Накануне боев под Ленино[1] в тесной избе, где временно расположился политотдел Первой польской дивизии им. Тадеуша Костюшки, шло последнее совещание, на котором политработники дивизионного аппарата распределялись по полкам и батальонам. Проверялся каждый боевой участок и рассматривалась каждая кандидатура. Очередь дошла до Люциана Шенвальда — историографа дивизии и известного польского поэта.
— В дивизию я пришел не как поэт, а как солдат, — сказал Шенвальд. — Я думаю, что место поэта — в строю, впереди всех или рядом с первыми. Прошу разрешить мне итти в бой с батальоном майора Ляховича.
Первый батальон, которым командовал опытный офицер майор Ляхович, должен был принять на себя главный удар гитлеровцев, и поэтому все присутствующие невольно посмотрели на заместителя командира дивизии по политчасти. Не скрывая улыбки, он сказал:
— Хорошо, поручик Шенвальд пойдет в первый полк, но не в первый батальон, а в распоряжение штаба.
Когда закончилось совещание, Шенвальд, не дожидаясь попутной машины, пешком отправился в полк. В штабе он не усидел и на рассвете был в первом батальоне, в самой гуще боя.
За мужество и личную доблесть, проявленные в битве под Ленино, где плечом к плечу сражались с общим врагом советские и польские воины, польский поэт, поручик Люциан Шенвальд, был награжден орденами Красной Звезды и Креста Отважных.
* * *
Люциан Шенвальд (1910–1944) прошел сложный творческий путь.
Этот путь определился той общественно-политической обстановкой, которая сложилась в Европе и, в частности, в Польше между двумя войнами. В результате победы Великой Октябрьской социалистической революции в России Польша, после полуторавековой неволи, получила в 1918 году свою государственную самостоятельность. Однако с первых же дней существования Речи Посполитой власть в ней захватили помещики и капиталисты, которые при поддержке социал-предателей превратили страну в источник своего обогащения.
Люциан Шенвальд, выходец из среды зажиточного варшавского мещанства, естественно, принес в поэзию мировоззрение той общественной группы, которая в области искусства утверждала аполитичность, эстетство, рабское преклонение перед французским декадансом. Творчество молодого поэта в ранний период — 1925–1928 годы — в силу незрелости и вынужденного подражания моде в основном определялось этими чертами.
Однако уже и в эту раннюю пору в поэзии Шенвальда начинают звучать социальные мотивы, проявляется, правда, еще робкое, ограниченное рамками мелкобуржуазной идеологии, бунтарство, которое позднее, в годы исканий, приведет поэта в лагерь борцов с фашизмом.
Первые стихи молодого Шенвальда, опубликованные в 1925–1926 годах на страницах варшавского литературного журнала «Скамандер», почти целиком были данью моде, подражанием французскому декадансу. Но вскоре поэт начинает сознавать ограниченность социальных идеалов мелкобуржуазной среды, затхлость мещанского мира, который толкал его на путь формализма, эстетства и сомнительного «новаторства».
В 1926 году в стране происходит диктаторский переворот Пилсудского, окончательно ликвидировавший в Польше видимость демократических свобод. Этот переворот повлек за собой дальнейшее ухудшение политического и экономического положения рабочего класса, крестьянства и средних слоев, вызвав, естественно, в стране рост революционных настроений. И хотя поэт пытается сохранить нейтральность по отношению к политическим событиям, но суровая действительность заставляет его все чаще задумываться над вопросами, далеко выходящими за пределы его прежних, узко поэтических интересов.
В этом же 1926 году Шенвальд поступает в Варшавский университет на отделение классической филологии. Он изучает классические и современные языки, читает в оригинале Гомера, Шекспира, Гёте, Пушкина и Шелли. Шенвальд, первые шаги которого были отравлены тлетворным влиянием западноевропейского декаданса, начинает понимать, что в творениях великих поэтов прошлого живет подлинная поэзия.
Через десять лет, в послесловии к поэме «Сцена у ручья», Шенвальд заявит об этом во всеуслышание и не без сарказма напишет, что «…имена этих поэтов заставили бы покраснеть наше крикливое поэтическое поколение, если бы оно хоть немного знало, что представляет собою их творчество. Никогда я не примирюсь с мыслью, что поэзия наша будет оставаться так далеко от вершин, которых достигли эти великаны».
Изменения в политической жизни страны, последовавшие в ближайшие годы после переворота Пилсудского, — провозглашение так называемой «санации»[2] — усиливают дух бунтарства в поэзии Шенвальда. Однако со свойственной его среде непоследовательностью поэт то отрицает право на существование «санационного» режима, то ограничивается требованием его улучшения.
