1937 год. С республиканского аэродрома в Испании поднялась эскадрилья из двенадцати «курносою» — так ласково называли испанцы свои кургузые, действительно коротконосые, увертливые, ловкие истребители. И вдруг им навстречу — двадцать семь неприятельских «фиатов»! Это итальянские истребители, которыми пользовались войска генерала Франко.
Республиканцы не струсили и развернулись, чтобы ударить на врага. В четком боевом строю «курноски» ринулись вперед и атаковали «фиаты» прямо в лоб. Вражеские самолеты, по своему обыкновению, бросились врассыпную. Их командир, удирая, перекувырнулся даже через крыло на спину, и в ту же минуту один из республиканских летчиков поджег его зажигательной пулей.
Но за боем стольких машин сразу не уследишь; поэтому мы последим за тем, как дрался в этом бою один из храбрейших летчиков-республиканцев. В пылу драки он неожиданно оказался один среди четырех «фиатов». Боец он был отличный, и его нисколько не смутило, что он попал в такую «милую» компанию. В мгновение ока ринулся он на своих противников и атаковал ближайшего.
Тот не выдержал натиска и попробовал вывернуться в сторону. Но не успел сделать этого: десятки пуль пронизали его мотор и воздушный винт. Подбитый «фиат» клюнул носом и стремительно пошел к земле.
Второй вражеский истребитель оказался мастером своего дела и причинил республиканцу много хлопот. Он отлично владел своим самолетом и был изворотлив, как чорт. И сколько ни старался республиканец поймать его на прицел и всыпать десятка два пуль, ни одна из них не задела его. Хитрый летчик ни за что не хотел подойти близко к «курноске» и все выжидал, когда удастся ему захватить республиканца врасплох.
И этот случай представился. Республиканец занят был атакой третьего самолета; тогда, улучив момент, летчик второго самолета неожиданно набросился на республиканца и с большого расстояния обстрелял его из пулеметов. К счастью, пули попали только в мотор, повредив, но не разбив его совершенно. Из пробитых цилиндров с сопеньем и свистом начали вырываться бензиновые пары. Мотор заметно сдал.
Положение для республиканца создалось тяжелое. До своей территории было далеко, и к тому же предстояло перелететь через высокие горы. Республиканец прекрасно сознавал это, но выходить из боя, не уничтожив своих противников, не желал. К тому же неожиданно представился ему случай еще раз показать свое искусство в стрельбе.
В тот момент, когда раненный неприятельскими пулями мотор жалобно засвистел и зачихал, поблизости от республиканца оказался четвертый вражеский самолет, Недолго думая, летчик ринулся на него и, нажав на рычажки всех пулеметов, излил на него всю свою злобу.
«На, получай, продажная бестия!» подумал он, с удовольствием наблюдая за тем, как пули пронизывали неприятельский самолет. Он стрелял «трассирующими пулями», которые светятся или дымят, оставляя за собой хорошо заметный след.
Неприятельский истребитель камнем рухнул вниз. Через несколько секунд из самолета выбросился летчик. Но ему не повезло: парашют запутался в стропах и не раскрылся.
Теперь республиканец остался один против двух. Но тут на помощь ему пришел тот самый истребитель, который так ловко сжег первую неприятельскую машину. Враги пустились наутек — бой с двумя республиканскими самолетами не обещал им ничего хорошего.
Республиканцы послали им вдогонку по нескольку пуль и примкнули к остальным самолетам эскадрильи. Мотор нашего летчика, словно задыхаясь от кашля, работал все хуже и хуже. Самолет постепенно замедлял полет и отставал от спешившей домой эскадрильи. Не желая подводить своих товарищей (бензин у всех был на исходе), летчик знаками показал ближайшему истребителю, что доберется домой самостоятельно, и отстал от эскадрильи.
Под самолетом на многие километры растянулись горы, лететь над которыми было не слишком приятно. Мотор жалобно чихал, кашлял, свистел и сопел. Ежеминутно можно было ожидать, что он остановится вовсе, — тогда… Впрочем, не стоило думать об этом. День вышел на редкость удачным: летчик «угробил» двух заклятых врагов своего народа. Ему ли волноваться за свою судьбу? И, весело напевая какую-то песенку, он повел свой самолет по кратчайшей дороге.
Но судьба готовила ему новое испытание. Едва скрылись из виду самолеты его эскадрильи, его внезапно сзади атаковал вражеский самолет. Это был тот самый истребитель, которого во время драки никак не мог поймать наш республиканец. Он, очевидно, еще в бою заметил, что мотор у «курноски» поврежден, и решил добить своего противника, когда тот останется один.
Противник подкрался к республиканскому истребителю так незаметно, что летчик узнал об атаке только тогда, когда пули защелкали по его самолету. Одной из них он был ранен в руку. Несмотря на острую боль, раненый летчик мгновенно вывел свой самолет из-под обстрела и сам перешел в наступление. Двух-трех секунд оказалось достаточно, чтобы подойти к врагу на близкое расстояние.
Одно короткое мгновение он находился так близко от хвоста «фиата», что казалось — вот-вот врежется мотором в его рули. И, конечно, этого времени было вполне достаточно, чтобы изрешетить самолет. Но пулемет, как назло, дал всего один выстрел и замолк: все патроны были расстреляны в последнем бою и теперь нечем было «угостить» врага.
Такого исхода атаки никак не мог ожидать республиканец: вместо-того чтобы праздновать свою третью победу, ему оставалось искать спасения в бегстве.
Враг понял, что положение республиканского летчика безвыходно, и смело пошел в атаку на раненого, безоружного противника.
Но он не учел одного обстоятельства: ведь он имел дело не просто с храбрым летчиком, а с бойцом республиканской армии, с бойцом, который не пощадит своей жизни для счастья своего народа, — и просчитался. В тот момент, когда он почти вплотную подошел к «курноске» и собрался в упор расстрелять ее, республиканец решился на отчаянный шаг.
«Все равно не выпустит меня из своих цепких лап этот коварный дьявол, — подумал республиканский летчик. — Так или иначе он постарается убить меня. Так если уж суждено умирать, лучше умереть обоим».
Он повернул машину, слегка задрал ее и метко угодил колесами по верхнему крылу «фиата».
Раздался страшный треск, хруст. Республиканец почувствовал сильный удар, но понял, что он еще жив. Только перед глазами вперемежку мелькали то земля, то голубое небо: подбитая «курноска» беспорядочно кувыркалась в воздухе, стремительно приближаясь к земле. Сломанные стойки и колеса шасси беспомощно болтались, как перебитые ножки подстреленной птицы.
В стороне от нее падал неприятельский «фиат», у которого на месте оторвавшейся части крыла колыхалось разорванное полотно.
Когда республиканец опомнился после сильного удара, он попробовал овладеть управлением. Самолет послушался: рули были в исправности. Кое-как летчик выпрямил свою машину. Напрягая последние усилия, со стоном и фырканьем раненая машина потащила его домой. Но до аэродрома дойти не удалось. Перелетев через вражеские окопы, летчик дотянул до первой попавшейся ровной площадки и осторожно подвел самолет к земле.
Машина грузно ткнулась в грязную почву и разбилась вдребезги.
Летчик был ранен, но остался жив.