Это было в Фессалии, в свежей долине Тэмпейской. Святая ночь, посвященная Орфеем мистериям Диониса, наступила. В сопровождении одного из служителей храма, дельфийский ученик шел по узкому и глубокому ущелью между островерхими скалами. В темноте ночи не было слышно иного звука кроме журчания реки, которая протекала в зеленых берегах долины. Наконец, серебряный диск луны показался из-за черной гривы скал. ее магнетический свет скользнул по всем глубинам, и вдруг — волшебная долина осветилась вся неземным светом. Словно сдернули с неё покрывало и вся она раскрылась с своими зелеными оврагами, рощами из ясеней и тополей, своими хрустальными ручьями, гротами, заросшими вьющимся плющом, и с своей извилистой речкой, то охватывающей своими рукавами тенистые островки, то катящей свои волны под сплетенными ветвями больших деревьев. Бледный туман и сказочный сон окутывал все растения. Казалось, что вздохи нимф проносились по зеркальной поверхности реки и что смутные звуки флейт поднимались из чащей неподвижных тростников. Надо всей долиной носились незримый чары Дианы.
Дельфийский ученик шел как во сне. Он останавливался от времени до времени, чтобы вдохнуть аромат жимолости и горького лавра. Но магический свет длился лишь одну минуту. Луна закрылась облаком и все потемнело: скалы приняли угрожающий вид и блуждающие огни засветились во всех направлениях, под густою тенью деревьев, на берегу реки и в углублениях долины.
"Это Мисты, — сказал проводник, — пускаются в путь. Каждая группа имеет своего проводника-факелоносца. Мы последуем за ними."
Наши путники встречали много живописных процессий, выходивших из глубины рощ; вначале они увидали мистов молодою Вакха, юношей, одетых в длинные туники из тонкой льняной ткани и в венках из плюща. Они несли чаши из резного дерева, символ чаши жизни. Затем прошли молодые люди с гордой и смелой осанкой, которых называли мистами сражающегося Геркулеса; на этих были короткие туники, обнаженные ноги, львиные шкуры, спадающие с одного плеча, оливковые венки на головах. Затем появились мисты растерзанного Вакха с пятнистыми пантеровыми шкурами на плечах, с пурпурной повязкой на волосах, с тирсом в руке.
Проходя мимо одной пещеры они увидали распростертых на земле мистов Аидонаи и подземного Эроса. Это были люди, оплакивающие своих умерших родственников и друзей; они пели тихими голосами:
"Аидонаи! Аидонаи! Возврати нам тех, кого ты взяла у нас, или дозволь нам спуститься в твое царство".
Ветер, врываясь в пещеру, как бы продолжал под землей протяжные стоны мрачного напева. Внезапно один из мистов повернулся к ученику дельфийского храма и сказал ему:
"Ты переступил порог Аидонаи. Ты не увидишь более света живущих".
Другой мист, проходя мимо, задел его и шепнул ему на ухо: "Тень, ты сделаешься жертвой тени. Ты, который принадлежишь ночи, ты вернешься в царство Эреба!" И он пустился бежать.
Ученик дельфийского храма почувствовал себя оледеневшим от страха. Он шепнул своему проводнику: "что означает все это?" Служитель храма, казалось, ничего не слыхал. Он произнес равнодушным тоном: "Нужно перейти через мост. Никто не может избежать конца". Они перешли деревянный мост, переброшенный через Пенею.
"Откуда, спросил ученик, исходят эти печальные голоса и эта жалобная мелодия? Кто эти светлые тени, проходящие длинными вереницами под тополями?" "Это женщины, которые собираются принять участие в мистериях Диониса." "Знаешь ли ты их имена?" "Здесь никто не знает имени другого и старается забыть свое собственное имя. Ибо, как при входе в священную обитель мисты оставляют свои запыленные одежды, чтобы искупаться в реке и облечься в чистые льняные ткани, также покидает каждый из них свое прежнее имя и принимает новое. В течение семи дней и семи ночей люди преображаются, как бы переходят в новую жизнь. Посмотри на все эти вереницы женщин. Они соединились не по семьям или странам, а по тому Богу, который вдохновляет их."
И они увидели шествие молодых девушек в венках из нарциссов и в голубых пеплумах, которых проводник называл нимфами Персефоны. Они несли в своих руках урны и другие предметы, отданные ими в силу обета; затем появились в красных пеплумах мистические возлюбленные, пламенные искательницы Афродиты. Они углубились в темную рощу и оттуда понеслись горячие призывы, смешанные с слабыми рыданиями. Затем, из другой темной миртовой рощи раздались страстные напевы; они поднимались к небу медленными призывами:
"Эрос! Ты ранил наше сердце! Афродита! Ты сокрушила наши члены! Мы покрыли грудь нашу кожей молодого оленя, но в груди мы несем кровавый пурпур наших ран. В нашем сердце — пожирающий огонь. Мы умираем, но не от болезни: нас сжигает любовь. Поглоти нас, Эрос! Эрос! Или освободи нас, Дионис! Дионис!"
Затем приблизилось другое шествие. Здесь женщины были совершенно закутаны в черные одежды, с длинными вуалями, падавшими на землю. И все казались огорченными, словно они были в большой скорби. Проводник назвал их оплакивающими Персефону. В этом месте возвышался большой мраморный мавзолей, опутанный плющом. Женщины опустились на колени возле него, распустили свои волосы и стали испускать жалобные крики. На каждую строфу желания, они произносили ответную строфу скорби.
"Персефона! стонали они, ты умерла, похищенная Аидонаи; ты спустилась в царство мертвых. Но мы, оплакивающие возлюбленного, мы — живые мертвецы. Да не взойдет над нами заря нового дня. Да дарует нам вечный сон та земля, которая покрывает тебя, о великая богиня! И пусть моя тень бродит в объятиях возлюбленной тени! Услышь нас, Персефона!"
Перед этими странными сценами, под заразительным восторгом всех этих глубоких ощущений, ученик дельфийского храма почувствовал себя объятым тысячью ощущений разнородных и мучительных; он перестал быть самим собою; желания, мысли и страдания всех этих существ проникли в него и сделались его желаниями и его страданиями. Его душа как бы раздробилась, проникая в тысячи тел, смертельное томление овладело им. Он не знал более — живой ли он человек, или — лишь тень человека.
Проходивший по той же тропе посвященный высокого роста подошел к женщинам и сказал: "Мир опечаленным теням! Страдающие женщины, стремитесь к свету Диониса, Орфей вас ожидает!" И все женщины окружили его в молчаливом ожидании, сняли с себя венки, а он своим тирсом показал им дорогу.
Тогда некоторый из них наклонились к источнику и зачерпнули воды в резные чаши; затем шествие пришло в порядок и двинулось вперед. Молодые девушки пошли впереди. Он пели гимн с таким припевом: "потрясайте цветами мака! Утоляйте жажду из волн Леты! Дай нам желанный цветок и да расцветает нарцисс для сестер наших! Персефона! Персефона!".
Ученик еще долго шел с своим проводником. Они проходили через луга, покрытые златоцветом; они шли под тенью кипарисов, грустно шелестевших над их головами. Они слышали заунывное пение, которые носилось в воздухе и достигало до них неизвестно откуда. Они видели на деревьях страшные маски и фигурки из воска, напоминавшие спеленатых детей.
То там, то здесь, через реку переплывали лодки, наполненные молчаливыми людьми, словно привидениями. Под конец долина раздвинулась, вершины гор осветились, появилась заря. Вдали виднелись темные ущелья горы Осса, прорезанные пропастями, в которых громоздились обломки скал. Ближе к путникам, посреди гористого амфитеатра, на лесистом холме засиял, освещенный розовой зарей, храм Диониса.
