К вечеру рабочие пробрались на Невский проспект и запрудили улицу.
Невский принял странный и тревожный вид.
Никогда еще на Невском ее было столько народа. Люди шли лавиной, бедно одетые, пришедшие издалека люди, — рабочие. Извозчиков и автомобилей с каждым часом становилось все меньше: толпа шла прямо по мостовой. Магазины закрывались, раньше времени опускались железные занавесы. Стало тихо, только слышался непрерывный топот тысячи ног.
Тихим ходом шли трамваи и звонили без перерыва, но толпа не сходила с рельсов. Вагоны останавливались, рабочие вскакивали на площадки и отнимали у вагоновожатых ключи. А без ключа трамвай не может ехать.
Вереницей застыли на рельсах трамваи.
Постовые городовые ушли со своих постов. Они собирались вместе и выходили из участков отрядами. Толпа забрасывала их осколками льда, поленьями, камнями, бутылками. Городовые стреляли холостыми выстрелами. Но холостых выстрелов никто уже не боялся.
Солдат на улице не было. Правительство распорядилось запереть их в казармах, чтобы они не услышали на улицах революционных речей. Но рабочие подходили к казармам и кричали:
— Идите к нам!
Солдаты выглядывали из окон казармы и прислушивались. И только когда подходил офицер, часовой кричал: — Разойдись! Солдаты отходили от окон.
Вечером на Невском толпа устроила большой митинг. Оратор размахивал красным флагом и кричал: «Долой царя!» Вдруг из-за угла выехал казачий отряд.
Казаки скакали прямо на толпу.
Стало совсем тихо. Только слышно, как оратор говорит, да стучат копыта лошадей. Перед самой толпой казаки придержали коней, разделились и осторожно объехали митинг.
Тогда все стали кричать: «Казаки с нами! Да здравствуют казаки!»
Но казаки не отвечали и ехали дальше…
25 февраля забастовал весь город: заводы не работали, трамваи не вышли из парков, в школах не было занятий, газеты не вышли.