Самой благоприятной атмосферой и средой для шпиона является обстановка распущенности, болтливости.
Держать язык за зубами — вот золотое правило народной мудрости, которого придерживается каждый советский патриот, каждый, кому дороги интересы государства. Подлинный советский патриот нигде, никогда и никому не говорит ничего лишнего. Он всегда помнит, что одно слово, дошедшее до вражеского слуха, может нанести непоправимый вред.
Не следует утешать себя тем, что человек, с которым ты поделился той или иной новостью, — твой хороший знакомый или друг, на которого можно положиться, «как на каменную стену». Нельзя забывать, что тайна, которая стала известна другому человеку, хотя бы даже самому близкому, уже перестаёт быть тайной. Но особенно недопустимо, когда человек проявляет излишнюю словоохотливость в присутствии посторонних. Между тем подобные явления чаще всего можно наблюдать в пути. Каждый, кому приходилось много ездить по железной дороге, может вспомнить, вероятно, не один случай, когда он сталкивался с такими болтунами. В вагоне можно услышать, как люди, побывавшие на войне, рассказывают о своих «подвигах». Надо сказать, что нередко такие словоохотливые люди — попросту лгуны, так как подлинным героям всегда присуща скромность. Особенно вредна такого рода болтовня потому, что в ней нередко встречаются некоторые правдивые детали, заимствованные из действительности и могущие дать представление лицам посторонним о том, чего им знать никак не полагается.
Само собою понятно, что такие условия весьма благоприятны для всякого рода вражеских лазутчиков, только и ждущих встречи с беспечным и не знающим удержу болтуном или вралем.
Шпионы Ч. и К., о которых уже шла речь, имели задание свободно разъезжать по стране. В своих показаниях они прямо заявили, что одним из наиболее ценных для них источников информации были именно вагонные встречи. Вражеские агенты разъезжают то под видом военнослужащего, то степенного инженера или солидного советского работника. Большей частью все они неплохо владеют искусством выпытывания, этому шпионов специально обучают. И пассажир, страдающий недержанием речи, столкнувшись с замаскированным шпионом, даже не заметит, как разговор перейдёт на тему, интересующую его собеседника.
Особенную опасность представляет вражеский лазутчик, которому удаётся затесаться в воинский эшелон или в отдельно следующую воинскую команду. Между тем нередко бывает, особенно на прифронтовых дорогах, когда военнослужащий, чаще всего офицер, опаздывающий из отпуска или из командировки, просит подвезти его в воинском эшелоне. Под видом такого «опаздывающего» может действовать вражеский лазутчик.
Австро-венгерский шпион периода первой мировой войны некий Сноуден, орудовавший одно время и на русском фронте, в своих опубликованных впоследствии записках признаёт, что поездки в воинских эшелонах являлись одним из наиболее действенных методов его работы. Он разъезжал по России в форме и с документами унтер-офицера русской армии, и это было наиболее удобной маской при передвижении. Главная трудность, как он сам признаёт, заключалась в том, чтобы пробраться в эшелон. Но стоило только её преодолеть (а это ему много раз удавалось), и всё затем шло как по маслу. Никто в пути не тревожил его никакими проверками документов, а из разговоров, которые он умело заводил со своими спутниками, он всегда узнавал то, что его интересовало.
Как бороться в данном случае со шпионом? Во-первых, следует строго-настрого соблюдать правило, согласно которому ни одно постороннее лицо, не имеющее на это права, ни под каким предлогом не должно получать разрешение на проезд в воинском эшелоне. Если такой пассажир получает всё же специальное разрешение, то все остальные пассажиры постоянно помнят, что среди них находится посторонний, и беседуют весьма сдержанно.
В то же время каждый советский патриот, удостоверившись в том, что его случайный собеседник начинает вдаваться в какие-нибудь излишние подробности, всегда сочтёт своим долгом призвать такого не в меру говорливого субъекта к порядку и остановить его словоизлияния.
Военной тайной, как уже подчёркивалось, является не только содержание приказа, секретного документа, плана. Ею может оказаться любой мелкий факт из жизни воинской части, предприятия или учреждения.
