Мы объединяем в этой главе отзывы и характеристики, относящиеся к двум последним годам—1923 и 1924—жизни и развития Красной армии, хотя и следует сказать, что Красная армия 1925 года, конечно, далеко не та, какой она была в 1924, а тем более в 1923 году.
Живой организм, — она находится в процессе непрерывного. роста и развития, имея его, — это развитие, преуспевающим в одних областях военного строительства и более медленным — в других. Эта динамичность существования не представляет чего-то, свойственного одной только Красной армии. Этим свойством отличается большинство армий послевоенного периода: так, в процессе непрерывной реорганизации находится французская армия; поскольку можно судить, — перманентный реорганизационный хаос имеет место в румынской армии, и т. д. Богатый опыт империалистской войны, непрерывно отстаиваясь и отслаиваясь, превращаясь из индивидуального в коллективный, оказывает непрерывное давление на формы и рамки военной организации, то вливая в них новое содержание, то сметая их совершенно и заменяя новыми.
Очень интересным представляется анонимный обзор в Revue Militaire Française[135], характеризующий состояние Красной армии на 1 февраля 1924 г. Обозреватель останавливается прежде всего на «общих принципах».
«В 1922 г. большевистское правительство продолжало демобилизацию Красной армии, стараясь дать ей организацию мирного времени на основе постоянной армии в 800.000 человек.
Дурное финансовое положение, естественный результат до последней степени неустойчивого положения экономического, не давало возможности осуществить эту реорганизацию, обусловливая необходимость уменьшения наличного состава. С этой целью большевистское правительство в начале 1923 г. решило произвести эксперимент введения милиционной системы, преобразовав некоторые нормальные дивизии в милиционные под названием „территориальных дивизий“.
Бедственное финансовое положение, обязывающее большевизм не применять полностью системы постоянной армии, которой раньше он отдавал свое предпочтение, не исчезнет, можно думать, долгие годы. Вот почему можно предвидеть, что преобразование Красной армии в армию милиционную будет продолжаться, каковы бы ни были результаты приводимого в исполнение опыта».
И далее.
«В период, 1918–1923 г.г. тяжесть военного бремени была возложена в большей своей части на население Великороссии, так как большевизм лишь постепенно распространял свое влияние на окраинные территории царской империи. Новая правительственная организация (Союз Советских Социалистических Республик — СССР) делает возможным более равномерное распределение этого бремени. Вот почему большевистское правительство и решило создать национальные армии в различных республиках, окружающих великорусское ядро. Эта идея, которая в настоящее время находится в стадии своего осуществления, позволяет к тому же усилить политическое влияние на. границах и обеспечить более действенным способом защиту территории Союза использованием патриотических чувств различных национальностей».
«Общая организация армии осталась в своем целом, неизменной (по сравнению с данными 1922 г. — К.С. ). Однако, организация высшего военного командования подвергалась некоторым изменениям. Территория Союза Советских Республик ныне разделяется на восемь больших районов, называемых… фронтами или округами, к которым следует прибавить:
Автономную Кавказскую армию, занимающую территорию закавказской федерации; и 5-ю армию на Дальнем Востоке».
Состав армии определяется в 17 армейских корпусов, «введенных в Красной армии в 1922 и 1923 г.г.»; «52 дивизии пехоты, из коих 34 нормальных, 15 территориальных и 3 национальных в Закавказьи; 10 кавалерийских дивизий (из коих 3 входят в состав 1-й конной армии, а 4 составляют I и II конные корпуса; 10 самостоятельных кавалерийских бригад (из которых одна территориальная)».
Дальше следует обычная характеристика состава армейского корпуса, стрелковых дивизий, территориальных дивизий, кавалерийских корпусов, дивизий и бригад, могущая представить интерес для специалиста, а для нас интересная, лишь как симптом серьезности отношения и оценки. Мы, конечно, не касаемся вопросов о том, в какой степени достоверны или неверны сообщаемые сведения, в частности утверждение автора о том, что «в действительности личный состав частей — ниже этих (т. е. приведенных в статье К.С.) теоретических цифр».
Несколько раньше тому же вопросу о реорганизации Красной армии уделило свое внимание «Temps»[136].
«С марта месяца 1923 г., — читаем мы в газете, — русские войска находятся в состоянии реорганизации. Это делается в целях сокращения годового расхода на содержание армии, однако, с таким расчетом, чтобы не вредить основательности обучения. К численному превосходству, по заявлению Троцкого, надо прибавить качественную ценность и, таким образом, дать правительству советов дисциплинированную армию, вполне обученную в смысле применения новейших средств. Но это далеко не достигнуто. Бюджетные нужды повлияли на военные соображения, и на деле состояние русской армии очень немного улучшилось с осени („Temps“ от 28 сентября 1923 г.). Общая численность осталась 600.000 человек, содержание которых поглощает около половины советского бюджета. Насчитывают 17 армейских корпусов и 52 пехотных дивизии, из которых 20 расположены на западной границе».
