Неожиданно пришло распоряжение: свернуть пост у поющего бархана и ехать в лагерь экспедиции. Профессор Ястребов задержался в Москве и прибудет в пустыню позже, а там, в штабе экспедиции, срочно требовались люди. В частности — знакомые с поющими песками.
Что это могло означать? Павлик держал в руках письменное распоряжение, сброшенное с самолета. К письму прилагалась карта с указанием маршрута и аккуратно завернутая в целлофан запасная часть для автомобиля.
На карту был нанесен их бархан и далеко в стороне обозначена дорога, которой раньше в пустыне в этих местах не было. По этой дороге им и предстояло ехать.
Павлик набил большой мешок песком, выбирая его в тех местах, где он пел особенно громко. Мешок студент сам пристроил в кузове машины, прикрутив веревками так, чтобы он не подпрыгивал и не трясся.
Они ехали по пескам часа два, пока, наконец, не увидели впереди между двумя грядами… километровый столбик с дощечкой.
Подпрыгивая на ухабах, пикап выбежал из царства песков и ступил на гладкую, словно отполированную, поверхность шоссе.
Как огромная линейка, положенная и вдавленная в песок, шоссе пересекало пустыню. Не разбирая ни барханов, ни песчаных гряд, оно шло геометрически прямо, без подъемов и спусков и, не сделав ни одного поворота, гордо уходило за горизонт.
— Вот так дорога!..
Прохор Иванович слез с машины и, присев на корточки, постучал гаечным ключом по ровной, без единой трещинки, точно литой, поверхности шоссе. Раздался такой звук словно ключ ударял о камень.
— Дядя Прохор, поедем, — сказали Павлик и Галя умоляюще. Им не терпелось поехать скорее по этой дороге. Студентам казалось, что если поехать по ней, они увидят непременно что–нибудь замечательное и необычное. Такая дорога не могла итти просто так, в мир привычных и знакомых представлений.
Их машина казалась крохотной по сравнению с огромными грузовиками, временами проносившимися по шоссе. Одни шли в том же направлении, что и их машина, и были нагружены доверху ящиками, досками, цементом в мешках, металлическими трубами, огромными деревянными катушками с намотанным на них толстым кабелем, контейнерами, видимо снятыми прямо с железнодорожных платформ, и еще чем–то, закрытым брезентом. Навстречу мчались налегке или полузагруженные, на большой скорости, только «фр–р!» слышалось, когда они пролетали мимо. Их огромные колеса с толстыми шинами, похожими на свернутый слоновый хобот, были выше «козлика».
Один за другим проносились километровые столбики. Время от времени попадались невысокие чугунные колонки — под легким навесом, со скамейкой возле, полукругом.
Около одной из таких колонок стояла грузовая машина, и шофер наливал воду в радиатор.
— Вот это, я понимаю, колодцы, — восхитился Прохор Иванович.
Но вот появилось предупреждение о том, что скоро будет развилка, а затем путники увидели, что от шоссе, непрерывной прямой продолжающего уходить за горизонт, точно ничто не в силах его ни свернуть, ни остановить, отходит вправо ответвление. Оно было чуть уже магистрального шоссе, но в остальном ничем от него не отличалось.
Цвета темного стекла, гладкая поверхность шоссе отражала небо и казалась от этого светлее.
Не снижая скорости, Прохор Иванович свернул направо. Так было указано в примечании к сброшенной карте. Перед глазами путешественников замелькали все те же знакомые им пейзажи пустыни.
Однако скоро Павлик заметил, что характер грузов на этом участке шоссе изменился. Почти вовсе исчезли контейнеры и строевой лес. Зато в большом количестве появились цистерны, которых раньше вообще не было. У очередного колодца стояла целая очередь грузных автобочек. Больше стало попадаться грузовиков с цементом в бумажных пешках.
Не успел Павлик сообразить, что бы все это могло значить, как путники увидели, что шоссе впереди обрывается.
В конце сверкающей среди песков дороги стояла огромная машина, похожая на землечерпалку, а около нее несколько механизмов поменьше. По обочинам с обеих сторон выстроились вереницы грузовиков и автоцистерн. Дальше за этим скоплением машин шли пески, почти нетронутые, если не считать видневшихся то здесь, то там следов от автомобильных шин.
* * *
Они подошли к головной машине.
Никто не обратил на них внимания. Несколько шоферов с машин, ожидавших разгрузки, стояли около и тоже смотрели.
Огромная машина стояла. Около нее несколько человек о чем–то спорили или совещались. Но вот один из них махнул рукой, двое поднялись по металлическим лесенкам в кабину, остальные разошлись по другим машинам.
