Глава первая. Берегись юза!
Настала осень. Женя все это время много занималась, особенно русским языком. Если бы не Тамара Петровна, Женя не отрывалась бы от грамматики. «Пора отдохнуть! Пойди поиграй в волейбол, погуляй в саду, — говорила Тамара Петровна. — Всему надо меру знать. Переутомляться — тоже не дело!»
Но Женя и гулять ходила с грамматикой подмышкой. На Чистопрудном бульваре девочки бегают, играют, катаются на лодках, а она сидит на скамейке и повторяет склонения. За спиной проносятся трамваи, гудят машины, а она этого шума и не замечает.
Девочки потащат Женю в Измайловский парк, а она и там учится. Это там она и придумала игру в «устный диктант»: «учительница» диктует слово, а «ученицы» повторяют его по слогам, будто пишут; написала правильно — засчитывается очко. Девочкам игра понравилась: сразу видно, кто что знает и кто чего не знает! Чаще всех выигрывали Лида, Шура и Майя. Но и Женя в проигрыше не оставалась. Она, конечно, в самом простом слове могла ошибиться, но уж как продиктует какую-нибудь «коалицию», «корректирование», «эшелонирование»… Аля рассердится, закричит: «Нет такого слова! Ты и сама его не напишешь!» Девочки возвращаются домой — спрашивают завуча. И что же, семиклассницы Шура с Лидой напутали, а Женя «написала» совершенно верно!
За всеми делами дни шли быстро, и осень для Жени наступила незаметно. Вчера она увидела над решеткой Чистопрудного бульвара дощечки с надписями: «Осторожно — листопад!» и «Берегись юза!»
Листопад… Уже листопад, настоящая осень!..
Но почему же «осторожно»? И еще — «Берегись юза!» «Вот странно… Что это значит?» — подумала Женя. На фронте она привыкла видеть надпись: «Мины!» Это было просто и понятно: отступая, фашисты заминировали участок, и наши саперы еще не успели его разминировать. Но почему на мирной, московской улице надо вдруг беречься какого-то неведомого юза? И она спросила:
— Лида, кто такой юз?
— Юз? Ну, в общем… это бывает, когда трамвай тормозит, колеса уже не вертятся, а он все-таки катится. Вожатый и рад бы остановить трамвай, но он все равно скользит, потому что листья нападали на рельсы и рельсы стали очень скользкими. Понятно? И если кто-нибудь переходит улицу…
Женя не дослушала. Трамвай, рельсы… Нет, юз — это совсем не то. Юз — это злой старик, юго-западный ветер, Он как дохнет, так в воздухе сразу закружатся сухие листья — желтые, красные. Они колют лицо, слепят глаза. Идешь, а куда — не знаешь. «Будь осторожен в листопад!»
Эти необыкновенные, загадочные слова понравились Жене. И сейчас, пробегая по коридору, за широкими окнами которого виднелись молодые тополя с пожелтевшей листвой, она пропела себе под нос:
Осторожно — листопад!
Осторожно — в листопад!
Берегитесь юза!
Женя бежала по коридору вместе с Лидой босиком, с туфлями в руке, стараясь не шуметь. Весь дом еще спал — двери комнат были открыты, и оттуда не доносилось ни звука.
В кухне уже ждали глазунья, булочки, кувшин молока.
— Да не торопись ты, кушай как следует, — ласково приговаривала тетя Оля, глядя, как Женя уплетает вкусную, горячую яичницу. — При таких-то занятиях надо силы набирать!
— А я уже набрала, спасибо…
Помахивая завернутой в красную скользкую, чуть холодноватую бумагу грамматикой, Женя выбежала в сад. Лида — за ней.
Небо, без единого облачка, казалось белесым, точно полиняло за лето. Воздух по-утреннему свежий, прохладный. На ветках весело чирикают птицы. На дорожках желтеют опавшие листья…
А как тихо! Трамваи еще не шумят…
Подруги забрались в свой любимый уголок, где, скрытая кустами сирени, стояла низкая широкая скамейка.
Женя, которая, к удивлению и девочек и воспитательниц, могла заниматься где угодно, не любила своей рабочей комнаты. Там было просторно, уютно, удобно, но окна выходили на северную сторону. «Темно, точно в землянке», — досадовала Женя. Ее тянуло к солнцу, к свету. И больше всего ей нравилось здесь, в саду, за густо разросшейся сиренью. Все так и называли этот уголок: «Женин класс».
И сегодня, накануне экзамена, Женя с Лидой пробрались в свой «класс» спозаранку.
— Сейчас мы начнем с наречий. — И Лида открыла грамматику. — Потом повторим глаголы, чтобы знать их назубок. А там посмотрим… Итак, наречие отвечает на вопросы: где, куда, откуда… — Лида ребром ладони словно рубила что-то невидимое на скамейке.
Она объясняла просто и понятно, приводила много примеров.
Закончив объяснять, она стала строго спрашивать.
Женя отвечала, нахмурив брови и волнуясь, точно это и в самом деле был экзамен.
