(КАНЦОНА)
Люблю смотреть я утром,
Когда заря разлита,
Как рано ты выходишь на работу!
Идешь ты шагом бодрым,
И розовеют плиты,
И вкруг твоих волос лучится позолота.
А маленькие руки
Тебе целует ветер,
Но ты полна заботы,
Гудка ты слышишь звуки,
Нет времени махнуть рукой назад в привете,
Ведь дымом над домами
Труба фабричная пятнает в небе пламя.
Глаза глядят сурово,
Улыбка с губ спорхнула,
Ты всех товарищей своих увидишь скоро.
И вот ты с ними снова
В прибое ровном гула
На подневольный труд идешь по коридору.
Забыв про разговоры,
Во время перерыва
Читаешь ты листовку,
Ее запрятав ловко,
А за окном бурливо
Шумят весны разливы.
И над станком, читая,
Склонилась ты, и мысль в уме растет большая,
Мысль наконец созрела,
И взгляд твой снова весел,
А в голосе твоем рокочет звон металла.
Ты говоришь так смело,
Все «за и против» взвесив,
И выпрямляются согбенные устало.
Вдруг тишина настала:
Слова пылают гневом,
Летят, как искры горна,
И сыплются, как зерна,
Всем в души падают живительным посевом,
Роняя капли силы
В сердца, что, как цветы средь засухи, унылы.
О нет, я не забуду
Тот митинг и начало
Великой стачки той, — о ней поются песни!
Как ярко в ту минуту
Лицо твое сияло,
В веснушках золотых, преобразясь чудесно!
Как громко ты сказала:
«Ведь мы непобедимы!»
И после яркой речи
К тебе упал на плечи
Закатный красный луч в окно сквозь копоть дыма,
И важные вопросы
Решались в сумерках, и рдели папиросы.
Руля лишившись, лодка,
Теченью волн покорна,
Погибнет наконец в водоворотах моря, —
Но целый месяц ходко
Среди пучины черной
Корабль рабочий плыл, с волненьем встречным споря.
Тебя схватили вскоре,
Тебя арестовали
Украдкой ночью темной —
Нашелся шпик наемный,
И ты в тюрьму пошла с улыбкой, без печали,
Но тут же за кормило
Схватилось двести рук — и буря не сломила!
Уже звучит сегодня
Гимн боевой наш четко,
Хотя мы и живем пока еще в подполье…
Еще ты не свободна,
Не видишь чрез решетку
Тех женщин, что давно живут, цветут на воле,—
Но тракторы средь поля,
Орудия, лафеты,
Сердца, колосья, пули
Весь мир наш повернули
На новые пути, и я не знаю — где ты:
Иль в одиночках Вронек [6],
Иль в Полоцке [7]звучит твой голос, чист и звонок?
Не раз еще пойдем мы грудью на железо,
Но и к тебе в оконце
Тюремное — блеснет лучом свободы солнце!
1935 г.