Увлечение классическим стихом, начавшееся в стенах университета, также накладывает заметный отпечаток на творчество Шенвальда. Влияние это пока чисто внешнее, оно касается главным образом форм поэтических произведений, все разнообразие которых использует молодой поэт. Но даже и это влияние классики вступает в неизбежный конфликт с заумностью декаданса, с его разложившейся формой и создает известный эклектизм, от которого с трудом освобождается поэт в последующие годы своих исканий.
Но тем не менее, подводя итоги раннему периоду творчества Люциана Шенвальда, надо сказать, что в нем уже были заложены основные тенденции его поэзии: бунтарство впоследствии выльется в сознательный протест против буржуазной действительности и приведет поэта в лагерь борцов с фашизмом; увлечения классическим наследством заставят поэта преодолевать формалистическое влияние и освободят его поэзию от всего наносного и случайного.
* * *
Следующий период в творчестве Люциана Шенвальда — 1929–1938 годы — это годы неутомимых исканий новых путей в жизни, а отсюда — новых для себя тем и героев.
После некоторых колебаний поэт находит в себе силы окончательно порвать с мелкобуржуазной средой, становится в ряды борцов против фашизма и ищет темы своих произведений в жизни рабочего класса, в жизни народа.
От неопределенных призывов к бунту, характерных для стихов раннего периода — «Варшава» (1925), «Бунт» (1925), «Касса» (1926), «Песня громил» (1927), — поэт переходит к стихам, воспевающим классовую борьбу, — «Революционерка» (1929), «К сознательной работнице» (1935), «Пожелания» (1936), «Сцена у ручья» (1936) и др.
В первых стихах этого цикла, особенно в стихотворении «Революционерка», еще заметно эстетское любование революцией, но постепенно стихи становятся более целеустремленными, зовущими к сознательной борьбе с классовым врагом. В стихотворении «Пожелания», открывающем этот сборник избранных стихов Шенвальда, видно уже не только сочувствие борцам за свободу, но и твердое убеждение поэта в близости победы над фашизмом. Всеми своими мыслями и чаяниями поэт на стороне героических защитников республиканской Испании. Если бы он мог превратиться в скалу, заявляет поэт, то:
Только б вы,
защитники свободы,
только б ваши батареи,
шли чрез горные проходы,
в облаках с орлами рея!
С кручи
вы врагов сбивали б в пропасть,
тучи
шли б за вами следом,
чтоб огонь отваги,
честь и доблесть
вас вели к победам!
В этом произведении, несомненно, продолжается линия, намеченная еще в стихотворении «Революционерка», где поэт, как бы предвидя будущее, говорил: когда он (поэт) вырастет, то примкнет штык к винтовке и измене предпочтет смерть с пением революционного гимна!
Особое место в творчестве Шенвальда занимает «Сцена у ручья» — крупнейшее произведение молодого поэта, как бы завершавшее период его формирования. Поэма была написана в 1935 году, но из-за выраженных в ней антиправительственных тенденций издание ее было делом чрезвычайно сложным. Издатели в течение года не решались напечатать поэму, понимая, что ее опубликование вызовет отрицательную реакцию правящего лагеря. Тем не менее в 1936 году поэма была напечатана.
Поэма «Сцена у ручья» явилась откликом прогрессивных сил Польши на усиливающуюся фашизацию страны. Хотя поэма затрагивает сравнительно небольшой участок польской жизни, но и в нем поэт сумел разглядеть и передать в художественных образах непримиримую борьбу классовых интересов. В своей поэме Шенвальд рисует бесправное положение польского крестьянства, нищету народа при капитализме, критикует систему буржуазного воспитания и разоблачает попытку фашистской агентуры морально растлить рабочую молодежь.
Достоинство поэмы заключается не только в показе и критике неприглядной действительности современной поэту Польши, но и в той революционной заостренности, с какой он это делает. В послесловии к поэме Шенвальд писал: «Требую от писателя, чтобы он был человеком партийным, сражающимся на определенном участке баррикады…». Это требование поэта, обращенное прежде всего к самому себе, к своему творчеству, не могло не сказаться на поэме, поставившей в художественной форме целый ряд актуальных для своего времени вопросов.
Серьезные недостатки поэмы — символичность некоторых образов, необоснованность отдельных сцен, нарушающая реализм повествования, излишний психологизм — все же не могут заглушить ее прогрессивности, ее гневного и оптимистичного звучания.
В предисловии к посмертному изданию стихотворений Люциана Шенвальда польский поэт Северин Полляк справедливо указывает, что на развитие поэтического таланта Шенвальда в тот период значительное влияние оказали книги Юлиана Тувима «Слова в крови» и Мечислава Брауна «Ремесла», в которых решительно прозвучал протест против «санации».