На углу на улице висели большие часы. Девочки то и дело с тревогой поглядывали на них. Шестьдесят секунд длинная черная стрелка вовсе не двигалась. Потом она вдруг делала рывок с таким усилием, точно ей и самой было обидно отмерять каждую ушедшую минуту, которая сокращала Женин последний, предэкзаменационный день.
— Ничего, за наречие я более или менее спокойна. — Лида карандашом поставила в грамматике «птичку». — А вот какая часть речи показывает действие или состояние предмета?
Женя отвечала без запинки.
Но разве на эту Лиду угодишь!
— Что такое спряжение? Какие бывают спряжения глаголов? И сколько? Назови, не стесняйся!
Она не давала Жене дух перевести.
И Женя называла, перечисляла, повторяла.
Черная длинная стрелка обошла еще один круг.
— Ой, как поздно! Нам уже на канал пора! — Лида даже испугалась. — Ну да ничего. Предлог и союз — это пустяки. Остается повторить одни суффиксы. Но мы их потом…
— Когда «потом»? Лучше сейчас. Ну хоть немножко!
— Нет, сейчас не успеть! — Лида вскочила. — Слышишь, машина гудит. Это за нами!
Женя отвернулась и тихо сказала:
— Знаешь что? Не поеду я на канал. Буду дома заниматься.
— Правильно! А вечером я тебя опять проэкзаменую.
Девочки вышли во двор. Там уже стояли два голубых автобуса. Впереди у каждого была надпись: «Заказной».
Женя посмотрела на нарядную машину и задумалась. На фронте она ездила в такой же, только не в голубой, а в зеленой. И внутри — совсем такие же мягкие кожаные сиденья вдоль стенок. Она сидела вон там, впереди. А дядя Саша — напротив…
И Жене захотелось сесть в этот заказной автобус и поехать так, как она ездила со своими фронтовыми друзьями.
— Женя, — крикнула Ксения Григорьевна, — сбегай к тете Оле, поторопи ее!
Женя побежала на кухню и вернулась с корзиной, полной еще теплых сдобных булочек и пирожков. За ней шла тетя Оля с пакетами. За поварихой, как и всегда, важно шествовал усатый Котофеич. Около автобуса он остановился, подумал. И вдруг вскочил и растянулся на нагретой солнцем ступеньке. То открывая, то закрывая свои блестящие зеленые глаза, Котофеич поглядывал на хлопотавших девочек.
— Смотрите, смотрите, — крикнула Женя, — Котофеич тоже хочет на канал ехать!
Девочки засмеялись и стали гладить кота по лоснящейся мягкой шерсти.
Женя помогала усаживать младших, расставлять в автобусе корзинки, побежала в комнату за Нининой панамкой. А когда все уселись, она одна осталась на крыльце.
Ксения Григорьевна посмотрела на Женю и подумала: «Взять ее с собой или не взять? Девочка много занималась, устала. Ей бы надо сегодня отдохнуть. Что ж, пускай поедет, пускай развлечется! Да и в самом деле, просто жестоко лишать ребенка такого удовольствия».
Если бы Ксения Григорьевна заглянула в кабинет завуча, она нашла бы там записку:
Уважаемая Ксения Григорьевна! Женю на канал не берите. Пусть она погуляет на бульваре или в Бауманском саду. Я приду в два часа. Т. Викентьева
Но из-за поездки на канал у Зиминой сегодня было особенно много дел, и, против обыкновения, она в кабинет Тамары Петровны не зашла.
— Женя, садись! — решила она. — Едем!
— Сейчас!
Женя помчалась в раздевалку за пальто, в рабочую комнату за грамматикой.
Водитель нетерпеливо нажал на гудок.
— Уже! Готово! — Запыхавшаяся Женя вскочила в автобус и стала пробираться к открытому окну.
Машину тряхнуло, и Женя с размаху опустилась, на скользкое кожаное сиденье.
Лида испуганно посмотрела на нее.
— А грамматика? — спросила она тихо.
— На пароходе доучу. — И Женя показала учебник, спрятанный в пальто.
Автобус неторопливо пробежал по переулку.
Промелькнуло большое тёмнокрасное здание. Женя прижалась лбом к стеклу: вот здесь она завтра будет сдавать экзамен, в сто шестидесятой женской средней школе! Экзаменовать ее будет самая строгая учительница — Нина Андреевна Карелина…
И на душе у Жени стало неспокойно.
На перекрестке возле бульвара автобус затормозил. Мотор громко тарахтел, словно сердился на красный светофор.
А не вернуться ли?
Конечно, если бы Женя знала, что на пароходе будут сотни ребят из многих детских домов, если бы она знала, что на канале столько нового, интересного и поэтому заниматься там никак нельзя, она бы сейчас сошла с автобуса и вернулась домой. Она ведь всегда помнила слова дяди Саши: пусть девочки гуляют, развлекаются, а ты сиди и учись! Но Жене казалось, что заниматься можно везде.
Автобус тем временем вырулил на Бульварное кольцо. Над литой ажурной оградой там и сям висели дощечки: «Берегись юза!»
И Жене показалось, будто мотор торопливо бормочет, словно предупреждая: «Берегись юза! Берегись!»