«Вообще, наблюдается фактический прогресс; но очень много еще надо осуществить, не только в области материальной, но и в образовании кадров всякого рода, которым не хватает, вообще говоря, общей и специальной подготовки. Программы обучения в дивизиях, также как и программы совместных маневров хорошо разработаны, но выполнение оставляет часто желать многого, так как кадрам не хватает необходимых знаний для осуществления заданий.
Во время маневров кавалерии на Украине в сентябре 1923 г. служба охранения, разведки, связи не дала должных результатов; два корпуса кавалерии, противопоставленные друг другу, боролись впустую, оперируя в районе, где они ошибочно думали встретить своего противника.
В общем Красная армия, несмотря на напряженные усилия, не в состоянии меряться силами с организованными армиями, снабженными и подготовленными с точки зрения потребностей современной войны. И в этом отношении она парализована плохим состоянием финансов, промышленности и национальных железных дорог. Если она насчитывает большое количество школ, — в них не хватает ценного инструкторского состава…
В заключение следует отметить, что Красная армия в настоящий момент представляет военный организм, еще не усовершенствованный с точки зрения мобилизации, обучения, снабжения оружием и материалами, а также командования».
В конце 1924 г., II отделом польского генерального штаба была выпущена в свет объемистая книга «Организация вооруженных сил СССР». Не касаясь информационных для польской армии данных, приведем выдержки, содержащие в себе оценку Красной армии польским генеральным штабом[137].
«…Опираясь на опыт мировой и гражданской войны, большевики в середине 1922 г. приступили к основной реорганизации своей армии.
В течение пятилетнего периода своего господства они пришли к убеждению, что для удержания власти в своих руках содержание регулярной армии является для них обязательным. Сторонники введения всеобщей милиционной системы были „побеждены“, и декрет Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета от 28 августа 1922 г. ввел в России обязательную воинскую повинность. Декрет в основных вопросах ничем не отличается от соответствующих законоположений в других государствах. С момента проведения в жизнь этого декрета начинается новый этап развития Красной армии, опирающийся на прочный фундамент, свойственный современным европейским армиям.
Экономические причины, которые вынудили большевиков сократить регулярную армию до 500.000 чел., создали препятствие к обучению всех тех, которые, согласно декрета от 1922 г., должны были отбывать воинскую повинность. Однако, и в этом случае они нашли выход, введя декретом совета народных комиссаров, от 8 июля 1923 г., помимо регулярной армии, — милиционную систему (так называемую „территориальную“).
Помимо того, декрет от 8 июля устанавливает всеобщее обучение трудящихся масс. С этого времени все граждане СССР по окончании 16 лет и до призыва в регулярную или милиционную армию проходят в течение каждого года обязательное обучение, имеющее целью подготовить их к отбыванию воинской службы.
Таким образом, из разрозненных отрядов красной гвардии в течение шестилетнего периода своего господства большевики создали регулярную армию, с которой сегодня нам приходится считаться, как с серьезным противником.
На каждом поприще и в каждой области военной жизни России кипит ныне работа в направлении углубления приобретенных знаний и создания основ для развития армии.
Необычайно богатая советская военная литература всесторонне интересуется военными проблемами, и каждая новая теория, появляющаяся на Западе, находит в ней свой отзвук.
Весьма сильно развитый политический аппарат внедряет в сознание молодых солдат основы коммунизма, давая этим самым правительству известную гарантию удержаться у власти.
Последние годы выявили большие достижения в области снабжения армии и развития военной промышленности, демобилизованной в 1921 г. Достижения эти были получены путем плановой и рассчитанной на крупный масштаб работы. Прежде всего это заметно в области артиллерийского снабжения, а именно— в создании складов, приведении в порядок имевшихся запасов и в подсчете имевшихся средств.
Выдающуюся роль, в отношении снабжения армии и подъема военной промышленности сыграли также и большие закупки, производившиеся заграницей.
Следует отметить, что военный бюджет сокращается там, где идет речь о содержании армии, но в общем он из года в год увеличивается, если принять во внимание производимые закупки за границей.
