Со времен Петра Великого, когда преобразованная Россия вошла в круг европейских держав, ее возникающее могущество стало возбуждать против себя зависть и опасения Западной Европы. Блестящие успехи России в борьбе с Турцией и преобладающее влияние ее в Польше еще при Екатерине II создавали против нее союзы европейских держав, и уже тогда Россия близка была к вооруженному столкновению с Западом. Взрыв революции во Франции побудил Европу заняться своими домашними делами и даже просить Екатерину о помощи в борьбе с революцией. Помощь эта оказана была Австрии и Англии, изнемогавшим в борьбе с Францией, уже преемником Екатерины, императором Павлом, но, несмотря на победы русских войск, предводимых Суворовым, император Павел вскоре прекратил борьбу с Францией, когда убедился, что его союзники, во вред России, преследовали только свои цели. Мало того, император Павел пришел к мысли, что союз с Францией более всего может обеспечить интересы России, и вступил в дружеские переговоры с Наполеоном Бонапартом, правившим тогда Францией, под именем первого консула, и твердой рукою восстановившим в ней порядок и законность.
Сын и наследник императора Павла, Александр I, поставил своей задачей умиротворить Европу, приняв на себя роль беспристрастного и бескорыстного посредника. Но ему не удалось согласить интересы враждующих держав. Наполеон Бонапарт, провозгласив себя в 1804 году императором французов, отверг дружеские представления Александра и побудил его заключить союз с Австрией и Англией для обуздания завоевательных стремлений нового императора. Но, предпринятая с этой целью война 1805-го года, была неудачна. Наполеон разгромил армию союзников в битве под Аустерлицем и принудил Австрию заключить мир с Францией, уступить ей несколько областей и отказаться от всякого вмешательства в дела Германии. Россия уклонилась от заключения мира с Наполеоном и уже в следующем 1806 году продолжала борьбу с ним в союзе с Пруссией, для которой владычество Франции в Германии было невыносимо: Наполеон образовал под своим покровительством Рейнский союз, к которому принадлежали почти все германские владетели и лишил Пруссию, как прежде Австрию, всякого влияния на германские дела. Пруссия подняла оружие против Наполеона прежде, чем подошли к ней на помощь русские войска, но армия ее была уничтожена Наполеоном в битвах при Иене и Ауерштедте. В три недели Наполеон занял почти все Прусское королевство и захватил важнейшие ее крепости. Лишь на нижнем течении Вислы успели собраться оставшиеся от разгрома части прусских войск, а сам король прусский бежал в Кенигсберг, откуда умолял императора Александра о помощи. Под начальством генерала Беннигсена, русские войска почти полгода удерживали натиск французских войск в восточной Пруссии, одержав сначала победу над ними в битве при Прейсиш-Эйлау. Но когда Беннигсен потерпел поражение при Фридланде, Александр, прибывший к армии, счел за лучшее вступить в переговоры с Наполеоном, чтобы не пустить неприятеля в русские пределы. Наполеон, изнемогавший в долгой, бесплодной борьбе с Россией, с готовностью принял предложение Александра и выразил желание на личном свидании с русским императором покончить все спорные вопросы. Свидание это состоялось на пароме на средине реки Немана и, вслед затем, был заключен Тильзитский мир между Францией и Россией.
Подчинив своему влиянию почти всю Западную Европу, Наполеон окружен был явными и тайными врагами; в особенности тяжела была для него борьба с Англией, умевшей своими деньгами создавать против него коалиции (временные соглашения держав) и подорвавшей французскую морскую торговлю. Поэтому для Наполеона нужен был не только мир, но и союз с Россией, интересы которой, казалось, нигде не соприкасались с французскими. В союзе с Россией для Франции не была страшна никакая коалиция. «Если мы будем в союзе, — говорил Наполеон Александру, — мир будет принадлежать нам». Наполеон предложил расширить границы России до реки Вислы, содействовать присоединению к ней Финляндии от Швеции, и Молдавии с Валахией от Турции. Но Александр более всего заботился об интересах злополучного союзника своего, прусского короля, и не считал возможным увеличивать русских владений за его счет. Поэтому Россия получила только Белостокскую область, согласившись на образование из польских земель, принадлежавших Пруссии, герцогства Варшавского, отданного в управление Саксонскому королю. Зато Александру удалось отстоять самостоятельное существование Пруссии, хотя она и лишилась трети своих владений. Но, вступая в союз с Наполеоном, Россия принимала тяжелое для себя обязательство строго соблюдать континентальную систему, усвоенную Наполеоном, вследствие которой прекращалась всякая торговля Европейских стран с Англией. Александр принял на себя принудить к тому Швецию.
