Роль восстания махдистов в освободительном движении народов колониального востока
Восстание махдистов пользовалось глубокими симпатиями среди населения колониальных и полуколониальных стран Ближнего и Среднего Востока. Слухи о новом проповеднике, поднявшем знамя борьбы за независимость своей страны, быстро достигли Египта, Ирана, Турции, Индии, стран арабского Востока, Средней Азии. О восстании узнавали от специальных эмиссаров, засылаемых махди в близлежащие страны, паломников, путешественников, купцов, солдат — участников сражений с махдистами и, наконец, из официальной прессы, которая вскоре была уже не в состоянии замалчивать столь крупное политическое событие. Английское правительство опасалось, что успехи суданского восстания вызовут новый подъем национально-освободительного движения в Египте. Эти опасения имели под собой серьезную почву, особенно в период осады Хартума. Движение, возглавленное Араби, было разгромлено, но не уничтожено, и вдохновляющий пример махдистского восстания мог снова поднять на борьбу египетский народ. Трудящиеся массы Египта были настроены против своего реакционного правительства, против сотрудничества этого правительства с Англией, против политики подавления освободительного движения народов Судана.
Генерал Гордон, находясь в 1885 г. в осажденном Хартуме, писал Кромеру: «Если махди возьмет Хартум, в Египте вспыхнет восстание».[273]
По словам Кромера, английское общество, в случае успеха махдистов, «ожидало серьезных последствий повсеместно».[274] Гордон предсказывал «подобные же волнения во всех мусульманских странах».[275] Английское командование имело все основания не доверять египетским войскам. Не случайно до 1885 г. охрану южных границ Египта несли подразделения английских войск, а в дальнейшем весь офицерский состав египетской армии, действовавшей в Судане, был заменен англичанами. Все это дало Кромеру основание заявить, что «если махдисты попытаются вторгнуться в Египет, их дальнейшее продвижение будет приостановлено, как только они столкнутся с британскими войсками».[276] Именно с британскими, а не с египетскими, которые, естественно, не проявляли особого рвения в военных действиях против повстанцев.
Официальная статистика проливает свет на события, не получившие никакого отражения в трудах английских историков. В боях за Судан с египетской стороны участвовало 53 тыс. человек; 11 тыс. вернулись на родину; 12 тыс. погибли во время экспедиции Хикса. Осталось 30 тыс., которые, по словам Вингейта, либо были убиты, либо «присоединились к арабам и разбросаны по всему Судану».[277] По подсчетам того же Вингейта, 40 % от этого числа погибли в боях. Следовательно, оставшиеся 60 %, т. е. 18 тыс. человек, перешли на сторону махдистов. Известно, что в махдистских войсках были отряды, укомплектованные одними египетскими солдатами.
Даже такие исследователи, как Слатин, Орвальдер, Вингейт и др., далекие от объективного освещения событий, не смогли замолчать факта массовых переходов египетских войск на сторону махдистов. Обратных случаев не наблюдалось. Египетские солдаты, влившись в ряды повстанцев, не обнаруживали желания снова попасть под командование английских офицеров, сражаясь на территории Судана за свободу своей родины. И если, по отзывам очевидцев, махдистское восстание вызывало симпатии в египетском народе, то и махдисты относились сочувственно к движению Араби. Махди, по свидетельству Слатина, был очень раздосадован, когда узнал, что, вопреки его приказу, при взятии Хартума Гордон был убит. Вождь народов Судана собирался обменять английского генерала на Араби.[278]
Правительства европейских государств также были всерьез обеспокоены судьбой своих колоний, где мусульманское население составляло большинство.
Русская буржуазная пресса писала: «Опасность движения, поднятого лжепророком, заключается в том, что оно может стать искрой, от которой запылает весь мусульманский Восток».[279]
Срочно принимались меры, направленные к подрыву авторитета махди.
«Оттоманское правительство официально провозгласило его (махди. — С. С.) лже-пророком, — сообщали газеты — В главной каирской мечети Аль-Азхар он был объявлен обманщиком».[280] Но несмотря на все эти меры, популярность махди росла.
