Утес
Держа наготове копье, Нао несколько времени сторожил у прохода, не вернется ли медведь. Он мечтал отомстить ему. Но самец прятался в темноте за скалой, а самка и не подходила близко. Нао вспомнил, что день на исходе, а до равнины еще далеко, и пошел к выходу.
Подземный ход расширился, и с каждым шагом в нем становилось все светлей. Наконец, уламры выбрались на вольный воздух и радостными криками приветствовали осенние тучи, плывшие по небу, крутой спуск с горы и безграничный простор равнины.
Перед ними расстилались знакомые места; с раннего детства они знали каждое дерево в лесах, каждую травинку в степи, каждый уступ холмов; они тысячи раз переплывали и переходили вброд реку, обходили болота и ночевали под прикрытием нависших скал. Не больше двух дней пути отделяло их теперь от Большого болота, на берегах которого собиралось после войн и охотничьих походов все племя уламров.
Нам рассмеялся, как ребенок, Гав радостно вытянул вперед руки.
Нао, взволнованный воспоминаниями, чуть слышно прошептал: — Мы скоро увидим племя!
Казалось, самый воздух равнины пахнул родным племенем. Весь облик местности здесь был иной, не похожий на земли, оставшиеся позади, на юго-востоке. Пережитые страдания и лишения мгновенно были забыты, и только радость близкого свидания занимала мысли уламров.
Нам и Гав не вспоминали о жестокости старших соплеменников, о тяжелых кулаках Фаума; с гордостью глядели они на маленькие огоньки в плетенках, которые им удалось сохранить, несмотря на тысячи препятствий, страдания и усталость.
Нао жалел, что пожертвовал своей плетенкой; правда, он подарит племени камни, содержащие Огонь, и научит, как пользоваться этими камнями. Но все же он предпочел бы, подобно своим спутникам, сохранить живым частичку того Огня, который он завоевал у кзамов.
* * *
Множество трещин и обвалы делали спуск с горы и трудным и опасным. Уламры осторожно подвигались вперед, опираясь на копья и дротики. Наконец, последние препятствия остались позади, и они очутились на равнине. Теперь перед ними лежала гладкая, хорошо знакомая дорога.
Нао хотел до наступления темноты дойти до излучины реки и там остановиться на ночлег.
День медленно угасал за темными облаками, громоздившимися на западе. В саванне показались стаи волков и собак; уламров удивила их многочисленность: стаи сновали по всей равнине, оглашая воздух тоскливым воем. С первого взгляда видно было, что зверей мучит жестокий голод.
Нао предложил своим спутникам прибавить шагу, зная, как опасны эти звери, когда их много. И в самом деле, волки и собаки разделились на две огромные стаи — направо собаки, налево волки — и побежали по следу уламров, огрызаясь и угрожающе рыча друг на друга. Волки были сильнее и рослей, но собак было значительно больше.
По мере того как ночь поглощала сумерки, глаза хищников сверкали все ярче. Нао, Нам и Гав видели со всех сторон множество светящихся точек, снующих в воздухе, как светляки.
Вначале звери держались на почтительном расстоянии, но чем гуще становилась тьма, тем теснее окружали они людей и тем отчетливее слышен был легкий топот их лап. Собаки оказались более смелыми: некоторые из них опередили людей и преградили им путь. Тогда волки, испугавшись, что предприимчивые соперники перехватят у них добычу, угрожающе рыча, всей стаей бросились на собак. Собаки не испугались: считая, что по праву добыча принадлежит им, они ответили волкам дружным оглушительным лаем и, в свою очередь, оскалили клыки.
Обе стаи, ощетинившись, стояли друг против друга, готовые броситься в драку. Но часть собак побежала за уламрами, и остальные последовали их примеру. Снова две цепи зверей бежали по бокам горсточки уламров. Это упорное преследование в конце концов не на шутку встревожило людей.
