Весной 1910 г. начальники разведывательных пунктов созваны были по моей инициативе в Вене для обсуждения некоторых вопросов. Впоследствии эти совещания начальников местных разведорганов созывались ежегодно. Составленная в моей разведывательной группе инструкция «Цели разведывательной службы» служила разведывательным пунктам руководством в работе. Необходимо было основательно обсудить составленный мной проект новой «Инструкции разведывательной службы мирного времени». [38] Весь известный нам в то время опыт разведывательной работы прочих государств был использован нами в качестве вспомогательного материала. Кроме того, мы приложили все усилия к созданию единообразного сотрудничества всех гражданских властей с военной разведывательной властью. Призыв военного министерства, обращенный ко всем центральным инстанциям, собраться для обсуждения составленной капитаном Легоцким инструкции, нашел отклик. Уже во время первого заседания, состоявшегося 10 марта 1911 г., был принят мой проект новой инструкции по разведслужбе, так что теперь мы имели положение, обязательное для всех сотрудничавших властей и органов.
В ближайшем будущем необычайно большое значение должно было приобрести дешифровальное дело. Шифр как средство секретных сношений известен с древнейших времен. В достоянной борьбе между непрошенными разгадчиками шифра и применяющими этот шифр произошло огромное развитие шифровального дела.
Агенты, для которых уже одно наличие при них шифра может иметь печальные последствия, стараются применить в своей тайной переписке самые простые шифры, чаще всего переставляя лишь буквы. Этот метод не представляет для опытного дешифровальщика решительно никаких трудностей и выдает себя частой повторяемостью определенных букв. Это также относится и к замене букв любыми знаками. Приведу простой пример: сообщение (открытый текст) буква за буквой пишется по горизонтальным линиям;{6}затем производится списывание букв, вертикально стоящих одна под другой, в последовательности столбцов, причем буквы для целесообразности разделяются на равные группы. Для того чтобы затруднить посторонним лицам расшифрование, столбцы пишутся не в арифметической последовательности, а разбросано, причем в качестве указателя может служить условный «ключ шифра» в алфавитном порядке его букв. Для опытного дешифровальщика это не представляет, однако, никаких трудностей, даже если применяются другие усложняющие работу хитрости. [39]
Другим способом шифрования (способ замены) является использование квадратов, в решетке которых заносится алфавит с разброской букв. Каждый столбец и каждая строчка обозначаются цифрой. Шифр для каждой буквы создается путем объединения цифр столбцов и строк.{7}
Значительно более трудным является обратный способ, причем шифр заимствуется из внутренней части возникающей таким образом таблицы. Во главе столбца появляются алфавит и основные цифры, а среди них каждый раз в ином порядке алфавит или выбранные сюда цифры. Каждая буква шифруется теперь по другому ряду находящихся там цифр, причем набор рядов может объединяться произвольно. Так, например, в итальянском «Чифрарио таскабиле» («карманный шифр»), который в начале войны применялся на фронте, строчки обозначались алфавитом, и временный отзыв, а также пропуск, использовались в качестве ключа шифра для установления последовательности рядов.
Русские штабы применяли в конце 1914 г. так называемый «прыгающий код», где у одного из зашифрованных алфавитов каждый раз извлекалось 5–7 или 9 сокращающих знаков и затем переносились на другой. Но этот код скоро исчез, потому что он для них был слишком сложным, и они снова перешли к буквенной подмене, к так называемому «Цезарю», к самому легкому способу для дешифрования. [40]
Вообще, если желательно затруднить дешифрование, то для шифрования приходится проделывать очень много кропотливой работы. Применение механических средств, конечно, облегчает и то и другое, но все же остается большое неудобство буквенного шифрования, заключающееся в том, что оно хлопотливо и шифровка гораздо длиннее, чем открытый текст, что требует больше времени и работы, а также необычайно удорожает их передачу по телеграфу. Вследствие этого алфавиты были дополнены наиболее употребительными фразами и часто встречающимися словами, так что возникли целые таблицы и, наконец, целые «шифровальные коды». Шифр затем возникает путем обозначения стороны столбца и строки в буквах или цифрах, или для одного слова (фразы и т. д.) составляется цифровая (буквенная) группа. Само собой разумеется, такое дорогостоящее средство должно служить годами, причем путем изменения боковых обозначений возможно изменение ключа. В целях дальнейшего увеличения трудностей дешифрования письмо сокращенными знаками может быть перешифровано путем прибавления или отнятия каких-нибудь чисел при цифровых сокращениях, путем подмены букв для всего сокращенного письма, или при обусловленных группах, что опять-таки необычайно увеличивает работу и открывает еще новые источники ошибок, но зато лишает возможности дешифровать депеши. При передаче по телеграфу и по радио работа облегчается, если вместо цифровых групп или произвольно объединенных букв выступают произносимые слоги или слова, которые легко позволяют установить неизбежное перевирание. У нас эти соображения вызвали введение. Как бы сложны ни были системы шифров, все же при наличии достаточного количества зашифрованного материала они дают возможность дешифровать секретный текст. Рано или поздно при соответственной опытности применяемая система обнаруживается, и тогда дешифрование становится возможным на основании частоты повторяемости букв и слов, а также на основании разных других факторов и признаков. {8}
К моменту моего прихода в разведывательное бюро [41] Генштаба шифрование было оценено вполне как необходимое средство сохранения тайны в неприкосновенности. Шифровали и дешифровали много, но совершенно не занимались раскрытием иностранных шифров. Лишь после продолжительных поисков мне удалось найти один далеко запрятанный в старых делах русский консульский шифр. Срок его действия истек, и для моей работы он был, к сожалению, непригоден.