Тильзитский мир, вследствие благожелательных чувств Александра к Пруссии, не принес России тех выгод, какие он мог доставить ей, как цену союза с Наполеоном. В России он встречен был, поэтому, с неудовольствием. Высшее русское общество и придворные круги, во главе с императрицей Марией Феодоровной, на союз с Наполеоном, этим «исчадием революции», как они его называли, смотрели как на измену «общему делу»; к ним примыкали имевшие большой вес в Петербурге французские и германские выходцы, пострадавшие от революции и Наполеона, и представители обездоленных им королей: сардинского — граф Жозеф де Местр и неаполитанского — Серра-Каприола, умевшие создать себе тесные связи в Петербургском обществе. Недовольны были миром, главным образом, вследствие прекращения торговли с Англией, и средние классы общества: дворяне, чиновники и торговые люди, так как они непосредственно потерпели от падения курса и обесценения денег, что произошло тотчас после того, как затруднен был вывод русских сырых товаров в Англию. Недоумевали по поводу союза с Наполеоном и низшие слои населения России: всего за несколько месяцев до заключения Тильзитского мира Св. Синод в особом воззвании, прочитанном во всех церквах, называл Наполеона врагом церкви Христовой, ищущим ее погибели. В глубине души своей, сам император Александр смотрел на Тильзитский мир, как на перемирие, необходимое для сведения счетов со Швецией и Турцией и для усиления своей армии. «Хорошо будет смеяться тот, кто посмеется последний», писал Александр после Тильзита сестре своей, Великой Княгине Екатерине Павловне.
С своей стороны, обеспечив себя союзом с Россией, Наполеон не знал меры необузданному своему властолюбию. Самовластно распоряжаясь в Германии и Италии, Наполеон задумал утвердиться и в Испании, заставив испанского короля отказаться от престола и посадив на престол брата своего Иосифа; но испанцы, при помощи английских войск, начали с французами партизанскую войну и отвлекли к себе значительную часть военных сил Наполеона. Этим задумала воспользоваться Австрия, в надежде возвратить себе потерянные владения, и стала усиленно вооружаться для новой борьбы с Францией. Между тем, отношения Александра к Наполеону охладели, так как французы под разными предлогами продолжали занимать важнейшие прусские крепости, а словесное обязательство Наполеона содействовать присоединению к России Молдавии и Валахии не получило еще формального подтверждения. При таком положении дел, чтобы укрепить союз свой с Россией, Наполеон просил Александра о новом свидании с ним. Оно произошло 27-го сентября в Эрфурте, в Германии, куда оба государя, властители Европы, явились в сопровождении блестящей свиты. Эрфуртское свидание, казалось, достигло своей цели. Спорные вопросы между Россией и Францией получили разрешение: Наполеон получил свободу действий в Испании и обещание Александра помогать ему в случае разрыва с Австрией, а Россия — согласие Наполеона на присоединение Молдавии и Валахии и некоторые льготы для Пруссии. Но в сущности Эрфуртское свидание было началом разлада между обоими монархами: Наполеон убедился в том, что Александр по-прежнему остался защитником прусских интересов и менее всего будет способен равнодушно смотреть на унижение ее значения в Германии; с другой стороны, Александр с крайним недоверием относился к властолюбивым планам Наполеона и к его обещаниям: императрица Мария Феодоровна, пред отъездом Александра в Эрфурт, даже убеждала его отказаться от этой поездки, боясь, что Наполеон может лишить его свободы так же, как незадолго пред тем захватил он испанскую королевскую чету при свидании в Байоне. При таком настроении императора Александра и его матери, осталась безуспешной и попытка Наполеона скрепить свой союз с Россией родством с русским Императорским домом. Александр уклонился от прямого ответа на вопрос, может ли Наполеон рассчитывать, в случае развода своего с бездетной Жозефиной, на руку сестры Александра, великой княгини Екатерины Павловны.
