Молча ѣхалъ Донъ-Кихотъ, не переставая думать о волшебникахъ, превратившихъ даму его въ грубую крестьянку, — несчастіе, которому онъ увы! не находилъ средствъ помочь. Погруженный въ свои мечты, рыцарь безсознательно выпустилъ изъ рукъ узду, и Россинантъ, чувствуя себя свободнымъ, останавливался на каждомъ шагу, принимаясь уничтожать свѣжую траву, которая росла въ изобиліи по дорогѣ.
— Господинъ мой! сказалъ ему Санчо, видя его уныніе и задумчивость, груститъ, конечно, свойственно людямъ, а не животнымъ, и однакожъ тотъ, кто вѣчно тоскуетъ, становится похожимъ на животное. Перестаньте къ кручиниться, возьмите въ руку узду и явите твердость, достойную странствующаго рыцаря. И изъ-за какого чорта вы сами себя обезкураживаете? Провалъ возьми всѣхъ Дульциней въ мірѣ, потому что здоровье странствующаго рыцаря дороже всѣхъ превращеній и очарованій.
— Молчи, Санчо! не изрыгай хулы противъ Дульцинеи, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ. Ты видишь, я не порицаю мою очарованную даму; къ тому же я одинъ виновникъ всѣхъ ея несчастій. Она никогда не испытала бы преслѣдованій волшебниковъ, еслибъ они не завидовали моей славѣ.
— Оно такъ, сказалъ Санчо; въ самомъ дѣлѣ, сердце надрывается при мысли, чѣмъ была она прежде и чѣмъ стала теперь.
— О, Санчо, ты можешь это говорить, — видѣвъ Дульцинею во всей ослѣпительной красотѣ ея, потому что очарованіе, омрачившее мои взоры, не омрачало твоихъ. Мнѣ кажется, однако, что ты дурно обрисовалъ красоту ея, сказавъ, что у нее жемчужные глаза. Жемчужные глаза встрѣчаются у рыбъ, а никакъ не у женщинъ. Глаза же Дульцинеи должны быть двумя прекрасными изумрудами, осѣненными бровями, подобными радугамъ. Другъ мой! сохрани жемчугъ для зубовъ, а не для глазъ; въ своемъ сравненіи, ты, кажется, смѣшалъ зубы съ глазами.
— Очень можетъ быть, сказалъ Санчо, потому что я также отуманенъ былъ ея красотой, какъ вы ея безобразіемъ. Но предоставимъ все волѣ Бога. Онъ одинъ знаетъ, чему случиться въ этой юдоли слезъ, въ этомъ безрадостномъ мірѣ, въ которомъ все ложно, все полно злобы и коварства. Меня, правду сказать, безпокоитъ теперь только одно: гдѣ найдетъ побѣжденный вами рыцарь или великанъ вашу даму, когда вы велите имъ явиться къ ней. Мнѣ кажется, я вижу ужъ, какъ одинъ изъ этихъ несчастныхъ бродитъ по улицамъ Тобозо, съ раскрытымъ ртомъ и выпученными глазами, не зная, гдѣ найти Дульцинею, которая, быть можетъ, неузнавная имъ, сто разъ пройдетъ мимо его.
— Можетъ быть она не такъ очарована, чтобы ее не могли узнать побѣжденные мною рыцари и великаны; впрочемъ, надъ первыми двумя или тремя мы сдѣлаемъ опытъ, приказавъ имъ возвратиться въ намъ съ отчетомъ о своихъ дѣйствіяхъ.
— Вотъ что умно, то умно, отвѣчалъ Санчо. Этакъ мы узнаемъ то, что намъ нужно. Если она очарована для васъ однихъ, тогда горевать объ этомъ нужно вамъ, а ни ей, впрочемъ, о чемъ намъ кручиниться, если мы будемъ знать, что госпожа Дульцинея пребываетъ здорова и невредима. Покамѣстъ же, не будемъ падать духомъ, ища по свѣту приключеній, и предоставимъ всеизцѣляющему времени позаботиться объ остальномъ.
Донъ-Кихотъ собирался отвѣчать, когда за поворотѣ дороги неожиданно показалась повозка съ разными странными фигурами. Существо, исправлявшее должность кучера, походило на чорта, и такъ вамъ повозка была открыта, поэтому можно было легко разсмотрѣть все, находившееся внутри ея. Прежде всего взоры Донъ-Кихота поразилъ образъ смерти въ человѣческомъ видѣ. Рядомъ съ смертью возсѣдалъ ангелъ съ большими разноцвѣтными крыльями. По правую руку ея помѣщался императоръ, украшенный вѣнцомъ, казавшимся золотымъ, а у ногъ смерти сидѣлъ купидонъ съ своими атрибутами: колчаномъ, лукомъ и стрѣлами, но съ непокрытыми глазами. На заднемъ планѣ виднѣлся украшенный всевозможными доспѣхами рыцарь, не имѣвшій только шлема, но взамѣнъ его шляпу съ разноцвѣтными перьями затѣмъ еще нѣсколько странныхъ фигуръ завершали собою описанную нами группу.
