Большой шестиместный автомобиль мчится по улицам еще недостроенного города. Развертывается панорама однотипных пятиэтажных домов, напоминающих огромные упаковочные ящики расставленные на сером конвейере улиц.
— В этих домах живут рабочие, — объясняет Шеболдаев.
— Мало комфортабельно… — замечает Де-Форрест.
— Выглядят они действительно немножко… ну, как бы это сказать… — скучно, но в Западной Европе…
— Скажите, мистер Шеболдаев, вы бывали в Западной Европе?
— Нет.
— Я замечаю, что у вас часто ссылаются на Европу и Америку люди, не имеющие о них представления. Поглядели бы вы как выглядит рабочий поселок в Америке или Западной Европе. Отдельные односемейные домики, удобные, масса зелени, тишина… Прелесть!… Мне, кажется, что у вас совершенно ложное Представление о том, как живут в других странах… Это очень неправильно.
Лицо Шеболдаева становится сосредоточенным и он ничего не отвечает.
На площади возвышается цементная фигура Ленина. Взглянув на монумент, Шеболдаев снова оживляется:
— Это вождь пролетариата и преобразователь России. Идея создания здесь второго металлургического центра страны принадлежит ему. Если бы он .был жив, мы бы имели еще большие достижения.
Сидящий у руля Арбузов оборачивается и неодобрительно глядит на Шеболдаева.
Автомобиль въезжает на вторую большую площадь, где возвышается памятник в виде огромной неуклюжей глыбы, изображающей человека в шинели.
Замедлив ход автомобиль проезжает мимо. Шеболдаев не обращает внимания на этот монумент… Тогда Арбузов, остановив машину, обращается к инженерам при помощи переводчицы.
— Этот величественный обелиск воздвигнут в честь инициатора и личного вдохновителя нашей стройки — великого вождя народов. И когда мы выполним его заветы, — с апломбом говорит Арбузов, показывая рукой на высящиеся вдали трубы, кауперы и доменные печи металлургического комбината, — тогда наступит первая фаза коммунизма. И это будет скоро!
— Неужели вы считаете, что создав индустрию, этим самым автоматически построили коммунизм? Мне кажется, вы ошибаетесь. Из имеющегося исторического опыта в ряде стран, давно создана первоклассная индустрия, однако, он там еще не наступил! — говорит Де-Форрест.
— Ну это же само собой понятно… Там ведь частный капитал и эксплоатация… Там буржуазия и пролетариат… — говорит Арбузов.
— Какая разница для рабочего в том, что индустрия принадлежит частному капиталисту или государственному капиталу? — ставит вопрос ребром Де-Форрест.
Арбузов смущен. Он, не находя ответа, поворачивается к рулю, и тихо, по-русски бормочет:
— Американские вопросы… Они однако очень острые на язык… и этот язык нужно…
Но Де-Форрест не унимается:
— Мы, коммунисты Нового Света, видевшие уже индустрию не вашего масштаба, не согласны с вашим толкованием коммунизма. Мы видим идеальный коммунизм в полном раскрепощении человека и возвышении его на небывалую высоту. Коммунизм наступит не тогда, когда государство отберет у всех их имущество и сосредоточит его в своих руках… Не тогда, когда всех сделают таким образом равными в бедности, нищете и зависимом от произвола государства состоянии. Нет, мы склонны думать, что царство коммунизма наступит тогда, когда все станут богатыми, имущими, т.е. буржуями, капиталистами… При коммунизме государство должно стараться давать тем, кто не имеет, а не отбирать у тех кто имеет. Но это все утопия!
Во время речи Де-Форреста Шеболдаев сидит угрюмо уставившись в одну точку. Молотова, переводя презрительно гримасничает, Ирина с интересом прислушивается.
— Вы, господа, как я вижу, принадлежите к сторонникам утопического коммунистического мировоззрения. Но такой коммунизм никогда не наступит. Это мировоззрение чуждо генеральной линии нашей партии. Кроме того, мы уважаем специалистов, которые не привыкли рассуждать и дискуссировать в вопросах, в которых мало компетентны, а засучив рукава помогали бы выполнять мудрое решение нашего любимого вождя, — недовольно произносит чекист, показывая рукой на обелиск.
Начальник «Металлургостроя» лично открывает краны с горячей и холодной водой, искренне радуется этой технике и довольно улыбается сопровождающему их управляющему домом.
— Молодец! Не ударил лицом в грязь перед иностранцами!
Мак Рэд и Де-Форрест осматривают свои комнаты с видом привыкших разъезжать людей, снимающих номер в отеле.
— Располагайтесь! Вы у себя дома, — приглашает Шеболдаев.
Носильщики вносят солидные кожаные чемоданы, украшенные пестрыми наклейками известных отелей. Мак Рэд рассматривает стеклянный книжный шкаф, в котором видны несколько технических справочников. Остальная часть полок заполнена переводами на английский язык сочинений Ленина и Сталина.
* * *
Автомобиль останавливается у трехэтажного здания украшенного надписью-барельефом: «Дом иностранных специалистов».
Шеболдаев и Арбузов проводят инженеров в приготовленные для них апартаменты.