Просители
Провинцияльные сцены
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Князь Лев Михайлыч Чебылкин, старец, украшенный сединами, с кротким и благосклонно улыбающимся лицом; походка медленная, голос мягкий, почти младенческий.
Княжна Анна Львовна, дочь его, высокомерная девица, лет тридцати пяти.
Самуил Исакович Шифель, неизвестных лет; медик, обладающий походкой так называемых австрийских камергеров, с перевальцем; с трудом скрывает свое иудейское происхождение. Шифель доверенное лицо князя.
Отставной капитан Пафнутьев, проситель, шестидесяти лет, с подвязанною рукою и деревяшкой вместо ноги: вид имеет не столько воинственный, сколько наивный, голова плешивая, усы и бакенбарды от старости лезут; напротив того, на местах, где не должно быть волос, как-то: на конце носа, оконечностях ушей, — таковые произрастают в изобилии. До появления князя стоит особняком от прочих просителей, по временам шмыгает носом и держит в неповрежденной руке приготовленную заранее просьбу.
Отставной подпоручик Живновский. Об этом лице зри рассказ: «Обманутый подпоручик».
Петр Федоров Забиякин, тридцати пяти лет, проситель, в венгерке и широких шароварах, носит усы и говорит тенором. Комплекции плотной. Сентиментальный буян.
Александр Петрович Налетов, двадцати пяти лет, помещик. Смотрит очень гордо, и до появления князя беспокойно ходит взад и вперед по комнате. С так называемыми gens de rien[58] говорит отрывисто, прибавляя букву э и подражая голосом и манерами начальственным лицам.
Фома Белугин, купец 3-й гильдии; в поношенном сюртуке и шелковой жилетке; физиономия замасленная; тучен или, лучше сказать, жирен от спанья; бороды не бреет.
Егор Скопищев — тоже; ходит в русской одежде; страдает одышкой и потому вздыхает.
Петр Долгий,
Семен Малявка,
Алексей Сыч — пейзане
Анна Ивановна Хоробиткина, двадцати лет, жена канцеляриста, разодетая в пух, декольте и тщательно напомаженная.
Вдова, коллежская секретарша Шумилова, сорока лет; физиономию имеет оскорбленную; до появления князя стоит молча в углу и нередко вытирает слезящиеся глаза и сморкает нос.
Разбитной, двадцати двух лет, чиновник при его сиятельстве; баловень фортуны, из породы тех, которых губернские дамы любят за comme il faut;[59] ходит очень прямо и надменно, но в сущности добрый малый, хотя и пустой.
Дежурный Чиновник.
Действие происходит в губернском городе Крутогорске.
Сцена I
Театр представляет приемную комнату в доме князя Чебылкина. При открытии занавеса просители стоят небольшими группами: Живновский с Забиякиным, Белугин с Скопищевым, Хоробиткина с Шумиловой; один Пафнутьев стоит особняком. Долгий, Малявка и Сыч стоят по стенке и по временам испускают глубокие вздохи.
Забиякин ( Живновскому ). И представьте себе, до сих пор не могу добиться никакого удовлетворения. Уж сколько раз обращался я к господину полицеймейстеру; наконец даже говорю ему: «Что ж, говорю, Иван Карлыч, справедливости-то, видно, на небесах искать нужно?» ( Вздыхает. ) И что же-с? он же меня, за дерзость, едва при полиции не заарестовал! Однако, согласитесь сами, могу ли я оставить это втуне! Еще если бы честь моя не была оскорблена, конечно, по долгу християнина, я мог бы, я даже должен бы был простить…
Живновский. Да… да… християнский долг прощать повелевает… это, знаете, у русских в обычае…
Забиякин. Но, сознайтесь сами, ведь я дворянин-с; если я, как человек, могу простить, то, как дворянин, не имею на это ни малейшего права! Потому что я в этом случае, так сказать, не принадлежу себе. И вдруг какой-нибудь высланный из жительства, за мошенничество, иудей проходит мимо тебя и смеет усмехаться!
Живновский. А позвольте спросить, эту усмешку кто-нибудь видел?
Забиякин. Как же-с, были благородные свидетели: Павел Иваныч Техоцкий, Дмитрий Николаич Подгоняйчиков — все именно видели, как он с презрительным видом усмехнулся. Так что ж бы вы думали, Иван Карлыч-то? «Да я, говорит, тебя, скотина, в бараний рог согну; да ты, говорит, еще почище будешь, гадина, нежели еврей Гиршель»… Ну, и тут были тоже свидетели-с, как он меня таким манером обзывал! А Иван Карлыч на то намекают, что я здесь нахожусь под надзором по делу об избитии якобы некоего Свербило-Кржемпоржевского, так я на это имел свои резоны-с; да к тому же тут есть еще «якобы», стало быть, еще неизвестно, кто кого раскровенил-с.
Живновский. Да, да, по-моему, ваше дело правое… то есть все равно что божий день. А только, знаете ли? напрасно вы связываетесь с этими подьячими! Они, я вам доложу, возвышенности чувств понять не в состоянии. На вашем месте, я поступил бы как благородный человек…
Движение со стороны Забиякин а… То есть вы не думайте, чтоб я сомневался в благородстве души вашей — нет! А так, знаете, я взял бы этого жидочка за пейсики, да головенкой-то бы его об косяк стук-стук… Так он, я вам ручаюсь, в другой раз смотрел бы на вас не иначе, как со слезами признательности… Этот народ ученье любит-с!
Г-жа Хоробиткина ( обмахиваясь и обиженным голосом ). Их сиятельство, кажется, изволили забыть, что их ожидают просители.
Живновский ( подмигивая Забиякину ). Лакомый кусочек! а! посмотрите-ко, телеса какие!
Белугин ( озлобленно ). Да-с, часочка поди два уж дожидаемся!
Скопищев вздыхает; ему вторят Долгий, Малявка и Сыч; Пафнутьев усиленно шмыгает. Кому делать нече, оно в охотку здесь разговаривать-то… ( Смотрит на Живновского и Забиякина. )
Забиякин ( Живновскому ). Ведь этакой жестокий, необразованный народ! Даже подождать не может! даже не постигает, что образованные люди могут найти высокое наслаждение в откровенной беседе!.. Это у них, изволите видеть, не дело!
Белугин ( усмехаясь ). А неужто ж и дело — слушать, как вы сквернословите?
Забиякин ( не слушая его ). А знаете ли, что́ по-ихнему дело называется? продать связку-другую баранков, надуть при этом на копейку — вот это дело-с!.. Принадлежа к высшему классу общества, знаете, даже как-то совестно за них, совестно за отечество.
Живновский. А вот, дайте срок, мы их маленько переберем-с… у меня это такая уж манера: до страсти люблю трепать ихние бороды…
Белугин ( язвительно, но с легким оттенком сомнения в справедливости своих собственных слов ). Ну, это еще как удастся бороды-то трепать! Эва! не убивши еще медведя, уж шкуру продает!.. только чудо, право!
Живновский. Ладно, брат, еще так вычешем, что твой стланец*! ( К Забиякину. ) Так вы, собственно, по делу о жиде сюда пожаловали?
Забиякин. Да-с, вот и просьба в этом смысле написана… тут вот сбоку покрупнее написано вкратце содержание: о медленности крутогорского полицеймейстера Кранихгартена по делу об обиде евреем Гиршелем отставного прапорщика Забиякина — знаете, чтоб его сиятельству сразу было видно, в чем дело.
Живновский. Так вы тоже военная косточка?.. Очень рад, очень рад быть знакомым.
Забиякин. Как же-с; служил шесть месяцев в Крапивенском егерском полку; только в атаках быть не удостоился — что делать-с? всякому свое счастье!
Живновский. Очень приятно. Но знаете ли, я вам, как старый товарищ, правду-матку должен сказать: едва ли вы получите удовлетворение по просьбе…
Забиякин. Почему же-с?
Живновский. Потому что тут, знаете, шахер-махер, рука руку моет… ( Шепчет Забиякину на ухо и потом продолжает вслух. ) После этого, каким же образом? ну, я вас спрашиваю, будьте вы сами на месте князя!
Забиякин ( пожимая плечами и обращая сентиментально глаза к небу ). После ваших слов, что ж остается делать, как не склониться перед волею провидения!