Раздался гудок, напоминающий пароходный, — «землечерпалка» тронулась. Она ползла медленно, твердой поступью, производящей впечатление неотвратимого и безостановочного движения. Ленты огромных ковшей бежали в разные стороны поперек направления хода машины. Они расчищали песок, разбрасывая его в стороны, — машина оставляла после себя ровную полосу: ее разглаживала напоследок огромная круглая металлическая щетка, расположенная в кормовой части «землечерпалки».
Впереди, загораживая путь, стоял высокий бархан с крутым сыпучим склоном. Гудение машины перешло на более низкий тон. В передней ее части включили какой–то новый механизм:
облако песчаной пыли возникло там. Такие же облака появились и с бортов «землечерпалки». Песок словно уносился сам, улетая прочь с пути диковинного механизма.
— Воздухом, — сообразил Прохор Иванович. — Сжатым воздухом! Сдувают песок…
Машина прошла сквозь бархан, оставив позади аккуратную выемку с ровными пологими откосами и плоским дном.
Прямая, словно отутюженная, песчаная лента медленно вытягивалась из–под «землечерпалки».
Это было, собственно, еще не шоссе, а только полуфабрикат, черновая его заготовка. Она тут же подвергалась обработке другими механизмами.
Сначала шла какая–то широкозахватная — во всю ширину дороги — сеялка; ее сошники вибрировали. Вместо семян, как догадался Прохор Иванович, по трубкам шел цемент, он перемешивался с верхним слоем песка. Благодаря вибрации сошников приходил в движение и сам песок, он словно растекался, и борозды заплывали. Лента будущей дороги после прохода машины оставалась по–прежнему ровной и гладкой.
Затем следовала машина, похожая на «сеялку», но вместо сошников здесь вибрировали металлические иглы — в несколько рядов, как щетка. Это была поливальная машина, или, вернее, смеситель, так как машина не только увлажняла песок и цемент, но и перемешивала получающуюся массу.
Лента дороги выходила теперь серого цвета и сырая. Она быстро высыхала с поверхности под жарким солнцем пустыни.
— Быстросхватывающийся, — сказал кто–то в толпе зрителей.
Они стояли и смотрели, а головная «землечерпалка» и обе «сеялки» ползли и ползли, и светлосерая сухая лента дороги протянулась уже на километр. И вдруг тронулась с места совсем странная, уже ни на что не похожая машина.
Машина, что привлекла всеобщее внимание, была необычной.
На автомобильных колесах, расставленных во всю ширину шоссе, покоилась рама, сверху стояли аппараты, закрытые кожухами с прорезями. Внизу, под рамой, виднелись толстые медные проводники, напоминающие антенну направленного действия. Они шли над самой поверхностью забетонированного полотна, не касаясь его.
Поверхность шоссе под машиной начала вдруг дымиться, песок сверху расплавлялся, спекаясь, образовывал каменистую корку темножелтого цвета.
Машина медленно катилась на своих колесах.
Теперь получалось уже готовое шоссе, твердое, как камень, сплошное, как отливка, и непроницаемое для воды, как стекло.
— Токи высокой частоты, — объяснил человек в чесучовом костюме, профессорского облика, в ответ на вопрос одного из зрителей. — Расплавляют песок, превращают в камень. А ниже — толстый слой бетона.
— Опытная? — жадно спросил Прохор Иванович. Протиснувшись вперед, он слушал, стараясь не проронить ни слова.
— Испытывается, — подтвердил профессор. — Третью сотню километров заканчивает. Это за десять дней! Представляете?! Несколько таких машин могут исчертить дорогами всю пустыню за одно лето…
Изобретатель, подвижной, худощавый человек в серой гимнастерке, махнул рукой, и по шоссе двинулась огромная цистерна, похожая на уличную поливочную машину, но более мощной конструкции. Из гидропультов вырывались мощные, толстые струи бурой жидкости. Она проливалась дождем на пески, окружающие шоссе, застывая на их поверхности в виде тонкой корочки.
Теперь Павлик понял, почему песок по сторонам шоссе не развеивался ветром и не засыпал дороги: он закреплялся таким способом широкой полосой с каждой стороны шоссе.
Кто–то из присутствующих объяснил, что осенью в этой корке проделают множество лунок и посадят в них растения, сдерживающие песок. К тому времени, когда растения пойдут в рост, корка станет излишней, но удалять ее не придется: она выветрится сама.
— Хорошо придумано! — одобрительно произнес Прохор Иванович. — Без этой штуки тут все мигом песком занесет
Он повел «козла» рядом с только что изготовленным участком дороги.
— Пусть остынет, — сказал он. — Плавленая ведь, горяченькая.
Шоссе скоро кончилось. Они еще раз полюбовались могучей машиной, которая плыла по пустыне, разбрасывая тяжелые пески.