После этого перехватывание радиограмм, передаваемых радиостанцией Антивари и предназначенных для последней, производившееся нашими военными кораблями с 1908 г., предоставило в наше распоряжение целый ряд иностранных шифрованных сообщений. Кабельную связь тоже было возможно подслушивать. Дешифрование было чрезвычайно интересно. С огромным рвением принялся я за трудную работу, которая была настоящим сизифовым трудом, вследствие малого количества лиц, умеющих читать, а также вследствие обусловленного этим страшного перевирания текста. Постепенно, однако, наметился успех. Служба подслушивания, при помощи телеграфа и телефона, введенная в связи с усилившейся агентурной работой против Сербии, тоже давала обильный материал, причем разведывательный пункт в Сараево отчасти разгрузил меня от дешифрования. Однако работа все увеличивалась, и я едва мог с ней справляться наряду с остальной моей деятельностью.
Работа стала совершенно невозможной, когда после очень беспокойного лета, в связи с Агадирским инцидентом, Италия осенью привела в исполнение свои планы в отношении Триполи. Еще 23 апреля 1911 г. главней разведывательный пункт Инсбрука сообщил о предстоящем уходе неаполитанского корпуса в Африку. Военный атташе в Риме, полк. Митцль, заявил, что это праздное измышление. В это время антагонизм между графом Эренталем и ген. фон Конрадом зашел так далеко, что первый, как стало известно позднее из одного сообщения военного атташе в Константинополе, дал задания своим послам — по возможности скрывать от военных атташе данные о политических событиях, чтобы затруднить им доклады начальнику генштаба. Вскоре после этого Инсбрук дал подтверждающее сообщение, а 11 мая даже утверждал, что дело будет идти о Триполи. В начале сентября от одного из агентов пришло такое же сообщение, 11 сентября, и морской разведывательный отдел знал об этом, а полк. Митцль, по данным ему в Риме сведениям, все еще продолжал считать это уткой. Тем не менее, он уговорил посла дать [42] консульствам указания о более строгом наблюдении. Консульство в Неаполе правильно сообщило 22 сентября о признаках сосредоточения войск. Только теперь генеральный секретарь итальянского внешнего отдела признал наличие триполитанской экспедиции. 23 числа, после неожиданного предъявления Турции ультиматума, началась война.
В данном случае для министра иностранных дел графа Эренталя был неважен очевидный отказ в работе его агентурной службы, ибо он считал поворот Италии в сторону Триполи за отвлечение ее от вожделений в отношении Австрии. Он заботился лишь о том, чтобы война не перебросилась на Балканский полуостров. Усиленная агентурная деятельность против Италии была начата генштабом, еще 24 сентября 1911 г. Она вскоре установила, что, доверяя честности монархии, Италия не приняла никаких мер против несомненно заманчивого с нашей стороны удара ей в тыл.
Теперь посыпался целый дождь перехваченных шифрованных донесений. Так как я ни с какой стороны не мог надеяться на помощь, то продолжал дешифрование один. Вскоре, однако, это оказалось совершенно непосильным, и в результате было принято нужное решение.
Разведывательное бюро было сильно расширено, важность его службы была признана, и, согласно с желанием бюро, было проведено увеличение его личного состава. Моя агентурная группа значительно выросла и получила некоторую самостоятельность, выразившуюся, между прочим, в том, что я докладывал непосредственно заместителю начальника генштаба. В ноябре 1911 г. я добился прикомандирования одного офицера для дешифровальной службы. Это был капитан запаса Андреас Фигль, который оказался блестящим сотрудником и вплоть до конца мировой войны с незначительными перерывами стоял во главе дешифровальной группы. Эту группу я включил в состав агентурной группы. В начале 1912 г. мне было подчинено уже 8 офицеров. В течение последующих годов оба министерства обороны страны, признав значительной проделанную разведывательным бюро работу, добавили еще несколько офицеров, из коих я получил еще четырех. Моя разведывательная группа распалась на русскую, итальянскую и балканскую разведывательные подгруппы, а также на подгруппы шифра, контрразведки, фотографии и «специальных операций» (диверсии. — Ред.,). Все референты этих подгрупп должны были предварительно проработать по крайней мере полгода в соответствующей группе разведывательного бюро генштаба для ознакомления с обстановкой. В октябре 1912 г. разведывательное бюро генштаба [43] получило еще и артиллерийскую группу, которая, кроме того, должна была (ведать автомобильным делом и воздухоплаванием.