При этих условиях, на нынешнюю Красную армию следует смотреть, как на такой государственный фактор Советской России, который, после периода хаоса и военной импровизации, создает прочный фундамент для существенного развития вооруженной силы государства. Много еще в этом отношении попыток. Много начатых проведением в жизнь опытов не дало положительных результатов, тем не менее, однако, Красная армия с каждым годом приобретает большую сплоченность, силу и организационную стройность, все более и более применяясь к опыту мировой войны».
Наконец, последние преобразования в нашей армии, произведенные весной 1924 года получили свое отражение на страницах немецкой военной печати в форме следующей информации в «Militâr-Wochenblatt»[138].
«Должность „главнокомандующего армией“ переименована в „инспектора армии“. Бывший главнокомандующий армией Каменев изменил только место. Он подчиняется революционному военному совету, ему— инспекции различных родов оружия. Все хозяйственные вопросы, которые прежде разрешались различными инстанциями, теперь сосредоточены в „центральном управлении снабжений“, при чем войсковым частям предоставлена большая самостоятельность в отношении многих касающихся их дел.
Продолжалось дальнейшее превращение стрелковых дивизий в территориальные. Стрелковых дивизий старого типа сохранилось еще, вероятно, только двадцать восемь, в то время, как число территориальных дивизий возросло приблизительно до 27. В настоящее время наступил, по-видимому, некоторый перерыв, чтобы подвести итоги опыта.
Первый сбор переменного состава территориальных дивизий послужил поводом для распространения вздорных слухов о мобилизации.
Общая численность армии (включая морской флот, войска политического управления и переменный состав существующих территориальных дивизий) составляет приблизительно 820.000 человек.
Больших изменений в дислокации^не было. Стрелковые дивизии расположены больше по границам, территориальные — больше внутри государства. Точно также слухи о подготовки войны против Румынии до сего времени не подтвердились заметными группировками войск в соответствующем направлении».
Читатель видит, что замечания наших иностранных критиков в общем и целом касаются как отрицательных, так и положительных сторон жизни Красной армии. Чувствуется некоторое, правда весьма небольшое, желание понять сущность армии пролетарской революции, отметить ее особенности и т. д.
Совсем не тот тон и характер носят статьи и заметки, посвященные Красной армии и принадлежащие эпигонам белогвардейского движения. Остановимся на одной из них, хотя и несколько устаревшей, но являющейся наиболее все же значительной. В белградском «Военном сборнике общества ревнителей военных знаний»[139] весьма известный в старом генеральном штабе автор обстоятельной работы по службе генерального штаба, H. Н. Головин напечатал большую статью «итогового», так сказать, характера, под заглавием: «Современная война и „красная“ вооруженная сила».
Подходя с той же меркой к гражданской войне, с какой к ней подходил ген. Андогский, о стратегических «прогнозах» которого мы говорили выше, Н. Головин рассматривает ее, как нечто, не возбуждающее интереса и внимания. Отсюда — совершенно логичный, с точки зрения автора, вывод:
«До сих пор „классовая организация“ Красной армии не имеет еще крещения настоящей войны» (стр. 18).
Н. Головин обстоятельно разъясняет, почему он так думает.
«Условия, в которых протекала русская гражданская война, сильно отличаются от условий „большой войны“ как только что минувшей, так и будущей. Малочисленность артиллерии, постоянный недостаток в снарядах и патронах, отвратительное состояние материальной части, все это, вместе взятое, возвращало боевые действия к старым формам XVIII столетия. На полях сражения, в сфере действительного ружейного огня, могли появляться колонны; требования к „индивидуальности“ бойца не превышали требований того же XVIII века, когда можно было воевать насильно завербованными солдатами, замурованными в компактные строи и подготовляемыми палками капралов.
Отсутствие стремления к победе в массах бойцов, вследствие неполного сочувствия народных масс и красным и белым, делало бой очень кратковременным. Достаточно было незначительного напряжения огневого боя, чтобы одна из сторон сдавалась в плен или в беспорядке откатывалась назад. Эта постоянная подвижность фронтов придала гражданской войне внешний вид маневренной войны. По существу же это было поочередное бегство одной или другой стороны».
Само собою разумеется, что взгляды автора на значение «классовой организации» и будущее нашей армии отличаются мрачностью и глубоким пессимизмом.
«…В будущей большой войне подобная организация вооруженной силы поведет к грандиозному краху. В лучшем случае, если армии противника окажутся сами плохого качества, „Красная армия“, продержится небольшой период времени, пока не будут выбиты коммунисты… Когда же это произойдет, Красная армия уподобится китайским войскам зеленого дракона, бегущим перед горстью организованного на современных началах неприятеля.
Красная армия есть орудие, годное только для гражданской войны[140].