Живновский. Тут, батюшка, толку не будет! То есть, коли хотите, он и будет, толк-от, только не ваш-с, а собственный ихний-с!.. Однако вы вот упомянули о каком-то « якобы избитии » — позвольте полюбопытствовать! я, знаете, с молодых лет горячность имею, так мне такие истории… знаете ли, что́ я вам скажу? как посмотришь иной раз на этакого гнусного штафирку, как он с камешка́ на камешо́к пробирается, да боится даже кошку задеть, так даже кровь в тебе кипит: такая это отвратительная картина!
Забиякин ( конфузясь ). Да вы, поручик, быть может, полагаете, что тут…
Живновский. И, полноте! уж, верно, тут найдутся всякие милые мордасы, любезные зуботычины… ха-ха!
Забиякин. Извольте видеть, были мы как-то в трактирном заведении, ну, и Свербило-Кржемпоржевский тут же…
Живновский. И фамилия-то какая анафемская! Ну, как же таких людей не бить-то!
Забиякин. Я, знаете, давно этого господина недолюбливал, потому что он хоть и не то чтобы совсем жид, а все-таки жидом припахивает… смесь, знаете, жида с меделянскою собакой…
Скопищев ( вполголоса ). Ведь эва что выдумал!
Забиякин. Только он сидит и прихлебывает себе чай… ну, взорвало, знаете, меня, не могу я этого выдержать! Пей он чай, как люди пьют, я бы ни слова — бог с ним! а то, знаете, помаленьку, точно бог весть каким блаженством наслаждается… Ну, я, конечно, в то время его раскровенил.
Живновский. Ха-ха! отлично! Знаете, вы напомнили мне мою молодость! ( Жмет ему руку. )
Забиякин ( с чувством ). Ну, а вы, поручик, вы по какому случаю… здесь?
Живновский. У меня дело верное. Жил я, знаете, в Воронежской губернии, жил и, можно сказать, бедствовал! Только Сашка Топорков — вот, я вам доложу, душа-то! — «скатай-ко, говорит, в Крутогорск; там, говорит, винцо тенериф есть — так это точно мое почтение скажешь!» — ну, я и приехал!
Забиякин. Какие же ваши намерения, если позволено будет полюбопытствовать?
Живновский. А намерения мои — городишко какой-нибудь получить… так, знаете, немудреный — чтоб река была судоходная, ну, или там раскольники, что ли… одним словом, чтобы влачить существование было возможно.
Забиякин. Да, это статьи хорошие-с; не знаешь даже, которой отдать преферанс ( подумав ), а всего бы лучше, кабы обе вместе соединить… не правда ли, поручик?
Пафнутьев, который в это время прислушивался к разговору, вдруг прыскает со смеху от одной идеи возможности осуществления предположении Забиякина.
Живновский. Ишь его разобрало! ( Тихо Забиякину. ) Верно, совместник-с… раненый…
Забиякин. Не имею удовольствия знать. А впрочем, осмелюсь вам доложить, поручик, что нынче места подобного рода ужасно как туго даются. Был у меня знакомый… ну, самый, то есть, милый человек… и образованный и с благородными чувствами… так он даже целый год ходил, чтоб только место станового получить, и все, знаете, один ответ ( подражая голосу и манере князя Чебылкина ): «Нет места, нет, мой милый, нет места! подождите, любезный!» Так он, знаете ли, какую штуку удрал! «Коли, говорит, нет у вашего сиятельства места станового, так, по крайней мере, позвольте хоть в жены станового!»
Живновский. Ха-ха! а ведь, знаете, он не глупо выдумал, ваш приятель! бывают случаи, что женой станового даже выгоднее быть, нежели самим становым!
Белугин ( вполголоса ). Ишь наругатели какие!
Забиякин. И что́ ж бы вы думали? Этой, можно сказать, блистательной фразе приятель мой обязан был местом! Его сиятельство улыбнулись: «Ну, уж, говорит, коли так тебя забрало, дать ему место станового!» Оно выходит и справедливо, что с вельможами нужно быть завсегда откровенным, — потому что вельможа, вы понимаете, так воспитан, что благородство чувств ему доступно… Вот был у нас начальник — Бенескриптов (из прискорбных-с ), так этот, бывало, и разговаривать не станет: «Давай, говорит, мне прежде наличными». Ну, а сами знаете, где же благородному человеку наличных взять? благородный человек является как есть, с открытою душой… Другое дело впоследствии, когда, знаете, оперится… ну, тогда точно что было бы неблагодарно не уделить начальству.
Живновский ( задумчиво ). Ну, нет, от меня уж не отвертится… я, пожалуй, и за горло ухвачу. ( Поднимает руки и расставляет пальцы граблями. )
Забиякин. Конечно-с; такого подчиненного, как вы, иметь приятно.
Живновский. Еще бы! насчет этой исполнительности я просто не человек, а огонь! Люблю, знаете, распорядиться! Ну просто, я вам вот как доложу: призови меня к себе его сиятельство и скажи: «Живновский, не нравится вот мне эта борода ( указывает на Белугина ), задуши его, мой милый!» — и задушу! то есть, сам тут замру, а задушу. Белугин плюет. Не плюйся, не плюйся, борода! погоди плеваться-то!
Сцена II
Те же и Налетов.
Налетов ( входит с шумом; в одном глазу у него стеклышко; он останавливается посреди залы и окидывает взглядом просителей. Пафнутьев ему кланяется ). Э… скажите, пожалуйста, князь принимает?
Ответа нет; только Пафнутьев подается вперед, но и тот шмыгает. Э… это удивительно! в передней никого нет… что за genre! ( Ходит по зале. )
Белугин ( вынимает из жилетки серебряную луковицу ). Да-с; теперича будет часика три, как дожидаемся… ( К Скопищеву. ) А что, Егор Иваныч, видно, убраться отселева за добра-ума.
Скопищев ( вздыхая ). Дело-то наше такое… нет, уж заодно, видно, подождать, Фома Савич.
Белугин. А и то ин подождать; дело-то у нас больно уж ровно очень несообразное затеялось… никогда и не слыхивано: такое, братец ты мой, дело!
Скопищев. А что?
Белугин. Да такое, братец ты мой, дело, что даже заверить трудно. Задумал я, братец ты мой, строиться, воображение свое то есть соблюсти… ( Продолжает рассказывать шепотом. )
Налетов ( очень громко ). Э… однако ж я не привык так долго дожидаться… ( Обращается к Забиякину. ) Сделайте одолжение, доложите хоть вы князю, скажите ему, что помещик Налетов приехал.
Забиякин ( с сладкою улыбкою и жмуря глаза ). Извините меня, Александр Петрович, но я не имею права, я не осчастливлен доверенностью князя. ( Показывает на дверь, ведущую во внутренние покои, как бы желая сказать, что он не смеет войти туда. )
Налетов. Какая это, однако ж, досада! Но скажите, пожалуйста, почему ж вы меня знаете?
Забиякин. Помилуйте-с… вы довольно по губернии известны своим просвещением.
Налетов. Э… однако ж князь, кажется, этого не знает.
Забиякин ( улыбается, мотает головой и показывает на лоб ). Не взыщите-с.
Налетов. Д-да? ну, это другое дело!
Входит дежурный чиновник очень смирной наружности. Э… скажите, пожалуйста, мой любезный, скоро князь принимать будет?
Чиновник. Неизвестное.
Налетов. Э… в таком случае доложите, пожалуйста, князю, что помещик Налетов приехал засвидетельствовать им свое почтение… помещик Налетов.
Чиновник. Я не смею докладывать; их сиятельство завтракать изволят.
Белугин ( вполголоса ). Так-то вот все ест! Давеча чай с кренделями кушал, теперича завтракает, ужо, поди, за обед сядет — только чудо, право, как и дела-то делаются!
Налетов. Э… однако ж это странно! скажите, пожалуйста, где я могу, по крайней мере, найти Леонида Сергеича Разбитного? хоть бы он объяснил князю, что я не кто-нибудь…
Белугин ( тихо Скопищеву ). Подождешь, брат; больно высоко крылья подымаешь!
Чиновник. Леонид Сергеич с князем кушают… прикажете сказать им?
Налетов. Да, пожалуйста.
Чиновник выходит; Налетов продолжает ходить по зале и напевает вполголоса, а по временам и довольно громко, какую-то арию.
Живновский ( вполголоса Забиякину ). Это что за птица?