Дальнейшие события повели к окончательному разрыву союза между Россией и Францией, обещавшего при своем возникновении так много для интересов обоих государств. Наполеон под благовидным предлогом не исполнил своего обещания двинуть корпус своих войск в войне ее со Швецией для содействия России, а Александр с своей стороны не оказал существенной помощи Наполеону в новой войне его с Австрией: движение русских войск в Галицию имело вид военной прогулки и обошлось без столкновения с австрийскими войсками. Таким образом Россия лишилась представлявшейся ей возможности воссоединить с собою всю зарубежную Галицкую Русь и при заключении мира с Австрией, Наполеон выговорил для России уступку ей лишь Тарнопольского округа с населением в 400 000 человек. Гораздо более, в том числе всю северную Галицию, получило Варшавское герцогство, польские войска которого восторженно дрались с австрийцами, надеясь на возрождение Польши под покровительством Наполеона. Эти польские надежды послужили новым поводом к неудовольствию Александра. Он сочувствовал полякам и склонен был содействовать восстановлению Польши, но не иначе, как под покровительством России, потому что Польша, восстановленная Наполеоном и под его покровительством, могла угрожать спокойствию и целости России. Император Александр потребовал от Наполеона заключения конвенции, (соглашения) которою он обязался бы никогда не восстанавливать Польши. В это время уже совершив развод свой с Жозефиной, Наполеон обратился к Александру с просьбою руки младшей его сестры, великой княжны Анны Павловны, так как великая княжна Екатерина Павловна в самом начале 1809 года вступила в супружество с принцем Ольденбургским. Надеясь на удовлетворительный исход сватовства, Наполеон отвечал на требование Александра, что далекий от намерения восстановить Польшу, он не только не хочет подавать повод к помышлению о том, но готов, совместно с русским императором, принять все меры для уничтожения между жителями прежней Польши всякого о ней воспоминания и для истребления самого имени Польши и поляков из всех публичных актов, даже из истории. Но в Петербурге уже тяготились союзом с властолюбивым французским императором, еще менее желали скрепить союз этот узами родства между императорскими домами. После долгих проволочек дали знать Наполеону, что нежная молодость 16-летней великой княжны не дозволяет ей теперь вступить в брак, и просили отсрочки на два, на три года. Получив этот ответ, Наполеон отказался утвердить соглашение о Польше, уже заключенное в Петербурге его послом, Коленкуром, предлагая взамен того обязательство, что он никогда не будет способствовать никакому предприятию, клонящемуся прямо или косвенно к восстановлению Польши и помогать возмущению областей, некогда составлявших польское королевство. Но Александр счел это обязательство недостаточным, и переговоры о Польше прекратились. Вслед затем Наполеон вступил в брак с дочерью австрийского императора, эрцгерцогиней Марией Луизой, и политика его приняла по отношению к России враждебный характер, отчасти под влиянием Австрии, боявшейся успехов России в Польше и Турции.
Нет сомнения, что в это именно время император Александр желал избежать немедленного столкновения с Францией. Шведская война только что была закончена приобретением Финляндии, но на руках была война с Турцией, не желавшей купить мир ценой уступки Молдавии и Валахии; в этом упорстве Турцию, не смотря на победы русских войск, поддерживали агенты Англии, Австрии и даже самого Наполеона. Притом Россия не была еще готова к борьбе с колоссальными силами Наполеона. В переписке с матерью, императрицей Марией Феодоровной, по поводу сватовства Наполеона, император Александр в начале 1810 года прямо заявлял, что для подготовки к войне с Наполеоном ему нужно выиграть еще по крайней мере три года. Вопрос был только в том, даст ли ему это время Наполеон. Действительно, вынужденный сближению с Россией предпочесть сближение с Австрией, Наполеон поддавался внушениям Австрии, надеявшейся только выиграть из столкновения двух опасных для нее соседей, какой бы ни был исход борьбы между ними, и, увлекаемый своим безграничным властолюбием, уже не считался с интересами России. Простыми указами он присоединил к Франции часть Тироля, Голландию, земли между Северным и Балтийским морями и вольные города Гамбург, Бремен и Любек. Вслед затем и таким же образом, вопреки условиям Тильзитского договора, присоединил он к Франции и владения герцога Ольденбургского, связанного узами родства с русским императорским домом, предлагая герцогу, как родственнику императора Александра, в обмен город Эрфурт с округом. В то же время Наполеон высказывал неудовольствие по поводу изменения нашей торговой политики. Строгое соблюдение континентальной системы, уничтожившей нашу морскую торговлю с Англией и вывоз сырья, привело к падению курса и ценности ассигнаций; между тем, огромные суммы, уходили из России за границу в уплату за предметы роскоши, главным образом, за французские товары. Это побудило императора Александра издать в декабре 1810 г. тариф или положение о нейтральной торговле, которым, между прочим, запрещен был ввоз в Россию многих изделий французских мануфактур. Узнав об этом, Наполеон жаловался, что постановление это лишает Францию торговли с Россией и нарушает их союзные отношения.
Особенно неприятны были для Наполеона военные приготовления России, о которых доносили ему его тайные и явные агенты. Приготовления эти внушали ему тем большие опасения, что они поддерживали надежды немцев на свое освобождение от французского ига. Не подчинив Александра своей воле, Наполеон не мог рассчитывать на покорность себе Германии, и над ним постоянно висела угроза новой европейской коалиции (соглашение держав). В то же время континентальная система, строгим соблюдением которой Наполеон надеялся сломить могущество Англии, без содействия России являлась, по его словам, пустою мечтою. От враждебных действий против России Наполеона удерживала лишь одна война в Испании и необходимость пополнить свою армию и военные запасы. До того времени, по донесению флигель-адъютанта императора Александра, Чернышева, он желал поддерживать переговоры с Россией, то угрожая ей, то обнаруживая по временам самые миролюбивые намерения.
Таким образом выясняются три видимые причины, которые вели к столкновению Россию и Францию: 1) польский вопрос, 2) дело Ольденбургское и 3) тариф 1810 г. Каждая из причин этих, по внимательном рассмотрении, не была настолько важной, чтобы обе колоссальные империи не могли сговориться между собою вместо того, чтобы начинать борьбу, от которой, могли выиграть только естественные их враги: Англия, Австрия и Пруссия. Недаром их петербургские и парижские агенты, совместно с французскими эмигрантами, делали все возможное, чтобы раздуть пламя вражды между двумя императорами, и боялись сближения между ними до самого момента вторжения Наполеона в русские пределы. Когда война сделалась неизбежною, Жозеф де Местр писал своему правительству: «в сущности ничто не мешает этим двум господам сговориться и поделить между собой Европу». Но в основе недоразумений, возникших между Александром и Наполеоном, было глубокое недоверие, их друг к другу. Александр был убежден, что Наполеон стремится поработить Россию, как порабощены были им другие европейские державы, а Наполеон, с своей стороны, не мог чувствовать себя в безопасности, зная, что Германия, в особенности Пруссия, при постоянных симпатиях к ней Александра, всегда найдет в нем опору в борьбе с своим притеснителем. Называя Александра, за его предполагаемую хитрость и неискренность, «греком восточной империи», Наполеон, конечно, не мог не знать, что при русском дворе он пользовался недоброй репутацией двоедушного и клятвопреступного корсиканца.
Силы, приготовленные для борьбы обоими противниками, были огромны: таких еще не видала Европа в международных своих столкновениях. Весною 1812 года на берегах Одера и Вислы Наполеон собрал свыше 600 тысяч лучших своих войск, к которым присоединены были войска государей Рейнского союза и герцогства Варшавского. Австрия и Пруссия также отдали в распоряжение Наполеона вспомогательные корпуса в надежде приобрести, в случае удачного исхода войны, некоторые русские области, хотя тайно и сообщили в Петербург, что они вступили в союз с Францией только из боязни мести Наполеона вопреки своим чувствам дружбы к Александру. Наполеон, кроме того, оставил достаточное число войск в Испании, где французы не могли еще подавить сопротивление испанцев и англичан.
