Все петроградские казармы были переполнены. В Петрограде стояли запасные полки. Солдат обучали, чтобы потом послать на фронт.
Короткий январский день кончился. В казарме Волынского полка пробил барабан. Дан сигнал ко сну. Тускло горит желтым светом электрическая лампочка. На нарах в три этажа лежат солдаты.
— Завтра опять весь день печатать ногами по снегу, — сказал солдат, лежавший под потолком. — А из деревни пишут: некому работать в поле.
— На фронте еще хуже, — сказал солдат со средней койки. — Посидишь в вонючем окопе за колючей проволокой, так рад будешь в город вернуться.
— Мне сегодня офицер опять в зубы дал, — сказал солдат с нижней койки. — Он меня бьет, а я молчу и гляжу на него, выпучив глаза. Иначе нельзя. Ну, погоди, придет мое время.
— Как затевали войну, так обещали, в месяц немцев разобьем. А теперь: третий год воюем и все нас бьют.
— Потому что министры— изменники, немцам продались.
— А царь-то, — начал солдат с нижней койки, но в это время в коридоре раздались тяжелые шаги.
Вошел офицер в золотых очках. Он встал посередине комнаты и закричал: — Кто здесь разговаривает?
Все молчали. Тяжелый храп шел по казарме. Офицер недоверчиво осмотрелся, повернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью.