Стадо паслось на склонах пологой сопки. Мэвэт бродил по стаду, приглядываясь к телятам. Успокоенный, что все они выглядели бодрыми и здоровыми, бригадир присел на камень, посмотрел вниз под гору на стойбище. Выстроенное замкнутым кольцом на обширной горной террасе, стойбище было хорошо видно. В середине круга стояла большая палатка с развевающимся красным флагом — Красная яранга. Чуть в стороне от палатки виднелся высокий штабель бревен, доставленных по реке плотами из Янрая.
Мэвэт долго смотрел на штабель. Вспомнилось, как он в числе других оленеводов стоял на этой же горной террасе с секретарем райкома.
— Вот здесь и начнем строить тундровый поселок! — сказал тогда Ковалев, внимательно осматривая район междуречья. Много после этого было разговоров среди оленеводов о намеченном строительстве тундровых поселков. Большинство обрадовалось этому известию, чувствуя, что в жизни тундры намечается что-то новое, до сих пор не бывалое. Но некоторой часть оленеводов не верила в возможность большого строительства или не одобряла его. И когда в тундру прибыл первый плот бревен готового сруба, весть об этом сразу же облетела все стойбища. Пешком или на легких байдарах оленеводы, чьи стойбища находились у рек, добирались до района междуречья, подходили к бревнам, как бы не веря своим глазам, тщательно осматривали, ощупывали их. Тут же у бревен разжигали костры и, усевшись в тесный круг, долго за чаем обсуждали: хорошо или плохо, что в тундре должны появиться вместо яранг дома?..
Сейчас, глядя на яранги, Мэвэт старался мысленно представить себе, как будет выглядеть стойбище, когда вместо яранг возникнут дома. «Зимой, в темную ночь далеко окна домов будут светиться. Со всех долин четырех рек огни далеко видны будут».
Дождавшись смены пастухов, Мэвэт направился к стойбищу. Еще издали бригадир увидел высоко взобравшихся на штабель людей. «Опять гости прибыли на бревна смотреть, — подумал Мэвэт, — строить дома скорее надо. Лето уйдет, холода настанут, до зимы не успеем».
Собравшиеся оленеводы говорили все о том же — о строительстве домов в тундре. Мэвэт ревниво прислушивался к каждому слову, досадливо кряхтел, если кто-нибудь, по его мнению, говорил совсем не то, что надо. Особенно его раздражали слова Кумчу, приехавшего узнать новости о строительстве.
После того как Майна-Воопка стал вместо него бригадиром, Кумчу еще более замкнулся в себе, неохотно выполнял приказания нового бригадира, исподтишка распространял о нем разные нелепые обидные слухи. Узнав, что в район междуречья пришли первые плоты бревен, Кумчу начал нашептывать пастухам самые невероятные опасения по поводу строительства. Слова его услыхал Майна-Воопка. Посмотрел новый бригадир в глаза Кумчу и сказал:
— Откуси язык свой, болтливый человек, собакам выбрось! Обо мне ты можешь говорить, что голове твоей вздумается, но о новых домах молчи. О них другие — честные люди — слова говорить будут.
— Видно, тяжелое время пришло, если молчун Майна-Воопка так много браниться стал, — злобно усмехнулся Кумчу. Не выдержав холодного взгляда бригадира, он ушел в свою ярангу, стал собираться в дорогу.
Сейчас Кумчу прислушивался к разговору оленеводов, выжидая удобного случая, чтобы снова высказать свои соображения.
— Такой дом не снесет пургой! В таком доме не будешь дрожать от холода! — донесся до него голос Тымнэро, сидевшего у костра в кружке молодежи.