Махдистское движение, не ограничиваясь восточным Суданом, распространилось в соседних областях Западного (теперь французского) Судана и, охватив султанаты Борну, Сокото, дошло до Северной Нигерии. Рабе, один из активных участников восстания, возглавленного сыном Зубейра Сулейманом, после подавления этого восстания эмигрировал в Борну, где стал во главе махдистского, по существу, движения. Повстанцы в 1893 г. разбили войска шейха Киари Мухаммеда эль-Амина, подчинив своему влиянию весь султанат и сделав город Дикоа своей столицей. «В течение шести лет Борну, как и Англ о-Египетский Судан, оставался махдистским».[281] В районах Северной Нигерии мы также находим отголоски движения махдистов. В селении Дуци (возле Кано) в 1886 г. восстание возглавил Лима-Иа-Муса, но это восстание, не без участия французских военных властей, было вскоре подавлено. Около 1888 г. аналогичное восстание вспыхнуло в районе Кари-Кари. Малляме Джибрилля, вождь восстания, поддерживал связи с Рабе, и лишь только через двенадцать лет, в 1902 г., его войска были разбиты, а сам он захвачен в плен французским полковником Морландом.[282]
Несколько выдержек из газет того времени позволяют яснее представить степень распространения идей махдизма. «Молва о махди облетела весь Судан, Египет и проникла в Аравию: эмиссары его появились в Ймене, Геджасе и Триполи; множество тунисских эмигрантов отправились через Донголу в Судан, чтобы присоединиться к мятежникам».[283] «Отголоски суданского восстания проникли в Индию. В одной тамошней провинции появился факир и стал проповедывать всемирное торжество ислама и высказывать уверенность, что суданский махди с успехом выполнит свое призвание и что мусульманский полумесяц будет блистать над крестом христианским». «Последователи индийской секты «Махади» стали распространять этот взгляд в своих газетах и листках, так что индийское правительство придало этому весьма серьезное значение и сочло нужным конфисковать эти воззвания. Даже в Мекке руководящие классы решили признать махди ишаном, т. е. руководителем всех мусульман в деле веры».[284]
Основываясь на газетной информации, Остроумов указывает: «Лжепророк вошел в сношения с мусульманскими агитаторами Туниса и Алжира, где известие о победе над «гяурами» было встречено с восторгом, так что французское правительство было вынуждено отказаться от своего первоначального плана направить в Тонкин главным образом алжирские войска».[285]
Махди вел активную переписку с некоторыми из влиятельных шейхов Марокко. Эти шейхи заверяли махди в своей готовности присоединиться к махдистскому движению, выдвигая на пост эмира Марокко Мухаммеда Гали.
Известно, что махди благожелательно отнесся к этому предложению и в конце мая 1885 г. отослал подробное письмо Мухаммеду Гали и обращение от своего имени к населению Феза.[286]
С антианглийскими элементами Каира махди также поддерживал постоянную связь.
«Он писал много писем видным шейхам и выдающимся людям Каира, и если бы не его смерть… влияние его распространилось бы в немалой степени и на Египет».[287]
В дневнике Гордона мы находим упоминание о связях махди с Каиром, Стамбулом и городами Индии.[288]
Махдистам симпатизировали не только одни мусульмане. Антианглийский характер махдистского движения был настолько очевиден, что «недовольные английским правительством ирландцы, эмигрировавшие в Америку, собирались послать к нему (махди. — С. С.) на помощь целый вспомогательный отряд и значительные транспорты оружия».[289]
Борьба народов Судана за национальную независимость вызывала симпатию всех народов Востока.
Но если Эфиопия, умело используя противоречия в лагере империалистических держав, долгое время могла отстаивать свою национальную независимость, то у махдистского государства этих возможностей не было, так как в борьбе против махдизма империалистические державы действовали сплоченно. В их авангарде шла Англия, которая в своем наступлении на махдизм пользовалась поддержкой Италии, Франции и Бельгии. Мир империализма не мог позволить жить и развиваться такому государству, как государство махдистов.
Махдистское восстание явилось прогрессивным движением, сплотившим миллионные массы суданского народа на борьбу с силами империализма за свою национальную независимость. Сущность же махдизма как религиозной идеологии, с его диким фанатизмом, проповедью священной войны со всеми «неверными», без различия их классовой и национальной принадлежности, возвратом к идеализируемой старине и пр., всегда отличалась крайней реакционностью.
Идеология махдизма была характерна для ранних антиимпериалистических движений в странах Востока, когда эти движения развертывались в средневековых условиях, под руководством духовенства, племенных вождей и феодалов, когда рабочий класс в странах Востока еще не сложился и не играл самостоятельной роли, когда эти народные, в своей основе крестьянские, движения были оторваны от революционного рабочего движения в передовых странах. Махдистские идеи и махдистское руководство с его тенденцией к феодальному перерождению не могли обеспечить народам Востока победы в борьбе за национальное освобождение.
В наши дни положение в корне изменилось. За семьдесят лет (с 1880 г.) произошли события огромного исторического значения. В России, в результате Великой Октябрьской социалистической революции, возникло могучее пролетарское государство, разгромившее во второй мировой войне фашистскую Германию и ее сателлитов. В результате этой победы неизмеримо окрепли силы демократии во всем мире. Советское государство, в тесном союзе со странами новой демократии, успешно строит коммунистическое общество. На новую, высшую ступень после Великой Октябрьской социалистической революции поднялось и национально-освободительное движение народов колоний.
В этом движении ведущую роль играет теперь рабочий класс и коммунистические партии стран Востока. Это движение, развиваясь под влиянием передовых освободительных идей Великой Октябрьской социалистической революции, стало неотъемлемой частью мирового лагеря демократии, возглавляемого Советским Союзом. Оно развивается в тесном союзе с силами мира, демократии и социализма во всем мире.
В национально-освободительном движении Судана авангардную роль также все больше завоевывает молодой рабочий класс. В этих новых условиях английские колониальные власти, в своей борьбе с нарастающим антиимпериалистическим движением, пытаются использовать реакционную идеологию махдизма, поддерживая в Судане панисламистские организации и партии фашистского типа, подкармливая суданскую феодальную верхушку и часть мусульманского духовенства, которые на словах чтут память вождя суданского народа, а на деле давно стали послушными агентами британских колониальных властей.
Народы Судана никогда не забудут о героической борьбе своих отцов, но на данном этапе, в борьбе с империализмом, они объединяются не под зеленым знаменем «посланника пророка», а вокруг передовых идей рабочего класса своей страны, за которым идет крестьянство и прогрессивная интеллигенция.