Одна собака, ростом с доброго волка, забежала вперед, остановилась, оскалила клыки и прыгнула на Гава. Молодой уламр метнул в нее дротик, и собака с протяжным воем упала на землю. Нам поспешил прикончить ее ударом палицы.
На жалобный вой товарки толпой прибежали остальные собаки: стадное чувство было развито у них больше, чем у волков, и, когда одна из них была в опасности, вся стая иногда осмеливалась нападать даже на крупных хищников.
Нао опасался, что стая сейчас набросится на них.
Он приказал Наму и Гаву подойти поближе, и втроем они остановились против возбужденной, рычащей своры собак, озадаченной и немного испуганной их поведением. Стоило одной из них осмелиться напасть, и тотчас же вся стая последовала бы ее примеру; тогда кости уламров забелели бы на равнине…
Вдруг Нао метнул дротик; одна собака свалилась на землю с пробитой грудью. Схватив ее за задние лапы, уламр швырнул труп в стаю волков; запах крови ударил в нос изголодавшимся волкам, и они мгновенно растерзали на части так легко доставшуюся добычу. В ту же секунду собаки, забыв про людей, ринулись на волков…
* * *
Не дожидаясь исхода свалки, уламры убежали. Полоса тумана говорила о близости реки, и, действительно, вскоре они увидели воду.
Нао несколько раз останавливался, заблудившись в темноте, но в конце концов, указав пальцем на какую-то сероватую массу, сказал:
— Теперь волки нам не страшны!
Темная масса оказалась высоким утесом. Подъем на него был возможен только с одной стороны. Нао с давних пор знал этот утес, и вскоре все трое взобрались на вершину; они очутились на широкой площадке, где свободно могли поместиться тридцать человек.
На равнине во мраке ночи волки продолжали сражаться с собаками. Злобный вой, рычание и жалобный визг наполняли сырой воздух.
Уламры облегченно вздохнули, радуясь, что находятся в безопасном месте.
Обломав ветви у росшей на площадке одинокой сосны, они развели костер. Сухое дерево разгоралось с треском и шипеньем; скоро над костром заплясали красные языки пламени, и к небу поднялся густой дым.
* * *
Узенькую полоску песчаного берега по обе стороны утеса окаймляли камышовые заросли; за ними тянулась на большое расстояние ивовая роща.
Животных Огонь неудержимо манит или отпугивает. Две совы с жалобным криком взлетели в воздух и спрятались в роще; целый рой летучих мышей с бешеной быстротой закружился вокруг костра; стайка скворцов унеслась на противоположный берег реки; испуганные утки поспешно покинули освещенное место и перебрались в тень; множество рыб всплыло на поверхность воды и уставилось на свет. Багряные отблески костра осветили коренастого вепря, глядевшего на скалу, пробежавшего мимо лося с откинутыми на спину рогами и развевающейся гривой, прячущуюся между стволами деревьев рысь с треугольными ушами и свирепыми серыми глазами.
Наслаждаясь теплом и покоем, уламры с жадностью ели вкусное жареное мясо. Едва один день пути отделял их от берегов Большого болота, где обычно зимовало племя уламров.
Нам и Гав думали о встрече, которую окажет им племя; уламры оценят мужество, стойкость, выносливость молодых воинов и начнут уважать их.
Нао думал о Гаммле, о Фауме, о том, что отныне он станет вторым вождем племени, помощником Фаума.
Грозный рев раздался вдруг в темноте. Вепрь сорвался с места и исчез, лось умчался, как вихрь, сотни живых существ, таившихся в ночи, вздрогнули… На опушке осиновой рощи появился какой-то зверь. Огромная сила чувствовалась в каждом его движении. Это был пещерный лев. Хищник осторожно крался вдоль берега, но все живое уже бежало.