Заметное воздействие на становление поэта оказывает советская поэзия, и Шенвальд неоднократно обращается к творчеству Владимира Маяковского.
Уже в литературной группе «Квадрига»[3], состоявшей преимущественно из поэтической молодежи, Шенвальд занимает одно из руководящих мест. Поэт резко выступает против той части интеллигенции, которая поддается демагогическим лозунгам польского фашизма.
В многочисленных поэтических дискуссиях он смело требует от поэтов участия в борьбе рабочего класса и призывает их отдать все силы для победы над фашизмом. Шенвальд устраивает вечера, посвященные переводам из Пушкина, На этих вечерах он пропагандирует не только творчество великого русского поэта, но и литературу Страны Советов. В этот же период поэт создает артистический коллектив «Красный маяк», выступавший перед рабочей аудиторией Варшавы. Смелые выступления этого коллектива обнажали самые темные стороны политической действительности того времени. Позже, в дивизии им. Тадеуша Костюшки, Шенвальд еще раз вернется к форме обозрения, создавая для дивизионной газеты «Солдат свободы» свои остроумные фельетоны «Беседы капрала Гожалы».
Деятельность поэта в предвоенные годы не ограничивается областью литературы. Он принимает активное участие в студенческих организациях, в работе революционных классовых профсоюзов[4], участвует в забастовочном движении, ведет пропагандистскую работу.
* * *
Военные события осени 1939 года бросают Шенвальда вместе с десятками и сотнями тысяч поляков на изрытые войной дороги. Шенвальд понимает, что, несмотря на поражение Польши в войне с гитлеровскими ордами, дело народа не погибло, что есть сила, которая в решительный момент выступит на защиту угнетенных и разгромит немецкий фашизм. Поэт видит эту силу в стране социализма — Советском Союзе. Когда в сентябре 1939 года Красная Армия освобождала западные земли Украины и Белоруссии, Шенвальд приветствовал ее части, вступившие во Львов. Поэт быстро включается в новую для него советскую жизнь и сначала работает на Украине в качестве редактора во Львовском областном радиокомитете, а затем идет в ряды Красной Армии.
В тяжелые дни германского наступления 1942 года, когда гитлеровские орды рвались к Сталинграду, а реакционное лондонское польское правительство предательски выводило в Иран сформированные в Советском Союзе польские дивизии, — в Москве создается Союз польских патриотов в СССР. Союз обращается к советскому правительству с просьбой о разрешении сформировать для борьбы с немецкими захватчиками польское воинское соединение. Так в мае 1943 года возникает Первая польская дивизия им. Тадеуша Костюшки, ставшая впоследствии ядром демократического Польского Войска. Люциан Шенвальд одним из первых вступает в ряды дивизии.
Здесь он создает свое известное стихотворение «Юзеф Надзея пишет из Средней Азии», в котором выражает мечты и чаяния всех честных поляков-патриотов, верящих в освобождение своей родины при поддержке Советского Союза. В 1943 году, когда в Сельцы на Оке, где формировалась дивизия, прибывали будущие участники боев под Ленино, среди них почти не встречались люди, которые бы не знали проникновенных шенвальдовских строк:
Дайте оружия! Автоматы,
Чтобы крошить злодеев проклятых!
Мне сердце жжет огонь беспокойства…
…Прошу зачислить меня в солдаты
Польского Народного Войска.
С этого времени начинается наиболее плодотворный период в творчестве Люциана Шенвальда.
В стихах этого периода, представленных в настоящем сборнике двумя циклами — «Через линию фронта» и «Плечом к плечу», — явственно звучат две политические темы, определяющие, в сущности, все творчество поэта. Первая из них — это тема борьбы с гитлеровскими захватчиками на фронте и в тылу, вторая — борьба за социальное переустройство будущего польского государства. Шенвальд понимает, что народ, разгромив фашистских оккупантов, не захочет снова вернуться под власть помещиков и капиталистов, под иго реакционной клики, покрывшей себя позором в дни капитуляции.
Одно за другим пишет Шенвальд острые политические стихотворения, обращенные и к воинам дивизии им. Тадеуша Костюшки и к партизанам Армии Людовой, организованной в оккупированной Польше польской рабочей партией. Не забывает поэт и польских солдат, разбросанных по всему свету, от Лондона до Ближнего Востока. То, что только намечалось в поэме «Сцена у ручья» и в стихотворении «Пожелания», звучит теперь, как набат. Стих становится идейно устремленным, лаконичным, строгим и ясным по форме.
Образцом такой лирики Шенвальда-солдата является стихотворение «Пятая колонна». В нем поэт ставит своей задачей вскрыть подноготную санационного режима как режима предательства, сговора с германским фашизмом, окончательно его разоблачить и отдать на суд народа.