Это неожиданное зрѣлище почти что устрашило самаго Донъ-Кихота и переполнило ужасомъ душу Санчо; но рыцарь скоро опомнился и мгновенный страхъ его быстро смѣнился живою радостью, когда онъ вообразилъ себя лицомъ въ лицу съ какимъ то опаснымъ приключеніемъ. Преисполнившись мужества, готоваго все преодолѣть, онъ поскакалъ къ повозкѣ и гордымъ и грознымъ голосомъ закричалъ: кучеръ, или, чортъ! кто ты, куда ѣдешь и кого везешь въ этой телѣгѣ, похожей болѣе на лодку Харона, чѣмъ на обыкновенную повозку»?
— Господинъ мой! отвѣчалъ сладкимъ голосомъ кучеръ, придерживая коней; вы видите актеровъ труппы Ангуло злаго. Ныньче утромъ, мы розыграли позади вотъ этого холма, который виденъ отсюда, одну духовную трагедію, и сегодня вечеромъ собираемся представить ее въ сосѣдней деревнѣ. И такъ какъ намъ предстоитъ недалекій переѣздъ, поэтому мы и не заблагоразсудили переодѣваться. Вотъ этотъ молодой человѣкъ, продолжалъ онъ, указывая на смерть, играетъ роль смерти; этотъ другой — ангела; эта женщина, она же и жена автора піесы — королеву; вотъ этотъ императора, а вотъ тотъ солдата; самъ я исполняю роль чорта, и по праву могу назваться главнымъ персонажемъ нашей труппы, потому что исполняю всѣ первыя роли. Если вамъ угодно еще что-нибудь узнать, сдѣлайте одолженіе, спрашивайте; я готовъ отвѣчать, и какъ чортъ, конечно, за словомъ въ карманъ не полѣзу.
— Клянусь рыцарскимъ орденомъ, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, увидѣвъ вашу телѣгу, я готовъ былъ присягнуть, что встрѣчаюсь лицомъ къ лицу съ какимъ то опаснымъ и великимъ приключеніемъ; и теперь вижу, какъ мало должно довѣрять внѣшности, чтобы не попасть въ просакъ. Поѣзжайте съ Богомъ, добрые люди, и отпразднуйте въ мирѣ вашъ праздникъ. Если же я, съ своей стороны, могу быть чѣмъ-нибудь полезнымъ, то будьте увѣрены, я отъ души услужу вамъ. Я всегда былъ страстный любитель театра, а въ дѣтствѣ только и думалъ о немъ.
Въ эту минуту къ поѣзду присоединился одинъ отставшій комедіантъ. Одѣтый какъ шутъ, онъ былъ покрытъ съ головы до ногъ погремушками и носилъ за концѣ своей палки три надутыхъ бычачьихъ пузыря. Подойдя въ Донъ-Кихоту, эта чучелообразная фигура принялась фехтовать своею палкой. ударяя привязанными къ ней пузырями по землѣ, и прыгать направо и на лѣво, гремя своими побрякушками. Это странное видѣніе испугало Россинанта, и не смотря на усилія Донъ-Кихота успокоить его, онъ началъ грызть удила и помчался чрезъ поле съ такой быстротой, какой трудно было ожидать отъ него. Видя это, Санчо соскочилъ съ осла и кинулся на помощь къ своему господину, но поспѣлъ къ нему тогда, когда рыцарь и его конь лежали уже распростертыми на землѣ; — такъ обыкновенно оканчивалъ Россинантъ всѣ подвиги.
Между тѣмъ чуть только Санчо спрыгнулъ съ осла, какъ на него вскочилъ чучелообразный господинъ съ побрякушками, и ударяя ими осла, заставилъ его, не столько отъ боли, сколько отъ страха, мчаться во всю прыть къ деревнѣ; въ которой готовилось театральное представленіе. Положеніе Санчо было критическое; онъ не зналъ: бѣжать ли ему на помощь къ своему господину, или догонять комедіанта, но любовь въ господину восторжествовала надъ любовью къ ослу, и оруженосецъ, не смотря на дождь ударовъ, сыпавшихся на его осла, которые онъ предпочиталъ чувствовать за зѣницахъ собственныхъ очей, побѣжалъ однако къ Донъ-Кихоту, находившемуся въ положеніи весьма незавидномъ. Помогая рыцарю взобраться на Россинанта, Санчо сказалъ ему: «ваша милость, чортъ уноситъ моего осла.»
— Какой чортъ? спросилъ удивленный Донъ-Кихотъ.
