считался лихим воякой.
С того момента он стал искать случая вступить в связь с противником, и, в конце концов, ему удалось завязать сношения с неприятельской частью, стоявшей против участка батальона. Со времени июньского сражения на этом участке было относительное затишье. Мелкие поиски, предпринимавшиеся против итальянцев, не имели успеха, но никто не предполагал, что причиной неудач являлась измена.
Когда Пивко заручился доверием противника, он наметил план, ставивший своей задачей открыть итальянцам путь в расположение батальона.
Пивко готовил свое черное дело с большой осторожностью. Постепенно он вовлек чехов, служивших в батальоне, в этот заговор. Особым его доверием пользовался один фельдфебель, которого он однажды направил в дозор, заранее договорясь [203] через перебежчиков с противником. Как было уставлено, дозор подвергся нападению, причем фельдфебель будто бы был убит взрывом. На самом же деле он прямехонько направился в Вигенцу, где намеченный план был рассмотрен и в целом одобрен итальянским командованием. На следующий день фельдфебель терну лея обратно в батальон и стал рассказывать небылицы о своем чудесном спасении.
После этого план подвергся детальной разработке. При содействии Пивко капитан итальянского генштаба Финци произвел в австрийской форме детальную рекогносцировку позиции. Для выяснения возникших вопросов и сомнений понадобились повторные переговоры с Пивко или с его людьми. Они без труда проходили к итальянцам ночью под видом проверки сторожевого охранения. Условным вызовом служил взрыв двух гранат в определенном районе в часы обычного затишья.
Однако еще не все было выяснено, ночь для нападения не была еще установлена, когда случилось непредвиденное событие. Один из участников заговора пытался завербовать повара-чеха, присланного в батальон. Он сообщил товару о визите фельдфебеля в Вигенцу, и, чтобы рассеять его сомнения, заметил, что ст. лейт. Пивко в курсе всего дела. Повар, не решаясь что-либо разглашать в батальоне, насыщенном заговорщиками, бежал ночью в штаб дивизии для разоблачения. Будучи сильно возбужден, он сперва произвел в штабе впечатление душевнобольного. Когда же он начал настаивать и назвал имя Пивко, хорошо известного выдающегося офицера, его сочли за клеветника, посадили под арест и дело передали прокурору. Последний был так убежден в лживости обвинения, что решил уличить клеветника очной ставкой с обвиненными им лицами. Единственную улику — временное отсутствие фельдфебеля — Пивко сумел правдоподобно объяснить. Доносчик снова был взят под арест, заподозренные были отпущены, а Пивко, в виде удовлетворения, было даже поручено возглавить делегацию три встрече императора. По возвращении он с воодушевлением рассказывал о любезном отношении государя.
В связи с отмеченным инцидентом и ожидая скорого большого наступления с участием германских войск, итальянское главное командование решило ускорить проведение хитро задуманного плана. Для его осуществления была назначена ночь с 17 на 18 сентября 1917 г. Пивко и его сообщники взяли на себя задачу подмешать к ужину сторожевого Охранения и, по возможности, всех бойцов батальона полученное от итальянцев снотворное средство. Фельдфебель пулеметного отделения [204] проследил за тем, чтобы под рукой оставалось поменьше патронов. Телефонная связь была в руках заговорщиков, и им было поручено прервать ее при первой же попытке известить соседей или высшее командование. Когда настала безоблачная, но темная ночь, ст. лейт. Пивко, рота которого занимала участок у моста на Карцано, приказал постам лечь спать. Он уверил их, что ничего произойти не может, так как он сам проверит линию охранения и осмотрит лежащую впереди местность. Под тем же предлогом он распорядится выключить электрифицированные проволочные заграждения.
Таким образом, все было подготовлено для встречи итальянцев, пять батальонов которых должны были уничтожить 5-й батальон и стоявшие за ним батареи. Передовые подразделения итальянских батальонов имели на голове фуражки австрийского образца, дабы их приняли за своих. Пивко предполагал, что батальон полка «Дейчмейстер», составлявший гарнизон предмостного укрепления Ментрате, увидев противника, занявшего у него в тылу Карцано, спешно отойдет на северо-запад. Пивко по собственным впечатлениям судил о предмостовом укреплении, где он был весною, не зная, что с тех пор оно было расширено сильными опорными пунктами, вследствие чего старые укрепления можно было использовать для прикрытия тыла.
Согласно намеченному плану, передовые части противника под руководством Пивко захватили врасплох крепко спавшие посты боевого охранения. Спаслось лишь два человека. Патруль дейчмейстерского батальона, ничего не подозревая, попал в плен, но из трех человек одному удалось бежать. Благодаря этому батальон был поднят по тревоге, а один взвод и пулеметное отделение 5-го батальона были разбужены. Командир отделения отдал распоряжение своим подчиненным, но все они, будучи участниками заговора, отказались его выполнить, а один в ответ даже бросил ручную гранату, от взрыва которой был ранен этот офицер. Все эти случайности не дали противнику бесшумно овладеть всей позицией. Убежавший начальник охранения сумел по телефону предупредить соседний батальон и своего батальонного командира. Хотя связь сразу порвалась, но это как раз и указывало на большой масштаб нападения. Это подтверждал и огневой бой, разгоревшийся у Карцано и вызвавший тревогу в соседней бригаде на участке Чиварон. Хотя на Карцано стали пробиваться лишь мелкие части, но шуму они делали много и нападали на итальянцев со всех сторон, вследствие чего у итальянцев, двигавшихся по строго определенному плану, началось замешательство. Случайно [205] патруль дейчмейстерского батальона натолкнулся на взвод итальянских телефонистов. Взвод был полностью уничтожен. Стали вспыхивать осветительные ракеты, прожекторы осветили местность около моста; благодаря этому огонь дейчмейстерского батальона не допустил установки какой-либо связи у противника. В третьем часу в дело вмешалась артиллерия обеих сторон. Тем самым надежды итальянцев на незаметное овладение позицией рухнули. Обстреливаемые с тыла от Ментрате итальянцы стали думать, что их заманили в ловушку, и майор Раморино, командир передовой группы, приказал арестовать Пивко. Тем самым они лишили себя ценного помощника.
Путь итальянским резервам был прегражден предмостным укреплением Ментрате и включением тока в сеть электрифицированных заграждений. Лишенные поддержки передовые части итальянцев в 9 часов сложили оружие.
Вследствие ревниво оберегаемой командованием фронта тайны разведывательное бюро главной квартиры узнало об измене лишь в начале октября. Тотчас же я откомандировал двух офицеров для раскрытия всех нитей заговора, очевидно, ведших в тыл.
Расследование венского и пражского полицейских управлений привело к аресту жены Пивко и ее отца. Жена Пивко об измене ничего не знала, предполагая лишь, что ее муж, под влиянием революции, готовит восстание солдат на фронте.