В этом отношении нельзя не отдать справедливости последовательности большевиков. Они всю возможность своего дальнейшего существования основывают на всемирной социальной революции. Если эта ставка будет бита, то с ней вместе будет бита и Красная армия».
Ну, а что, интересно знать, думает H. Н. Головин о природе будущих войн? Что если вдруг это будут только гражданские, только классовые войны наряду с войнами колониальными?
С этой точки зрения, т. е. с точки зрения социальной природы войны мы, например, полагаем, что русско- японская война была последней войной, которую Россия старого режима вела с целью захвата района (Маньчжурия) для торгово-капиталистической или колониальной эксплоатации. Иными словами, русско-японская война была торгово-капиталистическая война. Так называемую «мировую» и «великую», по терминологии Н. Головина, войну, мы считаем войной империалистской с естественным для таковой войны результатом— социалистической революцией в России. Все течет, все изменяется, меняется и социальная природа войны: торгово-капиталистическая сменяется империалистской, последняя — классовой или гражданской войной. И совершенно прав H. Н. Головин: только для гражданской войны и готовит Советский Союз свою Красную армию. Очень хорошо, если именно для таковой войны армия окажется «годной». Большего мы не хотим.
Посвятив значительное количество страниц доказательству того положения, что современная война представляет не только борьбу людских масс, применяющих в этой борьбе все накопленные средства материальной культуры, но и состязание этих масс в области ума и науки, при чем последняя форма борьбы все больше и больше выдвигается на первое место, автор приходит к следующим, в отношении Советского Союза, «выводам» (стр. 30).
«Обращая теперь свой взор на Россию, находящуюся под игом большевиков, не нужно большой проницательности, чтобы определенно заявить о полной ее несостоятельности вступить в подобного рода борьбу. Разорение, которое внесли коммунисты в промышленность России, служит первым, ярко бросающимся в глаза доказательством. Попытка их обеспечить снабжение армии переводом военной промышленности на „ударное положение“ не выдерживает, конечно, серьезной критики. Подобный прием был годен только в гражданской войне против белых армий, лишенных своей промышленности тыла. Требования большой войны столь велики, что даже прежняя промышленность царской России не могла полностью ответить им. Пришлось в широкой степени пользоваться заказами у союзников и в нейтральных странах. Экономическое разорение, произведенное большевиками, уничтожает и эту возможность для России, но даже если бы она доставалась, то все-таки вопрос не был бы разрешен. Большевики не могут допустить малейшего проявления свободы мысли, луч света, проникающий в непроглядную тьму лжи и преступления, в которую они погрузили Россию, страшнее для них, чем „интервенция“. Они пробовали создать какую-то свою „пролетарскую“ науку, но нелепость подобной попытки не замедлила сказаться сейчас же. Вынужденное „отступление“ в экономической политике, породившее „нэп“, дало возможность русским гражданам несколько легче дышать в отравленной советской атмосфере. Из корней старой русской науки начали подыматься редкие побеги»… Но… «оставаясь еще у власти — большевики срежут и эти слабые ростки».
«Наука и большевизм — несовместимы».
В минувшую мировую войну в борьбе тактических идей, которая велась между французским и немецким командованием, применялись чисто научные методы и приемы. Состязание зимой 1917–1918 г.г. между Людендорфом, разрабатывавшим свою доктрину наступления, и маршалом Петэном, работавшим над тем, как парировать это наступление — свидетельствует неоспоримо, что уже минувшая война вступила на «научный» путь разрешения своих задач и что этим же путем неминуемо пойдет и будущая война.
«Невольно мысль останавливается на вопросе: способно-ли красное командование к подобной научной работе? — восклицает Н. Головин. — В речах главного руководителя этой армии все время звучит призыв к такой работе, им же принимаются меры для создания своего красного генерального штаба.
Результаты этой работы можно уже теперь обнаружить. Стоит лишь просмотреть тощие по содержанию, военные журналы Р.С.Ф.С.Р. Общие всем этим писаниям черты резко бросаются в глаза: 1) стремление попасть в тон диктаторов России, 2) незнание и непонимание тех выводов, к которым привел военную науку опыт минувшей европейской войны».
Мы не станем, с своей стороны, останавливать внимание читателя на этих «выводах». Скучно. Надоело. О большей части затронутых вопросов писалось не мало в общей прессе. О способности красного командования к научной работе и вообще о научной работе в Красной армии говорят выше цитированный польский и французские источники. Стоит только сравнить эти отзывы с мнением H. Н. Головина, чтобы пройти мимо академического высокомерия этого, ныне в некотором роде покойного, профессора.