Забиякин. Налетов, Александр Петрович, здешний помещик… образованнейший.
Живновский. А, понимаю, фюрлю-мюрлю… В одном кармане пусто, в другом ни алтына, а в голове ветры северные ду…ют, гулять не пойду.
Забиякин. Нет, поручик, Александр Петрович помещик достаточный. С ними, можно сказать, все здешние власти в духовном свойстве обретаются.
Живновский. А не знаете вы, зачем он сюда приехал?
Забиякин. А, право, не могу вам доложить… Должно полагать, что по делу об умертвии черноборской мещанской девки Пучеглазовой.
Живновский. А что? видно, тово… ( Делает движение рукою сверху вниз. )
Забиякин ( улыбаясь ). Должно быть, что не без того-с. По человечеству, знаете… А ведь прискорбно будет, поручик, если вы, с вашими познаниями, с вашими способностями, с вашим патриотизмом — потому что порядочный человек не может не быть патриотом — прискорбно будет, если со всем этим вы не получите себе приличного места…
Живновский. Кто? Я не получу? нет-с, уж это атта́нде-с; я уж это в своей голове так решил, и следственно решения этого никто изменить не может! Да помилуйте, черта же ли ему надобно! Вы взгляните на меня! ( Протягивает вперед руки, как будто держит вожжи. )
Забиякин. Да, конструкция настоящая полицейская… однако случаи бывают всякие… Вот третьего года приезжал сюда в полицеймейстеры проситься… мужчина без малого трех аршин был, даже страшно смотреть машинища какая! однако ему отказали, а дали место этому плюгавому Кранихгартену.
Живновский. Да нет! да вы поймите, ведь этого нельзя! на меня посмотреть так картина! А у этого трехаршинного, верно, изъян какой-нибудь был. ( Решительным тоном. ) Нельзя этого!
Забиякин. А что вы думаете? может быть, и в самом деле изъян… это бывает! Я помню, как-то из Пермской губернии проезжали здесь, мещанина показывали, с лишком трех аршин-с. Так вы не поверите… точный ребенок-с! до того уж, знаете, велик, что стоять не в силах. Постоит-постоит для примеру — да и сядет: собственная это, знаете, тяжесть-то его так давит.
Живновский. Как же вот и не сказать тут, что природа-то все премудро устроила… вот он готов бы до небес головой-то долезти, ан ему природа говорит: «Шалишь! молода, во Саксоньи не была! изволь-ка посидеть!» Ахти-хти-хти-хти! все, видно, мы люди, все человеки!
Забиякин ( крепко сжимая ему руку ). Именно так, поручик, именно так! Святую вы истину сказали: все мы люди, все человеки!
Живновский. Однако ж и в самом деле сиятельный-то князь что-то долго поворачивается! У меня, значит, и в животе уж дрожки проехали — не мешало бы, знаете, выпить и закусить… А вы, чай, с Настоем Ерофеичем тоже знакомы?
Забиякин. У нас в полку его Настасьей Ерофевной прозывали… как же-с, пью.
Живновский. Ха-ха! Настасья Ерофевна! А надо правду сказать, что наш брат военный, как уж скажет что, так именно, можно сказать, помелом причешет!
Налетов ( в нетерпении останавливаясь посреди залы ). Э… однако это просто терпенья никакого недостает! быка, что ли, они там едят! Даже Разбитной не идет. ( Становится против Хоробиткиной и устремляет на нее свое стеклышко. В сторону. ) А недурна! есть над чем позаняться. ( Вслух ей. ) Э… вы, сударыня, верно, тоже с просьбой к князю?
Хоробиткина ( потупляя глаза и зарумяниваясь ). Точно так-с; только их сиятельство чтой-то уж очень долго держут…
Налетов. Да вы бы сели, сударыня. ( Подает стул Хоробиткиной, которая жеманится. )
Живновский ( Забиякину ). Это значит, пошел наш сокол по клюкву по ягоду!
Хоробиткина. Помилуйте-с, вы слишком учтивы, граф!
Налетов. Это наш долг служить прекрасному полу. ( Садится возле нее. ) Э… а у вас, верно, какое-нибудь важное дело? Мамаша обидела? ( подражая произношению маленьких детей ) платьица хорошенького не купила? куколку не подарила? конфетки не дала?
Хоробиткина ( рдея ). Ах, какие вы насмешники! разве я маленькая, чтобы мне в куклы играть?
Налетов. Еще бы! ну, признайтесь, давно ли вы ходить начали? все, чай, «мамаса», «папаса»! Ну, признайтесь!
Хоробиткина ( наивничая ). Помилуйте-с, как это возможно! Я уж два года замужем!
Налетов. Э… не может этого быть! вы на себя клевещете! да, впрочем, это известная замашка детей прибавлять себе лета… ( Детским произношением. ) Ну, пьизнайтесь, больсой оцень хоцется быть?
Живновский ( Забиякину ). Ишь, шельма, как тает! молодец он, а все, знаете, не то, что в наше время бывало… орлы! Налетишь, бывало, из-за сизых туч, так все эти курочки словно сожмутся, даже взглянуть не смеют: просто, трепет какой-то!
Сцена III
Те же и Шифель, который, несколько избочившись по-камергерски и забегая вперед правою ногою, намеревается перейти через приемную комнату во внутренние покои.
Налетов ( быстро устремляясь навстречу Шифелю ). А! Самуил Исакович! спаситель! хоть бы вы нашему князю диету предписали! шутка ли! целых полчаса здесь изнываю, покуда его сиятельство изволит завтракать.
Шифель. Да, князь любит покушать. Знаете, mens sana in corpore sano[60], a y кого тело в добром здоровье да совесть чиста, так желудок ужасно какую массу переваривает… а у нашего князя именно чистая совесть!
Налетов. А вы к нему?
Шифель. Нет, я к княжне: она у нас что-то прихварывает. Я и то уж сколько раз ей за это выговаривал: «Дурно, ваше сиятельство, себя ведете!», право, так и выразился, ну и она ничего, даже посмеялась со мною. Впрочем, тут наша наука недостаточна ( тихо Налетову ): знаете, там хоть княжна, хоть не княжна, а все без мужа скучно; ( громко ) таков уж закон природы.
Налетов. Не можете ли вы хоть намекнуть князю, что я его ожидаю?
Шифель. С удовольствием, отчего же! только я вам скажу, что у князя пищеварение очень, очень трудно всегда совершается!..
Налетов. Ну, хоть Разбитного. Я уже посылал за ним, да что-то нейдет.
Шифель. То есть, Леонида Сергеича, хотите вы сказать?
Налетов. Ну да.
Шифель. Так он у нас Разбитным уж не называется, а называется Леонидом Сергеичем… отношения, знаете…
Налетов. А что же такое?
Шифель ( вполголоса ). Он нынче доверенное лицо у князя, а особливо у княжны… знаете, после этой истории с Техоцким…
Налетов. Гм.
Шифель. То-то. Вы не вздумайте его по-прежнему, Разбитным называть… то есть вы, однако ж, не подумайте, чтоб между ним и княжной… нет! а знаете, невинные этак упражнения: он вздохнет, и она вздохнет; она скажет: «Ах, как сегодня в воздухе весной пахнет!», а он отвечает: «Да, весна обновляет человека», или что-нибудь в этом роде…
Хохочут оба. Только вы, смотрите, не выдавайте меня!
Налетов. Помилуйте, как можно! Однако вы проказник, Самуил Исакович! ( Хохочет. )
Шифель. А вы здесь, верно, по тому делу?
Налетов. Ну да, надоело уж оно мне. Да и ваше-то губернское начальство хорошо! из-за какой-нибудь девки столько embarras[61] подняли, точно сыр-бор загорелся!
Шифель. Шалун! а зачем же было поступать так неосторожно?.. ну, да бог милостив, как-нибудь дело устроится: князь у нас человек души необыкновенной; это, можно сказать, ангел, а не человек…
Налетов. Помогите хоть вы мне как-нибудь. Сами согласитесь, за что я тут страдаю? ну, умерла девка, ну, и похоронили ее: стоит ли из-за этого благородного человека целый год беспокоить! Ведь они меня с большого-то ума чуть-чуть под суд не отдали!
Шифель ( грозя пальцем ). Шалун! а что по свидетельству-то оказалось?