— Ветер, который в голове твоей, Тымнэро, и дома перевернуть может, — наконец не выдержал Кумчу. Заметив на себе пристальный взгляд Мэвэта, он повернулся к нему, заговорил быстро, возбужденно:
— Что так смотришь на меня, Мэвэт? Или ветер, который в голове Тымнэро, и в твоей голове гуляет, пургу из твоих мыслей делает? Видно, ты тоже жилище люоравэтляна[13] на чужой непривычный дом променять решил? Наверное, и спать не по-человечески на высокой подставке будешь? Смотри, захочешь во сне повернуться — на деревянный пол упадешь, старые кости сильно зашибешь, болеть будут.
Мэвэт сунул под нос Кумчу свою трубку и сказал, с трудом сдерживая себя:
— Затянись из трубки как следует, может кусок шкуры, который во рту твоем болтается, снова языком человеческим станет.
Кумчу машинально затянулся из трубки Мэвэта и тут же вернул ее хозяину.
— И трубка-то твоя как-то по-другому пахнет, не чукотский дух я слышу в ней.
— Собака, у которой нюх испорчен, всегда мясо с рыбой путает, — не уступал Мэвэт.
Оленеводы молча, с затаенным напряжением прислушивались ж перепалке между Мэвэтом и Кумчу.
Красный, с узкими злыми глазками на широком лице, Кумчу лихорадочно обдумывал ответ Мэвэту.
— Что же, ладно. Зимой в гости к тебе в этот дом приеду, ночью ждать буду, когда с постели-подставки на пол упадешь, ждать буду, когда место рядом с твоей женой для меня освободится, — наконец нашелся он сказать.
— Нет уж, я лучше твою жену с собою рядом с краю положу, чтобы самому на пол не свалиться.
Быстрый ответ Мэвэта вызвал у оленеводов смех.
Кумчу нахохлился, умолк, с горечью признаваясь себе, что в поединке с Мэвэтом потерпел поражение.
— Я думаю, люди, надоело вам слушать, как двое мужчин, будто старухи сварливые, языками болтают. Давайте делом займемся! — сказал Мэвэт.
— О каком же это деле ты говоришь? — поинтересовался Кумчу.
— Вот посмотрите, сколько камней валяется как раз там, где дома строить будем. — Мэвэт встал и широким жестом показал на камни вокруг стойбища.
— Правильно бригадир говорит! — поддержал Мэвэта пастух Раале.
— Пойдем! — предложил своим друзьям Тымнэро и, ни слова ни говоря, направился к первому камню, выбрав потяжелее.
Через четверть часа люди были захвачены работой.
— В кучу, аккуратно складывайте камни! Они нам еще пригодятся, когда дома будем строить! — распоряжался Мэвэт.
А Кумчу по-прежнему сидел на бревнах и думал о том, откуда взялась у людей, которых он знал с детства, эта охота ворочать тяжелые камни.
— Го-го-го! Люди! Вы что это вздумали новую гору из камней делать! — вдруг послышался звонкий голос Воопки. Кумчу резко повернулся и увидел подходивших к стойбищу Воопку и Майна-Воопку. Братья минуту наблюдали за работой и вдруг, словно сговорившись, взяли по камню и потащили их в кучу.
— Чаю попейте сначала! — крикнул им Мэвэт.
— Не мешай нам! — отозвался Воопка. — Пусть Кумчу за нас чайку попьет, все равно ему скучно на бревнах сидеть!
Кумчу выругался и пошел прочь от стойбища к реке, где вверх дном лежала его легкая моржовая байдарка. Оглянувшись, он прежде всего увидел своего бригадира. Обхватив могучими руками огромный камень, Майна-Воопка легко нес его к возвышавшейся куче камней. Суровое худощавое лицо его было сосредоточено, спокойно. Он и эту работу выполнял так, как работал всегда: серьезно, добросовестно, вдумчиво.
«Не камень, а скалу на руки взял. Забыл, что совсем не для его бригады дома здесь строить будут», — подумал Кумчу и еще быстрее зашагал к своей байдарке.
— Все камни собирайте, и даже маленькие! — кричал Мэвэт, позабыв, что он пришел домой выспаться после бессонной ночи.