Несмотря на высоту и неприступность утеса, Нао содрогнулся от страха. Он подбросил сучьев в костер и взял в руки палицу и дротик; Нам и Гав также приготовились к бою. Все трое прижались к скале, чтобы лев не заметил их.
Пещерный лев остановился; он смотрел на свет, льющийся с вершины утеса. Лев понимал, что это не дневной и не сумеречный свет. В его мозгу проносились смутные образы пожара, охватившего саванну, дерева, зажженного молнией, разведенных людьми костров. Он зарычал и осторожно подошел к утесу, втягивая в ноздри воздух.
Лев чувствовал слабый запах дыма и еще более слабый запах жареного мяса; запаха человека не было слышно вовсе. Он рассеивался, не успев опуститься до земли, и легкий ветерок относил его к реке. Хищник видел только прихотливую игру красноватых языков пламени, то поднимающихся столбом к небу и разбрасывающих снопы искр, то меркнущих в густых клубах дыма. Эти огоньки ничего не говорили огромному зверю: они не напоминали ни о добыче, ни о победах над врагом.
Тоска и разочарование овладели львом. Он раскрыл свою огромную пасть и издал глухой жалобный рев, затем медленно удалился в темноту на поиски другой добычи.
— Ни один зверь не страшен нам! — с восторгом закричал ему вслед Нао.
* * *
Нам, повернувшись спиной к костру, следил за какими-то тенями, мелькавшими на противоположном берегу реки среди ив и смоковниц. Вдруг он вздрогнул и, вытянув руку вперед, прошептал:
— Сын Леопарда! Там люди!
Холодок пробежал по телу Нао. Он напряженно стал вглядываться во мрак. Но берега реки по-прежнему были пустынны. Слышалось только журчание воды да шелест ветвей и трав.
— Не ошибся ли Нам? — спросил Нао. Но молодой воин уверенно ответил:
— Нам не мог ошибиться… Он видел человеческие тела среди деревьев.
Нао больше не сомневался. Сердце его затрепетало от радостной надежды. Он тихо сказал:
— Мы уже в стране уламров. Ты видел охотников или разведчиков, высланных Фаумом.
И он встал во весь рост на вершине утеса. К чему прятаться в тени? Ведь люди, кем бы они ни были — друзьями или врагами, — понимали, что означает костер на вершине утеса…
Голос уламра разбудил тишину ночи.
— Я — Нао, сын Леопарда! Я завоевал для уламров Огонь! Пусть посланцы Фаума покажутся!
Но тьма оставалась неподвижной. Даже ветерок умолк, и не слышно было больше воя хищников; только Огонь потрескивал в тиши да рокотал неугомонный поток.
— Пусть покажутся посланцы Фаума! — повторил Нао. — Они увидят своих соплеменников: Нао, Нама и Гава! Они будут желанными гостями у костра!
Но кругом все было тихо. Это молчание предвещало страшную опасность. Нао сердито воскликнул:
— Снова враги!
Нам и Гав и сами догадались об этом. Радость, которая наполняла их только что, рассеялась, как дым.
Значит, не все дурное осталось позади… Новая опасность казалась усталым людям особенно грозной. Местность эта спокон-веку принадлежала племени уламров. Почему здесь появились чужие люди? Что случилось с племенем? Не потерпело ли оно снова поражение в войне с врагами, не уничтожено ли оно безжалостным противником?
Нао представил себе Гаммлу убитой или взятой в плен. Он стиснул кулаки и погрозил палицей противоположному берегу; затем, полный тяжелых предчувствий, уныло опустился на землю у костра.
Завеса туч разорвалась на востоке, и в просвет выглянула луна в последней четверти.
Вдруг Нао увидел человека среди деревьев. Он вздрогнул всем телом. Как ни мимолетно было это видение, Нао знал, что не ошибся: прячущиеся во тьме люди — уламры. Нао предпочел бы теперь, чтобы они были людоедами или рыжими карликами, ибо он узнал косматого Агу…