В подтверждение этого положения можно привести пример из истории зарубежной разведывательной службы.
Бельгийская патриотка некая Марта Мак-Кенна во время первой мировой войны действовала в качестве разведчицы в немецком тылу.
В целях конспирации она поступила в немецкий госпиталь как медицинская сестра и завела обширные знакомства среди немецких офицеров.
В книге, которую Мак-Кенна впоследствии опубликовала, приведено немало случаев, когда разведчица добывала необходимую информацию именно путём сопоставления мелких фактов третьестепенной важности.
Как-то она обратила внимание на то, что изредка мимо окон госпиталя проносятся трамваи, груженные ящиками с боеприпасами. Через некоторое время она установила, что трамваи проезжают регулярно в один и тот же день — во вторник, когда на местную станцию прибывает воинский эшелон. Из дальнейших наблюдений Марта Мак-Кенна установила, что эшелон этот приходит в различные часы: и утром и вечером. Обо всём этом она сообщила своим и вскоре получила задание: заблаговременно оповестить о прибытии очередного эшелона, с тем чтобы его можно было подвергнуть бомбардировке с воздуха.
Приступив к выполнению задания, Мак-Кенна вспомнила, что среди её знакомых имеется комендант вокзала. Он неоднократно приглашал её на загородную прогулку, но она всё увиливала. Теперь приглашением следовало воспользоваться. Мак-Кенна отправилась на вокзал и как бы случайно повстречалась с комендантом. Тот, как всегда, был очень любезен и повторил своё приглашение. На сей раз Мак-Кенна ответила согласием.
— Во вторник, — сказала она, — у меня свободный день, и я смогу выкроить для вас несколько часов.
— Жаль, — возразил комендант, — вторник для меня как раз день весьма неудобный. Впрочем, — и он заглянул в записную книжку, — моё присутствие здесь необходимо только с шести часов вечера, так что днём мы сможем съездить за город подышать свежим воздухом.
Разведчица таким образом поняла, что в ближайший вторник эшелон прибудет в шесть часов вечера. Вывод её оправдался: поезд с боеприпасами прибыл в шесть часов, а вскоре налетела союзная авиация, которая очень удачно разбомбила станцию.
Эпизод этот весьма поучителен. Мог ли в самом деле комендант станции предположить, что одно его вскользь брошенное замечание приведёт к столь серьёзным последствиям? Между тем оказывается, что при известных обстоятельствах и такой незначительный как будто факт, как расписание свободных часов какого-либо служебного лица, является военной тайной.
С подобным положением можно столкнуться на каждом шагу. Никто, например, не гарантирован от того, что он не наносит вреда, ведя слишком откровенные разговоры по телефону.
В первую очередь это должно быть отнесено ко всякого рода разговорам из различных бюро пропусков, особенно военных учреждений, штабов, наркоматов и т. д. Ибо легко может случиться, что такой излишне подробный или откровенный разговор будет услышан посторонними людьми, а может быть даже и вражеским лазутчиком.
Бывает, что те, кто получат пропуск, разговаривают по внутреннему телефону об обстоятельствах своего дела. Если бы здесь находился шпион, он без труда мог бы узнать кое-что из того, что следует хранить в секрете. Именно здесь легче всего подслушать, что происходит сбор офицеров, изучающих определённый вопрос, что на определённом участке произошла смена командования, что рассматриваются сметы или планы строительства и многое другое.
Между тем шпиону иной раз достаточно одного только намёка, и он получит ключ к важному секрету.
Возьмём для примера такой вопрос, как перемены и перемещения лиц командного состава. О каждом сколько-нибудь значительном факте такого рода вражеская разведка стремится узнать возможно быстрее, а причины его тщательно анализирует.
Что касается данных о происшедшей смене командования, то разведка пытается их получать самыми различными путями: от проболтавшегося мелкого работника штаба, от членов семьи, проживающих в глубоком тылу, от парикмахера, обслуживавшего генерала и некстати сболтнувшего, что он лишился высокопоставленного клиента, и т. д.