Налетов. Нет, позвольте, Самуил Исакович, уж если так говорить, так свидетельств было два: по одному точно что «оказалось», а по другому ровно ничего не оказалось. Так, по-моему, верить следует последнему свидетельству, во-первых, потому, что его производил человек благонамеренный, а во-вторых, потому, что и закон велит следователю действовать не в ущерб, а в пользу обвиненного… Обвинить всякого можно!
Шифель. Ну да, ну да ( смеется ); а скажите-ка по совести, wieviel haben sie…[62] за последнее-то свидетельство?
Налетов ( горячась ). Ну, нет, Самуил Исакович, ни-ни! Этого вы, пожалуйста, и не подозревайте! Да помогите же вы мне, мой многоуважаемый! Я вот только хотел его сиятельству почтение сделать, и от него к вам…
Шифель. А! приезжайте! Можно будет направо-налево переметнуть… ну, и поговорим. ( Уходит. )
Налетов ( вслед ему ). Так вы, пожалуйста, напомните князю, что я его здесь дожидаюсь. ( Возвращается на свое место подле г-жи Хоробиткиной. )
Сцена IV
Те же, кроме Шифеля.
Живновский ( Забиякину ). Кажется, нам с вами ночевать здесь придется. Проходимец должен быть этот лекаришка! И как он дал тонко почувствовать: «Ну, и поговорим!» Общиплет он этого молодчика! как вы думаете? ведь тысячкой от этого прощелыги не отделается?
Забиякин ( поднимая глаза к небу ). Поручик! хотите вы мне верить?
Утвердительный знак со стороны Живновского.
Так я вас честью заверяю, что если у Александра Петровича не заложено имение, то он вынужден будет заложить его в самом непродолжительном времени… верите мне?
Живновский. Отчего не верить! вы, батюшка, меня об этом спросите, как благородные люди на эти удовольствия проживаются! Я сам, да, сам, вот как вы видите!.. ну, да что об этом вспоминать… зато пожили, сударь!..
Забиякин. Оно, коли хотите, меньше и нельзя. Положим, хоть и Шифель: человек он достойный, угнетенный семейством — ну, ему хоть три тысячи; ну, две тысячи… ( Продолжает шептаться, причем считает на пальцах; по временам раздаются слова: тысяча… тысяча… тысяча.)
Белугин. Эва, брат Егор Иваныч, сколь много нынче тысяч-то развелось!
Скопищев ( вздыхая ). Нам, брат, с тобою не дадут!
Белугин. Ин и впрямь торговлю бросать да и в чиновники идти… оказия!
Налетов ( Хоробиткиной ). А скажите, пожалуйста: по вашему мнению, какое чувство выше: любовь или дружба?
Хоробиткина. А вам какое до этого дело-с?
Налетов. Да так; хотелось бы узнать, к которому из двух чувств вы склоннее?
Хоробиткина. Как же возможно сравнить-с?
Налетов. То есть, что же выше-то?
Хоробиткина. Уж разумеется, дружба-с.
Налетов. Почему же вы так полагаете?
Хоробиткина. Потому, что любовь, известно, одни пустяки-с, так, мечтанье-с.
Налетов. А мне, напротив, кажется, что дружба мечтанье, а любовь существенное.
Хоробиткина. Ах, нет-с! ( Напыщенно и впадая в фистулу. ) Влюбленный мужчина — это пожар-с, друг — это… это друг-с, одно слово! Влюбленный человек ни на какие жертвы не способен, а друг — совсем напротив-с.
Налетов. Нет, как хотите, а любовь все-таки слаще. Конечно, дружба имеет достоинства — этого отнять нельзя! но любовь… ах, это божественное чувство! ( Хочет обнять ее, но она выскользает. )
Белугин. Ишь ты!
Семен Малявка ( стоявший до сих пор смирно, вдруг начинает суетиться, махает руками и обращается скороговоркою к Долгому ). Смотри, Пятруха, смотри! ишь ты! барышня-то! барышня-то! ах ты, господи!
Но Долгий хранит суровое молчание, а Сыч моргает глазами.
Живновский. Это, что называется, пришпорил.
Хоробиткина ( обижаясь ). Какой вы, однако ж, дерзкий, граф! ( К Малявке. ) Ну, а ты, мужик, чему обрадовался?
Налетов. Ну, полноте, я это так, в порыве чувств… никак не могу совладеть с собою! Коли женщина мне нравится, я весь тут… не обижайтесь, пожалуйста, будемте говорить, как друзья… Мы ведь друзья? а?
Хоробиткина ( тяжело дыша от волнения ). Право, граф, я не знаю, как вам отвечать на ваши слова!.. Я бы желала знать, что́ они означают?
Налетов ( тихо ). Вы где живете, душенька?
Хоробиткина ( так же и кобенясь ). Я живу с мужем у Федосьи Петровны… вдова такая есть…
Налетов. Слушаю-с. ( Громко. ) Ну, а как полагаете, кто может сильнее чувствовать: мужчина или женщина?
Хоробиткина. Как же можно сравнить? разумеется, женщина-с!
Налетов. Почему же вы так думаете?
Хоробиткина. Потому что женщина все эти чувства бессравнительнее понимать может… ну, опять и то, что женщина, можно сказать, живет для одной любви, и кажется, нет еще той приятности, которою не пожертвовала бы женщина, которая очень сильно влюблена. ( Смотрит томно на Налетов а. )
Живновский. Да бабеночка-то, батюшка, хоть куда! Ишь какие турусы подпускает! Облупит она его! Шифель облупит, и она тоже маху не даст — легок выедет молодец! За дверью слышится шум. Шш… кажется, сам идет…
Становится в позицию; Шумилова сморкается; Забиякин закладывает одну руку за пуговицы венгерки, а в другой держит прошение, стараясь принять вид сколь можно любезный и развязный; Пафнутьев вздрагивает и подается всем корпусом вперед; Хоробиткина встает и поправляет на груди выбившийся из-под платья шнурок; купцы и пейзане переминаются и вздыхают; один Налетов, развалившись, сидит на стуле. Картина. Однако тревога оказывается фальшивою, потому что, вместо князя Чебылкина, в дверях появляется Леонид Сергеич Разбитной.
Сцена V
Те же и Разбитной.
Разбитной ( останавливаясь в дверях ). Кто меня здесь спрашивал?
Налетов ( поспешно вставая ). Ah! vous voilà, enfin, cher Леонид Сергеич! charmé! charmé![63]
Разбитной ( подавая ему руку ). Так это вы меня спрашивали, мсьё Налетов? А мне этот болван дежурный назвал какого-то Пролетаева! Mille pardons[64], что заставил вас дожидаться… А я был занят… у нас, знаете, князь — пренеутомимый старикашка! все чтобы у него горело, загонял совсем!
Живновский ( выступая вперед ). Губерния точно что, можно сказать, обширная — это не то что какое-нибудь немецкое княжество, где плюнул, так уж в другом царстве ногой растереть придется! Нет, тут надо-таки кой-что подумать. ( Вертит пальцем по лбу. )
Разбитной ( холодно осматривая Живновского, к Налетов у ). Ну, как у вас там, в Черноборске, поживают? Как Желваков? Маремьянкин? Добрые, преданные старики! Особливо первый!
Живновский. А позвольте узнать, об каком Желвакове изволите говорить? у нас был в полку Желваков, лихой малый, так тот, кажется, опился… Может быть, это брат его?
Разбитной ( смотря на него с изумлением, в сторону ). Вот пристал! ( Громко. ) Нет, это дедушка того Желвакова… ( К Налетов у. ) Et voici notre existence, mon cher! tous les jours nous sommes exposés aux sottes questions de ce tas de gens qui puent, mais qui puent… pouah![65]
Живновский. Надо, надо будет скатать к старику; мы с Гордеем душа в душу жили… Однако как же это? Ведь Гордею-то нынче было бы под пятьдесят, так неужто дедушка его до сих пор на службе состоит? Ведь старику-то без малого сто лет, выходит. Впрочем, и то сказать, тогда народ-то был какой! едрёный, коренастый! не то что нынче…
Разбитной ( пожимая плечами, к Налетов у ). Князь сейчас должен выйти: у старика, знаете, изжога сделалась — покушать он любит, так насилу дышит…
Налетов. Какой неприятный случай!