Уже солнце золотило вершины гор. По мере того, как они приближались к храму, со всех сторон появились толпы мистов, шествия женщин и группы посвященных. Все это множество людей, серьезных с виду, но внутренне взволнованных тревожным ожиданием, встретилось у подошвы холма и начало подниматься по тропинкам к святилищу. Все приветствовали друг друга как друзья, потрясая миртовыми ветвями и тирсами.
Провожатый ученика исчез, а сам ученик дельфийского храма очутился — неожиданно для себя — в группе посвященных, которые отличались разноцветными повязками, придерживавшими их волосы на голове. Он их никогда не видал ранее этой минуты, а между тем ему казалось, что он узнает их, и это вызвало в нем чувство большой радости. И они также, казалось, ожидали его и приветствовали как брата и поздравляли его с благополучным прибытием.
Смешавшись с ними и как бы несомый на крыльях, он поднялся на самые высокие ступени храма, когда внезапно яркий луч света ослепил его глаза. Это было восходящее солнце, которое бросило свои первые снопы света на равнину, осветив яркими лучами всех мистов и посвященных, теснившихся на ступенях храма и группами подвигавшихся к нему.
В это время хор запел священный гимн. Бронзовые двери храма открылись бесшумно, и сопровождаемый факелоносцем, появился иерофант Орфей. Ученик дельфийского храма, узнав его, задрожал от радости. Одетый в пурпуровые одежды, с лирой в руке, Орфей сиял вечной юностью. Он заговорил:
"Привет всем вам, которые пришли, чтобы возродиться после страданий земной жизни, привет вам, возрождающимся в этот час! Войдите, чтобы испить от источника света, вы, которые пришли из темноты, мисты, женщины, посвященные! Войдите и радуйтесь, вы, которые страдали; войдите и отдохните, вы — которые боролись. Солнце, которое я призову на ваши головы и которое засияет в ваших сердцах, не есть солнце смертных; оно — чистый свет Диониса, великая звезда посвященных. Силою ваших пережитых страданий и того усилия, которое вас привело сюда, вы победите, а если вера ваша в божественное слово крепка, вы победили уже и теперь. Ибо, после долгого круговорота темных существований, вы освободитесь из скорбного круга рождений и соединитесь все, как единое тело и как одна душа, в свете Диониса. "Божественная искра, которая освещает нам путь на земле — в нас самих; в храме она становится ярким факелом, на небесах — светлой звездой. Так растет свет Истины. "Послушайте, как звучит лира о семи струнах, лира Бога… Она вызывает движение миров. Слушайте! и да проникнут ее звуки в вас, и да откроются перед вами глубины небес! "Здесь дается помощь ослабевшим, утешение страждущим, надежда всем! Но горе злым и нечестивым, они будут уличены. Ибо в экстазе мистерий каждый видит душу другого до самой глубины. Злые поражаются ужасом, а нечестивые — смертью. "Ныне, когда свет Диониса засиял над вами, я призываю небесного Эроса, милостивого и всемогущего. Да будет он в вашей любви, в ваших слезах и в ваших радостях. Любите, ибо все любит: и демоны в безднах, и боги в эфире. Любите, ибо все любит, но любите свет, а не мрак. Вспоминайте во время пути о цели. Когда души возвращаются в обитель света, они несут на своих звездных{8} телах — подобно безобразным пятнам — все грехи жизни… И, чтобы изгладить их, душа должна перенести искупление и возвратиться на землю… И одни лишь чистые и сильные входят в обитель света Диониса. "А теперь воспоем Эвохэ!" "Эвохэ!" возгласили герольды в четырех концах храма и раздалась священная музыка. Эвохэ! ответили все собравшиеся с энтузиазмом, теснясь на ступенях святилища. И крик Диониса, священный призыв к возрождению и к вечной жизни, прокатился по долине, повторяемый тысячью голосов и отбрасываемый всеми горными эхо. И пастухи в диких горных проходах Оссы, затерявшиеся с своими стадами в тени лесов, задеваемых облаками, отвечали тем же криком: "Эвохэ!".{9}