— Чортъ съ пузырями, сказалъ Санчо.
— Успокойся, Санчо, отвѣтилъ рыцарь; я заставлю его возвратить тебѣ твоего осла, хотя бы онъ скрылся въ недосягаемыхъ безднахъ ада. Иди за мной; телѣга тащится медленно и мулами этихъ комедіантовъ я расквитаюсь за твоего осла.
— Не трудитесь! воскликнулъ Санчо: чортъ оставилъ уже моего осла, и бѣдняжка тащится назадъ.
Санчо сказалъ правду; чортъ съ осломъ упалъ, какъ Донъ-Кихотъ съ Россинантонъ, и тѣмъ временемъ, какъ чортъ спѣшилъ въ деревню, оселъ возвращался въ своимъ господамъ.
— Дерзость чорта слѣдовало бы однако наказать, сказалъ Донъ-Кихотъ, на комъ-нибудь изъ его товарищей, хотя бы на самомъ императорѣ.
— Наказывать то ужъ совершенно не къ чему, возразилъ Санчо, послушайте меня и не вступайте ни въ какіе споры съ комедіантами, потому что имъ всѣ покровительствуютъ. Я знавалъ комедіанта, преслѣдуемаго за убійство, и что жъ? онъ ускользнулъ отъ сыщиковъ не потерявъ ни одного волоса за головѣ. Люди эти доставляютъ намъ удовольствіе, и потому всѣ покровительствуютъ актерамъ, особенно, королевскихъ труппъ.
— Все равно, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ; пусть весь міръ приметъ подъ защиту этого скомороха, я все-таки накажу его, и не позволю сказать, что онъ избѣгнулъ моего мщенія. Съ послѣднимъ словомъ рыцарь поскакалъ въ телѣгѣ и закричалъ комедіантамъ: «остановитесь, негодная сволочь! Остановитесь, паяцы! Я хочу заставить васъ уважать верховыхъ животныхъ оруженосцевъ странствующихъ рыцарей.»
Крикъ Донъ-Кихота достигъ ушей комедіантовъ. Судя по словамъ рыцаря о его намѣреніи, смерть съ чортомъ выпрыгнули изъ телѣги, за ними послѣдовали ангелъ съ императоронъ, а за ними и купидонъ съ королевой; и всѣ они, вооружась каменьями, рѣшились подъ прикрытіемъ телѣги ожидать нападенія Донъ-Кихота. Видя твердость своихъ непріятелей, стоявшихъ съ поднятыми руками и готовыхъ осыпать его градомъ каменьевъ, герой нашъ придержалъ Россинанта и началъ соображать: какимъ бы путемъ наивыгоднѣе, съ наименьшей опасностью для себя атаковать врага. Тѣмъ временемъ, какъ онъ обдумывалъ планъ атаки, рыцаря догналъ его оруженосецъ и видя своего господина, готоваго атаковать, сказалъ ему:
— Одумайтесь ваша милость! Вѣдь отъ каменнаго дождя можно укрыться только подъ чугуннымъ колоколомъ, да кромѣ того не безразсудно ли нападать на армію, въ рядахъ которой сражаются императоры, которую охраняютъ ангелы и демоны, и которой предводительствуетъ смерть. Наконецъ, развѣ вы не видите, что во всей этой толпѣ нѣтъ ни одного рыцаря.
— Твоя правда, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, и это заставляетъ меня отказаться отъ моего намѣренія. Я не могу и не долженъ обнажать меча иначе, какъ противъ рыцаря. Санчо! Ты видишь, что расправиться съ ними твое дѣло; ты самъ долженъ отплатить имъ за оскорбленіе твоего осла. Я же останусь здѣсь, буду подавать тебѣ совѣты и воодушевлять тебя во время битвы.
— Государь мой! сказалъ Санчо, я отказываюсь отъ всякаго мщенія, потому что истинный христіанинъ долженъ забывать сдѣланныя ему обиды; да и миролюбивый оселъ мой кажется однѣхъ мыслей со мною.
— Если ты такого мнѣнія, добродушный и миролюбивый Санчо, въ такомъ случаѣ оставимъ эти привидѣнія и поѣдемъ искать лучшихъ приключеній; страна эта, какъ мнѣ кажется, обильна самыми разнообразными. Сказавъ это, онъ поѣхалъ впередъ, въ сопровожденіи своего оруженосца; послѣ чего смерть съ своими товарищами также усѣлись въ телѣгу и спокойно отправились дальше. Такова была развязка, благодаря совѣтамъ благоразумнаго Санчо, ужасной встрѣчи нашихъ искателей приключеній съ колесницей смерти. На слѣдующій день рыцаря ожидала весьма интересная встрѣча съ другимъ влюбленнымъ рыцаремъ, достойная быть разсказанною въ особой главѣ.