Апрѣль мѣсяцъ уже проходилъ, наступили уже двадцатыя числа. Нева вскрылась, ледъ прошелъ, рѣка очистилась и невскія воды, холодныя, сѣрыя, незамѣтно для глазъ уносились теперь въ море.
Стоя на берегу рѣки, гдѣ уже показалась зеленая трава, преображенскій сержантъ, въ новенькомъ мундирѣ съ иголочки, глядѣлъ на ровное и гладкое лоно водъ и думалъ: «Да, много воды утекло съ тѣхъ поръ.» Дѣйствительно, со Святой недѣли, за этотъ апрѣль мѣсяцъ много воды утекло для всего города и много событій и перемѣнъ совершилось въ судьбѣ многихъ лицъ, а болѣе всѣхъ въ судьбѣ этого сержанта, который былъ не кто иной, какъ юноша Шепелевъ, получившій сразу, вдругъ, Богъ вѣсть какъ, полуофицерское званіе, перескочивъ черезъ два чина.
Помимо перемѣны одежды простой на болѣе блестящую, которая удивительно шла въ его блѣдному и женственному лицу, въ немъ самомъ совершилась тоже перемѣна нравственная. Онъ былъ теперь менѣе наивенъ, менѣе ребенокъ. Три случая повліяли на него и заставили его будто вырости душой.
Во-первыхъ, навѣки неизгладимая изъ сердца минута встрѣчи съ «ней» у гадалки и ея поцѣлуй, молчаливый, но краснорѣчивый и сказавшій ему все. До сихъ поръ поцѣлуй этотъ будто дрожалъ и горѣлъ на его губахъ. Затѣмъ, вскорѣ послѣ этой встрѣчи, незнакомая рука, будто рука фортуны, высыпала на него свой рогъ изобилія. Онъ получилъ прежде всего крупную сумму денегъ, оставленную на его имя въ пакетѣ, покуда онъ былъ по наряду на часахъ. Въ пакетѣ была записка отъ неизвѣстнаго покровителя, который, даря ему эти деньги, требовалъ, чтобы Шепелевъ немедленно съѣхалъ съ квартиры дяди и завелъ свою собственную.
Вслѣдствіе этого, сержантъ имѣлъ бурное и рѣзкое объясненіе съ названнымъ дядей. Ихъ горячій споръ кончился полной ссорой. Юноша, отвоевывая свою независимость ради необходимости жить отдѣльно, неосторожно напомнилъ Квасову объ его происхожденіи и о томъ, что въ сущности, Акимъ Акимычъ ему не настоящій дядя. Какъ это сорвалось у него съ языка, онъ и самъ не понималъ. Помнится, что Квасовъ сказалъ ему, что онъ влюбленъ вѣрно въ какую-нибудь пріѣзжую «иноземку-каналью» и съѣзжаетъ, чтобы пьянствовать съ ней на свободѣ, покуда она его не обворуетъ. Теперь совѣсть его мучила и онъ надѣялся когда-нибудь, даже скоро, примириться съ Акимомъ Акимычемъ, котораго въ сущности очень любилъ. Но эта ссора будто воспитала юношу, укрѣпила волю.
Послѣ этой ссоры, Шепелевъ немедленно нашелъ себѣ небольшую, но очень красивую и веселенькую квартиру на Невскомъ и зажилъ въ ней своимъ собственнымъ хозяйствомъ. Не прошло и двухъ дней, какъ та же неизвѣстная рука прислала ему въ квартиру всевозможныя вещи, начиная отъ мебели и кончая бѣльемъ и платьемъ.
Разумѣется, часто приходило на умъ юношѣ, что все это идетъ отъ нея. Такъ какъ подобнаго рода вещи случались въ гвардіи ежедневно, стали обычаемъ въ средѣ офицеровъ, то, конечно, и Шепелевъ не считалъ предосудительнымъ получать всѣ эти подарки. Иногда, впрочемъ, онъ въ ужасѣ думалъ и даже говорилъ вслухъ:
— A что если это не она? Если это какая-нибудь старая дурно-рожая баба. И такіе случаи бываютъ часто. И вдругъ явится она предъявлять свои права! И придется все броситъ, бѣжать и снова переѣхать къ дядѣ!