Шаг за шагом разоблачает Шенвальд политику бывших польских правителей, доказывая, что они потеряли всякую связь с народом. Здесь же он раскрывает подлинное лицо эмигрантского лондонского правительства, в состав которого входили люди, в свое время уклонившиеся от борьбы и бежавшие из Польши, чтобы с помощью штыков англо-американцев вновь навязать польскому народу свое господство. Этим горе-правителям Шенвальд противопоставляет подлинных защитников родины, патриотов-партизан и вооруженный народ, борющийся против своих поработителей плечом к плечу с Советской Армией. Поэт писал:
Народ — в пути, над ним — победный стяг,
Листаются истории страницы…
Я знаю — буря этих грозных лет
С лица земли сотрет ваш грязный след.
За распространение этого стихотворения среди андерсовских войск на Ближнем Востоке реакционное командование бросало польских солдат в тюрьмы. Ход истории подтвердил предвиденье Шенвальда: освобожденный польский народ смел с лица земли грязный след «санации».
* * *
Люциан Шенвальд был не только поэтом, но и бойцом. Занимая скромную должность заместителя командира роты противотанковых ружей, он прославился в дивизии им. Тадеуша Костюшки как один из лучших политработников.
Позднее, с реорганизацией польских соединений в 1-ю Польскую армию Шенвальд становится преподавателем Школы политических руководителей, продолжая свою деятельность в качестве официального историографа дивизии им. Тадеуша Костюшки.
Понимая, что для правильного отражения этой истории надо быть не только наблюдателем, но и активным ее созидателем, Шенвальд-преподаватель стремился передать своим слушателям опыт борьбы рабочего класса в довоенной Польше, опыт борьбы народов Советского Союза с гитлеровскими захватчиками.
У своих слушателей и подчиненных он неизменно укреплял веру в победу над фашизмом, воспитывал в них чувство беззаветной преданности народу.
В одном из своих лучших стихотворений, «Элегии на смерть Мечислава Калиновского», созданной поэтом после боев под Ленино, Люциан Шенвальд писал:
О вы, что в тишине мечтаете о счастье,
Зажгите впереди огонь великой цели!
Ведь если в жизни вы лишь жизнь найти сумели,
Вам лучше в тьму запасть, рассыпавшись на части.
Учитесь пламенеть! Проверьте год за годом
Всю жизнь свою сейчас, и если в ней найдете
Огонь священный тот, что вас сроднил с народом, —
Жить будете, а нет, — вы в бездну упадете,
Истлеют имена и кости побелеют.
Лишь тот умеет жить, кто умирать умеет,
Но так, чтоб от его прямой судьбы солдатской
Осталось на века прекрасное горенье, —
Не только пепла горсть в простой могиле братской, —
А пламенный огонь — народа вдохновенье.
Эти мужественные слова поэта были девизом всей его жизни. Люциан Шенвальд сумел зажечь перед собой огонь великой цели и посвятил ей всю свою жизнь.
Поэт, глубоко изучивший реалистический стиль советской литературы, сделавший реализм методом своего творчества, в последние дни своей жизни отдал много сил популяризации этого метода среди польских писателей. К съезду писателей в Люблине Шенвальд подготовил обращение, в котором звал своих товарищей по перу создавать такие произведения, которые помогут возродить родину и укрепить в ней новый, справедливый общественный строй.
Смерть не позволила поэту лично выступить с этим обращением. Он, не раз смотревший ей в глаза, без тени сомнения шедший в огонь боя, стремившийся в родную Варшаву, которая догорала в результате еще одной измены польских реакционеров, погиб как воин в стремительном движении к новой битве…
Но варшавяне не забыли своего поэта. В третью годовщину освобождения Варшавы Советской Армией и Польским Войском бережные руки варшавских рабочих, солдат и писателей перенесли прах поэта-воина на братское кладбище защитников столицы и похоронили в скромной солдатской могиле.
* * *
Сегодня, через пять лет после гибели Люциана Шенвальда, в освобожденной Польше уже заложены основы для построения социалистического общества, о котором мечтал и за которое боролся молодой поэт.
Среди стихов этого сборника читатель найдет образ той благородной силы, которая помогла польскому народу выйти на широкую дорогу социалистического строительства. Этому образу — СССР и его героической армии — поэт-воин посвятил много проникновенных строк, называя нашу страну «страной друзей».
Стихи Люциана Шенвальда несомненно найдут горячий отклик у советского читателя, который по достоинству оценит страстную любовь поэта к своей родине и народу, непоколебимую веру в победу прогрессивных сил мира и ненависть к врагам человечества.
В. Арцимович