Разбитной. А он об вас очень помнит… как же! Часто, знаете, мы сидим en petit comité:[66] я, князь, княжна и еще кто-нибудь из преданных… и он всегда вспоминает: а помнишь ли, говорит, какие мы ананасы ели у Налетов а — ведь это, братец, чудо! а спаржа, говорит, просто непристойная!.. Препамятливый старикашка! А кстати, вы знакомы с княжной?
Налетов. Как же-с, как же-с, имел удовольствие быть ей представленным.
Разбитной. Mais n’est-ce-pas, quelle charmante petite femme?
Налетов. Oh, tout-à-fait charmante![67]
Разбитной. Есть в ней, знаете, эта простота, эта мягкость манер, эта женственность, это je ne sais quoi enfin[68], которое может принадлежать только аристократической женщине… ( Воодушевляясь. ) Ну, посмотрите на других наших дам… ведь это просто совестно, ведь от них чуть-чуть не коровьим маслом воняет… От этого я ни в каком больше доме не бываю, кроме дома князя… Нет, как ни говорите, чистота крови — это ничем не заменимо…
Налетов. О, кто же в этом сомневается!
Разбитной. И при всем этом доброта! Во сне даже видит своих милых бедных… Согласитесь сами, в наше время ведь это редкость!
Налетов. О, без сомнения!
Живновский ( вступаясь в разговор ). Вот вы изволили давеча выразиться об ананасах… Нет, вот я в Воронеже, у купца Пазухина видел яблоки — ну, это точно что мое почтение! Клянусь честью, с вашу голову каждое будет! ( Налетов у. ) Хотите, я семечек для вас выпишу?
Налетов пожимает плечами, а Разбитной смотрит на Живновского, так сказать, в упор.
Разбитной ( к Налетову. ) А вы всё по этому делу… как бишь его?..
Налетов ( улыбаясь ). Да, об этой девке… est-ce que ça vaut la peine d’en parler![69]
Разбитной. Д-да… eh bien, mon cher, je dois vous dire que votre cause est perdue…[70] князь просто неумолим. Он у нас, знаете, преупрямый старик, lorsqu’il s’agit de ces choses…[71] вы понимаете? Это очень, очень неприятно, а тем более мне, который до сих пор помнит ваш милый прием в вашем великолепном château…[72] ( Жмет ему руку. ) А скажите, пожалуйста, не имеете ли вы в виду какой-нибудь belle châtelaine?[73] a? ну, тогда я вам за себя не ручаюсь… les femmes, voyez-vous, c’est mon faible et mon fort en même temps…[74] без этого я существовать не могу… будем, будем вас навещать!
Живновский ( в сторону ). Ну, этот сокол, кажется, еще почище будет помещика.
Налетов ( сконфуженный ). Очень рад, очень рад… Только как же это? вы говорите, что мое дело проиграно… стало быть, знаете… Ах, извините, мысли мои мешаются… но, воля ваша, я не могу взять этого в толк… как же это?.. да нельзя ли как-нибудь направить дело?
Разбитной. Mais je vous dis, qu’il est inéxorable…[75]
Живновский ( в сторону ). Облупит и этот!
Налетов. Но, скажите сами, как же я вдруг… нельзя же меня, как какого-нибудь последнего каналью… нет, это невозможно!
Разбитной. Que voulez-vous?[76] мы употребляли все меры… ( Стучит по стене. ) Вот!
Налетов. Да нет, это невозможно! Я, извините меня, не понимаю, как вы это так говорите, Леонид Сергеич! Я сам служил и, следовательно, знаю, что нет такого дела, которое нельзя бы было направить… Нет, мне самому нужно говорить с князем, он поймет… да, он поймет, что я дворянин… у него русская душа… у меня было два свидетельства… ( Начинает горячиться. ) Нет, вы не то чтобы не могли, вы не хотите сделать мне снисхождения! Я, наконец, малолетний был, когда это сделал, мне не было двадцати лет! я сделал это по глупости, по неопытности…
Разбитной. Ayez donc conscience, mon cher[77], ведь это случилось всего полгода тому назад — какое же тут малолетство!
Налетов ( не слушая его и все более и более разгорячаясь ). Наконец, это дело мне денег стоило! Я это докажу! Что ж, в самом деле, разве уж правосудия добиться нельзя!.. Это, наконец, гнусно! я жаловаться буду, я дворянин!
Живновский ( Забиякину ). А ведь знаете, с ним, в самом деле, свинство сделали! Ну, взял — так удовлетвори же! у-до-вле-тво-ри же, наконец! Нет, это уж, воля ваша, грабеж!
Забиякин поднимает глаза к небу.
Разбитной. Tout ce que j’ai à vous conseiller d’abord, c’est de ne pas crier parce que les cris, voyez-vous, ça ne vous mène à rien…[78] Будете вы у Шифеля?
Налетов ( утихая ). Да, буду; он звал.
Разбитной. Приходите запросто, прямо к обеду… мы, знаете, люди нецеремонные, живем по-деревенски. Там, может быть, и изыщем какие-нибудь способы… так придете?
Налетов ( повеселее ). Помилуйте… за величайшую для себя честь почту!
Живновский ( Забиякину ). Облупит он его, жестоко облупит!
Забиякин утвердительно кивает головой.
Разбитной ( обращаясь к Хоробиткиной ). Сударыня, позвольте узнать, в чем заключается ваша просьба? ( В сторону. ) А недурна, черт побери!
Хоробиткина. Помилуйте-с, я не к вам, а к его сиятельству, господину князю-с.
Разбитной. Дело в том, сударыня, что князь любит, чтобы просители излагали свое дело просто, ясно, без околичностей… Следовательно, это мой долг, моя обязанность, сударыня, опросить всех заранее, чтобы князь не затруднялся… ( Скороговоркою. ) Сознайтесь сами, сударыня, вы можете заикаться, у других бывает неприятная привычка жевать — я не про вас это говорю, сударыня! Я, разумеется, по долгу службы, обязан вынести все эти неприятности, ну, а князь… Следовательно, говорю я, в подобном неприятном случае, находясь, так сказать, при самой особе князя, я могу объяснить его сиятельству…
Белугин ( в сторону ). Ишь как гладко расписывает!
Хоробиткина молчит.
Разбитной ( любезно ). Позвольте, по крайней мере, узнать ваш чин, имя и фамилию? Сделайте одолжение, вы не конфузьтесь… мы не людоеды, хотя чиновники вообще бывают мало любезны… однако мы людей не едим… ( вполголоса ) особенно таких хорошеньких…
Хоробиткина ( опуская глаза ). Жена канцеляриста, Анна Ивановна Хоробиткина.
Разбитной. Ну-с, Анна Ивановна, так в чем же состоит наша просьба?
Налетов ( окончательно повеселев ). Анну Ивановну мамаша обидела, им хотелось куколку, а она не купила.
Хоробиткина. Вы все смеетесь, граф.
Разбитной ( к Налетову ). Как, вы уж и в графы попали! вот что значит дамский кавалер! ( Хоробиткиной. ) Так в чем же наша просьба, любезная Анна Ивановна?
Хоробиткина. Это секрет-с… ( Снова потупляет глаза. )
Разбитной. Я должен вам сказать, милая Анна Ивановна, у князя нет секретов. Наш старик любит говорить à cœur ouvert… с открытым сердцем — проклятый русский язык! ( Вполголоса ей. ) И притом неужели вы от меня хотите иметь секреты?
Хоробиткина. Нет-с… я не могу… я должна объясниться перед его сиятельством.
Разбитной. Отчего же перед князем, а не передо мной? поверьте, милая Анна Ивановна, что я сумею вполне оценить…
Хоробиткина. Помилуйте, как же это можно-с! Князь особы семейные-с, они понимать это могут-с…
Живновский. Ну, должна же быть просьбица!
Дежурный чиновник ( стремительно вбегает ). Господа, князь идет, князь идет! по местам!
Повторяется та же картина, что и в предыдущей сцене. Воцаряется глубокое молчание. Входит князь, старик почтенной наружности, но вида скорее доброго, нежели умного; особенно заметно отсутствие всякой проницательности. За ним, в некотором отдалении, ковыляет Шифель.
Сцена VI
Те же, князь Чебылкин и Шифель.
Князь Чебылкин ( Шифелю ). Так ты полагаешь, мой милый, что это у нее нервное?