Наконецъ, однажды, во время очистки казармы и перемѣны порядковъ на новый ладъ, т. е. изгнанія бабъ, женъ и постояльцевъ, на ротномъ дворѣ оказалось открытое неповиновеніе и почти бунтъ. Среди общей сумятицы, смутившей даже офицеровъ, въ казарму совсѣмъ неожиданно появился принцъ Жоржъ. Принцъ явился, по приказанію государя, отсрочить очистку казармы. Это была особая милость къ преображенцамъ. Принцъ произвелъ смотръ, сдѣлалъ испытаніе въ экзерциціи и затѣмъ хотя Шепелевъ велъ себя не лучше другихъ, его вызвали изъ рядовъ. Когда юноша подходилъ, то Жоржъ, глядя на него, въ изумленіи воскликнулъ, обращаясь къ Фленсбургу:
— Aber es ist unser Herr Nicht-micht!
Шепелевъ замѣтилъ удивленіе принца, невольно замѣтилъ и сверкающій взоръ, который бросилъ на него адьютантъ Фленсбургъ. Ему показалось во взглядѣ шлезвигца плохо скрываемыя ненависть и презрѣніе къ нему.
Принцъ попросилъ адьютанта громко заявить всѣмъ предстоящимъ рядовымъ изъ дворянъ, что онъ желаетъ доказать имъ свое довольство ихъ успѣхами въ экзерциціи и на первый разъ, какъ примѣръ прочимъ, поздравляетъ рядового Шепелева прямо сержантомъ.
Шепелевъ едва устоялъ на ногахъ.
Принцъ уѣхалъ, но цѣлый день не прекращались всякіе толки на ротномъ дворѣ.
— Почему-жъ одинъ Шепелевъ, почему-жъ собственно онъ, а не другіе? говорили всѣ.
— Вѣстимо его выбрали, а не другого! говорилъ только Квасовъ.
Маіоръ Текутьевъ, вліятельное лицо на ротномъ дворѣ, особенно горячился, говоря, что у Жоржа и милость — несправедливость.
— Вотъ у насъ рядовой Державинъ тоже изъ дворянъ. Я его терпѣть не могу, грѣшный человѣкъ, а все-таки скажу: онъ много искусснѣе въ экзерциціи, чѣмъ Шепелевъ. Почему-жъ не его?
Разумѣется, Шепелевъ былъ въ такомъ восторгѣ, что первые дни, дни съ минуты перемѣны формы, онъ ходилъ, какъ въ туманѣ счастія.
Такимъ образомъ, въ самое короткое время Шепелевъ очутился въ своей собственной квартирѣ, переполненной всякимъ добромъ, жилъ самостоятельной жизнію и былъ уже сержантъ гвардіи, тогда какъ отъ рядового до сержанта приходилось часто служить отъ шести и до десяти лѣтъ.
Онъ тотчасъ же купилъ себѣ новую красивую лошадь и, счастливый, скакалъ по городу. По отношенію къ семьѣ Тюфякиныхъ Шепелевъ еще прежде ссоры съ дядей перемѣнился совсѣмъ: онъ объявилъ Квасову, что княжна ему просто противна и свадьбы этой никогда не будетъ. Квасовъ, видавшій уже нѣсколько разъ Настю, поневолѣ мысленно согласился съ племянникомъ. Когда же Квасовъ упомянулъ о Василькѣ, какъ милой особѣ, пригодной въ жены хоть бы иному царю, Шепелевъ раскатисто хохоталъ цѣлый часъ и даже разсердилъ дядю. Затѣмъ лично князю Тюфякину, который вторично явился къ нему уже на его квартиру, Шепелевъ объявилъ, что и прежде не очень хотѣлъ соединиться бракомъ съ своей нареченной, а теперь положительно и наотрѣзъ отказывается. Юноша объявилъ это князю такъ спокойно, но твердо и князь Глѣбъ нашелъ такую перемѣну въ молодомъ человѣкѣ, что даже удивился и не сталъ настаивать. Сержантъ Шепелевъ въ своей красивой квартирѣ совершенно не походилъ на того юношу рядового, который, по мнѣнію князя, былъ и дурковатъ, и медвѣженокъ.