С своей стороны, император Александр собрал на западной границе России три армии. Первая армия (127 000 человек) находилась в Виленской губернии, под начальством военного министра Барклая де Толли; вторая (47 000) вверена была сподвижнику Суворова, князю Багратиону, и расположена была в Гродненской губернии; наконец третья, численностью в 43 000 человек, под начальством Тормасова, двинута была к австрийским границам. Дунайская армия, под начальством Кутузова, не могла еще оставить Молдавии и Валахии, так как турки, под влиянием происков Наполеона, не хотели уступать требованиям России и грозили продолжением войны. Таким образом войска Александра, по численности своей, уступали армии Наполеона, и это было главной причиной того, что у нас решено было вести войну оборонительную. Главным пунктом обороны избран был город Дрисса, на Западной Двине, где, по совету прусского генерала Фуля, сооружен был укрепленный лагерь.
Император Александр сознавал всю трудность предстоящей борьбы. «У меня нет таких генералов, как ваши, — говорил он французскому послу Коленкуру в 1811 году, — сам я не такой полководец и администратор, как Наполеон, но у меня хорошие солдаты и преданный мне народ, и мы скорее умрем с оружием в руках, нежели позволим поступать с нами, как с голландцами и гамбургцами. Но, уверяю вас честью, я не сделаю первого выстрела. Я допущу вас перейти Неман, но сам не перейду его; я не хочу войны, не желает ее и мой народ, хотя и озлоблен отношениями ко мне вашего императора… Но, если на него нападут, он сумеет постоять за себя… Я не ослепляюсь мечтами и знаю, в какой мере император Наполеон — великий полководец; но на моей стороне пространство и время. Во всей той враждебной для вас земле нет такого отдаленного угла, куда я бы не отступил, нет такого пункта, которого я не стал бы защищать, прежде чем заключить постыдный мир. Я не начну войны, но не положу оружия пока хотя один неприятельский солдат будет оставаться в России». Уже в этих словах императора Александра, ясен был план предстоящей борьбы. Средством для нее являлась не армия только, а весь народ; чтобы победить Россию, недостаточно было выиграть несколько сражений, что казалось делом легким для Наполеона, а надобно было шаг за шагом, на неизмеримом пространстве, преодолеть сопротивление народных масс, потревоженных в своих недрах. В Петербурге враги Наполеона всегда указывали на Испанию, как на достойный пример для борьбы с Наполеоном, и ласкали себя надеждой, что Россия сделается могилой для французских войск и могущества Наполеона, хотя бы ценой разорения России. На этом плане настаивал и бывший маршал Наполеона Бернадот, избранный шведским сеймом в наследники бездетного шведского короля Карла XIII. Бернадот желал приобрести новому своему отечеству Норвегию, принадлежавшую тогда Дании, и поставил это условием союза Швеции с Францией, которого добивался Наполеон. Не встретив с его стороны согласия на это условие, Бернадот обратился к императору Александру с предложением союза против Наполеона с тем, чтобы, в случае успеха войны, Александр гарантировал бы Швеции присоединение Норвегии, что охотно и принято было императором.
Наполеон не обманывался в том, что Россия сделалась последним убежищем и надеждой всех его врагов. «Все это, — писал он, — напоминает сцену из оперы, в которой англичане управляют театральными машинами». Но, сделав огромные военные приготовления, он надеялся, что, испытав несколько поражений, Александр будет принужден просить мира. Чтобы облегчить его заключение, Наполеон не хотел даже поощрять мечтаний поляков о восстановлении Польши, уклоняясь от прямых обещаний в этом смысле. Едва ли он мог мечтать о покорении России, а западные ее области, в которых он надеялся найти содействие поляков и немцев, не представляли для него опасностей народной войны. Немало друзей и сподвижников Наполеона предостерегали его против похода в Россию, указывая на пример Карла XII, но он слепо верил в свою звезду.
4-го мая 1812 года, Наполеон, сопровождаемый своей супругой, отправился из Парижа в Дрезден, где встретили его все союзные с Францией монархи, во главе с императором австрийским и королем прусским. Здесь он, среди празднеств и торжеств, сделал последние распоряжения, чтобы придвинуть корпуса своей армии к границам России. Из Дрездена Наполеон поехал к Неману, чтобы лично принять начальство над армией.