Шифель ( которого все туловище находится сзади князя, а голова выдалась вперед ). Точно так-с, ваше сиятельство, опасного тут ничего нет; две-три пилюлечки в день, и все как рукой снимет-с.
Князь Чебылкин. Да ты у меня смотри, ты мне за нее отвечаешь.
Шифель. Только я осмелюсь доложить вашему сиятельству, что их сиятельство очень уж сильно преданы умственным упражнениям… головка у них очень занята-с…
Князь Чебылкин ( улыбаясь нежно ). Да; она у меня тово… не то что обыкновенная женщина…
Шифель. Как же, ваше сиятельство, можно! это и по сложению видно! У других натура крепкая, совершенно как топором вырубленная, а у их сиятельства сложеньице, можно сказать, самое легонькое, зефирное-с… Да и ткани не те-с, ваше сиятельство!
Князь Чебылкин. Так ты думаешь, что усиленные умственные упражнения ей вредны?
Шифель. Точно так-с, ваше сиятельство. Сами изволите знать, нынче весна-с, солнце греет-с… а если к этому еще головка сильно работает… Ваше сиятельство! наша наука, конечно, больше простых людей имеет в виду, но нельзя, однако ж, не согласиться, что все знаменитые практики предписывают в весеннее время моцион, моцион и моцион.
Князь Чебылкин. Н-да!
Шифель. Так, ваше сиятельство, прикажете мне теперь отправиться домой?
Князь Чебылкин ( задумчиво ). Н-да! ну, поезжай, поезжай! или вот что: ты уж сходи к ней, скажи, что ей моцион необходим… а то меня-то она, пожалуй, не послушается… Скажи ей, что я сам с ней пойду пройтись…
Шифель. Слушаю-с. ( В сторону. ) Ах, чтоб тебя черт побрал, безголовый старикашка! ( Уходит. )
Сцена VII
Те же, кроме Шифеля.
Налетов ( любезно расшаркиваясь перед князем и округляя свои руки ). Ваше сиятельство… mon prince…[79] очень счастлив, что имею честь засвидетельствовать вам свое почтение. ( Князь не может припомнить. ) Налетов, черноборскнй помещик… прошлое лето изволили еще осчастливить своим посещением…
Разбитной ( следующий за князем шаг за шагом ). Ананасы большие, ваше сиятельство!
Князь Чебылкин. Ах, да! очень рад, очень рад! прекрасные, отличные ананасы… где бишь мы их ели?
Разбитной. У господина Налетова, князь; вот он стоит перед вами.
Князь Чебылкин. Ах, да! charmé![80] Налетов! скажите, пожалуйста, знакомая что-то фамилия… Кажется, что-то было?
Налетов раскрывает рот, но Разбитной делает ему жест. Разбитной! mon cher, не помнишь ли ты?
Разбитной. Никак нет, князь; такого дела у нас никогда не бывало… по крайней мере, я не припомню.
Белугин ( в сторону ). Когда, чай, припомнить… стрекулисты вы этакие!
Князь Чебылкин. Ну, в таком случае очень рад, очень рад познакомиться с образованным человеком… Ба! да, помнится, я уж знаком с вами! еще ананасы такие прекрасные?
Разбитной ( в сторону ). Ах ты, господи! ( Громко. ) Да это тот самый Налетов и есть, князь…
Князь Чебылкин. А! ну, очень хорошо! прошу обедать! княжна будет очень рада… elle s’ennuie, la pauvre enfant![81]
Налетов. Не позволите ли, mon prince, мне теперь же засвидетельствовать почтение княжне?
Князь Чебылкин. Что ж, очень рад! она, кажется, принимает! а меня уж извините, у меня есть священные обязанности! Очень рад.
Налетов уходит.
Сцена VIII
Те же, кроме Налетова.
Князь Чебылкин. А кажется, он порядочный молодой человек! и смирный! Нынче молодые люди всё дерзкие, вольнодумцы… а этот, как бишь его?
Разбитной. Налетов, князь.
Князь Чебылкин. Ну, да, Налетов… он, кажется, смирный?
Разбитной. Отличный молодой человек, князь. И в каком порядке у него имение!
Князь Чебылкин. А! в порядке! Ну, это хорошо! порядок во всяком устроенном обществе главное; потому-то такие общества и называются благоустроенными… ( Вздыхает. Подходя к Хоробиткиной. ) Ну, сударыня, что вам угодно?
Хоробиткина ( исполняясь возвышенными чувствами ). Князь, я пришла просить вашей защиты! Если вы не защитите меня, то я погибшая женщина!
Князь Чебылкин ( Разбитному ). Qu’est-ce qu’elle dit donc, qu’est-ce qu’elle dit? est-ce que c’est une femme perdue, par exemple?[82]
Разбитной. Она говорит, что ее обижают, князь, что она погибнет, если вы ее не защитите. ( К Хоробиткиной. ) Извольте объяснить ваше дело просто, ясно, без околичностей.
Князь Чебылкин. Ну-с, сударыня?
Хоробиткина. Муж мой, канцелярский чиновник Хоробиткин, имеющий счастье служить под высоким начальством вашего сиятельства, поступает со мной… ( Останавливается. )
Живновский ( тихо Забиякину ). Каково баба-то режет! а! хоть бы нашему брату так объясниться!
Князь Чебылкин. Уховерткин! я что-то такого не помню. Продолжайте, сударыня.
Хоробиткина ( потупляя глаза ). Позвольте, князь, просить у вас секретного разговора-с…
Князь Чебылкин ( Разбитному ). Qu’est-ce qu’elle a donc, cette femme?
Разбитной. Elle vous demande un entretien particulier[83].
Князь Чебылкин. Зачем же, душенька, нам секретничать? У меня, душенька, секретов нет с просителями… и я, наконец, не вижу никакой надобности… и зачем вы, душенька, так оделись? вам, должно быть, холодно?
Хоробиткина. Ваше сиятельство! я не могу! я не могу изъявить перед целым светом мой стыд… потому что я опозорена, ваше сиятельство, я несчастнейшая из женщин!
Князь Чебылкин. В чем же дело, сударыня?
Хоробиткина. Ваше сиятельство! довольно, если я вам осмелюсь доложить, что муж мой… но нет-с, я не могу это выговорить-с.
Живновский ( вполголоса Забиякину ). А! понимаю! стало быть… ( Шепчет Забиякину на ухо. )
Пафнутьев, прислушивавшийся к их разговору, неожиданно фыркает; князь обращает взоры в ту сторону.
Князь Чебылкин. Кажется, кто-то из вас, господа, забывает, что просителю следует вести себя скромно. ( К Хоробиткиной. ) Что ж такое делает муж ваш, сударыня?
Пафнутьев опять фыркает.
Господа, я должен буду приказать вывести нарушителей тишины!.. Продолжайте, сударыня.
Хоробиткина. Нет, князь, вы защитите меня! вы позвольте мне объясниться перед вами секретно.
Князь Чебылкин. Извольте, сударыня, извольте. Снисходя на вашу просьбу, я согласен вас выслушать. Я не могу потакать злоупотреблениям, даже супружеским, я люблю правду… ( Усилив голос. ) Я вас выслушаю, сударыня, приходите завтра утром. ( Хоробиткина приседает. Князь обращается к вдове Шумиловой. ) Ну-с, а вы, сударыня?
Шумилова ( внезапно заливается целым потоком слез; прерывающимся голосом ). Вдова, батюшка, ваше сиятельство, вдова, коллежская секретарша Шумилова… защитите вы нас, бедных сирот…
Князь Чебылкин ( Разбитному ). Je crois que c’est du ressort de la princesse?[84]
Разбитной. Вы о пособии, что ли, просите?
Шумилова. Ой, батюшка, ваше благородие…
Разбитной. Обращайтесь к князю, сударыня.
Шумилова. Батюшка, ваше сиятельство! хорошо, кабы пособие-то… да нет уж моей моченьки, ваше сиятельство! Сироты больно одолели… Моченьки-то моей нет!
Князь Чебылкин. Что ж вам угодно, сударыня?
Шумилова. Да я насчет дому-то… домишко, ваше сиятельство, старый… так, развалящий от покойника остался. Ну, вот только приходят вчерась землемеры… ( Заливается. ) Тут, говорит, какую-то линию вести надо… ой, батюшки!