Между тѣмъ, время шло, а главная загадка оставалась неразрѣшенною; Шепелева начинало тяготить и заставляло снова мучиться то, что со стороны Маргариты не было, такъ сказать, ни слуху, ни духу.
Юноша нетерпѣливо ожидалъ влюбленнымъ сердцемъ, что она пришлетъ за нимъ, пригласитъ къ себѣ или, наконецъ, дастъ возможность встрѣтиться гдѣ-нибудь. Но Маргарита какъ будто не существовала. Онъ предполагалъ, былъ даже увѣренъ, что все явилось къ нему отъ нея и чрезъ нее, что все, деньги и подарки, даже чинъ, — дѣло ея рукъ! Но на это не было никакихъ доказательствъ. И съ ужасомъ иногда думалъ онъ, что вдругъ явится дѣйствительный благодѣтель въ образѣ какой-нибудь старухи или добросерднаго вельможи, а Маргарита, чуждая всему, останется въ сторонѣ.
Наконецъ, онъ не выдержалъ и сталъ искать упорно случая встрѣтиться гдѣ-либо съ своей гордой красавицей и прямо объясниться съ ней.
— Этимъ поцѣлуемъ, говорилъ онъ внѣ себя, — ты дала мнѣ право требовать встрѣчи и объясненія, дала даже право прямо явиться въ себѣ…
Однажды утромъ онъ поднялся послѣ безсонной ночи и даже болѣе… ночи, проведенной въ постыдныхъ для сержанта, но искреннихъ и горькихъ слезахъ.
— Поѣду прямо къ ней! съ отчаяніемъ рѣшилъ онъ. — Вѣдь я ея знакомый… Даже болѣе. Развѣ простыхъ знакомыхъ цѣлуютъ такъ?.. Вѣдь я не ребенокъ, не мальчикъ, котораго всякая женщина можетъ поцѣловать.
А, между тѣмъ, именно это и смущало его теперь… Давно ли онъ былъ мальчуганомъ и его цѣловали такъ пріятельницы матери, иногда и молодыя, красивыя?..
— Да… Но развѣ такъ цѣловали?! Развѣ такъ!! восклицалъ онъ, съ дрожью на сердцѣ вспоминая ея огненный и жадный поцѣлуй.
Чрезъ часъ Шепелевъ былъ верхомъ у подъѣзда дома Ванъ-Крукса и, отдавъ лошадь дворнику, вошелъ въ домъ и велѣлъ лакею доложить о себѣ.
— Сержантъ Шепелевъ.
Лакей пошелъ, а сержантъ стоялъ, озираясь въ прихожей и горѣлъ какъ на угольяхъ.
«Это дерзко, это глупо!.. зачѣмъ я лѣзу, какъ нахалъ?!» думалъ онъ, а сердце ныло въ немъ и будто оправдыввло его поступокъ.
Въ прихожей, вслѣдъ за лакеемъ, появилась знакомая еще по ночи въ оврагѣ женская фигурка и еще болѣе знакомый голосъ сказалъ ему:
— Графиня приказала спросить: что вамъ угодно?
— Быть принятымъ графиней.
— Зачѣмъ?
И Лотхенъ, оглядывая сержанта, какъ всегда, дерзко ухмылялась.
— Я желаю видѣть графиню!.. По дѣлу!.. сказалъ Шепелевъ по-нѣмецки.
— Ахъ, вы теперь выучились! заговорила Лотхенъ тоже по-нѣмецки.- A по какому же это дѣлу?
— Я только графинѣ одной могу сообщить это.
— Я знаю… разсмѣялась Лотхенъ звонко и дерзко. — Графиня приказала вамъ сказать, что она не здорова и не можетъ принять васъ. Если же вы являетесь по дѣлу о гадалкѣ, то… вы должны меня понять!.. прибавила Лотхенъ, косясь на понимавшаго по-нѣмецки лакея. — То, на счетъ гадалки… графини просила васъ оставить это дѣло… это все оставить безъ послѣдствій… Понимаете?..