Князь Чебылкин. Землемеры, сударыня… это следует по закону… ( Разбитному. ) Expliquez-lui[85].
Разбитной. Ваш дом, верно, не на месте стоит, сударыня?
Шумилова. Как не на месте! На месте, ваше сиятельство, на земле стоит… и дедушки и прадедушки наши так владели… как не на месте!
Разбитной. То есть, я хотел сказать, что ваш дом не на плановом месте выстроен?
Шумилова. Помилуйте, ваше благородие…
Разбитной. Обращайтесь к князю, вам говорят.
Шумилова. Помилуйте, ваше сиятельство, ведь еще наши дедушки дом-от строили… как не на месте?
Разбитной. Стало быть, не на месте, если землемеры говорят, что через него линию вести надобно.
Шумилова. Помилуйте, ваше благ… ваше сиятельство, да как же это возможно, чтоб через живого человека линию вести… просто зубоскалят они… два рублика серебром просят… ( Заливается. )
Разбитной. Она ничего не понимает, ваше сиятельство.
Князь Чебылкин ( строго ). Не хорошо, сударыня, не хорошо! Прежде нежели решаться утруждать начальство, надо вникнуть в предмет… не хорошо-с… ( Переходит мимо купцов и крестьян на другую сторону зала, где стоят благородные просители. Купцы и крестьяне вздыхают. )
Шумилова ( плача ). Господи! что ж это такое с нами будет!
Живновский ( не переводя духа и без знаков препинания ). Ваше сиятельство! наслышавшись столько о необыкновенных качествах души вашего сиятельства и имея твердое намерение по мере моих сил и способностей быть полезным престол-отечеству я не смел бы утруждать ваше сиятельство моею покорнейшею просьбой если б не имел полной надежды оправдать лестное ваше для меня доверие. ( Переводя дух. ) Проходя службу два года и три месяца в Белобородовском гусарском полку в чине корнета уволен из оного по домашним обстоятельствам и смерти единственной родительницы в чине подпоручика и скитаясь после того как птица небесная где день где ночь возымел желание отдохнуть в трудах служебных… ( Выставляет ногу вперед и начинает декламировать. ) Ваше сиятельство! благородной душе вашей будет понятна жажда деятельности, согревающая душу благородного дворянина! Вы сами дворянин, ваше сиятельство! вы, следовательно, сами изволите понять, сколь великие обязанности возложены самою природою на это сословие! Будучи дворянином, нельзя не служить! Скажу более: не служить, будучи дворянином — это величайшая, постыднейшая неблагодарность против престол-отечества.
Князь Чебылкин ( Разбитному ). Mais il n’est pas bête cet homme![86] ( Живновскому. ) Отчего же вы так долго собирались вступить на службу?
Живновский. Ваше сиятельство! заблудшая овца, и в писании сказано, дороже…
Князь Чебылкин. То есть кающаяся, хотите вы сказать?
Живновский. Точно так, ваше сиятельство!
Князь Чебылкин. Очень рад, очень рад… мне люди нужны, я ищу людей…
Живновский. Ради стараться, ваше сиятельство!
Князь Чебылкин. Очень рад, очень рад. Подайте просьбу.
Живновский ( вынимая сложенную бумагу, торчавшую между расстегнутых пуговиц сюртука ). Позвольте вручить, ваше сиятельство!
Князь берет и хочет удалиться.
Разбитной ( смотря проницательно на Живновского ). Позвольте, ваше сиятельство! Господин Живновский, вы бывали под судом?
Живновский ( смущаясь ). Как под судом?
Разбитной. Ну да, под судом, под уголовным судом, обыкновенно какой суд бывает!
Живновский. Был-с.
Разбитной. Бывших под судом дозволяется определять только под личною ответственностью, князь.
Князь Чебылкин ( Живновскому ). Как же вы, любезный друг, идете просить места? Ведь вы знаете закон? Нет, вы мне скажите, знаете ли вы закон?
Живновский. Помилуйте, ваше сиятельство, если б вам известно было, за какие дела я под судом находился — самые пустяки-с! Можно сказать, вследствие благородства своих чувств, как не могу стерпеть, чтоб мне кто-нибудь на ногу наступил…
Князь Чебылкин. Вот видите, любезный друг, стало быть, в вас строптивость есть, а в службе первое дело дисциплина! Очень жаль, очень жаль, мой любезный, а вы мне по наружности понравились…
Живновский. Да помилуйте же, ваше сиятельство!
Князь Чебылкин. Нельзя, любезный друг, нельзя ( Подходит к Забиякину. Сухо. ) Ну, вы с чем еще?
Живновский ( в сторону ). Не вывезла кривая! ( Задумывается и, опустивши голову, начинает кусать усы. )
Забиякин. Я, ваше сиятельство, о личной обиде.
Разбитной. На это полицеймейстер есть, князь.
Князь Чебылкин. Ну да, полицеймейстер… обратитесь к нему, он вас разберет. ( Хочет удалиться. )
Забиякин. Князь, позвольте! князь! и без того я угнетен уже судьбою! и без того я, так сказать, уподобился червю, которого может всякая хищная птица клевать… конечно, против обстоятельств спорить нельзя, потому что и Даниил был ввержен в ров львиный, но ведь я погибаю, князь, я погибаю!
Разбитной. Ну, вас и спасет полицеймейстер!
Живновский ( в сторону, задумчиво ). Ведь тысячи полторы верст откатал, черт возьми!
Забиякин. Ваше сиятельство изволите говорить: полицеймейстер! Но неужели же я до такой степени незнаком с законами, что осмелился бы утруждать вас, не обращавшись прежде с покорнейшею моею просьбой к господину полицеймейстеру! Но он не внял моему голосу, князь, он не внял голосу оскорбленной души дворянина… Я старый слуга отечества, князь; я, может быть, несколько резок в моей откровенности, князь, а потому не имею счастия нравиться господину Кранихгартену… я не имею утонченных манер, князь…
Князь Чебылкин ( нетерпеливо ). К делу, сударь, к делу.
Забиякин. Вчерашнего числа, в третьем часу пополудни, шедши я с отставными чиновниками: Павлом Иванычем Техоцким и Дмитрием Николаичем Подгоняйчиковым по Миллионной улице для прогулки, встретили мы сосланного сюда под надзор на жительство, за обманы и мошенничество, еврея Гиршеля. Как перед богом, так и перед вашим сиятельством объясняюсь, что ни я, ни товарищи мои не подали к тому ни малейшего повода, потому что мы шли, разговаривая тихим манером, как приличествует мирным гражданам, любящим свое отечество… Но Гиршель, проходя мимо, не внял долгу совести и словам закона, повелевающего оставлять мирным гражданам беспрепятственно предаваться невинным занятиям, и, тая на меня злобу, посмотрел на нашу сторону и презрительно улыбнулся. Конечно, князь, другой на моем месте, как благородный человек, произвел бы тут дебоширство, но я усмирил волнение негодующего сердца и положил всю надежду на бога… Одним словом, князь, я, как благородный человек, только засвидетельствовал дерзость презренного еврея и…
Разбитной. Ну, вот видите, о каких пустяках вы утруждаете его сиятельство!
КнязьЧебылкин ( Разбитному ). Calmez-vous, mon cher, calmez-vous… lorsqu’on est haut placé, il faut bien boire le calice…[87]
Забиякин. Вот вы изволите говорить, Леонид Сергеич, что это пустяки… Конечно, для вас это вещь не важная! вы в счастье, Леонид Сергеич, вы в почестях! но у меня осталось только одно достояние — это честь моя! Неужели же и ее, неужели же и ее хотят у меня отнять! О, это было бы так больно, так грустно думать!
Разбитной. Пожалуйста, объясняйте князю, не впутывая посторонних обстоятельств!
Забиякин. Это не постороннее обстоятельство, Леонид Сергеич… ( Строго и закусывая нижнюю губу, как бы желая удержать рыдания. ) Это… честь моя!
Князь Чебылкин. Дальше, сударь, дальше!
Забиякин. Засвидетельствовав, как я сказал, нанесенное мне оскорбление, я пошел к господину полицеймейстеру… Верьте, князь, что не будь я дворянин, не будь я, можно сказать, связан этим званием, я презрел бы все это… Но, как дворянин, я не принадлежу себе и в нанесенном мне оскорблении вижу оскорбление благородного сословия, к которому имею счастие принадлежать! Я слишком хорошо помню стихи старика Державина:
Собой пример он должен дать, *
Что звание его священно…
И что ж? господин Кранихгартен не только не принял моей просьбы, но меня же еще осмелился назвать шаверой*.
Князь Чебылкин. У вас это, вероятно, все на бумаге написано?
Забиякин. Как же-с, ваше сиятельство… ( Подает прошение. )
Князь Чебылкин. Разберем, сударь, разберем. ( Передает бумагу Разбитному. Подходя к Пафнутьеву. ) А! почтенный ветеран!
Но Пафнутьев, к общему удивлению, вероятно вспомнив о госпоже Хоробиткиной и ее муже, вместо объяснения своего дела, внезапно фыркает. Милостивый государь! вы, кажется, забыли, где вы находитесь? ( Вырывает из рук его просьбу и отдает ее Разбитному. ) Извольте, сударь, идти! ( Пафнутьев уходит; князь вслед ему. ) Вы где потеряли руку?
Пафнутьев останавливается, но, вместо ответа, опять фыркает. Вон!
Живновский. Смешливый час нашел-с!
Князь Чебылкин ( Разбитному ). Подите, mon cher, узнайте, где этот почтенный ветеран руку потерял. ( Разбитной выходит. К Белугину. ) Ну, ты что?
Белугин. А вот, ваше сиятельство, такое у нас случилось дело, что даже не привидано…
Разбитной ( возвращаясь ). На охоте с лошади упал, князь!
Общий смех.
Белугин. Затеял я этта, ваше сиятельство, строиться. Что́ ж, думаю, и в городу украшение, ну, и нам тоже с старухой поваляться где будет… палаты затеяли каменные-с, и плант свой преставили… Только вот, сударь, чудо какое у нас тут вышло: чиновник тут — искусственник, что ли, он прозывается — «плант, говорит, у тебя не как следственно ему быть надлежит». — «А как, мол, сударь, по-вашему будет?» — «А вот, говорит, как: тут у тебя, говорит, примерно, зал состоит, так тут, выходит, следует… с позволенья сказать…» И так, сударь, весь плант сконфузил, что просто, выходит, жить невозможно будет.
Князь Чебылкин. Как же это? я что-то не понимаю…
Белугин. Да и мы, ваше сиятельство, пытались об этом толковать… просто умопостиженье выходит!
Разбитной. Сколько я могу понимать, князь, его план составлен несогласно с правилами по искусственной части…
Белугин. И он то же говорил, чиновник-то! да помилосердуйте же, батюшки вы наши! ведь это, значит, жить невозможно будет… я материялы припас…
Князь Чебылкин ( Разбитному ). Expliquez-lui![88]
Разбитной. Если тебе архитектор сказал, что план твой сделан не по правилам, стало быть, надо сделать другой план.
Белугин. Помилосердуйте, ваше сиятельство!
Князь Чебылкин. Нельзя, любезный, нельзя… ты слышал, закона нет! ( Подходит к Скопищеву. ) Ты зачем?
Белугин ( в сторону ). Вот тебе и резолюция!
Скопищев ( вздыхает ). Я все насчет того дела…
Князь Чебылкин. Нельзя, братец, нельзя…
Скопищев ( вздыхает ). Ох, я бы еще полтинничек спустил.
Князь Чебылкин. Нельзя, любезный друг; закон прямо говорит… нельзя!
Скопищев. Для нас бы подряд-то этот уж оченно сподручен.
Разбитной. Русский человек, князь, задним умом крепок.
Скопищев ( вздыхая ). Кто ж его душу знал, что он после торгов станет… Я бы, ваше сиятельство, и еще полтинничек скинул…
Разбитной. Ваше сиятельство! с ним говорить — только время тратить,
Скопищев вздыхает. Разбитной подходит к Долгому; князь беспрекословно следует за ним.
Князь Чебылкин. Ну, ты что?
Долгий ( мрачно и отрывисто ). Писарь дерется, ваше благородие.
Князь Чебылкин. Ну, так что ж? стало быть, ты стоишь этого, любезный друг.
Долгий. Стою не стою, а в законах того не написано, чтобы драться.
Князь Чебылкин. За что ж он, любезный? ( К Разбитному. ) Nous allons rire…[89]
Долгий. А вот за что! Идем мы, слышь ты, этта с Обрамом, по улице… ну, ничего! Только идем мы это, и начал меня вдруг Обрам обзывать: и такой-то ты и сякой-то ты… Только я ему говорю: Обрам, мол, Сергеич, за что, мол, вы меня обзываете? А он меня по зубам: я, говорит, что хочу, над тобой изделаю… Только я от него побег к писарю: «Иван Павлыч, говорю, за что, мол, Обрам Сергеич меня искровенил?» А писарь-то — уж почудилось ему, что ли, что-нибудь! — как размахнется, да и ну меня по зубам лущить… Так что ж это у нас за порядки будут!
Разбитной. Что ж ты не жаловался по начальству?
Долгий. А кому жалиться-то? Уж сделайте ваше распоряжение, прикажите мне Обрамке сдачи дать.
Князь Чебылкин. Хорошо, любезный, хорошо; мы обсудим! ( Подходит к Малявке. ) Ну, ты?
Малявка. А я, ваше сиятельство, об корове ( вздыхает ) … Была, то есть, у нас буренькая коровушка, такая ли, слышь, гладкая да смирная…
Разбитной. Объясняй без околичностей.
Малявка. Ну! вот я и говорю, то есть, хозяйке-то своей: «Смотри, мол, Матренушка, какая у нас буренушка-то гладкая стала!» Ну, и ничего опять, на том и стали, что больно уж коровушка-то хороша. Только на другой же день забегает к нам это сотский. «Ступай, говорит, Семен: барин[90] на стан требует». Ну, мы еще и в ту пору с хозяйкой маленько посумнились: «По́што, мол, становому на стан меня требовать!..»
Князь Чебылкин. Да ты любезный, не мажь…
Малявка. Только прихожу я это на стан, а барин в ту пору и зачал мне говорить: «Семенушка, говорит, коровушка у тебя моей супружнице оченно понравилась, так вот, говорит, тебе целковый, будто на пенное; приводи, говорит, коровушку завтра на стан…»
За дверьми слышится шум и раздаются голоса. Входят: княжна, Шифель и Налетов; Живновский и Забиякин стараются принять грациозные позы.
Сцена IX
Те же, княжна, Шифель и Налетов.
Налетов. Vous me permettrez de vous accompagner, princesse?
Княжна. Mais oui…[91] Папа́, скоро?
Князь Чебылкин. Сейчас, ma chère, сейчас кончим.
Налетов вставляет стеклышко и смотрит гордо на просителей.
Малявка. Только я ему говорю: помилосердуйте, мол, Яков Николаич, как же, мол, это возможно за целковый коровушку продать! у нас, мол, только и радости! Ну, он тутотка тольки посмеялся: «ладно», говорит… А на другой, сударь, день и увели нашу коровушку на стан. ( Плачет. )
Княжна ( томно ). Pauvres gens![92]
Князь Чебылкин. Хорошо, любезный, не плачь! твоя корова будет тебе возвращена!
Княжна ( подбегая к князю ). Папа́, сделаем подписку в пользу этого бедного семейства.
Налетов. Quel cœur![93]
Князь Чебылкин. Хорошо, хорошо, моя Антигона! бери его в свое распоряжение… Тут есть еще бедная женщина. ( Показывает Шумилову. )
Малявка ( внезапно повеселев ). Когда ж за деньгами-то приходить нужно?
Княжна. Quelle naïveté![94]
Князь Чебылкин ( подходя к Сычу ). Ты зачем?
Сыч молчит и только усиленно моргает глазами. Ты говори, любезный, не бойся! ты представь себе, что перед тобою не князь, а твой добрый староста…
Шифель. Ангел, а не человек!
Князь Чебылкин. Говори же, мой друг!
Сыч, однако ж, продолжает упорно молчать.
Разбитной. Говори же, любезный!
Малявка ( толкая Сыча в бок ). Сказывай же, сказывай, дядя Лексей!
Все усилия остаются тщетными.
Князь Чебылкин ( Разбитному ). Велите его расспросить там. ( К просителям. ) Прощайте, господа!.. Ну, кажется, теперь я всех удовлетворил!
Занавес опускается.