Шепелевъ стоялъ, какъ истуканъ; сердце будто оторвалось и упало… Ничего не видя и не понимая, онъ двинулся изъ передней на подъѣздъ, какъ оглушенный ударомъ. Юноша сѣлъ на лошадь и шагомъ двинулся по улицамъ… Когда однако послѣ часу прогулки онъ вернулся домой, то на лицѣ его была написана твердая рѣшимость на что-то. Лицо его было угрюмо, но слегка и озлобленно…
— Сама пусть посмѣетъ сказать это мнѣ въ лицо! рѣшилъ онъ. — Безъ послѣдствій!.. Нѣтъ! Я играть съ собой не дамъ!
Но тутъ другая мысль испугала Шепелева. Мысль о деньгахъ, о квартирѣ, подаркахъ… Неужели кто не отъ нея? Ну, а чинъ! Вѣдь принцъ ахнулъ, что Шепелевъ, т. е. онъ, — тотъ же его господинъ Нихтмихтъ. Стало-быть, онъ не замѣтилъ его въ строю и не видалъ въ лицо и поэтому не за экзерцицію награждалъ, а вызвалъ по заранѣе данному обѣщанію рядового, по имени Шепелева, поздравить сержантомъ! A кто же могъ просить за него принца, если не она?.. A злое лицо Фленсбурга?..
— Боже мой! Съ ума можно сойти! восклицалъ юноша. — Да и лучше бы!..
Шепелевъ рѣшился опять взяться за старое… Верхомъ слѣдовать за графиней всякій день и уже не скакать въ отдаленіи и ждать за угломъ, а быть ею замѣченнымъ.
На другой же день съ утра онъ былъ, какъ на часахъ, у дома Маргариты. Въ два часа ей подали карету. Она вышла и поѣхала на Большую Морскую. Шепелевъ двинулся за ней и, обогнавъ карету, поклонился ей низко и холодно… Новая лошадь, какъ нарочно, шла великолѣпно и онъ чувствовалъ самъ, что ловко сидитъ въ сѣдлѣ.
Графиня остановилась за угломъ среди улицы, вышла, пѣшкомъ дошла одна до дома Позье и вошла. Шепелевъ, обождавъ минуту, рѣшился. Онъ привязалъ лошадь къ забору, а самъ смѣло вошелъ въ прихожую брилліантщика.
«Она нарочно людей бросила далеко… Она сама снова хочетъ видѣться», восторженно думалъ юноша.
Услыхавъ ея голосъ въ сосѣдней комнатѣ, Шепелевъ отворилъ дверь и вошелъ. Графиня обернулась и видимо смутилась…
— Что прикажете? спросилъ сержанта пожилой человѣкъ, очевидно хозяинъ дома.
— Я не къ вамъ… Я увидѣлъ графиню и являюсь засвидѣтельствовать ей свое почтеніе! любезно вымолвилъ Шепелевъ, кланяясь ей. Но въ ту же минуту онъ оробѣлъ.
Графиня смотрѣла на него изумленнымъ взоромъ, какъ если бы онъ сдѣлалъ что-нибудь невѣроятное.
— Вы ошибаетесь… гордо, холодно, почти презрительно выговорила она, выпрямляясь. — Я не имѣю чести васъ знать и даже не понимаю… Вы ошиблись… Я даже не графиня…
— Вы не… пробормоталъ и запнулся юноша.
A хозяинъ дома лукаво усмѣхался.
— Я васъ прошу оставить меня… Это, наконецъ, дерзко! уже гнѣвно выговорила графиня, мѣряя его съ головы до пятъ такимъ ледянымъ взглядомъ, что у юноши вся кровь хлынула къ сердцу…
— Однако… вымолвилъ Шепелевъ, теряясь.
— Я не графиня и васъ не знаю! Господинъ Позье, это ваше дѣло, иначе я сейчасъ уйду…
Это было сказано спокойно. Но какое презрѣніе къ нему звучало въ каждомъ словѣ и будто свѣтилось даже въ чудныхъ глазахъ ея.
Шепелевъ повернулся и, слегка шатаясь, вышелъ на улицу.
— Все кончено! шепталъ онъ, садясь на лошадь.